Праздник Весны

61

Нѣсколько торопливыхъ, тревожно простыхъ словъ:

"Дни учителя сочтены. Онъ хотѣлъ бы увидѣть всѣхъ васъ. Формика".

Товарищи строители передавали эти слова изъ рукъ въ руки, изъ устъ въ уста всего нѣсколько дней спуст я послѣ окончанія постройки.

— Смерти слишкомъ часто слѣдуютъ одна за другою! — вздохнулъ Акро. — Я еще вижу передъ собой мертвое лицо Гала.

— Галъ умеръ у самаго порога жизни. Павелъ кончаетъ.

— Да. Но если бы такіе люди могли не кончать никогда.

— Конечно, теперь-то ты будешь съ нами, Лія? — спрашивалъ Коро и въ его голосѣ слышалась уже готовность къ упрекамъ.

— Да, Коро. И, можетъ быть, тамъ я буду болѣе нужна тебѣ, чѣмъ здѣсь.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты узнаешь.

Должно быть, она много думала за послѣдніе дни, — блѣдная Лія. Сѣрыя тѣни легли подъ глазами. Но все такъ же ясно смотрѣли эти глаза и такъ же спокойно звучалъ чистый голосъ.

Ничто не удерживало. Строители были свободны и безъ сожалѣнія покинули разслабляющій югъ. По дорогѣ къ нимъ присоединился Лексъ.

Онъ сильно постарѣлъ и осунулся за послѣдніе мѣсяцы и уже замѣтно было, что мракъ смерти отражается и въ его глазахъ. Среди своихъ спутниковъ, молодыхъ и бодрыхъ, онъ казался одинокимъ и заброшеннымъ, хотя строители все время окружали его тѣсной толпой.

— Мнѣ тяжело, что я не могу выполнить своего стараго желанья! — говорилъ Лексъ. — Я давно уже условился съ Павломъ, что мы уйдемъ вмѣстѣ. Такъ хорошо раздѣлить до конца послѣднія минуты съ тѣмъ, кто былъ спутникомъ во всѣхъ трудахъ и радостяхъ. Но моя община недавно возложила на меня трудное и отвѣтственное дѣло, которое я считаю долгомъ выполнить. И въ то же время, я чувствую, что моихъ силъ хватитъ еще, по крайней мѣрѣ, на полгода. Можетъ быть, даже больше. Я еще не имѣю права уходить.

И онъ покачивалъ своей сѣдой, лысѣющей головой, которая уже слабо держалась на одряхлѣвшихъ плечахъ.

Коро смотрѣлъ на него съ тоской и затаеннымъ сожалѣніемъ. Нѣтъ, старость не привлекала его. Разрушенное зданіе, слинявшія краски, кожа холодная и безкровная, и мутный взглядъ глазъ, полузакрытыхъ усталыми вѣками. Вотъ, пройдутъ года, — и онъ остановится на той-же ступени.

Онъ осматривался кругомъ и видѣлъ, что только его одного смущаютъ эти странныя мысли. Правда, другіе были непривычно молчаливы и рѣдко улыбались, но взгляды ихъ обращались къ Лексу спокойно и привѣтливо. Тогда онъ самъ чувствовалъ, что эта гнетущая тоска пришла къ нему еще совсѣмъ недавно, сложившись изъ неопредѣленныхъ, безформенныхъ впечатлѣній, въ которыхъ онъ самъ еще не могъ дать себѣ отчета.

Не смерть, а жизнь пугала его. Будущее было такъ загадочно, — а настоящее отравляли несбывшіяся надежды и горькія сомнѣнія.

Изъ прежняго источника сила, изъ сосуда любви теперь онъ черпаетъ слабость. И на днѣ этого сосуда— горькій ядъ.

Лія сидѣла рядомъ съ Лексомъ. Старикъ посмотрѣлъ на ея ребенка и улыбнулся и сухой, сморщенной рукой нѣжно прикоснулся къ его пухлой розовой ручкѣ. И въ нихъ, въ этихъ двухъ полюсахъ жизни, было что-то общее, одинаково возбуждающее одно и то же непріятное, щемящее чувство, — чувство сожалѣнія.

Коро отошелъ всторону. Завернулся съ головой въ плащъ, чтобы ничего не слышать и не видѣть. Но чей-то голосъ, звучный и холодный, упрямо достигалъ до его сознанія. Это Мара спорила съ Акро о какомъ-то новомъ изобрѣтеніи, которое должно было внести новый переворотъ въ строительную технику.