Праздник Весны

20

Виланъ стоялъ у рычага, одно движеніе котораго должно было залить свѣтомъ весь храмъ. Строитель всѣми силами старался совладать со своимъ волненіемъ, но все же его охватывала нервная дрожь. Великая минута приблизилась, — и тревога за свое произведеніе сжимала сердце художника.

Вилану казалось, что онъ забылъ о чемъ-то важномъ. За послѣдніе дни всѣмъ приходилось спѣшить. Что, если они сдѣлали какой-нибудь промахъ, внесли въ общую гармонію рѣзкій, кричащій диссонансъ?

— Нужно посмотрѣть еще разъ! — бормоталъ художникъ. — Я не могу.

Онъ торопливо пошелъ въ главный залъ и по пути встрѣтилъ Коро. Тотъ былъ блѣденъ, и глаза у него блестѣли, какъ у больного. Съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на Вилана.

— Развѣ еще не время? Все въ порядкѣ.

— Ты ручаешься?

— Конечно… Мы опять осматривали все вмѣстѣ съ Абелой. У нея вѣрный взглядъ.

— А гдѣ Акро?

— Онъ тамъ, на хорахъ. Онъ не хочетъ быть внизу, когда придутъ люди. Но торопись же… Ты слышишь?

Сквозь запертыя двери до нихъ доносился ропотъ, — тихій и почти ласковый, похожій на очень далекій, смягченный шумъ моря.

— Они ждутъ… Спѣши! — еще разъ повторилъ Коро. — Сейчасъ такъ свѣжи еще тѣ цвѣты, которыми украшена статуя. И я боюсь, что скоро они начнутъ увядать.

Оба вмѣстѣ художники подошли къ Веснѣ. Она смотрѣла на нихъ своимъ свѣтлымъ лицомъ, призрачно мерцающимъ въ вышинѣ. И на губахъ у нея играла улыбка, въ одно и то же время задумчивая и торжествующая.

Стояла бодрая и сильная, готовая къ жизни и къ могучимъ объятіямъ. И ждала.

Виланъ торопливо вернулся къ своему рычагу, занялъ тамъ мѣсто, откуда могъ видѣть почти весь храмъ. Сдѣлалъ рукою быстрое движеніе, — и все ожило. Широкія двери медленно распахнулись и тамъ, у порога, встрѣтились два свѣта: свѣтъ человѣка и свѣтъ солнца.

Но они не боролись. Они встрѣтились другъ съ другомъ одинаково могучіе и слились вмѣстѣ, —и свѣтъ человѣка занялъ все пространство отъ мозаичнаго пола до вершины купола, проникъ во всѣ глубины, во всѣ тонкія извилины орнаментовъ и архитектурныхъ украшеній. Мѣстами онъ былъ мягокъ, какъ нѣжная полутѣнь, мѣстами сверкалъ ослѣпительно и вызывающе.

И въ его волнахъ купалась Весна, и обнаженное тѣло статуи, пронизанное этимъ сіяніемъ, казалось совсѣмъ живымъ, съ матовою полупрозрачностью атласистой дѣвической кожи.

Шумъ толпы — шумъ моря — на мгновеніе совсѣмъ смолкъ, потомъ выросъ. Передовыя волны вкатились по ступенямъ, и толпа полилась внутрь храма ровной нескончаемой вереницей.

Первыя волны выбросили впередъ двухъ стариковъ и мальчика. Мальчикъ шелъ въ серединѣ и держалъ за руки своихъ сѣдыхъ спутниковъ. И когда они встрѣтились съ божественнымъ лицомъ, смотрѣвшимъ на нихъ съ торжествующей лаской, они всѣ трое склонили головы, полные уваженія къ ликующему празднику любви и искусства.

Толпа вливалась, задерживалась на долгія минуты въ открывшемся ей волшебномъ царствѣ красоты и свѣта. Когда ея душа насыщалась увидѣннымъ, толпа незамѣтно передвигалась все дальше и дальше, и другія двери выводили ее опять на свѣтъ солнца и на зелень полей.

Входили старики и дѣти, мужчины и женщины, въ веселыхъ одеждахъ и съ веселыми лицами. И надъ ними возвышалась, стоя на гранитной скалѣ, ихъ прекрасная богиня, радость ихъ жизни, ихъ любовь и могущество.