Одинаковые. Том 6. Революция

Эпилог

Петербург к этому лету 1910 года изменился до неузнаваемости. Трамваи ходят по расписанию, ночью горят электрические фонари, кое-где над крышами поднимаются мачты радиостанций. Заводы работают без перерывов, и даже ранним утром с набережных тянет не только запахом мазута, но и чем-то иным — ощущением большого дела, которое уже невозможно остановить.

Я стоял на балконе старого здания Народного комитета и смотрел, как внизу движется город. Всего пять лет прошло с той осени, когда мы впервые собрались в бывшем Сенате, пытаясь понять, как не дать стране скатиться в хаос гражданской войны. Конечно, неожиданностью тогда для нас это вовсе не было — ведь мы готовились, и готовились основательно. Команда, ресурсы — все наши помыслы были почти пятнадцать лет направлены на достижение одной единственной цели. Пять лет, а будто прошла целая жизнь. Тогда все казалось шатким, было ощущение, что могут найтись силы и все развернуть вспять, обесценив наши труды. Теперь же Россия стоит на ногах уверенно — основательный фундамент для ее будущего развития заложен.

С 1906 года мы живем по новой Конституции. С ней было довольно много хлопот и споров — как в Совете народных депутатов, так и в народе. Ведь по сути дела она отменяла все сословные привилегии, уравнивала права женщин с мужчинами, закрепляла ответственность депутатов перед народом. Теперь, если депутат обещает что-то в предвыборной кампании и не реализует это, он отправляется в отдельный исправительно-трудовой лагерь. Конечно, это не тюрьма в обычном смысле, но сам факт того, что за свои слова придется отвечать, вычистил ряды народных избранников. Популисты и демагоги, которые, играя на чувствах народа, раньше могли пролезть в законодательный орган, теперь сто раз думали, прежде чем решиться на бездумные обещания ради сиюминутной выгоды.

Народный комитет стал высшим органом власти государства, а председатель Народного комитета — фактически главой государства. Система наконец-то заработала. Не совсем так, как мы планировали с братьями изначально, но вполне стройно. Сейчас председателем Народного комитета является Иосиф Сталин, остальные ключевые посты в правительстве распределены между соратниками. Среди депутатов нашлось немало талантливых управленцев, занявших высокие должности. По нашему совету Сталин прорабатывает программу «Преемник». Она направлена на то, чтобы к власти в стране никогда не пришел самодур, способный разрушить все то, что мы с большим трудом строили. Кандидаты набирались по конкурсу из народа по плану они будут готовиться к управлению государством не менее 10 лет. Далее из этих кандидатов, у которых за время обучения будет возможность показать свои реальные способности, в настоящих делах будет и выбран будущий председатель Народного комитета. Эта программа требует еще множества корректировок, но работа по ней запущена, и это радует.

Осенью 1907 года мы решились на шаг, который еще недавно показался бы безумием — это перенос столицы. Мы прекрасно понимали, что большая война почти неизбежна, и шансов пройти мимо нее у России крайне мало. Петербург слишком уязвим. Конечно, первым кандидатом для новой столицы была Москва. Но, помня, как неравномерно развивалась страна в моем прошлом мире, мы с братьями настаивали, чтобы переносить ее дальше на восток. Выбор пал на берег Оби — небольшой город Новониколаевск, переименованный совсем недавно в Новосибирск. Мы решили, что из этого места будет легче развивать и восточную, и западную часть страны. Транссибирская магистраль с тех пор стала развиваться ускоренными темпами: еще не везде, но на большинстве отрезков пути ее успели расширить и перестроить. Вкупе с грамотным планированием это позволило увеличить поток грузов почти в два с половиной раза.

— Ты понимаешь, — говорил Никита, убеждая Сталина, — там практически географический центр всей России. Уголь Кузбасса рядом, огромные запасы Урала, лес, река. Если строить будущее страны, то это самое подходящее место. А про безопасность в случае войны мы уже говорили.

Столица на Оби еще строится, дел там на долгие годы, но все правительство уже переехало на новое место, как только сдали административные здания. С каждым годом количество автомобилей в стране растет, и, понимая, к чему это привело в моем прошлом мире, мы подошли к строительству Новосибирска с умом. Надеюсь, что через пятьдесят — сто лет потомки смогут сказать нам за это спасибо.

Первый раз мы прилетели на берег Оби весной 1907 года на двухместном аппарате Миллера. Перелет от Питера занял почти сутки — пришлось делать несколько промежуточных посадок для дозаправки и отдыха. Когда с высоты птичьего полета показалась широкая лента Оби, я понял, что мы не ошиблись. Река, бесконечные просторы — именно то место, которое нам нужно.

Уже скоро город начал расти прямо на глазах. Размечались широкие проспекты, начали закладывать фундамент под будущий Дворец Съездов, заложили первый камень в корпус Сибирского политехнического университета.

Помню, как тогда вечером мы сидели у костра. Лихачев, контролировавший процесс строительства, смотрел на огонь и сказал:

— Теперь нас отсюда никто не достанет. Если кто и решится воевать с Россией, ему придется идти через всю страну, чтобы добраться до самого сердца.

Я промолчал тогда и подумал: «Дело не только в безопасности. Дело в том, что из этого места у России будет гораздо больше шансов для органичного развития всех территорий».

Петербург остался морской столицей — флот, культура, торговля. В Северной Пальмире сохранилось множество предприятий. Хотя новые высокотехнологичные производства, особенно выпускавшие продукцию военного или двойного назначения, там больше не размещали. Да и часть старых перенесли подальше от границы. Помню, как тяжело стране приходилось в годы Великой Отечественной войны, когда в блокадном Ленинграде было сосредоточено огромное число жизненно важных производств. Этой ошибки мы решили в этой истории не допускать.

Москва за последние годы изменилась не меньше, чем Петербург. Если раньше она оставалась в тени — медлительная, купеческая, — то теперь стала нервным узлом страны: торговым и финансовым центром новой России. Здесь сходятся железные дороги, линии телеграфа и радиосвязи; здесь заключаются контракты, подписываются торговые соглашения. Многие старые особняки превращены в офисы и конторы, купеческие лавки — в биржи и представительства кооперативов. На Тверской и в Замоскворечье выросли десятки новых каменных домов, где кипит деловая жизнь. По вечерам город не спит: рестораны, гостиницы, типографии, телеграфы работают до глубокой ночи. Через Москву идет огромный поток товаров с востока на запад и обратно. Она стала настоящими воротами страны, где встречаются промышленность, наука и капитал. Петербург — лицо, Новосибирск — мозг, а Москва теперь — кровь и дыхание всей державы.

Земельная реформа далась очень не просто, но к 1908 году наконец то была завершена. Мы окончательно отменили выкупные платежи. У каждого крестьянина появился выбор — самостоятельно обрабатывать землю или стать полноправным участником коллективного хозяйства. Теперь в стране нет помещиков и батраков — только труженики села. Коллективы сами выбирают председателей, ведут учет, планируют посевы. Государство помогает техникой и специалистами. На местах появились инженеры, агрономы, механизаторы. Налажен выпуск тракторов трех типов, и за этот период удалось закрыть потребность в технике на восемьдесят процентов. Нужно еще три-четыре года, чтобы вопрос с импортозамещением в тракторах решить полностью. Прямо сейчас строятся три новых тракторостроительных завода — в Сибири, Европейской части и на Дальнем Востоке. Урожайность в коллективных хозяйствах благодаря применению научного подхода и масштабной механизации на порядок превышает единоличные хозяйства. Последние остались лишь у самой консервативной части крестьян, которые, несмотря ни на что, продолжают обрабатывать землю так же, как их деды и прадеды. Плохого в этом ничего нет, и ломать эту систему смысла тоже никакого нет.

По всей стране выросли склады, элеваторы. Удалось оптимизировать логистику сельхозпродукции и значительно снизить процент потерь при хранении. Кроме того, сделанный ранее упор на создание небольших перерабатывающих предприятий дал ощутимый эффект. Россия продолжает наращивать экспорт продовольствия. Теперь это в основном макаронные изделия, мука, консервы. Почти при каждом коллективном хозяйстве работает свой заводик.

Ростовцев, уже много лет занимающийся пищевой промышленностью, создал целый институт, занимающийся переработкой сельхозпродукции. По всей стране он развернул десятки лабораторий и цехов, где производят концентраты, сухие супы, бульонные кубики, кофе и даже сладкие таблетки с глюкозой. Если раньше основным источником сырья был наш куб, то теперь доля его постепенно снижается, замещаясь все растущими объемами сельхозпроизводства. Технологии древних же сейчас в основном производят те продукты питания, которые у нас попросту не растут: чай, кофе, фрукты. Главное, что с 1905 года мы не допустили ни одного голодного года в стране — и народ это оценил.

Удалось провести реформу армии. Теперь она выглядит по-другому. Мы, зная историю будущих войн, настояли на принятии новых уставов. За основу взяли послевоенные 1947 года — написанные кровью миллионов советских солдат. Конечно, пришлось многое изменить, но основная суть осталась.

Претерпела изменения форма, экипировка, вооружение. Появилось, наконец, автоматическое оружие. Здесь развернулась нешуточная борьба между конструкторами. Мы, конечно, подсказали проверенные решения из своего будущего, и в конечном счете на вооружение был принят автомат, по конструкции напоминавший ППС-43. Недостатков у него хватало, но простота производства и использование того же патрона, что и в ПР-92, помогли остановить выбор на нем. Пока идет насыщение армии этим автоматом, конструкторы продолжают работать, а мы с братьями им подсунули чертежи АК-47. Скорее всего, этим легендарным оружием в ближайшее время не удастся повоевать, но, как говорится, время покажет.

Большая роль в новой русской армии отведена авиации. Миллер, возглавивший авиационную промышленность страны, продолжает строить авиазаводы и выпускать новые модели — не только военного, но и гражданского назначения. Появились первые бомбардировщики и самолеты-разведчики. Значительно расширилась сеть аэродромов, появились три училища, где готовят летчиков и техников для обслуживания машин. Авиация теперь активно используется для доставки срочной почты между городами. Конструкторы ведут работу над пассажирским двухмоторным самолетом. Как только он будет доведен до ума, можно будет начинать регулярное авиасообщение. Но главное — защита наших границ. Именно на это сейчас сделан основной акцент.

На базе «Захара», который за эти годы уже много раз модернизировался, и теперь значительно превосходит по характеристикам свои первые варианты, созданы первые броневики. В случае войны они должны сказать веское слово. Также конструкторы начали работу над проектированием первого танка. Но до последнее думается дел дойдет еще не скоро.

Промышленность за эти годы выросла почти в четыре раза. На Урале запущены новые металлургические комплексы, по планам Кржижановского вводятся новые электростанции. Вся стратегическая промышленность за последние пять лет сосредоточена в руках государства. Небольшие предприятия, производящие товары народного потребления, продолжают работать в рамках рыночных отношений, но в большинстве своем перешли на модель с частичным государственным участием и получают государственные заказы.

Образование наконец-то стало доступно всему населению. Начальное — обязательное, в течение ближайших десяти лет таким же станет и среднее. Сейчас упор делается на профессионально-техническое. Создано множество ПТУ и техникумов, ежегодно пополняющих ряды нужных стране специалистов.

Механизация сельского хозяйства, как мы и планировали, высвободила множество людей, и по всей стране отмечается рост городского населения. Огромные ресурсы направлены на интеграцию новых горожан. Масштабная жилищная программа стартовала на государственных предприятиях: рабочие получали жилье в аренду за символическую плату с правом выкупа. Сложностей хватает, и решать жилищную проблему придется еще не одно десятилетие.

За границей тоже многое изменилось. Наша помощь Ирландской освободительной армии привела к тому, что Британия вынуждена была дать острову независимость. Мы как могли поддерживали борьбу ирландцев за свободу — и добились своего: англичане заметно снизили давление на Россию. Да и регулярные зачистки их агентов сыграли роль. Теперь в Дублине заседает собственный парламент, а в Лондоне поднимают голову социалисты. Мы практически перестали вмешиваться в эти процессы, но всем и так ясно, откуда растут ноги у ирландской независимости.

Между Германией и Францией напряженные отношения из-за Эльзаса и Лотарингии, возникают споры за колонии в Африке. Если начнется большая война, то, скорее всего, именно там. Мы провели несколько операций, направленных на усиление противоречий в регионе, и они оказались довольно успешными.

На Балканах, как и всегда, неспокойно, но ввязываться в войну с Германией и Австро-Венгрией из-за Франции или Сербии Россия в этой истории точно не будет. Единственный повод вмешаться в европейскую свару — непосредственная угроза нашим территориям. Поэтому есть все шансы избежать будущего конфликта или вступить в него лишь в заключительной фазе — как это делали американцы.

В городах жить стало спокойнее и комфортнее. Почти везде проведено водоснабжение, открываются детские сады, школы, библиотеки. На развитие социальной инфраструктуры тратятся огромные средства, и ни конца ни края этому не видно. После того как удалось повысить доступность медицины, снизить детскую смертность и улучшить продовольственное снабжение, начался рост рождаемости. Если и раньше в крестьянских семьях десять детей было не редкостью, то теперь этот показатель еще выше. Придется подключать специалистов, чтобы спрогнозировать, как изменится ситуация к 1920–1930-м годам, когда эти дети войдут в трудоспособный возраст. Сейчас же главное — помочь им вырасти и дать образование.

В семье у нас тоже все идет своим чередом. Мама постоянно пеняет, что мы с братьями все не остепенимся и не подарим ей внуков. У нее с Анисимом все хорошо — они живут в доме в Шувалово. Машка с Иосифом и пополнившимся семейством теперь живут в Новосибирске.

С дедом мы простились в феврале 1908 года. Девяносто два года прожил казак, крепкий был мужик — и до конца сохранял здравый рассудок, чему можно только позавидовать. Он любил каждый вечер садиться с трубкой и свежей газетой, а в последние годы, как только мы появлялись, расспрашивал о новостях. Изменения в стране, к которым поначалу относился скептически, ему нравились. Он гордился тем, что его внуки приложили к этому руку.

В последнее время мы с братьями старались как можно меньше вмешиваться в государственное управление, несмотря на то что Иосиф постоянно пытался нас привлечь к какой-нибудь ответственной должности. Мы продолжали участвовать в общих совещаниях, подсказывать решения, составили план развития промышленности на ближайшие десятилетия. По большому счету все стало работать и без нас.

За 1910 год нам ни разу не пришлось выступать в роли пожарных, как раньше. Государственная машина получилась стройной и шла в нужном направлении. Мы наконец-то смогли выдохнуть. Появилось ощущение, что основную миссию мы выполнили и можем отойти в сторону. Конечно, если у Родины начнутся серьезные трудности, мы придем на помощь. Но с большинством угроз теперь справится созданная система.

В Кронштадте для нас последние пару лет строилась яхта «Белый ветер». Стальной корпус, дизель, три каюты. Проектировали мы ее так, чтобы управляться могли даже двое. Мы решили наконец исполнить давнее обещание — взять долгий отпуск. Пока не знаю, насколько он затянется, но думаю, пару-тройку лет мы точно попутешествуем.

Вечером 15 августа 1910 года вся семья и друзья собрались на пирсе.

— Илюша, может ну его, эту вашу кругосветку? — сказала мама, вытирая платком набежавшие слезы. Она, как только узнала о наших планах, сразу взялась нас отговаривать.

Мы с братьями обняли ее по очереди и поцеловали: — Мы вернемся, мам. Все будет хорошо!

Все слова уже были сказаны. Мы попрощались со всеми, поднялись на борт. С моря дул соленый ветер, пахло машинным маслом. Когда «Белый ветер» снялся с якоря, солнце уже касалось горизонта. Я стоял на палубе, держась за леер, и смотрел, как берег отдаляется. На пристани махали друзья и родные. За спиной гудели двигатели — в небе появились три самолета, пролетели прямо над нами, блеснули в лучах заката и исчезли в облаках.

Не знаю почему, но мне казалось, что мы прощаемся с этим дорогим нам миром, и поворачивать обратно никак нельзя.

Я посмотрел на удаляющийся берег, где уже мерцал первый огонь маяка. Россия осталась за кормой — спокойная, сильная, уверенная в завтрашнем дне. Мы постарались как могли изменить ее к лучшему, и остается только надеяться, что наши потомки смогут продолжить этот путь.

А дальше — пусть ветер ведет нас туда, где ждут новые вопросы и новые ответы.

КОНЕЦ КНИГИ