Одинаковые. Том 6. Революция

Глава 7 Революционная координация. Время решений

— Иосиф, вот послушай меня, пожалуйста, и попытайся понять. То, что я тебе сейчас скажу, очень важно для нашего дела.

— Говори, Илья, внимательно слушаю, — сосредоточено ответил Сосо.

— Нам необходимо объединить усилия всех недовольных в стране. Или по крайней мере наибольшего их числа. Ты и сам прекрасно видишь, что общество кипит. Но бурление в этом котле неоднородно и котлов множество. Какой-то из них только начинает нагреваться, а где-то уже выплескивается. И вот нам необходимо определить максимальное число этих точек напряжения и сделать так, чтобы в нужный момент все они пришли в движение, — я отошел к окну, вглядываясь в суету рабочих на территории завода. — Понимаешь волнения вспыхнут в любом случае, хотим мы того или нет. Вопрос лишь в том, к чему они приведут в итоге и какие жертвы будут среди их участников, сколько людей пострадает со всех сторон.

— И откуда же мы можем знать, где вспыхнет?

— А вот здесь доверься нам, Иосиф! — Включился в разговор Леха, — не спрашивай откуда эта информация, просто прими ее как данность, и если у нас все пойдет по плану, то мы сможем избежать множества жертв.

В итоге у нас состоялся довольно долгий разговор, в который немного позже вклинился Дзержинский и подошедший в кабинет Сталина Кржижановский. По его итогам мы сформировали карту будущих волнений в Европейской части Российской империи. Кроме наших с братьями предложений, которые мы внесли на основе имеющегося у нас послезнания еще примерно, такое же количество добавил Дзержинский. Вполне не исключено, что и в наше время подготовка к восстанию велась гораздо большим числом людей, но вышло как вышло. А здесь Феликс держит руку на пульсе основных событий, получая информацию с мест от своих агентов. У нас в большей степени уже были определены основные активисты для каждой точки. С кем-то Дзержинский уже ранее наладил диалог, с кем-то будет необходимо поговорить сейчас. А в каких-то местах ситуация еще не достигла того пика напряженности, чтобы люди задумывались о бунте, восстании, стачке и вообще о какой-либо активности.

Если сравнивать ситуацию с 1917 годом в моей истории, то конечно здесь и сейчас в конце 1904 года обстановка куда спокойнее. В то время народ был вымотан напряжением от кровопролитной Первой мировой войны, здесь все по-другому.

Но раз уж мы решили и практически подошли к кульминации, то и отступать никуда не собираемся. Главное пройти через это быстро и избежать лишних жертв, которые случились в моем мире во время гражданской войны.

— У нас проблемы! — постучался и после приглашения вошел в кабинет Андрей Лихачев.

— Что стряслось?

— В организации у Гапона есть несколько отмороженных радикалов, которые ни в какую не хотят откладывать выступление. Сам Гапон — человек вроде понятливый, — Лихачев, стоя у притолоки, говорил тихо. — С ним договорились. В январе никакого шествия не будет. Работать продолжит в прежнем темпе — защита прав, переговоры, прошения, все как обычно.

Я кивнул, разминая онемевшую руку.

— Но есть загвоздка, — Андрей помолчал, выбирая слова. — В его организации двое — Григорий Шилов и Артём Клюев. Те самые, что мы отмечали, как не спокойных уже давно. Они сейчас воду мутить начали. Призывают к всеобщей стачке, и хотят вывести народ к Зимнему.

— Говорили с ними?

— Пробовали, они не особо то и слушают. У меня было ощущение, что ими кто-то руководит, не сами же они все это довольно неплохо придумали. Мы следили за ними последний месяц, и обнаружили, что куратор у них все же имеется.

Мысли сразу пошли в сторону охранки или, что хуже, зарубежных разведок. Слишком уж вовремя эта активность вспыхнула. Вовремя для того, чтобы государству можно было показательную расправу сделать. А для тех же англичан и французов вообще время роли не играет.

— Надо выяснить, кто за ними стоит, — сказал я, вставая. — Где они сейчас?

— На Выборгской стороне, в старом складе. Должны сегодня вечером встретиться со своим куратором.

Было уже темно, когда мы с Никитой, Андреем и ещё двумя нашими ребятами подошли к полуразрушенному кирпичному зданию у самой окраины. Дул довольно холодный ветер. В одном из окон слабо светилась лампа.

Вошли бесшумно, прижимаясь к стенам. Из-за груды ящиков доносились приглушённые голоса. Здесь было три человека: Шилов, Клюев и незнакомый мужчина в пальто.

— … деньги вы получите, когда народ выйдет, — говорил незнакомец. — Главное — больше шума, паники, громких лозунгов. Чем больше, тем лучше.

Мы вышли из тени. Лихачев коротко сказал: — Беседу прервём!

Незнакомец метнулся к карману и сразу прогремел выстрел. Пуля пролетела мимо Андрея, ударив в стену. Урод выстрелил сквозь пальто, даже не вынимая револьвер из кармана.

Один из наших парней, выполняя инструкцию, сразу открыл огонь по стрелку. Тот упал со стула заваливаясь на спину. Шилов, не раздумывая, выхватил револьвер и выстрелил в нашу сторону. Пришлось стрелять на поражение. Он упал, нашпигованный сразу тремя пулями.

Клюев, ошеломлённый, замер. Мы скрутили его, пока тот не пришёл в себя. Незнакомец, и Шилов были уже мертвы.

Там же на месте провели допрос. Клюев очень перепугался, дух бунтовщика из него будто выбили: — Он… не представлялся. Я знал, что зовут Сергеем. Давал деньги и говорил, что дело нужное делаем, правильное, а власть надо расшевелить… Кто он не знаю, клянусь!

Обыскали покойного и не нашли ни документов, ни записей. В кармане — только пачка рублей, да револьвер. Похоже все нити оборвались.

Когда Клюева увели, мы с Лихачевым остались одни.

— Чьих рук дело? — спросил я, глядя на лампу.

— Охранка? Сомнительно. Им бы тихо давить, а не массовку устраивать.

— Как думаешь кто это может быть?

— Англичане… или французы, — задумчиво проговорил Андрей. — Им всегда выгодно чтобы в России пригорало, и чем сильнее, тем для них лучше. Подливают масла в огонь уроды.

Я молча кивнул, не одни мы играем в эту игру.

— Андрей, нужно здесь убрать все следы присутствия этих граждан. Тела вывезите за город, чтобы их как минимум до весны не нашли.

— Понял, сделаем.

С новостями из Северодвинска приехал Алексей Николаевич. Он уже несколько раз к нам наведывался и отчитывался о ходе работ, начиная с 1901 года, когда он полный энтузиазма направился на побережье Белого моря, строить свою мечу. Также мы помогали ему давая дополнительную информацию, черпая ее из своего послезнания. Не сказать, что этих сведений было очень много, но тем не менее несколько лет мы ему сэкономили точно.

— Две лодки готовы нового типа, — Крылов разложил на столе чертежи. — Испытали в Белом море, доработки еще конечно остались, но основные детские болезни мы уже устранили.

— Какие характеристики? — спросил Иосиф, прищурившись.

— Надводный ход — одиннадцать узлов, под водой — около пяти-шести. Два носовых торпедных аппарата, шесть торпед. Под водой могут находиться до пятнадцати часов. Для коротких операций хватит.

Я сравнивал с тем, что помнил из истории. Получались аппараты уровня тридцатых годов, сильно опережающие своё время. Для 1905 года — это будет реальная сила.

— Теперь нужно их перегнать, — сказал я. — Одну — на Балтику, вторую — в Чёрное море. К концу мая они должны быть на позициях и очень важный момент. Необходимо держать их в режиме секретности. Никто до поступления приказа не должен быть в курсе о их наличии.

Крылов нахмурился, проводя пальцем по карте.

— Из Северодвинска будет не просто это сделать. В белом море лед долго стоит, но можно попробовать скрытно, рядом будет идти судно обеспечения, обычный сухогруз. Если выйдем, как только позволит ледовая обстановка, то должны успеть.

— Что с экипажами? — поинтересовался Сталин.

— Подобраны, товарищ Михалковский помог. Все люди проверены, проблем с ними быть не должно.

— Отлично! Другие лодки строите?

— А как же, по плану до конца 1905 года еще одну спустить, и сразу закладываем следующую. Возможно, к концу 1906 уже 4 будет в строю.

— А первый прототип находится на Тихом океане? Как и было оговорено?

— Да все верно, месяц назад получил телеграмму. Его сопровождает сухогруз под шведским флагом. Это первая модель. Она достаточно сильно отличается от новых версий, но вполне работоспособна. Дорогу выдержала нормально, но практически весь путь был проделан на буксире. Процесс перехода был длительный, но парни справились, — ответил Крылов.

— Вы же передали им запечатанный конверт с моими инструкциями.

— Да все верно, они должны его вскрыть 1 мая 1905 года. Пока они ожидают этого срока вдали от военных действий. Могу я узнать, что там?

— Узнаете, Алексей Николаевич, как время придет, узнаете!

Я посмотрел еще раз в окно и задумался: «Вряд ли одна подлодка, да еще и самая слабая из наших, сумеет изменить ход русско-японской войны. Да и для дела революции победа в этой войне, признаться, нам скорее навредит, чем поможет… Но в любом случае, надеюсь, что дадим япошкам прикурить. И сбережем немало жизней русских моряков.»

— Если все понятно, действуйте, — резюмировал Сталин. — Конец мая — крайний срок.

Крылов собрал чертежи, и коротко бросил: — Будет сделано.

После совещания я вышел во двор и подумал, что две подводные лодки, конечно, капля в море, но если они позволят не дать блокировать восставшие корабли, то эффект от их наличия будет колоссальный. И еще надо не забывать про флот «дружественных» нам стран, которые почти с гарантией попытаются погреть руки на творящемся в России.

В феврале пришла телеграмма с нашего ярославского завода: «Начинаются волнения, рабочие готовятся к вооруженному выступлению».

Леха с Никитой выехали туда немедленно. Через три дня стало понятно, что забастовка уже идет полным ходом, но до крови пока дело не дошло. Однако оружие бунтовщикам «скороспелкам» уже завезли и те просто на просто выжидают.

Мы собрались с Иосифом в кабинете.

— Надо гасить, пока не поздно, — сказал я. — Если начнут стрелять — войска введут, тогда кровь неизбежна, и есть риск, что полыхнет везде. Мы не сможем сами заткнуть все дыры.

Спустя неделю Никита подробно докладывал по возвращении: — Удалось уговорить товарищей, но было это очень не просто. По началу нас слушать вовсе отказывались. Пришлось немного кулаками поработать. Ночью мы вывезли главного за город, сильно не калечили, но доходчиво дали понять. Видать они только грубую силу и способны понимать. Короче, объяснили, что сейчас — не время. Что будут жертвы, а результата никакого не будет. Они вроде поняли. Мы оружие вывезли в лес и закопали. Когда дойдет до дела, оно может там в Ярославле и пригодится. Да там его и не особо много, винтовки с патронами 50 штук и все. Активист на этом заводе Олег Петров, слесарем работает. Вот его мы связали с нашими ребятами на двигателестроительном. Еще подкинули им немного материальной помощи в виде продовольствия из Ширяево. В общем теперь Ярославль под контролем и повтора быть не должно. — Отпил Леха воды из стакана. — Да, кстати, оружие поставил московский купец Семенов. Я поручил Андрею выйти на него и выяснить его цели

— И новости какие есть? — спросил я.

— Андрей уже работает над этим. Говорит, что у Семенова связи с иностранными торговыми домами. Возможно, опять чьи-то грязные руки торчат.

Я посмотрел на карту. Ярославль удалось успокоить. Но таких точек по стране становилось все больше. Надо было успевать везде.

Сразу после ярославских событий собрались на очередное совещание. От которых за последний год ей богу уже устали все, а мы с братьями особенно. Было большое желание взять и свалить в тайгу на месяц, но увы такой возможности не имелось. Дзержинский разложил на столе свежие сводки.

— По Петербургу ситуация стабилизируется, — начал он. — Переговоры провели на Обуховском, Путиловском, Балтийском заводах. Люди согласились ждать, на «Арсенале» и «Сименс-Гальске» тоже удалось договориться.

— А с моряками как? — спросил Сталин.

— В Либаве и Свеаборге ведутся переговоры и пока всё спокойно. Знаем наиболее активных — в Либаве их целая группа: Грынинь, Нахимсон, Ленцман, Остелис, и Громов в Свеаборге. Со всеми работаем.

— Деньги им передали? — уточнил я.

— Да, через доверенных лиц. Небольшие суммы, но для поддержки семей хватит. Также организовали поставку продовольствия с ярославских складов, тоже в небольшом объеме, надо дождаться навигации по Волге, тогда Ростовцев сможет существенно увеличить поставки. За зиму склад в Ярославле практически опустел, очень много «дыр» он помог нам закрыть.

Леха, просматривая списки, заметил: — Похоже, что постепенно берем под контроль основные революционные ячейки.

— Главное — избежать стихийных выступлений, — сказал я. — И слава богу пока нам это удается.

Дзержинский кивнул: — Сейчас важнее всего выдержать паузу и настроить всех на согласованные действия. Что особенно радует, так это то, что многие прямо сами рады подчинятся. Чувствуют общее командование и охотно идут на сотрудничество.

— Тут надо перекосов не допустить. Мы как пожарные сейчас с ведром воды в доме, который начинает гореть с разных сторон, — сказал Сталин.

Мы разошлись поздно. Работа предстояла огромная, но радовало, что первые результаты уже были.

— Ленин прибыл, — Сталин вошёл в наш кабинет без стука. — Требует встречи. Говорит о том, что нужно ускорить выступление.

Вечером мы сидели в душной комнате на Васильевском острове. Ленин, ёрзал на стуле, отчего-то сильно нервничая. Крупская молча сидела в углу.

— Ждать больше нельзя, — резко начал он. — Положение революционное! Вы здесь создали хорошую базу, но пора переходить к действиям. Мои люди докладывают, что рабочие в едином порыве поднимутся.

— Слишком рано, Владимир Ильич, — попытался возразить я. — Силы ещё не собраны.

— Вы что, не видите, что творится? — он ударил кулаком по столу. — Массы готовы! Каждое промедление — предательство!

Спор длился еще практически два час. Сталина на этой встрече не было, мы решили пока его оградить от Ильича. Ленин же практически не слушал доводов, требовал немедленного восстания, был уверен, что сейчас самый подходящий момент, несмотря на все то, что мы с ним обсудили в Женеве. Что с ним теперь делать решительно не понятно. Ведь он в среде рабочих действительно имеет не малый авторитет, и человек-то достаточно умный. Раз в нашей истории смог стать символом революции. И сейчас этот фактор не учитывать было бы крайне глупо с нашей стороны. Надо использовать все его сильные стороны по максимуму, при этом всесторонне контролируя. Такой вот блин чемодан без ручки нам достался. И не выбросишь и нести нелегко.

Когда вышли на улицу, было уже темно, из переулка донёсся свист. Мелькнули несколько теней.

— Охранка, — коротко бросил Леха. — Бегите!

Мы кинулись через дворы, а за спиной уже раздались выстрелы. Двое наших бойцов и люди Ленина остались прикрывать отход. Через десять минут, запыхавшиеся, мы выбрались к Неве, здесь нас подобрал Никита на пролетке. Преследователей пока было не видно.

— Лев Борисович, где он! — чуть продышавшись растеряно спросил Владимир Ильич.

— Убили его, Каменев упал на мостовую, выстрел в спину. Выжил он навряд ли и там еще осталось лежать двое ваших людей товарищ Ленин! — ответил ему Никита.

Вот и начались первые потери. К товарищу Розенфельду, то есть Каменеву, я признаться относился абсолютно никак. Знал, что он был старейшим соратником Ленина, а после смерти Ильича участвовал в борьбе за власть. И в 1936 году он был осужден по делу «Троцкистско-зиновьевского центра» и расстрелян. Выходит, в этой жизни пал смертью храбрых на 31 год раньше. Ну что ж бывает. Ленин же впал в ступор узнав о смерти Льва Каменева. У него будто выбили почву из-под ног.

Похоже, что охранка уже вполне себе в курсе о возвращении лидера РСДРП в Россию, и теперь будет по нему активно работать. С одной стороны, для нас это даже не плохо, так как от наших действий мы их на время отвлечем. Да и Ильич будет ограничен в передвижениях и скован по рукам и ногам, возможно меньше ненужной суеты наведет.

Пришло время нам с братьями разделиться. Я останусь в Санкт-Петербурге, буду помогать Сталину контролировать ключевые процессы и работать в нашем штабе. Никита поедет в Москву с группой в 50 бойцов. Его задачей будет провести финальные встречи с активистами и держать на контроле все процессы в преддверии выступления. Леха же отправляется на чёрное море с таким же отрядом поддержки. Один он видимо этой весной сможет понежиться на солнышке, что конечно же ему навряд ли удастся. В его задачи будет входить работа с моряками, координация действий активистов на броненосце Потемкин и работа с городскими жителями.

А я буду таким связующим звеном трех частей страны, работающим быстрее любых доступных на сегодняшний день способов связи, так сказать, в режиме реального времени.