Первоочередной

Глава двадцать шестая

Глава двадцать шестая

Размеренное, прохладное, перетекающее из небытия в безвременье великое ничто уже давно утратило свою зыбкую сущность, обволакивающую отстранённым бездельем. Теперь здесь гудели от напряжения миллионы, миллиарды тесно переплетённых нитей Ткани Повествования, только и ждущих, когда миры столкнутся, чтобы разрубить квантовые канаты, едва видимыми фибрами скрепляющие человеческие судьбы сразу по все стороны реальности.

Закручивающиеся линии образуют самые причудливые идеи, воплощённые в форме книг.

Смотрите-ка, в машину к Александру Привалову по дороге из Соловца подсаживаются два попутчика, чтобы вскоре открыть для него целую новую жизнь…

На самом деле, Джона Леннона не убили, а “Битлз” воссоединились и едут с гастролями в СССР…

Прямо в День Мёртвых в дверь к Глебу Щербакову стучится очень странный Артём Колпаков, который сам похож на мертвеца, и всего через несколько дней эти двое увидят небо цвета кофе…

Молодой техник Эндрю Харлан, работая на корпорацию “Вечность”, похищает девушку по имени Нойс, которая родилась намного позже него, и раскапывает правду о своих работодателях…

Историй так много, и все – реальны, все происходят прямо сейчас, когда бы их ни сочинили и ни перенесли на бумагу.

Мальчик по имени Коля находит в комнате соседа загадочную установку и перемещается на сто лет вперёд, прямо в счастливое будущее коммунизма…

Нет, это не вымысел. Каждый автор стоит рядом с героями и буквально конспектирует, что они проживают.

Трижды призванный Максим Воронцов отправляется на кладбище в поисках Андрея, бомжа и поэта в душе, чтобы найти ответы, а потом взлетает высоко-высоко…

Или это Дима, который в тот же самый момент, как и Максим, отправляется на кладбище поговорить с Андреем, чтобы найти ответы, а потом взлетает высоко-высоко…

Так много историй, так много перетянутых нитей, которые соприкасаются и порождают удивительно близкие события в сопряжённых мирах.

И в то же время – совершенно разные.

Когда писатель потерял связь со своим творением, те самые канаты, которыми он управлял, зажили своей жизнью, выпустив наружу всех, кто должен был появиться, но Дима не разрешал.

Вместе с ужасающим Альтизаром в Мир Эскапистов пробрался ещё более страшный Бальтазар, способный взаимодействовать с Тканью Повествования не хуже Астролябии. Став единоличным владыкой Царства Мёртвых, он создал себе прислужников из бывших солдат Злободуна, не только подчинив их волю, но и полностью переделав личности.

Так появились Ибн Заде и Бешбардак, так появились и правители других городов, полностью подчинившие их себе, чтобы в один момент устроить настоящую войну и втянуть писателя обратно в этот мир.

Всепоглощающий, неконтролируемый хаос – единственное, что могло вознести Альтизара с Бальтазаром над мирами, сделав полноправными хозяевами Мира Эскапистов вместо его настоящего автора.

По крайней мере, именно так считали эти персонажи.

Они жаждали втянуть Диму обратно в книгу и окончательно размыть тонкую границу между его реальностью – и своей.

Но для этого нужно было перессорить абсолютно всех местных царьков, которые обязательно начнут мировую войну.

Сражение при Пейтеромске – лишь первый шаг на пути к окончательному обрушению привычной структуры Ткани Повествования.

Бальтазар это прекрасно понимал и поэтому отправился подначивать остальных прислужников напасть друг на друга, тем самым экспоненциально ускорив процесс.

Прибыв в шумную Котессу, владыка Царства Мёртвых пожаловал с визитом к царю Гдерыбасу, местному усолапохвостому вельможе, который славится своей любовью к жареным бычкам и умением задавать всем своим подданным один и тот же фирменный вопрос: “Где рыбас?”

Обычно градоначальнику делают крупную скидку, но некоторые утверждают, что только показывают, и натур продукт, стало быть, не для продажи. В такие моменты Гдерыбас словно озверина выпивает и идёт на главную улицу (само собой, Гдерыбасовскую), а оттуда – уже вразнос.

Как вы успели заметить, многим творениям Бальтазара присуща болезненная фиксация на вопросах еды.

Как нельзя кстати, владыка Царства Мёртвых застал Гдерыбаса в крайне скверном настроении, что сделало прискорбную новость ещё более прискорбной.

– Что значит, воруют, мяу? – ударил царь кулаком по столу. – С каких это пор в Маслопупске возомнили себя хозяевами вентиля?

– С тех самых, как ты взошёл на трон, – жеманно пояснил Бальтазар. – Возомнили себе, что царь ненастоящий и давай сливать валерьянку налево.

– Но мы же её поставляем Пейтеромским медсёстрам! – взвился Гдерыбас. – И если они недосчитаются всего объёма, то сделают нам цап-царап!

– Значит, проблему как-то надо решать, – наставительно заметил владыка Царства Мёртвых.

В образе бюрократа он смотрелся как самый настоящий серый кардинал: щуплый, неприметный, но зато крайне эффективный управленец, одной рукой водружающий, а другой свергающий целые правительства.

– Ну что мне, войной на них идти? – облизнулся Гдерыбас, почуяв тонким нюхом запах ухи, доносящийся с кухни на первом этаже замка.

– Да хоть бы и войной, – в сердцах улыбнулся Бальтазар. – Они у вас воруют, сами вас оскорбляют, но при этом просят скидку на молоко. Нечестно!

– Мур-р-рзавцы! – от нервного напряжения Гдерыбас расцарапал обивку своего мягкого уютного трона. – А ля гер ком а ля гер!

Довольный результатом, владыка Царства мёртвых погладил царя против шерсти для закрепления успеха и улетел в соседний Алычёвск.

Этот фруктовый рай стоял прямо у основания огромной Ножевой косы, вдающейся в море изогнутым острием суши.

– Как не заметили? – поразился Бальтазар. – Во-первых, Хлебореск поставляет вам неодинаковые ломтики!

Повёрнутая на перфекционизме Фруктоза, растревожено щёлкая деревянными пальцами, отломила одну из своих многочисленных веток и ойкнула.

– Во-вторых, – Бальтазар сделал вид что ничего не заметил, – вместо подводных крыльев они везут вам товары по суше, а это сильно влияет на ценник!

– Вот же подонки, – процедила сквозь зубы повелительница Алычёвска, единственная, с которой Бальтазар смог договориться, не создавая её из почившего прислужника тьмы.

Фруктоза настолько преданна порядку, что единственным аргументом, склонившим её на сторону жуткого Бальтазара, стало обещание пересадить все деревья в городе с равным интервалом между стволами.

Как против такого устоять?

– Подонки, – радостно согласился владыка Царства Мёртвых.

– И что мне делать? – растерянно спросила Фруктоза.

– Я вижу только один вариант, – резко помрачнел Бальтазар. – И ты, надеюсь, тоже.

– По мётлам! – грозно вскричала ветвистая градоначальница, не заметив, как её собеседник исчез.

Выполненная в средневековом стиле гостиная словно сжалась от напряжения, когда внутрь зашёл самый влиятельный чинуша Мира Эскапистов.

– Поймите меня правильно, – усердствовал Бальтазар. – Я обращаюсь к вам как к представителю самой сознательной расы эльфов.

– Это так, – гордо потирая подбородок, согласился альтмер Титус.

– Сестрица вашего любимого чудо-дерева затеяла войну с Хлебореском. Нельзя этого допустить, иначе родственные связи взыграют, и вы лишитесь своего главного источника силы. – Владыка Царства Мёртвых многозначительно покосился на огромный ствол, пронзающий спиралевидный Длинноушск с самого низа.

– Мне нужно подумать, – нехотя ответил высокий эльф. – Мы только недавно установили здесь мир, и снова ввязываться во что-то…

– Разумеется, это задача не из лёгких, – согласился Бальтазар. – Но если вы сейчас не образумите Фруктозу, мира здесь больше не будет никогда.

– Возможно, риски и есть, – заметил Титус, которого чёрная мантия с белыми полосами весьма стройнила, – но я бы пока просто понаблюдал. Не хотелось бы действовать чересчур радикально.

– Что ж, спасибо за аудиенцию, – моментально перестроился владыка Царства Мёртвых. – Мне пора возвращаться в свою вотчину.

– Всех благ, – неискренне улыбнулся альтмер и пошёл восвояси.

– Сам дурак, – прошептал себе под нос Бальтазар и спустился по многоэтажному серпантину к фалмерам.

Вот с кем не надо вести переговоры. Эти ушастые воины только и ждут, когда заботливая рука укажет им новую цель для простой последовательности действий «крушить-ломать».

Теперь дело остаётся за малым – наблюдать.

Ибн Заде готовился к схватке с Бешбардаком.

Не на жизнь, а на смерть.

Холодная сталь впилась в руку падишаха, с завидным упорством ожидая развязки этой мрачной сцены. Шмаликус прищурился, ориентируясь на сигнал, который вот-вот должен подать его правитель.

Со всех сторон доносились крики умирающих в сражении солдат и мирных пейтеромцев, которые бросились на защиту города не менее самоотверженно, чем полуптицы-стражники, налетевшие, правда, на захватчиков с большим опозданием.

Визирь был безоружен. Всё, на что он мог полагаться, – магия.

Вот её было в избытке.

Не пожалел Бальтазар способностей для своих творений. Каждому выбил у Ткани Повествования что-то особенное.

Что Ткань попросила у него взамен – неизвестно. Но только с тех самых пор владыка Царства Мёртвых очень изменился, став ещё более нелюдимым и замкнутым. Если раньше усопшие безумцы его веселили, то сейчас всё больше раздражали. Наверное, потому что мешали думать о перерождении и грядущем всемогуществе.

– Ну что, коллега? – ехидно проговорил Бешбардак. – Возьми-ка ты свою власть над городом, хорошенько скрути и готюне, уж прости меня, кой. В самую задницу, коллега!

Падишах сделал особый акцент на последнем слове, упиваясь своей будущей победой, так вероломно подстроенной самым недалёким военачальником всего Мира Эскапистов.

Идя на поводу у оскорблений Бешбардака, Ибн Заде оскалился, но вместо того, чтобы произнести хоть что-нибудь, снова отрастил перья и, взмыв над землёй, придирчиво осмотрел окрестности.

Заметив Шмаликуса, который отвлёкся поправить латы не по размеру, визирь смекнул (за счёт ещё нескольких сэкономленных секунд) и пришёл к выводу, что его пытались совершенно наглым образом убить.

– Мы же были на одной стороне! – громогласно крикнул Ибн Заде с высоты. – Вместе должны были обеспечить нашему господину и другу его закадычному перерождение! А теперь, стало быть, ты решил добиться всего один?

– Не ожидал я, что такой энайа, как ты, тьфу, то есть дурачок, ещё и слабохарактерная нюня. Посмотрите, война его разжалобила. В новом мире таким, как ты, места нет!

– Значит, ты всё уже за меня решил, – задумчиво произнёс визирь, почёсывая перья на бороде. – И твой послушный болванчик не против?

Падишах бегло посмотрел на главнокомандующего целой армией Крепководска, почётного генерала армии и личного кальянщика династии Алуфтиев. Шмаликус ковырялся в носу.

Ничего особенного.

Просто обладатель высокого воинского звания стоял возле осаждённого города и ковырялся в носу.

– Он вообще всегда не против, – пожал плечами Бешбардак. – Ладно, спускайся, пока я добрый, и прими честный бой. Этот умник всё равно ничем мне не поможет, а мы свои вопросы и сами решим. Не маленькие уже.

Падишах настолько посерьёзнел, что даже перестал употреблять турецкие словечки.

Когда у тебя настоящие проблемы, как-то не до позёрства.

– А смысл мне от честного боя? – рассмеялся Ибн Заде. – Только что я был на волоске от смерти, а теперь ты вон как запел. Не пойдёт, коллега!

Визирь посмотрел на правителя Крепководска с вызовом.

– Резонно, – вздохнул Бешбардак.

– И вообще, не забывай, что таких, как мы, по всему миру развелось, что жучков-дармоедов.

– Кого? – глаза падишаха округлились.

– Так, местная фауна, – глубокомысленно заметил визирь. – В общем, ты как хочешь, а я полетел остановить войну. Амбиции твоего господина слишком дорого стоят.

Сделав в воздухе пируэт, Ибн Заде устремился к самому эпицентру битвы, заглушая лязг мечей и моржовых зубов криком, словно из преисподней.

Такой уж побочный эффект у залеченного горла.

– Господи, что вообще происходит? – страдальчески схватившись за голову, простонал Дима.

Его воспалённый разум жаждал лишь одного – крепкого сна длиной в несколько суток, чтобы изнутри выветрилось всё, что он пережил за эти дни. Такого количества кофе ещё ни один организм не принимал с благодарностью. Только матерясь и ненавидя своего владельца.

Но писатель ещё держался на остаточной тяге, вызванной желанием поскорее всё разрулить.

И действительно, с тех самых пор, как Дима включил ноутбук и сел за текст, перерывы ему удавалось делать только ради еды и похода в туалет. И то всё с тем же ноутбуком на коленях.

Наталия дала очень смутное представление о Мире-Над-Миром, о той самой реальности, из которой произрастают тончайшие нити Ткани Повествования, окутывающей собой целые вселенные. Но Дима твёрдо знал, что там происходит что-то неладное, раз автор так переживает за сохранность этих вымышленных миров.

Насколько же надо верить в своё творение, чтобы от него начала зависеть судьба всего сущего?

Юный моряк всегда стремился к этому состоянию, но что-то сдерживало его изнутри, будто бы блокируя чрезмерную творческую активность.

Возможно, ради его же безопасности.

А то представьте себе ещё одного такого творца, но уже внутри книги. Это же расщепление реальности в квадрате!

Сначала нити расслоятся, образуя всё больше мелких волокон, а потом волокна до того натянутся, что живого места не останется ни в книжках, ни во внешнем мире.

Нигде.

А сейчас проблема существовала хотя бы только снаружи. Но решить её можно было при этом только изнутри.

Дима наблюдал за тем, как Мир Эскапистов разгорается. В каждом уголке начинались всё новые и новые войны. Текст летел с умопомрачительной скоростью, разбиваясь на параллельные колонки в пределах одной страницы, чтобы просто успевать за происходящим.

Всего за полдня книжка превратилась в ленту новостей с фронтовыми сводками, написанными сухим публицистическим текстом. Словно за клавиатурой сидит журналист и строчит беспристрастные репортажи о событиях, которые на самом деле вызвали у него море эмоций, но всё равно надо оставаться профессионалом и освещать картину объективно.

Юный писатель пробегал по строчкам красными от усталости глазами, чтобы не упустить новости о налёте говорящих деревьев на пекарей с острыми, словно ножи, носами. Чтобы наблюдать за тем, как в городе эльфов снаряжают межрасовые армии, где фалмер бьётся плечом к плечу с копией Леголаса, а брезгливые альтмеры позволяют домашним брауни оседлать свою шею. Чтобы с ужасом узнавать о совершенно бессмысленном походе котов на транзитный Маслопупск, в котором честные бурлаки набирают бочонки с валерьянкой и тащат по направлению к самому толерантному на свете Пейтеромску.

А уж что творится в оставленном богами Аминомикусе – и описать-то страшно.

На месте той самой горы, где жили эти поднебесные сущности, сгущался гигантских размеров смерч, чтобы в считанные часы сравнять с землёй весь континент со всеми формами жизни в придачу.

Даже разбуженный Везувий у пещер Альтизара не шёл ни в какое сравнение с надвигающимся концом света.

Мир Эскапистов словно бился в агонии, в один момент слетев с катушек.

А Дима продолжал читать, скорбя о своём творении, как о потерянном ребёнке.

Писатель с радостью бы предался тягучей депрессии, но его локальное сумасшествие прервал звучный голос Наталии:

– Натахтал в книжке!

– А? – переспросил измождённый юноша за ноутбуком.

– Только вот с Розой вышла небольшая беда, – продолжила дочка Власова без паузы. – Она гоняется за подставным человеком из толпы, который специально ранил Тизуила перед решающим раундом соревнования лучников. Латис тоже где-то там, но она меня интересует намного меньше.

– А что Астролябия? – бесцветным голосом спросил Дима.

– Голубчик, – Наталия склонила голову. – Покаместь её неосторожная копия сама прохлаждается в Мире Эскапистов, Астролябии там места нет.

– Ты же обещала её выманить, – справедливо заметил писатель.

– Я думаю, с этим справится Натахтал.

Юный моряк какое-то время переваривал услышанное, чтобы вскричать:

– Совсем обалдела, что ли? Он мне там сейчас нарешает в Царстве Мёртвых. Потом собирай реальность по кусочкам. Причём, и ту и эту!

– А какой выход? – шумно выдохнула Наталия, так что легонько приподнялась вуаль.

– Я тебе скажу, какой выход, – озверел Дима. – Такой выход, что мало не покажется!

– Ты что задумал? – испугалась дочка Власова не на шутку.

– Значит, так… – Писатель начал стучать по клавишам ноутбука, постепенно ускоряясь.

– Эй! – ещё больше испугалась Наталия. – Я кому говорю!

Увидев текст на мониторе, призрачная девушка собрала всю силу воли и посмотрела на свою правую руку. Медленно из потусторонней субстанции начала проявляться живая конечность, обрастая кожей, через которую текла сама жизнь.

Наталия оттолкнула Диму от ноутбука, но было уже поздно.

Писатель переместился в свою книжку, полностью нарушив баланс сил.

Теперь между мирами не было границ.