Олегархат районного масштаба

Глава 15

Откровенно говоря, у меня не было ни малейшего желания разогнать в районе «лишнее» население. Даже напротив, я считала, что народу в районе не хватает, причем сильно не хватает. Ведь если просто взять и посчитать…

Если посчитать, то в Ряжском районе вместе с Александро-Невским, который по факту вошел в епархию Комитета, было только земли сельхозназначения чуть больше сотни тысяч гектаров, а даже по нынешним (весьма скудным с моей точки зрения) урожаям это могло прокормить больше сотни тысяч человек. Могло, но не прокармливало, в том числе и из-за того, что народ из деревень быстро разбегался, а оставшимся там людям было, по большому счету, на урожаи плевать. Впрочем, это было поправимо, а сто тысяч жителей района подразумевают, что двадцать тысяч из них живут в деревнях и кормят остальные восемьдесят. Вот только в районах (административных) было сто пятьдесят почти деревень – а из этого вытекало, что в среднем на деревню приходится по сто тридцать человек… должно приходиться, по факту там колхозников осталось вдвое меньше «оптимума». Однако село на двадцать-тридцать домов – это та самая пресловутая «деревня Гадюкино», там ведь ничего построить вообще нельзя! То есть можно… больницу на полкойки, школу на двадцать учеников в восьми классах – а такое «строительство» – это просто выброшенные деньги. И не потому, что здания получатся дорогими и ненужными почти никому, а потому что больнице нужен врач, школе – учителя. И всем им нужно еще и зарплату платить. При том, что они ведь и работать-то практически не будут. Так что я, еще раз все обдумав, решила «все изменить», причем чем раньше, тем лучше. Благо, для этого в районе был очень неплохой ресурс: примерно десять тысяч взрослых, которым делать было вообще пока нечего, так что «поднять Ряжское село» будет нетрудно. Но вот насчет «Ряжского города»…

Все же сто тысяч человек в двух районах – это восемьдесят тысяч горожан, раз уж на деревню мы «двадцатку» выделим. Но превращать Ряжск и Александро-Невский в «мегаполисы районного масштаба» тоже будет величайшей глупостью. Считаем дальше: восемьдесят тысяч человеко-рыл – это минимум сорок тысяч вполне работоспособных граждан. Ладно, двадцать процентов из них – это «обслуга»: врачи, учителя, продавцы в магазинах, водители, грузчики, дворники – но остается тридцать две тысячи, которым нужно дать работу! А у нас, кроме железнодорожных станций, где работает порядка тысячи человек, только «чайниковый» завод в Александро-Невском, где почти двести пятьдесят рабочих, и два «полупроводниковых» производства, где работает народу в десять раз больше. Ну, еще будет НИИ горной техники с опытным заводам, туда еще человек пятьсот запихнуть можно будет. А остальных-то куда девать? При условии, что в Ряжске ни при каких раскладах мне больше двадцати тысяч жителей не нужно, а в Александро-Невском и десять будут уже лишними… Веселенькая задачка: придумать работу для почти тридцати тысяч человек при условии, что большую часть из них в города селить уже нельзя. Впрочем, тем задачка и интереснее получается…

Так что считаем дальше: чтобы одно условное человеко-рыло имело работу, отдыхало, книжки читало и смотрело телевизор, слушая при этом радио и попивая чай из электрического чайника и холодное пиво из холодильника, этому рылу требуется электрическая мощность (установленная, что важно) в два киловатта. Из которых ноль-семь – это мощность маневровая, а остальное – базовая. Итого на два небольших района нужно жалких… двести мегаватт, а у нас есть лишь Ряжская ТЭЦ на тридцать мегаватт, которая летом вообще не работает, поскольку ее «для тепла зимой» строили. И двадцать мегаватт «лимит», поступающий по ЛЭП со стороны Скопина…

То есть первая часть превращения «специального Ряжского района» в рай земной уже понятна – непонятно только, как ее реализовать. Зато понятна «часть вторая»: в районах ведь земля очень хорошая, плодородная… в меру плодородная: все же черноземы, хотя, как мне подсказали знающие товарищи из Тимирязевки, «выщелоченные». Ну да, тут же землю последние десятилетия пахали и сеяли ни о чем не думая (главным образом об удобрениях не думая), и плодородие это заметно снизилось – но, как эти же товарищи подсказали, тут главным будет в земличку фосфора добавить, поскольку в местных почвах именно его больше всего не хватает. А в городе Апатиты этого фосфора страна добывает уже достаточно, так что есть, что добавлять.

Нет пока кому добавлять: в деревнях, конечно, сейчас живет половина населения районов, вот только работоспособного населения там осталось процентов двадцать: мужики-то все подались в города. А чтобы мужика вернуть в деревню…

Хорошо еще, что есть кому пахать и сеять, все же мужики с МТС пока не разбежались. А чтобы у них такое желание даже возникнуть не могло, я попросила помощи у фрязинских радиоинженеров и у Саши Королева, а сама, что называется «в ручном режиме» руководила посевной. Каждый же прекрасно знает, что руководить посевной на Рязанщине удобнее всего, сидя в пентхаусе в Москве…

На самом деле очень удобно, ведь девяносто процентов работы по этому «руководству» состояло в том, чтобы договариваться с кучей организаций относительно поставок в район всякого нужного. А оставшиеся десять процентов – в просмотре отчетов директоров МТС и председателей колхозов с целью выяснения, чего им для успешной работы не хватает – чтобы со следующего утра снова обзванивать разные министерства. Причем в очень неторопливом режиме обзванивать: в целом страна и без меня к посевной подготовилась неплохо, перебоев с поставками солярки для тракторов почти не было, разве что с удобрениями постоянно шли сбои – но не из-за того, что заводы с производством не справлялись, а потому что железная дорога «тормозила». Но если железнодорожников качественно пнуть… Каюсь, я обделила суперфосфатом, вероятно, с десяток других районов, но в Ряжский его поставили достаточно, чтобы почти половину полей качественно удобрить. Правда, это вызвало определенные волнения среди трактористов на МТС – ведь им работы прибавилось сразу наполовину, но после того, как я сообщила, что «переработку» им всем оплатят, волнения закончились. И посевная прошла в целом достаточно успешно – но, к сожалению, это вовсе не означало, что проблем в деревнях не осталось. Однако решать все эти проблемы я стала уже в середине мая, когда трактора с полей уже были убраны…

Потому что проблемы опять уперлись в недостаток энергии. Ведь чтобы народ не захотел из деревни убежать, нужно, чтобы люди там жили не хуже, чем в городе – а с моей точки зрения для этого в деревнях требовалось электричество. И не только, чтобы лампочку Ильича по ночам зажигать, хотя и с лампочками пока еще имелись в некоторых местах проблемы. Но вот чего было достаточно, так это алюминия, а следовательно – и алюминиевого провода для ЛЭП. То есть его было не вообще «сколько хочешь», но достать какое-то количество особого труда не представляло – и я обратилась за помощью к мужу. Сережа меня выслушал, посмеялся немного, а затем сказал, что сам он мне помогать не станет, но задачку он передаст в СНТО МВТУ, а там уж точно найдется, кому ее лучшим образом решить. Простую такую задачку: нарисовать оптимальную схему расположения ЛЭП по всему району. Правда, мне пришлось для этого взять карту района и вычеркнуть с нее чуть больше половины деревень, которые, с моей точки зрения, были явно «бесперспективными». И когда я это проделывала, почему-то подумала, что я «пошла по пути Хрущева», ведь именно Кукурузник и сам термин такой в обиход ввел. Но потом, немного подумав, я все же «ощутила разницу»: у меня как раз не было намерения «извести деревню», я собиралась эту деревню «оптимизировать» с учетом появившихся новых технических средств. Ведь если раньше мужику от дома до поля было добираться больше двух верст, то это поле для него становилось практически бесполезным, он его физически обработать не мог. А теперь и пять километров для мужика – не расстояние: все же трактор и автомобиль очень сильно меняют понятие «далеко». Да, чтобы эти пять километров уложились в зону «близко», нужно, чтобы там и дороги достаточно проезжие появились – но уж это-то даже на нынешнем уровне развития техники не сверхзадача. Зато преимущества жизни в населенном пункте «со всеми удобствами» наверняка и в умах селян трудозатраты на строительство этих дорог полностью окупят. Если у селянина будет упомянутый автомобиль, окупят…

Весь апрель и весь май я сидела и чертила схемы «развития абстрактного района с населением в сто тысяч человек». Именно абстрактного, не учитывающего наличие каких-то специфических местных ресурсов. Потому что в Ряжском районе (а специальным указом Совмина от двадцать восьмого мая шестьдесят второго года оба района были объединены и административно) из «специфических» имелся лишь бурый уголь, и шахта в селе Петрово обеспечивала примерно треть потребности в топливе Ряжской электростанции, так что рассчитывать на эти «местные» не приходилось. Кроме, разве что, глины и песка: кирпич я все же в своих схемах подразумевала использовать именно местный. Но схемы я чертила не только для того, чтобы выяснить, чего мне не хватает, но и для того, чтобы распределить по району и перспективные производства. Одно такое пришлось буквально в пожарном порядке создавать: автопарк в районе был, мягко говоря, не в лучшем состоянии (а где он в лучшем-то вообще был, если Москву с Питером не считать?), так что пришлось в почти достроенном будущем экспериментальном заводе горного оборудования срочно обустраивать авторемонтное производство, благо для этого уже подготовленного оборудования почти хватало. А кое-что, причем совсем не дефицитное, был закуплено для такого заводика «на стороне», причем сторона была вообще «антисоветской»: станки для участка по ремонту двигателей были закуплены в Австрии.

И первого июня я, выбравшись на пару часов в свой кабинет в Комитете, устроила очередное совещание:

– Итак, товарищи, общую картину вы от меня получили, список задач видели. Какие будут предложения?

– А что предлагать-то? – усмехнулся Саша Королев. – Я с фрязинцами вопрос обговорил, они сказали, что идея вроде стоящая. Причем диапазон они уже согласовали, сказали, что проблем не предвидится: в этом диапазоне никто вроде и не работает, а антенны направленные они, сказали, уже через месяц нам предоставят. То есть конструкцию предоставят, так что всю телефонию в районе мы до осени на КВ переведем. И вопрос у меня только один: мы одним районом ограничимся или предполагается такую технику по всей стране ставить? Потому что на один район полсотни станций мы и в лаборатории Комитета соберем, а если на страну замахиваться, то нужно уже и отдельный заводик строить.

– На всю страну, а предложения по заводику у тебя готовы?

– Можно, думаю, в Александро-Невском его поставить. Заводик небольшой получается, работников нужно будет в пределах сотни человек…

– Согласуй в архотделе проект самого завода и потребный жилой комплекс, и сразу приступай к подбору персонала. Пока только инженеров, а бухгалтерию и руководство пусть наш отдел кадров подбирает. Срок ­– неделя, если будут затыки, мне сообщать сразу. Что у нас следующее?

– Я уже скатался на авторемонтный в Ряжске, посмотрел, что там уже есть, – встал руководитель «автомобильного» отдела Володя Котенев. – Там все же многого еще не хватает, я тут расписал… потребуется только на Ряжской площадке еще три цеха выстроить. Архотдел уже работает, а вот по комплектующим… мы составили предложения по обустройству, как вы просили, небольших цехов в селах, на тридцать-пятьдесят человек, потребуется одиннадцать таких цехов. И один, я все же думаю, что и его стоит отдельно поставить в селе каком-нибудь покрупнее, на сто-сто двадцать работников. Но там потребуется обеспечить до мегаватта мощности для печи, чтобы алюминий плавить.

– Я так понимаю, что с электричеством скоро в деревнях проблем не будет, – хмыкнула уже я, – архотдел свой проект приволок на постройку специального бетонного завода для изготовления бетонных столбов для ЛЭП. Так что все дело за энергетиками… А что нам обещает Красный Холм?

– Краснохолмцы говорят, что котлы они по нашим планам изготовят, но вот калужане… с ними у нас договориться не получилось. Они и плановые задания с трудом выполняют, так что я даже не знаю…

– А Лысьва?

– С Лысьвой проще, архотдел им три новых жилых дома за лето выстроит, или четыре – я не вникал, и стройотряды мы предварительно уже набрали – из МИСИ и из МИФИ. Но у них есть еще мощности незадействованные, а в Калуге, говорят, они ничего поделать не могут.

– Ясно, опять придется товарища Патоличева напрягать…

– Думаю, не придется: в Брянске удалось предварительно договориться. Но у них условия: они нам две турбины по калужским чертежам изготовят к сентябрю, и, если потребуется – еще две до Нового года. Но двадцать процентов оплаты они просят из наличного премиального фонда, так как нужно будет рабочим серьезно сверхурочные оплачивать…

– Не вопрос, подписывай договор.

– Это не все: они так же условием договора ставят, что КПТ им в течение следующего года полностью поставит линию станков с ЧПУ по производству турбинных лопаток.

– Хапуги! А мы технически-то на такое способны?

– Нет, но можно договориться с товарищем Машеровым на дооборудование силами Комитета Гомельского завода узлов – и вот там белорусы станки для Брянска точно изготовить смогут.

– Они смогут… а что хочет товарищ Машеров?

– Ты не поверишь, – радостно сообщил мне Коля Рябов – главный конструктор нашего первенца с ЧПУ, – он хочет выстроить завод по производству станков с ЧПУ! Причем в республиканском бюджете средства на это у него есть.

– А от нас чего он хочет?

– всю документацию на станки, понятное дело, гарантированные поставки вычислительных машин – но это как раз наши брянцы обеспечить смогут. А еще…

– Договаривай, раз начал.

– По-хорошему, ему нужно будет поставить четыре импортных станка: у нас в СССР пока таких не делают. То есть без них у него завод тоже заработает, но сначала ему придется как раз для себя такие станки изготовить и он не успеет Брянский машиностроительный станками обеспечить…

– И какие же? Может, нам все же будет дешевле зарубежные турбины у Сименса купить?

– Станки за деньги буржуи продают, причем нам такие скорее всего просто не продадут. Но есть такие итальянцы, называются «Оливетти», они машинки пишущие делают – так вот они приезжали недавно и предложили нам продавать им наши процессоры, восьмиразрядные, вместе с микросхемами памяти – и очень прозрачно намекали, что расплачиваться они готовы в том числе и оборудованием, которое в СССР не поставляется. Любым оборудованием, так что если мы правильные цены на микросхемы им выставим, то немецкие станки нам очень дешево обойдутся.

– Они что, прямо к нам в Комитет приезжали?

– Нет, во Внешторг, у нас как раз товарищ Патоличев в начале недели спрашивал, сколько мы итальянцам микросхем отгружать сможем. Не лично, конечно, но я эту его специалистку хорошо знаю, вот она и проболталась.

– Тогда остается непонятным вопрос, почему она к тебе с рассказом пришла, а не к микросхемщикам.

– А она заодно и подготовку к какой-то выставке международной проводит, и интересовалась, можем ли мы наш станок к этой выставке подготовить.

– Вот так отлучишься ненадолго дочку родить, а вы уже станки на международные выставки отправлять готовитесь.

– Не готовимся, у нас же производство полтора станка в год сделать может, и чего их выставлять? Внешторг-то будет выставлять то, что он продавать иностранцам готов. Но если ты с товарищем Машеровым договоришься, то уже через год, глядишь, и мы сможем на такую выставку в какой-нибудь зарубеж скататься…

– Даже думать об этом забудь, никаких вам зарубежей. У нас у самих страна необъятная, красот столько, что никакой зарубеж не сравнится. Ты на Байкале-то хоть раз был? Или на Камчатке?

– Так, мы отвлеклись… с товарищем Машеровым кто договариваться будет?

– С Машеровым? Так, помолчите минутку все… – я сняла трубку селектора, набрала номер Лены:

– Лен, ты меня прямо сейчас с Машеровым соединить можешь? Что? Я подожду, конечно… Петр Миронович? Это Федорова из КПТ, я насчет модернизации Гомельского завода. Что? Да, конечно… только там есть некоторые вопросы, которые по телефону согласовать не получится, а я сейчас маломобильна… у меня дочери три месяца, я дальше, чем на полкилометра от дома отойти не могу. Нет, никто, кроме меня, вопрос решить не… хорошо, в любое время. То есть вообще в любое, в крайнем случае вам придется полчаса подождать если я как раз кормить дочку буду. Хорошо, договорились…

Я осмотрела собравшихся:

– С Брянским машзаводом договор подписывайте: в крайнем случае меня просто с работы выгонят, зато район работать уже начнет по-человечески.

Чего Петр Миронович точно не ожидал, так это того, что в Комитете – то есть в здании Комитета по передовым технологиям – с ним никто даже разговаривать не стал. То есть когда он на проходной Комитета представился и сообщил, что он приехал по приглашению товарища Федоровой и попросил к ней проводить, к нему подошла сидевшая до того в кресле холла дама и очень вежливо сообщила:

– Светлана Владимировна предупредила о вашем приезде, и мы сейчас к ней в гости и отправимся.

– Я вообще-то по делу приехал, и по ее приглашению! Передайте ей, что я не потерплю…

– Потерпите. Извините, Петр Миронович, но я могу с полной ответственностью сказать…

– При чем тут ваша ответственность? Это безответственность… а вы тут кем работаете?

– Я генерал-майор КГБ Суворина, работаю секретарем Светланы Владимировны. И могу с полной ответственностью сказать, что она именно дела с вами и будет обсуждать, очень важные дела. Но так как она несколько ограничена в передвижениях…

– Я помню… извините. Тут далеко?

– Пять минут пешком. И это вы извините, мы-то в Москве все привыкли, что половина дел у нее дома делается, а вас не предупредили… Ребята, – она повернулась к вахтерам, – когда приедет товарищ Патоличев, его сразу к Светлане домой и отправляйте.

– Не приедет, он уже там, – улыбнулся вахтер, – уже полчаса как. Он же не любит опаздывать и всегда заранее приходит…

Еще Петр Миронович не ожидал, что сначала он попадет на лестничную площадку, больше напоминающую какой-то дворец, а сидящая там молодая женщина просто снимет трубку телефона и поинтересуется у кого-то:

– Приехал Машеров, его пропустить?

А больше всего он не ожидал, что в довольно большом кабинете его встретит когда-то мельком виденная им женщина в махровом халате и сидящий у стола, уставленного чайными приборами, Николай Семенович, радостно его поприветствовавший:

– Рад, Петр Миронович, что вы все же к нам в Москву выбрались. А тут у нас дело такое… Светик, сразу его грузить будешь или сначала чаем напоишь?

Машеров ко мне зашел несколько ошарашенный, вероятно ему никто никогда не рассказывал, где я живу. Да и одеваться в «официальный костюм» я по привычке не стала, все остальные мои гости к моим халатам давно привыкли. Так что я еще и разбила его ожидания «теплых домашних посиделок» – но уже через пять минут я увидела перед собой полностью погруженного в работу человека:

– Ситуация у нас будет очень непростая: теоретически вы имеете возможность запустить завод по производству станков с ЧПУ уже к Новому году, но это если у нас получится заполучить другие станки, без который говорить о массовом производстве нужного оборудования еще долго не придется. Но дело в том, что нужные для этого завода станки в мире делают только три фирмы, и ни одна из них нам их продавать не желает вообще ни за какие деньги. Нам эти станки, причем без каких бы то ни было комиссионных, готовы поставить итальянцы, однако если изготовители станков узнают, что они оказались в СССР, то произойдет крупный международный скандал.

– И что же вы предлагаете?

– Мои инженеры предложили очень непростую схему производства на вашем заводе, и суть ее в следующем: мы можем станки поставить где-то в закрытом городе, детали, изготовленные с нужной точностью, оттуда отправлять в Гомель – ну а вы – примерно через полгода-год – сможете сами для себя такие же, и даже более лучшие станки изготовить.

– У меня возражений не будет.

– Я понимаю, и сразу скажу, то это не очень-то и сильно удорожит выпускаемые вами станки. Проблема здесь лишь в том, что в Комитете нет средств для строительства нужного вам производства у себя в закрытом городе, а строго формально взять средства из бюджета Белоруссии – даже если вы их захотите нам передать – я права не имею.

– И что же делать? У вас есть какие-то предложения?

– Есть, но вы, прежде чем их принять, все же хорошо подумайте. Потому что тут возникнут всякие… скажем так, правовые коллизии… Я в принципе могу завод построить за свой счет, за свой личный счет. И вот это мне никто запретить точно не сможет – но проблема в том, что денег у меня сейчас на это нет.

– На постройку завода в СССР, думаю, ни у кого денег нет, – усмехнулся Петр Миронович, – и даже никогда не было… после революции.

– Ошибаешься, Петр Миронович, сильно ошибаешься, – с улыбкой возразил Николай Семенович, – Светлана Владимировна за свой счет чуть ли не целиком город построила… ну, если все ее стройки вместе подсчитать. Но вот сейчас у нее денег на такую стройку точно нет. И мы вот что подумали: ты же первый секретарь ЦК республики, и вот если республика учинит какую-то республиканскую премию большую-пребольшую и наградит нашу Светочку…

– То есть вы предлагаете мне передать Светлане Владимировне наличными полную стоимость нового завода? Который, как я понимаю, уже через год республике будет уже вообще не нужен?

– Да, именно это я и предлагаю, – улыбка с лица Николая Семеновича пропала. – Причем я еще могу гарантировать, что уже через год в республику с этого закрытого завода вообще ничего поставляться больше не будет. Однако тут нужно вот что иметь в виду: через год эти станки будут полностью задействованы в производственной программе Общемаша – и они, по самым предварительным прикидкам, ускорят ряд их программ… намного ускорят. А станки, которые вы будете в Гомеле производить, примерно вдвое ускорят союзные программы по изготовлению турбин для электростанций. Хотя, откровенно говоря, Светочка слегка так перестаралась, не сама конечно, это мои специалисты договаривались… по большому счету для производства станков с ЧПУ те, о которых она с итальянцами договорилась.. почти договорилась, даже и не нужны. И у тебя выпускаться будут… поначалу будут станки немного другого качества. То есть очень качественные, но там не нужно будет делать многометровые детали с такой точностью. Но тебя мы пригласили не для того, чтобы просто обобрать республиканский бюджет, тут еще дело и в том, что никто вообще не должен знать, что в такой цепочке еще и КПТ как-то задействован. То есть итальянцы этого знать не должны, иначе и они от поставки откажутся. Так что… как только Светочка премию белорусскую получит, именно ты подпишешь договор с итальянцами на поставку микропроцессоров и лично с ними договоришься о поставке этих станков. Полномочия у тебя имеются…

– Но Брест микропроцессоры пока не производит!

– А итальянцы этого не знают. А Светик на своем заводе клейма нужные поставит…

– Но почему средства на завод через задни… так странно выделять?

– Потому что иначе Минфин платежи просто не пропустит. Они же законы строго соблюдают… но республиканские премии – и только они – проходят без их контроля и одобрения, а я ей премию выписать права не имею, она у меня за зарплату работает.

– Понятно… а премия-то большая потребуется?

– Очень, – и я наконец позволила себе улыбнуться. – Примерно семьсот сорок тысяч.

– И вы ради этой… мелочи меня пригласили?!

– Петр Миронович, – с разговор вмешалась Лена, – это отнюдь не мелочь. Да, сумма небольшая в масштабах страны… но у нас есть определенные подозрения, что кое-кто будет очень стараться нам помешать наладить это производство. А вот кто именно… Возможно, Павел Анатольевич вам об этом и расскажет… потом, когда все уже заработает. И у вас в Гомеле, и у нас…