Первоочередной

Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая

Отряд грязнуль направился в сторону котельной, чтобы местный механик сделал доброе дело и починил визирю бойлер. Что там могло произойти, раз даже магия не в состоянии помочь, неизвестно. Да и Гарюрич вообще-то за всю недолгую (пока что) жизнь в руках даже гаечного ключа не держал. А тут сразу такое ответственное задание.

Процессию, разумеется, возглавлял Ибн Заде. За ним увязался лжестражник, потом Серетун, а там уже и сам Долгорукий. Бурёнка тоже было пошла следом, но другие блюстители порядка в Сарае потащили её обратно к стойлу, где собрались устроить освежающий холодный душ.

– Ты на что меня подписал, старче? – спросил Гарюрич у волшебника украдкой, пока визирь не слышит.

– А чего ты сюда пожаловал? – не остался в долгу Серетун. – Что, мало тебе Пейтеромска оказалось?

– Меня выперли из пяти домов, я устал, – честно признался Долгорукий.

– У вас всё в порядке, досточтимые гости? – любезно поинтересовался Ибн Заде, расслышав шептание.

– Они там ругаются чего-то, – сразу же сдал компашку лже-Двадцать Пять.

Чародей смерил его недобрым взглядом, но, как только правитель обернулся посмотреть, не обернулся ли Серетун, сразу же выдавил из себя улыбку.

– Вы не подумайте, мы на самом деле настоящие друзья.

С этими словами волшебник схватил Гарюрича за шею, чуть не придушив его от счастья.

– Друзья, друзья, кхе-кхе, – согласился Долгорукий. – Только отстань.

Удовлетворённый искренней привязанностью товарищей, визирь обогнул свой замок по правой стороне и вышел к заднему двору, откуда виднелся вход в частные бани.

– Раньше отсюда шёл… пар, – Ибн Заде по-прежнему прилагал недюжинные усилия, чтобы договаривать предложения. – А теперь воду греть нечем, и я стал реже мыться. Думал, ещё денёк потерплю, но вон как вымазался, что хоть целиком к стиральной доске прикладывайся. Сейчас ещё грязь застынет, и будет вообще хорошо.

– Ну давай, помоги барину, – Серетун толкнул Гарюрича в спину.

Пускай у Астролябии и получился полный антипод коварного правителя, но испытанный от его появления шок очень повлиял на общее отношение чародея к Долгорукому.

– Веди, барин, в котельную. Тьфу, товарищ!

Глаза Ибн Заде заметно округлились, но он смолчал. Нехорошо относиться ко всем новым знакомым как к потенциальным слугам. Хотя порой так хочется, что аж зудит.

Или это всё-таки помыться надо?

– Вот у меня топильщики в этой конуре работали, пока там всё не полетело.

Визирь, уже не брезгуя, полез в углубление слева от двери и полностью пропал из поля зрения. Лжестражник хохотнул, потому что в бытность свою коровой он часто видел такие повадки у кротов.

– А ты чего ржёшь? – отвесил Серетун подзатыльник своему бывшему скакуну.

Гарюрич удивился, но не стал ничего спрашивать.

– Идите за мной, ну что же вы! – донёсся голос буквально из-под земли.

– Ты первый, – сказал волшебник лжестражнику.

Корова в человеческом теле неодобрительно фыркнула, но, здраво оценив риски конфронтации с могучим чародеем, послушалась и начала просачиваться в узкий подкоп.

Следующим под моральный прессинг Серетуна попал Гарюрич, которому тоже пришлось проползти какое-то расстояние под землёй, цепляясь рубахой за не пойми откуда взявшиеся корешки.

И, наконец, последним изволил лезть сам волшебник, укоризненно цокая языком:

– Хана моей любимой мантии.

За пару дней очень странного приключения белая одежда действительно поистаскалась, и смотреть на неё стало непреодолимо больно. Конечно, у Серетуна в шкафу висит ещё с десяток таких же, но эта была самая любимая. В ней он появился на свет, когда Дима пытался избавиться от католических атрибутов в описании, заодно подрезав у волшебника немного роста.

Котельная оказалась не то, чтобы очень просторной, но четыре здоровых мужика смогли расположиться так, чтобы не слишком сильно задевать друг друга руками. Для размашистой архитектуры Сарая это было чересчур экономное место. Хотя, с другой стороны, ничего удивительного. Как только речь заходит об обслуживающем персонале, тут же финансирование и кончается.

А ещё здесь было запредельно темно. Пока Ибн Заде не наколдовал свет, мужики только могли гадать, как помещение выглядит на самом деле.

Когда же чудо свершилось, и по щелчку на конце большого визирева пальца возник огонёк, котельная явила себя во всей красе.

В окружении кирпичных стен роль бойлера исполняла цилиндрическая печка, уходящая раструбом вверх. За дверцей пряталась жаровня, куда работнички и кидали уголь, заполнявший всю яму целиком.

Хорошее изобретение, между прочим. Пока весь запас не выбрали, рабочее место покинуть не удастся. Иначе лентяи бы постоянно ходили на перекуры, а там жучки-дармоеды мокрого места бы от них не оставили.

– А где тут лопата? – уточнил Серетун с видом всезнайки.

Бздынь!

– А вот она, – обрадовался лжестражник, получив по голове черенком из-за того, что неудачно встал на полотно.

– В общем, они тут кидали уголь, кидали, а печка не топилась, – объяснил Ибн Заде. – Я тогда устал мокнуть в холоде и решил отогреться в лучах своей славы, посетив город.

Визирь почему-то грустно вздохнул.

– Ты обещал мне инструкцию, – вкрадчиво произнёс Гарюрич. – Как же я без инструкции-то справлюсь?

– Такой вот ты механик, да? – ехидно спросил Серетун.

Вообще трудно сказать, что именно заставляло волшебника подыгрывать ситуации и подсуживать врагу. Но происходящее настолько развлекало хитреца, что он почувствовал себя почти пьяным и перестал особенно задумываться о последствиях. К чему эта лишняя суета, если можно просто получить удовольствие от дурацкого времяпрепровождения? Опять же, Ибн Заде сейчас не может пособничать Бальтазару, что само по себе неплохо.

– Я её потерял, – скромно молвил визирь. – Инструкцию вашу. Увы.

– Значит, я не в состоянии работать с механизмом без нужных материалов, – упёрся Гарюрич, словно козерог.

– Ну пожалуйста, – состроил Ибн Заде мордочку невинного младенца. – У меня тут все косорукие, на одного вас надежда.

– Тебе сложно, что ли? – фыркнул Серетун и снова дал подзатыльник хохотнувшему лжестражнику.

– Смотрите, – предупредил Долгорукий. – Я за себя не отвечаю.

Местный механик, вернее, отчаянный аферист поневоле согнулся в три погибели и полез прямо в жаровню, из которой выходила труба.

Несколько минут внутри бойлера всё ходило ходуном и раздавались ужасные ругательства, которые Гарюрич пытался хоть немного смягчить, а то люди же вокруг.

– Ну что там? – взволнованно спросил Ибн Заде, устав ждать.

– Дурацкая конструкция, – заверил хозяина механик, посветив чумазым лицом.

– Так и знал, – пригорюнился визирь. – Мне ещё тогда монтажники сказали, что не хотят работать по моему проекту. А я ведь их заставил подчиниться.

Правитель, закрыв руками рот, постарался не продолжать свою речь.

– У вас тут всё засорилось, – констатировал Гарюрич неприятный факт. – Знаете, копоть осела на стенках трубы. А всё потому, что её изначально криво поставили. Надо было заподлицо с печкой.

– И что же делать? – в нетерпении спросил Ибн Заде.

– Аккуратно смещать трубу, когда засыпаете уголь. Один работает лопатой, другой стоит рядом и давит вот сюда.

Гарюрич, кряхтя, вылез, чтобы показать точку приложения силы.

– Но печка же будет раскалённой, – ужаснулся Серетун. – Ты что такое говоришь?

– Тогда не знаю, – уныло сказал Долгорукий. – Я же технарь.

– Ладно, есть у меня идея, – вдруг загорелся Ибн Заде. – Но сначала найдём тех, кто согласится её испытать. Лезем обратно.

Под чутким руководством визиря вся мужская братия двинулась на технический этаж, который находился в самой высокой части замка, между потолком последнего жилого помещения и крышей. Обычно именно там отсиживались топильщики, пока Ибн Заде искал их по всему двору.

Этот раз не стал исключением, и вся бригада оказалась в привычном месте, именуемом в народе курилкой.

Группа ленивых джентльменов пыхтела трубками, утопающими в густых усах. Один из них читал “Пейтеромский вестник” вслух, а остальные с негодованием комментировали заголовки.

– В связи с инфляцией средняя зарплата по городу будет урезана на сорок процентов!

– Невероятно! – поддерживали джентльмена его коллеги по лентяйству.

– Визирь установил единый официальный язык по всему Пейтеромску!

– Боже мой! – вторили заводиле рабочие.

И действительно, с таким засильем мигрантов город погряз в удивительных наречиях, что порой путало даже самого заядлого лингвиста.Рабочие вон общались на своём родном языке, и не очень-то им хотелось перестраиваться, если честно.

– Крепководск готовится напасть в ближайшие недели!

– Будем защищаться! – хором вскричали джентльмены. – За Родину! За визиря!

Ибн Заде был крайне поражён услышанным и тут же перестал дуться на отлынивающих от работы топильщиков. И откуда у них только появились костюмы. Наверное, Клофелина успела сшить.

– Мне нужна помощь, – сходу сказал визирь, польщённый любовью простого люда к себе.

Но джентльмены в курилке замерли, словно притворяясь, что их там нет.

– Кхм-кхм-кхм! – многозначительно намекнул на толстые обстоятельства Ибн Заде.

Всё равно не последовало никакой реакции.

– Ну вы видели этих проходимцев? – Правитель повернулся к своим гостям.

Гарюрич с выпученными глазками смотрел на застывшего стражника, а Серетун, ехидно посмеиваясь, сказал всего два слова:

– Дима вернулся!

Поезд с грохотом остановился у здания одесского вокзала, где и по сей день красуются большие синие буквы: “Город-герой”. Всю оставшуюся поездку Сеня и Роза провели молча, выходить тоже решили по отдельности. Воитель не поддался копии Астролябии, хотя соблазн и был.

На поцелуй Сеня, конечно, ответил, но тут же отпрянул, изрядно напугав попутчицу. Чтобы хоть как-то сгладить момент, боец пустился в долгие объяснения, почему он не готов вступать в связь с первой попавшейся девицей, да ещё и в не очень чистом поезде (как будто его смутили заросли камыша у реки в своё время). Стараясь максимально избегать подробностей о своей возлюбленной и тем более о месте их знакомства, воитель наврал с три короба, чтобы, как ему казалось, выглядеть этичнее.

Правда, с каких пор в Сене проснулась такая чуткость – неизвестно.

Роза, что неудивительно, отказалась верить словам малознакомого человека, хотя вот только что была готова провести время куда занимательнее, чем в подростковых ссорах.

В общем, не заладилось новое знакомство, хотя были такие многообещающие перспективы.

Снаружи оказалось существенно теплее, чем в Питере. Улицы дышали весной, а снег остался где-то там, в прошлой жизни.

Оглянувшись назад, на дверь купе, Сеня вздохнул и сделал шаг навстречу свободе. Он предпочёл уйти первым, пока Роза только просыпалась

На кольце Привокзальной площади толпились машины, не давая друг другу проехать. У входа на вокзал дежурили нахальные таксисты, зазывая туристов прокатиться по городу за сущие копейки, которые почему-то впоследствии перерастали в баснословное вознаграждение. Одесса дышала своей обыкновенной размеренной жизнью южной столицы, немного ленивой, но при этом бесконечно деятельной, чуть запахнет выгодой.

Сеня вдохнул поглубже, расправляя массивную грудную клетку.

Права была Роза, тут действительно пахнет иначе. Даже не пришлось учиться, чтобы это определить.

Рядом сновали путешественники с огромными сумками, порой больше, чем их владельцы. Воитель тихо порадовался, что ему не нужно ничего тащить и можно просто насладиться утренней прогулкой по городу из детских воспоминаний. Тем более, Оперный театр недалеко.

Взглянув ещё раз на семейное фото, Сеня шмыгнул носом и двинулся к Пушкинской.

– Стой! – крикнули за спиной. – Стой, тебе говорю!

Сеня повернулся в поисках источника звука. Перед воителем стояла запыхавшаяся, чуть румяная от бега…

– Роза?

Девушка, деловито подойдя к воителю, опустила руку на его грудь.

– Вот, у тебя выпало, когда ты куртку натягивал.

Боец коснулся пальцев попутчицы, между которыми были зажаты свёрнутые купюры Серафимыча.

– Ах ты боже! – неловко пробасил Сеня, забирая деньги. – Спасибо.

– За такое не благодарят, – Роза улыбнулась.

Воитель снова залюбовался девушкой, видя в ней не отдельного человека, а свою любимую. Только у Астролябии волосы посветлее.

Солнце играло бликами в голубых глазах, придавая им особенно лукавое выражение, которое так и провоцировало.

С трудом унимая частое дыхание, Сеня спросил:

– Ты дальше куда?

– Как ни странно, домой. – Роза сделала несколько шагов вперёд и развернулась, глядя на попутчика. – Тебе, наверное, негде ночевать? У нас по городу полно хостелов. Вроде даже недорогих.

Складывалось ощущение, что девушка всё ещё чего-то ждёт, но этот шанс последний.

– Я сначала попробую найти маму, – честно сказал Сеня.

– То есть ты правда приехал в город-миллионник, посмотрев на старую фотографию? – девушка только сейчас осознала всю серьёзность ситуации. – Без денег, без документов ты просто кинулся на поиски, хотя прошло уже больше десяти лет, и она вообще может быть где угодно?

– Да, – убитым голосом ответил воитель. – Всё так. Просто у меня больше никого не осталось, как я недавно выяснил.

– А знаешь, – Роза снова приблизилась к бойцу, – давай поищем её вместе.

Сеня опять не понял, как это удаётся его попутчице. Весь вчерашний день она открыто бойкотировала воителя, который её продинамил, а теперь сама напрашивается помочь в совершенно безнадёжном деле. Даже Астролябия не вела себя настолько импульсивно, при всей своей пассионарности.

– Ну давай, – согласился воитель.

– С чего начнём? – серьёзно спросила Роза.

– Мне бы вспомнить, как называлась база, где мы останавливались.

Боец потёр виски, напрягая извилины.

– За последнее время столько изменилось, что она уже вряд ли существует, – возразила девушка. – Можешь даже не пытаться. Ты лучше скажи, у вас тут вообще какие-то родственники жили? Если да, то скорее всего твоя мама у них.

– Давай сначала немного пройдёмся, там и решение появится, – предложил Сеня.

– Веди, – послушно сказала Роза, всем своим видом выражая готовность сопровождать.

Загадочна и непостижима душа Одессы. Как и любая женская, надо заметить. В один момент город может показаться серым и унылым, особенно если гуляешь зимой или тебя врасплох застал дождь. Но тут же выглянет солнце, и всё изменится. Так же вела себя и Роза, словно олицетворение Южной Пальмиры, воплощённое в одном хрупком теле.

Порой одесская природа обманчива по весне. Причём, кажется, обманывает саму себя.

– Вот зря ты с собой зонт не взял, – сказала Роза, с любопытством рассматривая надвигающиеся с морской стороны тучи. – У нас однажды очень забавная история случилась.

Парень и девушка завернули на Ришельевскую, чтобы выйти к Оперному, куда воитель как раз и хотел.

– Какая история? – В глазах Сени зажглось любопытство.

– Ну представь себе, – Роза принялась активно жестикулировать. – Обычный апрельский денёк, ничто не предвещало беды. Мы тогда всей группой не пошли на пару, потому что препод опоздал, а студенческий закон, ну сам знаешь, в общем. Решили прогуляться к “Афине”, и вдруг набежали тучи и начался ливень.

Чем дольше говорила девушка, тем громче звучало каждое следующее слово.

– Ничего себе! – поддержал не привыкший к превратностям погоды Сеня разговор.

– А потом ливень стал снегом! – продолжила Роза в тон. – Мы к этому моменту уже передумали куда-то идти, но ещё не определились окончательно и по инерции дошли до Соборки. Там нас застал уже самый настоящий град! И по темечку, и по темечку.

Девушка красочно проиллюстрировала, как ледяные горошины попадают людям по голове.

– Все хоть уцелели? – спросил обалдевший Сеня.

– Все-то все, – ответила Роза, которую уже было не остановить. – Потом град опять перешёл в ливень, и вскоре всё затихло. Мокрые до нитки, мы побежали на маршрутку, и тут опять высыпал снег!

– Вот это я понимаю, приключения, – саркастически заключил Натахтал, не менее известный, как Злободун, предводитель сразу двух лучших армий Мира Эскапистов.

– Мы ещё потом шутили, что в Одессе прошла репетиция сказки “Двенадцать месяцев”, – смущённо закончила рассказ Роза. – Действительно, глупая история.

Попутчица затихла, посмотрев на бойца.

– Нет-нет, – спохватился Сеня. – Продолжай.

– Тебе не интересно, – заключила девушка.

– Неправда, мне очень интересно!

– Ну ладно, – отрезала Роза и пошла дальше молча.

Всё-таки, с Астролябией было гораздо легче.

Оперный театр был уже совсем близко. Сеня опять вынул из кармана фотографию, чтобы свериться, в каком месте они её тогда сделали.

– Да уж, крепко тебя это держит, – всё-таки решилась девушка разорвать молчание.

– Ты даже не представляешь, сколько я пережил за эти десять лет, – сказал воитель. – Просто не можешь себе этого вообразить.

– А ты расскажи, – предложила Роза. – Твоя история, должно быть, гораздо интереснее.

– Ну прости меня, – на всякий случай устыдился боец.

– За что? – искренне удивилась девушка, вновь вогнав Сеню в ступор. – Мне и правда особо нечего рассказать. Родилась, училась, работаю не по профессии. Зашибись биография.

– Не уверен, что ты поймёшь меня правильно, – сказал воитель.

– Ты начни, а я решу, – фыркнула попутчица.

Тем временем, парочка подошла к Одесскому государственному театру оперы и балета вплотную. Фонтан справа от здания ещё не запустили, но и без него тут царило ощущение праздника. Свежий воздух, чуть распустившиеся сирени, редкие прохожие, которые, кажется, тоже попали под магию этого места. К Сене вернулось то самое детское ощущение, которое он испытывал во время поездки сюда с семьёй.

Только сейчас воитель понял, что ездили-то они втроём. Кто сделал фотографию?

Наверное, случайный прохожий, теперь уж и не вспомнить.

– Ну если ты готова, – рассеянно сказал Сеня, – то я могу открыть тебе тайну.

– Слушаю внимательно, – Роза скрестила руки на груди.

– Помнишь, я тебя спрашивал о книжке “Второстепенный”?

– Конечно, помню, – фыркнула девушка. – Это же было позавчера.

– Ну так вот, – боец замялся.

– Что “вот”? Ты её автор? – попутчица беззлобно хихикнула.

– Скажем так, я знаком с ним, – уклончиво ответил Сеня.

– И? – Роза начала терять интерес к разговору.

– В общем, главный герой, который Натахтал… – воитель выдержал хорошую драматическую паузу. – Короче говоря, Натахтал – это я.