Одинаковые. Том 6. Революция

Глава 2 Игра на опережение. Социал-революционеры

Допрос англичан дал достаточно много пищи для размышлений.

Во-первых, стало понятно, что теперь так просто от них нам не отделаться. И ситуация вполне может повториться. Островитянам каким-то образом удалось выяснить нашу причастность к их провалу в Южной Африке и ещё многое другое. Думаю, по части эпизодов мы просто подозреваемые, но в некоторых они уверены полностью. В любом случае — нами занимаются и уже вряд ли когда-то отстанут.

Мы, конечно, можем повторить свою поездку и опять устроить резню в Лондоне, но, скорее всего, в этом случае они просто заменят фигурантов. Видимо, информация о роли братьев Горских в последних событиях сильно распространилась. Надо будет хорошенько подумать на этот счёт.

Во-вторых, стало ясно, что британцы принимают участие в дестабилизации обстановки в России. Это никогда и не было секретом, но теперь появились детали. Они вполне восстановили агентурную сеть, которую мы уже неоднократно зачищали, и теперь готовятся включиться в игру, когда наступит самое подходящее время.

Надо понимать, что основными действующими лицами при этом будут наши сограждане. И далеко не всех можно назвать предателями Родины. Если так поступить, то и нас с братьями вполне можно отнести к изменникам. Люди, поддавшиеся на агитацию их агентуры, могут иметь схожие с нами цели: они точно так же видят, что страна в текущем виде заходит в тупик, и просто хотят справедливости. А британцы вовремя распознали эти настроения и через своих людей перехватили управление массами.

Поэтому было принято решение не рушить то, что создано англичанами, а просто постараться перехватить управление. Информация о всех действующих лицах у нас есть. Если мы устраним английских агентов, то вполне можем своими людьми занять их место, и тогда частично подготовленная организация перейдёт на нашу сторону. Один раз такой финт нам уже удалось провернуть.

— Добрый день, Савва Тимофеевич!

— Добрый день, молодые люди, присаживайтесь, — встретил меня с Никитой господин Морозов в своём кабинете. — С чем пожаловали?

— Савва Тимофеевич! Времени у нас немного, поэтому перейдём сразу к делу. Наша организация уже много лет пытается выработать оптимальную модель будущего развития нашего Отечества в таких областях, как промышленность, сельское хозяйство, социальные отношения. Мы можем долго говорить о несправедливости, о необходимости модернизации всех сфер жизни государства, но в этом разговоре нет большого смысла. Лучше будет пояснить на примерах.

Морозов немного напрягся от такого начала, но в глазах его читался интерес:

— О чём речь, господа?

— Вы очень уважаемый человек и, кроме своих предприятий, занимаетесь благотворительностью. Ещё нам прекрасно известна ваша связь с революционерами. И поверьте, эта информация не является секретной. Мы сейчас лишь хотим наладить с вами контакт и показать, как мы видим будущее России. Если после этого вы поймёте, что нам с вами по пути, то мы подключим вас к нашей деятельности.

— Вы отдаёте себе отчёт, о чём сейчас говорите со мной?

— Вполне, вполне! Люди, с которыми вы работаете и которых спонсируете, хотят перемен. Это очевидно — их ждёт всё общество. Но вот то, каких именно перемен, и как будет выглядеть будущее России — здесь взгляды у многих расходятся. И если допустить хаос и несогласованность, то произойдёт взрыв этой кипучей энергии. Ну и, конечно, будет множество жертв среди всех слоёв населения. Мы лишь хотим уменьшить число этих жертв, не допустить кровопролитной гражданской войны и сделать так, чтобы грядущие события были прежде всего в интересах народа и Отечества, а не в интересах небольшой группы лиц, а хуже того — иностранных государств.

Морозов, с которым удалось встретиться в Москве 20 сентября, задавал ещё множество вопросов. В итоге нам удалось уговорить его посетить наши предприятия, поговорить с рабочими. Забегая вперёд, скажу, что после всех этих событий он поговорил со Сталиным и стал нашим союзником. Теперь наша организация в Москве обрела мощнейшую поддержку. А за ним потянулись и многие другие.

24 сентября 1904 года мы вернулись в Санкт-Петербург. Поездка в Москву очень вымотала, но дел было слишком много, и на отдых времени катастрофически не хватало. Сеть, которую строил Сталин, разрасталась очень быстро, и нам с братьями приходилось постоянно наблюдать за происходящим. Вмешивались мы крайне редко. По большому счёту, если прямо сейчас мы устранимся от этой работы, запущенные механизмы продолжат работать и без нас. Примерно в таком формате мы и задумывали систему изначально. Планов занимать какие-то должности в будущем не было — нас вполне устраивала роль советников. А в случае возникновения «возгорания» в незапланированном месте мы становились пожарной командой. В последнем нам очень помогали парни из боевого крыла.

— Иосиф, требуется перехватить инициативу у англичан. Вот все документы, которые удалось изъять. Здесь списки купленных чиновников, агитаторов, связи в криминальной среде и список граждан Великобритании, которые сейчас действуют по их плану, — я протянул Сталину кожаную папку, захваченную на складе, где держали брата. — Надо проверить этих людей. Тех, кто явно работает на британцев, — безжалостно устранить. Какие-то чиновники, возможно, ещё пригодятся — тем более что компромат на них есть. А людей, жаждущих изменений в стране, нужно просто направить в нужное нам русло.

Сталин внимательно листал документы.

— Илья, Никита, спасибо. Это нам очень поможет. Сигналы о вмешательстве из-за рубежа поступают регулярно. Вот недавно Феликс опять трёх французов взял, которые примерно тем же занимались.

— И ещё. Нам нужно решить, как будем поступать с Гапоном. Достоверно известно, что он сотрудничает с полицией. После того как в прошлом году Плеве отправил Зубатова в отставку, Гапон подхватил инициативу и стал во главе «Собрания русских фабрично-заводских рабочих». Это очень неоднозначная личность, но он умеет управлять толпой и может быть как полезен, так и крайне опасен. Нужно проверить его возможные связи с иностранцами. Если Гапона финансируют из Лондона или Парижа, то, думаю, нет смысла с ним разговаривать, — сказал Никита.

— Феликс, возьми в срочном порядке под контроль деятельность Георгия Аполлоновича Гапона. Нам не нужны неожиданные сюрпризы, особенно там, где их можно предупредить заранее. Ещё что-то у вас есть? — спросил Сталин, глядя на нас с Никитой.

— Хотел узнать, как проходит процесс связи с партиями. Просто так откреститься от их наличия не получится. Они никуда не денутся, и после того, как всё случится, скорее всего наоборот начнётся их активная деятельность. У вас уже сформировалось понимание, к какой партии примкнёт наша организация и сеть в будущем, или будет своя? — спросил Никита.

Такие разговоры мы заводили с Иосифом Виссарионовичем уже не в первый раз. Игнорировать наличие сил, строящих свои планы в отношении будущего России, было опасно. Кого-то лучше всего перевербовать, переманив на свою сторону, кого-то просто-напросто ликвидировать, разрушив организацию.

Сталин выпустил густое облако дыма и на некоторое время задумался.

— Сложно всё это. И в то же время я понимаю, что с некоторыми силами придётся сотрудничать. Дзержинский по своим каналам сейчас готовит нашу встречу с Ульяновым-Лениным в Женеве примерно через месяц. Будет хорошо, если сможете поехать со мной. Мы следим за его деятельностью давно. Он через «Искру» доносит своё видение будущего России. Сейчас в РСДРП идёт внутрипартийная борьба. Ещё летом 1903 года у Ленина и Мартова произошёл спор по программе, и фактически партия раскололась на «большевиков» и «меньшевиков». В их программе многое нас устраивает, но часть требует серьёзной доработки. Если встреча с Лениным пройдёт по плану, мы постараемся переубедить его по ключевым вопросам.

— Сосо, предложи ему приехать в Россию инкогнито, — включился Лёха. — Пусть сам посмотрит на созданные тобой предприятия, на то, как живут рабочие, пообщается с ними. Ленин, как ни крути, теоретик. Практического опыта управления большим хозяйством у него не было. Гениальный теоретик — не спорю. Он может стать лидером движения, но ему потребуется корректировка курса. И есть опасность в том, что даже если он согласится действовать согласно нашему плану, потом может «переобуться» на ходу. Последствия могут быть страшными.

— Всё понимаю, — ответил Сталин, — именно поэтому поспешных решений в этом вопросе и не принималось.

Работа шла. Штаб Сталина контролировал разрастающуюся сеть. Структура Дзержинского, выросшая за несколько лет, отслеживала происходящее, держа руку на пульсе и оперативно реагируя на угрозы общему делу.

Признаться, на этом этапе мы с братьями уже не управляли ситуацией. Да и компетенции такой не имели. Остаётся надеяться, что с Иосифом, в развитие которого были вложены огромные ресурсы за последние годы, мы не ошиблись.

Мы же решили почистить самый отмороженный элемент, который мог в ненужный момент вмешаться в ход событий. Начать зачистку решили с радикалов — таких, как Савинков и Азеф.

Евно Фишелевич Азеф, после ареста Гершуни в 1903 году, возглавил Боевую организацию эсеров и в этом году организовал Первый Петербургский комитет партии. Очень интересный товарищ! С 1892 года он был осведомителем полиции и к сегодняшнему дню получал у них зарплату, сопоставимую с окладом директора департамента полиции. Сам продвигая террор, о части планируемых акций он предупреждал, а часть реализовывал. Так, он сообщил о готовящемся покушении на Николая II и министра внутренних дел Дурново.

— Значит, берём Азефа, — резюмировал я, просматривая досье, подготовленное Феликсом. — Он интересный персонаж. И полицию кормит информацией, и эсеров возглавляет. Уж слишком чисто ведёт двойную жизнь.

— Слишком чисто, — мрачно заметил Лёха. — Такие долго не живут. Их либо свои устраняют, либо полиция, либо исчезают с деньгами. А этот как сыр в масле катается и, по-моему, даже не собирается прятаться.

— Вот и выясним, чей он сыр, — сказал я. — Есть подозрение, что здесь торчат уши наших западных друзей.

Операцию провели через неделю. Азеф оказался хитёр, но неосторожен. Следил за филёрами охранки, а за нашими ребятами — нет. Взяли его на конспиративной квартире на Гороховой, когда он заехал за деньгами и отчётами. Вошли, когда тот пересчитывал купюры. Даже пистолет не успел схватить — два наших бойца скрутили его молча и профессионально.

Допрос вели в подвале дома на окраине столицы. Для таких операций у Дзержинского было арендовано несколько домов и квартир. Азеф сидел напротив, бледный, но собранный, его глаза бегали — видимо, он оценивал свои шансы.

— Евно Фишелевич, — начал я без предисловий, — у нас к тебе два вопроса. Первый — где архив Боевой организации и касса. Второй — с кем ты работаешь, кроме Департамента полиции.

Он попытался надуться, начал что-то говорить о «революционной чести», но Лёха молча положил на стол перед ним толстую папку.

— Мы знаем, что ты ведёшь двойную игру, управляешь боевиками эсеров и состоишь на службе у полиции последние десять лет. В этой папке собраны эпизоды твоей деятельности. Ты без зазрения совести сдавал своих товарищей. Теперь нам нужны детали.

Он сломался быстро. Такие всегда ломаются, когда понимают, что запахло жареным. Выдал адрес явочной квартиры на Фонтанке, где в потайной комнате за стеной хранились списки агентов, отчёты о проведённых и планируемых акциях, а также касса Боевой организации. Сумма оказалась солидной — больше двухсот тысяч рублей золотом и иностранной валютой.

Пока наши ребята ехали за архивом, мы копнули глубже.

— Кто твой куратор в Лондоне? — спросил Никита. — Ты точно получаешь указания и из-за границы?

Азеф замолчал, и я увидел в его глазах настоящий, животный страх — сильнее, чем когда ему тыкали в лицо доказательства работы на полицию.

— Вы не понимаете… с этими связываться нельзя, — прошептал он.

— Мы со многими связывались! — холодно сказал я. — Говори.

Оказалось, что через подставных лиц в Швейцарии с Азефом вышел на контакт некий «благотворительный комитет», тесно связанный с британскими кругами. Они финансировали его напрямую, обеспечивали «информационную поддержку» и безопасные каналы связи. Главное же — они через него готовили масштабную провокацию в начале 1905 года: под видом эсеровских боевиков планировали серию покушений на высокопоставленных чиновников и великих князей в самый разгар возможных народных волнений. Цель — тотальная дестабилизация, вплоть до полного паралича власти.

— Они хотят устроить здесь кровавую баню, — мрачно заключил Лёха, когда Азефа увели. — Чтобы страна вспыхнула, как пороховая бочка.

— И Гапон со своей петицией — это только первая спичка, — добавил Феликс. — Азеф и его боевики должны были поднести вторую.

Мы сидели и смотрели на захваченный архив. Папки с досье, списки, шифры, валюта и ящик с золотом. Теперь у нас было достаточно информации, чтобы скинуть эту организацию с шахматной доски. Оставался лишь вопрос по поводу фигур. Если с самыми отмороженными договариваться не имело смысла, то рядовых членов можно было перетянуть на свою сторону.

— Со вторым вопросом проще, — сказал Феликс, закрывая папку с архивом Азефа. — Борис Савинков. Настоящий фанатик, в отличие от Азефа. Его не купишь и не перевербуешь — он идейный террорист до мозга костей.

— И самый опасный тип, — мрачно добавил Лёха. — Пока Азеф торговался за свою шкуру с полицией, Борис Савинков как раз участвовал в подготовке убийства Плеве. И надо сказать, у них всё получилось.

Мы переглянулись. Устранение министра внутренних дел в июле 1904 года было равносильно поджогу порохового погреба. Именно на такой хаос и рассчитывали наши британские «друзья».

— Где он сейчас? — спросил я.

— Этот неугомонный носится по всей Европе. К эсерам примкнул в прошлом году и уже успел наворотить дел. Но появилась информация, что наш Боря объявился в Москве инкогнито. Возможно, готовят новое политическое убийство. Снимает комнату в Замоскворечье, собирает группу для выезда в Петербург. Действует самостоятельно, скорее всего без ведома Азефа.

— Значит, надо решать вопрос до его отъезда! — заключил я. — Лучше, если всё будет похоже на несчастный случай. Не стоит делать из него мученика.

Операцию поручили Андрею Лихачёву. Он уже доказал, что способен справляться с такими делами. Через неделю он появился с докладом:

— Всё прошло по плану. Вчера вечером на Большой Ордынке, возле его съёмной квартиры, на Савинкова напали грабители. Он был застрелен при попытке оказать сопротивление. Унесли портфель с бумагами. Полиция оформила всё как уличный разбой — таких случаев сейчас хватает.

— А бумаги? — уточнил Никита.

— У нас, — кивнул Лихачёв. — Черновики листовок, шифры для связи с ячейками в Петербурге. И главное — планы нескольких ближайших операций.

Теперь у нас были все козыри на руках. Мы нейтрализовали двух ключевых фигур боевого крыла эсеров — прагматичного предателя провокатора Азефа и фанатичного террориста Савинкова. Их архив и касса — в наших руках. Важно и то, что раскрыты каналы финансирования социал-революционеров из-за границы.

Но, глядя на штабели папок, я понимал: это только начало. Времени мало, а впереди — работа, которая не терпит ошибок. В ближайшие недели должна состояться непростая встреча Сталина и Ленина в Женеве. Как поведёт себя «дедушка» Ленин — пока не ясно, и от этого будет зависеть слишком многое в грядущих событиях.