Праздник Весны

36

Коро и его подруга чувствовали себя хорошо среди своихъ старыхъ друзей, отъ которыхъ имъ не нужно было скрывать никакихъ помысловъ, но самыя счастливыя минуты они переживали наединѣ. По крайней мѣрѣ, счастливъ былъ Коро. А подруга привѣтливо и радостно принимала его ласки, и любила слушать, когда онъ говорилъ ей о своей любви, о своихъ мечтахъ и замыслахъ. Но всегда она оставалась спокойной, очень спокойной, — и видно было, что она не забываетъ ни на минуту о томъ, что есть другая жизнь и другія радости, кромѣ радостей любви.

— Я такъ долго ждалъ нашего счастья, — говорилъ Коро, — теперь я достигъ его и, пока не поблекли эти первые часы, я не хочу думать ни о чемъ другомъ, кромѣ любви. Ты всегда была слишкомъ терпѣлива. А теперь ты не отдаешь мнѣ себя всю такъ, какъ я отдаюсь тебѣ.

— Но вѣдь я люблю тебя, какъ могу и какъ умѣю.

— Да, правда. Въ твоихъ словахъ, въ твоемъ взглядѣ въ твоихъ движеніяхъ — во всемъ я вижу любовь. Но зачѣмъ ты любишь не такъ, какъ я?

Тогда Лія становилась грустной и отвѣчала:

— Не знаю. Но можетъ быть, я люблю тебя сильнѣе, чѣмъ ты думаешь.

Море ласкало ихъ и лѣсные цвѣты улыбались имъ, такіе понятливые въ дѣлахъ любви.

Иногда они исчезали съ побережья надолго, на цѣлые дни. Проводили время въ лѣсу, какъ первобытные люди, и древнее божество жизни, которое живетъ въ лѣсной чаще, оберегало ихъ счастье.

Удовлетворенная любовь принесла Коро новыя мечты и новые замыслы, — смѣлые и никѣмъ не воплощенные. И когда художникъ разсказывалъ о томъ, что воскресало въ его творческомъ духѣ,—Лія слушала его съ напряженнымъ вниманіемъ и любила эти минуты, минуты совмѣстнаго творчества, больше, чѣмъ минуты поцѣлуевъ и объятій.

— Ты вдохнула въ меня новую вѣру! — говорилъ Коро. — И теперь я чувствую достижимымъ и возможнымъ то, что раньше мнѣ казалось недосягаемымъ. Я чувствую, что создамъ еще нѣчто, передъ чѣмъ поблѣднѣетъ Весна. И попрежнему ты, только ты, будешь моей руководительницей. А теперь — забудемъ это. Сама жизнь пока еще слишкомъ хороша, чтобы думать объ искусствѣ.

— Не пора ли вернуться домой?

— Если ты хочешь…

И она оставалась. Она ничемъ не хотѣла огорчать своего любимаго.

Если они не возвращались слишкомъ долго, Абела начинала скучать и сердиться. Она любила своего скульптора глубоко и преданно, но первый пылъ ихъ взаимной страсти давно уже миновалъ и теперь, въ пору отдыха, безъ привычной работы, ей недостаточно было общества одного Акро. Онъ видѣлъ это и не чувствовалъ себя обиженнымъ, и даже слегка подсмѣивался надъ своей веселой подругой. Тогда она сердилась еще сильнѣе.

— Конечно, я не могу по цѣлымъ часамъ лежать на пескѣ, закрывъ глаза и не двигаясь, какъ это дѣлаешь ты. Ты — старый лѣнтяй. Можетъ быть, ты навсегда хочешь остатся на этомъ островѣ, вмѣстѣ съ Висомъ. Въ такомъ случаѣ, онъ будетъ твоимъ достойнымъ товарищемъ.

— Ты лжешь, маленькая Абела. Мнѣ не нравится его философія. Но я люблю, когда ты немножко сердишься. Тогда у тебя такъ славно блестятъ глаза и раздуваются ноздри. Это красиво.

— Хорошо. Ты уже совсѣмъ не любишь меня.

— Маленькій другъ мой, иди ко мнѣ.

И когда она приходила къ нему, онъ говорилъ ей:

— Маленькій другъ мой, въ тебѣ живутъ всѣ злые инстинкты первобытной женщины. Но не отказывайся отъ нихъ, если не хочешь потерять всю свою прелесть.

— Я не знаю, каковы были женщины раньше. И я ни отъ чего не хочу отказываться.

А потомъ возвращались влюбленные, и она смотрѣла на ихъ юное счастье безъ зависти и огорченія. Конечно. Коро, быть можетъ, лучше скульптора уже по одному тому, что его любитъ такая женщина, какъ Лія. Но она никогда не промѣняла бы его на своего друга, человѣка съ высокимъ лбомъ и медлительными мыслями.

— Въ ихъ счастьѣ, такомъ полномъ и свѣтломъ, есть что-то загадочное, и это загадочное лежитъ на немъ, какъ темная тѣнь.

Это она сказала Акро. Тотъ закрылъ глаза и растянулся поудобнѣе на тепломъ, мягкомъ пескѣ. Потомъ отвѣтилъ, подумавъ:

— Во всякомъ случаѣ, Коро дастъ намъ теперь много новаго. И если даже его счастье кратковременно, — оно можетъ принести больше, чѣмъ цѣлая человѣческая жизнь.