Первоочередной

Глава шестнадцатая

Глава шестнадцатая

Первая радость сменилась неловкостью и смущением. Сене предстояло провести два с половиной дня в обществе Розы, деля с ней одно купе. Если учесть, что боец впечатлил девушку своим рискованным манёвром по впрыгиванию в движущийся поезд, то дело совсем труба. А если ещё учесть, что сама Роза ну вылитая Астролябия, только волосы потемнее – то воителю даже думать об этом не хотелось.

Просидев пару минут, держа девушку за руку, – вернее, позволяя держать ей свою, – Сеня всё-таки постарался изменить место дислокации и резко начал опустошать карманы своей куртки.

Правда, вынимать оттуда было особо нечего.

Во внутреннем кармане лежали деньги Серафимыча, это вообще неприкосновенная реликвия. В левом наружном нашёлся чек из “Емели”, уже мятый и порванный. Спрашивается, какие могут быть ещё вопросы к организованности воителя.

В правом кармане отыскалась фотография с родителями, незатейливо подписанная папиной рукой: “Одесса, 2009. Любимые Леночка и сынок”. Сеня смущённо скинул свой багаж на стол, чтобы хоть как-то оправдать резкую смену поведения.

Шурша по куртке, он периодически поглядывал на Розу, отмечая, как преображается её лицо.

Сначала расслабленная улыбка уступила место холодному безразличию, которым, по всей видимости, девушка маскировала крайнюю степень изумления. После безразличие сменилось тщательно скрываемым интересом, который, негодник эдакий, всё же проступал сквозь выверенную актёрскую игру. И замкнул череду метаморфоз лёгкий смешок от осознания комичности действий воителя. Подобно “однорукому бандиту”, ум Розы выбросил случайную комбинацию, и девушка сочла, что этот суетливый молодой человек без ума от неё и просто пытается сбыть лишнюю энергию, чтобы не выдать себя.

В сущности, так оно и было, но с одним нюансом.

Сеня любит Астролябию и как хороший парень просто не может позволить себе стать Дон Жуаном, пусть и в отношении девушки с точно такой же внешностью, только волосами потемнее.

Немая сцена продлилась недолго, меньше тридцати секунд. Но за это время воитель успел навести шороху, выуживая бумажки из куртки, изумить, а потом и заинтересовать Розу, и в конце концов от излишней активности приложиться головой об полку, смешно крякнув и осев на столик, где лежали чек вместе с фотографией.

Девушка окончательно растаяла, решив больше ничему не удивляться, и громко рассмеялась.

Вы не подумайте, на поле брани Сеня совсем другой. Там он величественный Натахтал, гроза прислужников тьмы, который в содружестве с самим Тизуилом неоднократно освобождал оккупированные земли, заслуженно передавая их крестьянам. Правда, он же и неказистый Злободун, противный всему сущему, и просто мерзкий тёмный властелин, который после повстанческих побед быстро отвоёвывал утраченные земли обратно, причём совершенно без потерь личного состава. Ну и что, что Сеня играл сам с собой в пинг-понг. Зато всегда при деле, с пользой для общества эскапистов, которым нужно чем-то себя занять, чтобы не вывалиться обратно в реальность.

А представьте, как бы он воевал, будь в рядах любой из армий хоть одна девушка.

Вот поэтому военная карьера Натахтала и не менее известного Злободуна пошла под откос, как только он встретил Астролябию. Война вообще замерла до тех пор, пока Дима о ней не вспомнил, а теперь уж, наверное, всё пустил на самотёк, и больше в Мире Эскапистов никто не сражается.

Почему-то Сене казалось, что если никто не будет раскачивать этих лентяев, то ничего и не произойдёт.

Эскапистам подавай пассивные развлечения, а не вот это вот.

Не говоря ни слова, Роза расстегнула молнию на своём рюкзачке и высыпала его содержимое на свободный край стола. Кроме пудры, помады, туши, зеркальца, лака для ногтей и бумажных салфеток (сухих и влажных, разумеется), внутри оказалось множество занимательных и неожиданных предметов, которые девушка зачем-то носила с собой. Причём пульт от телевизора был далеко не главной жемчужиной коллекции.

С громким лязгом на гору косметики опустился разводной гаечный ключ, за ним вылетели ножницы, несколько шприцев, вскрытая упаковка стерильной ваты, перчатки и наручники. И было бы хоть как-то понятно, если бы их покупали в каком-нибудь секс-шопе, где браслеты оборачивают хорошим слоем меха вызывающих цветов. Так нет же – обычные стальные наручники без претензии на оригинальность.

– Ого, – выдал Сеня, потирая ушибленный лобешник. – Ты вот зачем сейчас это всё сделала?

Роза неуверенно посмотрела на попутчика и покраснела.

– Захотелось тебя поддержать. Только моих вещей немного больше.

– Всегда думал, что это я мастер неловких ситуаций, – усмехнулся воитель. – А тут вон оно как.

– Пульт от телевизора – это чтобы собаки не сгрызли, а то стал у них любимой игрушкой, – будто оправдываясь, пояснила Роза.

Правда, сказать она решила только об одном предмете.

– А гаечный ключ? – тем же тоном спросил боец.

– Купила недавно на “Малине”, по хозяйству надо. Так и забыла его выложить.

Девушка очень смутилась и начала убирать вещи обратно в рюкзак.

– Ножницы, вата, шприцы? – Сеня будто специально не указывал на самый интригующий образец коллекции.

– Точно, бинт забыла, – шепнула себе под нос Роза, и постаралась ответить честно: – У меня работа, знаешь ли, такая, связана с травмами. Вот и держу набор для первой помощи при себе.

– Где ж ты работаешь, что так хорошо оснащена?

– А ты как думаешь? – в некоторой степени с вызовом спросила Роза.

Сеня взял небольшую паузу подумать. Аж перестал лоб тереть.

На самом деле, в его мозгу проклюнулась всего одна идея, но такая банальная, что даже стыдно было её озвучивать. Только затягивать с ответом казалось похуже, и воитель произнёс, поглядывая на наручники:

– В полиции?

– Балда, – фыркнула Роза. – Я что, похожа на блюстителя порядка?

– Ну тогда не знаю, – попытался сдаться Сеня.

– Подумай ещё, – попросила девушка, продолжая складывать вещи обратно.

Воитель и подумал. Некоторые девушки имеют привычку крутиться на пилонах под одобрительный клёкот пьяных мужичков, снимая с себя последнее. Не то, чтобы это совсем не нравилось Сене, но он поморщился, представляя, как это делает Астролябия, а публика её подбадривает.

Убил бы.

И, как ни странно, если при кручении на пилоне допустить ошибку, можно и ногу подвернуть, и коленку расцарапать. Отсюда все эти ватки со шприцами, в которых явно обезбол. Да и наручники намекают на Сенину правоту.

Не придумав ничего получше, боец так и ляпнул:

– Ты что, стриптизёрша?

Надо было видеть Розу в этот момент. Её словно ошпарили и тут же бросили под холодный душ. А потом снова ошпарили.

В конце концов, преодолев контрастные чувства, девушка расхохоталась во весь голос.

– И откуда ты такой глупый? – в умилении спросила она. – В жизни не встречала такого человека. Просто праздник для души.

– Я, значит, неправ? – уточнил Сеня со смесью радости и невероятного смущения.

– Ты ещё спрашиваешь! – Розу накрыло новой вспышкой смеха. – Тебя, наверное, наручники сбили с толку.

– Да нет, я их даже не заметил. – Воитель густо раскраснелся, даже лысину не обошло стороной.

– Я тебе подскажу, – радостно сказала девушка, отставляя собранный рюкзачок за спину. – Следи за пальцами. Шприцы, вата, ножницы, бинты купить забыла. Для кого это всё, дуралей?

Астролябия тоже так называла Сеню.

– Для-я-я… – протянул воитель и тоже внезапно зашёлся приступом смеха.

Можно ли было ожидать от судьбы чего-то иного, кроме иронии?

– Ну? – в нетерпении спросила Роза.

– Ты что, медсестра?

Сеня догадывался, что девушка не поймёт, почему именно сейчас ему стало смешно, вот только не мог сдержаться и хохотал во всё горло.

– В этом нет ничего смешного, – резко охладела Роза. – Да, медсестра. И горжусь этим.

– Всё-всё! – Воитель перевёл дух и заговорил нормальным голосом: – Просто у меня есть… м-м, знакомая, которая вылитая ты, разве что волосы светлее, и тоже работает медсестрой. Представляешь, какая ирония?

Стараясь изобразить непринуждённый вид, как будто речь шла о чём-то обыденном, Сеня уселся рядом с девушкой.

– Ну надо же, – удивилась она. – И ты мне только сейчас об этом говоришь?

– А когда надо было? – улыбнулся Сеня, совершенно не представляя, в чём подвох.

– Вы, наверное, расстались, а ко мне ты подошёл потому, что я тебе напоминаю о ней? – серьёзно спросила Роза, чем загнала воителя в тупик.

– Я не хочу об этом говорить, – съехал с темы воитель, картинно уставившись на фотографию с родителями, которая так и осталась лежать на столе.

– Ну нет так нет, – пожала плечами девушка и тоже взглянула на снимок. – Это ты здесь такой маленький?

Никто и никогда не понимал, как женщины способны в секунду переключаться с волнующей их темы на любую другую. Да ещё и таким образом, что переход выглядит совершенно естественно. Словно их учат этому в специальных учреждениях.

– Ничего не маленький, – надулся Сеня. – Я всего-то через пару лет попаду…

Боец осёкся на полуслове.

Осталось только рассказать Розе о Мире Эскапистов, и воителя вышвырнут из вагона, не посмотрев, что поезд на ходу.

– Попадёшь куда? – осторожно спросила девушка.

Ой, не нравилась ей эта игра в загадочность, но что-то всё равно притягивало. За это Роза себя и ругала весь день. Особенно сейчас.

– В секцию по боксу, – озвучил Сеня первое, что в голову пришло.

– Это там ты так сильно вымахал? – поразилась девушка.

– А что, правда заметно?

– Ой шутник, – выдохнула Роза и посмотрела попутчику прямо в глаза. – Не хочешь говорить, не надо. Мне и так есть чем заняться.

– Так занимайся, – хмыкнул боец.

Может, хоть отстанет с расспросами, а то уже совсем не по себе стало.

Но девушка, вместо того, чтобы отстать, придвинулась к Сене ближе и поцеловала его прямо в губы.

Улыбка Алуфтия полностью обескуражила Диму. Лишившийся по его вине рассудка человек сидел перед своим создателем, не испытывая ничего, кроме радостного умиротворения. Конечно, сам философ не мог знать, кто виновник его нынешнего положения, но чутьё подсказывало, что мёртвые знают гораздо больше живых.

– Здравствуйте, – сказал Дима, рассматривая собеседника во всех подробностях.

Только сейчас автор заметил, насколько точно визуализировались все его представления о своём персонаже. Малейшая деталь будто перенеслась из головы, став неотъемлемым атрибутом внешнего вида. И пусть Дима этого не описывал во “Второстепенном”, но всё равно в голове сложился определённый образ – и вот Алуфтий напротив, во плоти. Конечно, насколько это возможно, учитывая место их рандеву.

Небрежно опоясанный халат топорщился ворсинками наружу. Клетчатый узор мерцал, становясь то коричневым, то синим – потому что Дима никак не мог определиться с цветом и всё время представлял его по-разному. Морщинки на лбу складывались в изогнутые линии именно так, как это видел писатель. Пальцы на руках были пухлыми, с коротко стриженными, под корень, ногтями. Черты лица выглядели мягкими, словно расплываясь от внутренней доброты философа.

Такой бы слушался свою жену беспрекословно. Неудивительно, что Клофелина всё прибрала к рукам, с её-то характером.

– Ладно тебе, прекращай, – сказал Алуфтий. – Это мне впору к тебе на “вы” обращаться, ты же мой создатель.

– Так себе создатель, если честно, – с лёгкой иронией ответил Дима. – Да и вообще, откуда вы знаете?

– Когда тут появилось Царство Мёртвых, в законах мира случился небольшой баг, – улыбнулся философ.

– То есть? – удивился писатель.

– Ах, я, наверное, вас покину, – молвила Наталия, предвкушая сложный для понимания разговор. – Не хочу надолго оставлять барышень. Они такие чувствительные.

– Это она про Астролябию и Клофелину, – уточнил Дима.

– Ах, Клофелину, – по лицу философа пробежала небольшая судорога. – Нет, ничего не буду передавать. Пусть живёт, как жила.

– Она обо всём осведомлена, – вздохнула призрачная девушка.

Даже глядя через вуаль, можно было догадаться, какое у Наталии выражение лица.

– Но почему она тогда сама не пришла ко мне? – Алуфтий перестал быть настолько умиротворённым.

– Не пристало мне говорить об этом, – отрезала девушка. – Мне пора, господа.

– Стой, – окликнул её Дима. – Как я отсюда выбираться должен?

– Проснёшься и окажешься у себя в постели, – ответила Наталия.

– А если вдруг что случится, как мне тебя позвать?

– Да просто по имени, – вымолвила девушка и растворилась в воздухе.

– Ну дела, – только и сказал писатель.

– Стало быть, она тоже мёртвая? – уточнил Алуфтий с любопытством. – Прямо как я?

– Мёртвая, но не как вы, – попытался объяснить Дима. – Она из моего мира, там нет такого Царства. Люди просто становятся призраками.

– Как удивительно, – философ задумался. – Ещё совсем недавно я ходил под каблуком своей жены, а теперь узнал о том, что наш мир лишь один из многих. И то — карманная вселенная, а о реальности мы не имеем никакого понятия… Ты садись, чего стоишь?

Колени писателя подкосились, и он упал в кресло, материализовавшееся аккурат под ним.

– Я могу так хулиганить иногда, – признался Алуфтий. – Хотя обычно предпочитаю проводить время в небытии. Ужасно отвлекает этот притон безумцев.

Дима огляделся и только сейчас вспомнил, что вокруг них много личностей, которые с упоением занимаются глупостями, празднуя собственную смерть.

– Они не будут нас подслушивать? – с опаской уточнил писатель.

– Не должны, – ответил философ. – Их оболочки здесь, но разум уже где-то далеко.

– А как же вышло, что вы, наоборот, вернули свой?

– Ах да, спасибо, что напомнил, – Алуфтий снова улыбнулся. – Как я уже сказал, с появлением Царства Мёртвых в нашем мире случился баг. Обычно память умерших исчезает. Можно сказать, в уравнении меняется знак переменной с плюса на минус. И воспоминания стираются. Но со мной получилось иначе. Изначально стёртые воспоминания вернулись, и я снова стал собой. А сверху к этому бонусом добавились знания об устройстве мира, которые по умолчанию получает каждый новопреставленный, но тут же забывает вместе со всем остальным. А я вот не забыл, я скорее вспомнил. Только главный об этом не догадывается. Когда обходит свои владения, я снова прикидываюсь дурачком, вот так.

Глаза философа опять затуманились, а на лице появилась гримаса очень неумного человека. Алуфтий открыл рот, но немного переусердствовал, и оттуда капнула слюна.

– В общем, ты понял, – сказал он, вытираясь рукавом халата.

– Вы уверены, что никто вас не сдаст?

– Некому тут сдавать, видишь? Все как один спятили, – удовлетворённо изрёк Алуфтий, любуясь окружением.

– Тогда мы должны обязательно поговорить.

– Конечно, должны, – согласился философ. – Иначе зачем бы тебя ещё вели в такую даль к дяде Луфе.

– Как я понял, на носу конец света, – доверительно зашептал Дима, склонившись к Алуфтию. – И его нужно как-то предотвратить. Вот я и хотел узнать, что же делать.

– Сложный вопрос, однако, молодой человек. – Философ посмотрел на собеседника с уважением. – Что очаровательная спутница уже успела тебе рассказать?

– Ваш мир, равно как и мой, находится внутри книжки, которую пишет какой-то безымянный автор. И если моя реальность пересечётся с этой – а она, скорее всего, пересечётся, – то миру автора настанет конец. Вместе с вашим и моим.

– Да, мне она то же самое говорила, – философ обхватил подбородок. – При каких условиях миры притянутся друг к другу?

– Как я понял, чем больше людей переправляется через пещеры Альтизара, тем тоньше прослойка между мирами.

– Верно, – будто принимая экзамен у студента, ответил Алуфтий. – Благодаря этому ты сейчас можешь разговаривать со мной, пока спишь. Барьер ещё слишком силён, чтобы пропускать материю, но достаточно истончился, чтобы душа могла его преодолеть.

– И что же с этим делать? Как обратить вспять?

– Тебе знакомо понятие гомеостаза? – спросил философ, делая акцент на обеих “о”.

– Конечно, – ответил Дима. – Это способность системы к саморегуляции.

– Всё так, – улыбнулся Алуфтий. – Весь этот мир, который ты создал, получился вполне самодостаточным. Как только “Второстепенный” подошёл к концу, твоё влияние на сюжет исчезло, и Мир Эскапистов начал компенсировать всё, что ты здесь накрутил. В первую очередь, неестественное отсутствие смертей. Сразу же после того, как была поставлена последняя точка, возникло Царство Мёртвых и стало принимать всех желающих. Ну, не желающих, а погибших. В конце концов, тут постоянно воюют, так что ничего удивительного. Но, если ты помнишь, часть людей пришла извне, и некоторые под страхом смерти решили вернуться обратно в реальность.

– Конечно, помню, – сказал Дима. – Я сам это написал. Да и недавно с Наталией обсуждали.

По полу прошла небольшая вибрация, но никто не обратил на неё внимания.

– Так вот, Альтизар вместе с Бальтазаром решили воспользоваться обстоятельствами и принялись агитировать наименее защищённые слои населения: или убирайтесь домой, или попадёте под мобилизацию.

– То есть о моём мире теперь знают все, – возмутился писатель.

– О да, – ответил философ. – И все хотят попасть туда, чтобы откосить.

– Как иронично, – Дима позволил себе усмехнуться.

– Но, к сожалению, те, кто родился в Мире Эскапистов, покинуть его не могут…

– Потому что являются его неотъемлемой частью, и просто умирают, – закончил писатель за Алуфтия.

– Так точно, – сказал философ. – Только раньше они исчезали насовсем, а теперь отправляются прямиком сюда.

– Не лучшая альтернатива.

– И получается, что оба злодея в выигрыше. Один питается за счёт прохода между мирами, другой – за счёт смертей.

– Я так и не понял, что они получат, если в реальном мире случится апокалипсис, – фыркнул Дима.

– После Большого Взрыва рождается новая Вселенная. Они надеются на перерождение в более мощной форме, чтобы самим создать мир с нуля и заставить всех жить по своим правилам.

– Но это же так глупо, – огорчился писатель. – Получается, они злые, потому что злые, и просто хотят уничтожить всё вокруг. Как в дешёвой беллетристике. Только написал это я.

– Ну не скажи, – принялся утешать Диму Алуфтий. – У них есть своя мотивация. Немного наивная, но достаточно состоятельная, чтобы ради неё рискнуть всем. Посуди сам – их никто не любит. А так есть хоть какой-то шанс на реальную власть, а не только в рамках книжки, написанной тобой. Но для того, чтобы им воспользоваться, нужно столкнуть миры и заполучить тебя.

Пол снова завибрировал, намного сильнее. Но собеседники были всё ещё слишком поглощены беседой.

– И что делать дальше, не подскажете?

– Подскажу, – любезно ответил философ. – Не для того ли ты ко мне пришёл? Нужно всего-то остановить войну и прекратить хождения через пещеры.

Дима так и прыснул на месте.

– Люди перестанут умирать, и оба наши красавца потеряют силу, – продолжил Алуфтий как ни в чём не бывало.

– Вам легко говорить, вы уже мертвы.

– Других вариантов нет, – развёл руками философ.

Стены содрогнулись от толчка. Вот теперь это заметили все вокруг.

– Я столько времени готовлюсь, – раздалось эхо издалека. – Печатаю плакаты, даю ориентировки, сталкиваю миры.

– Кто здесь? – испугался Дима.

– Он, – тихо прошептал философ и замолчал, больше не издав ни звука.

– А теперь он пожаловал ко мне собственной персоной! – голос стал гораздо ближе. – Наш дорогой автор!

Писатель, сощурившись, разглядел впереди человеческую фигуру, которая на ходу превращалась в нечто ужасное, отращивая крылья.

– Беги, – последнее, что сказал Алуфтий перед тем, как Дима побежал.