Праздник Весны

13

Костеръ догоралъ. Кто-то изъ каменщиковъ взялъ обѣими руками большую охапку хвороста и бросилъ ее на груду тлѣющихъ угольевъ. На нѣсколько мгновеній еще сохранявшееся пламя совсѣмъ погасло. Потомъ вырвался наружу первый огненный языкъ, длинный и острый, за нимъ другой и третій.

— Да, мы должны помнить о жертвахъ! — задумчиво проговорилъ Лексъ. — Еще въ дни моей молодости люди чаще вспоминали о тѣхъ, кто выковалъ ихъ счастье. Тогда еще въ душахъ многихъ таилось что-то… что-то родственное тѣмъ, которые погибли. А теперь они намъ чужды, слишкомъ чужды… И мы ихъ забываемъ.

— Я думаю, что они не были такъ ужъ очень несчастны! — сказалъ Виланъ. — Вѣдь они не видѣли ничего лучшаго.

Коро сѣлъ ближе къ писателю и, положивъ руку ему на плечо, сказалъ:

— Твоя сказка хороша, Кредо. Ты воскресилъ во мнѣ старое, старое. Я думалъ, что это навѣкъ похоронено, но оно еще живо.

— Да, — отвѣтилъ Кредо, — я чувствую это, но сказка не удалась. Почему мнѣ никогда не удается, Коро, разсказать то, что назрѣло въ моей головѣ?

— Никогда?

— Никогда. И вотъ, я думаю: уничтожимъ ли мы когда-нибудь это страданіе, — страданіе творчества? Передо мною — лѣстница изъ мечей, и я долженъ по ней восходить наверхъ. И когда я уже весь израненъ — я оглядываюсь и вижу, что поднялся совсѣмъ не такъ высоко, какъ думалъ. Ахъ, я никогда не бываю доволенъ тѣмъ, что я создалъ. А мнѣ хотѣлось-бы пережить одну только минуту, — одну краткую минуту полнаго удовлетворенія. Сказать: вотъ, я достигъ вершины, и сдѣланное мною — хорошо.

— Мнѣ тоже приходило это въ голову. Но я думаю что такое страданіе нельзя и не нужно уничтожать. Вѣдь это — наша душа.

— Нѣтъ, Коро, нѣтъ! Придетъ время, — можетъ быть, оно еще очень далеко, — и мы будемъ создавать лучшее. Каждое созданіе сдѣлается нашей истинной гордостью, потому что оно будетъ высочайшимъ плодомъ нашей творческой силы.

Галъ утомился. Онъ полулежалъ, закрывъ глаза, и тѣни огней неровно скользили по его лицу.

Абела приложила палецъ къ губамъ.

— Тише! Онъ спитъ… Не пора ли намъ домой? Вѣдь нашъ день начнется съ разсвѣтомъ.

Лексъ всталъ и за нимъ другіе.

Простились съ Кредо. Онъ долго провожалъ ихъ взглядомъ, стоя у изголовья своего друга, пока они не изчезли въ темнотѣ ночи.

Костеръ во второй разъ догорѣлъ, и угли распадались. Тлѣли, какъ груда золота, и пробѣгали уже по нимъ черныя струйки пепла.

Потомъ Кредо повернулся лицомъ къ лѣсу и внимательно прислушивался къ тишинѣ. И тишина оживала въ его ушахъ, и слышалъ онъ связный шопотъ и вздохи, выходившіе изъ самой глубины земли, — вздохи, полные загадочной и еще не познанной тайны.

Онъ вслушивался и познавалъ ее, — въ такомъ тихомъ уединеніи.