Одинаковые. Том 6. Революция

Глава 20 Иллюзия безопасности. Атака в Шувалово

Страшно было осознавать и видеть все своими глазами. Выжить после падения с высоты пятиэтажного дома — тот еще квест. Леха, словно сосредоточившись в последний момент, еще раз окинул глазами пространство перед собой и заметил небольшое темное пятно на крыше, которое раньше не разглядел. В этом месте, видимо, когда-то что-то было — может, труба, а может, что-то еще. Он извернулся всем телом так, чтобы рукой зацепиться за пятно. И у него получилось. Вот только ржавый листовой металл, которым была покрыта крыша, безжалостно впился в руку брата. Повезло, что он вообще пальцы себе не отхватил при таком кульбите.

Леха повис на краю крыши, вцепившись в ржавый металл какого-то технологического отверстия. Металл впился в ладонь, но он держался. Его противник, оглянувшись увидев это, не стал тратить время — развернулся и побежал дальше по крышам.

Я рванул вдоль улицы, не спуская глаз с беглеца, убедившись, что наши уже подхватывают Леху и помогают ему выбраться. С братом теперь все в порядке — можно сосредоточиться на погоне.

Беглец прыгал с крыши на крышу, но его маршрут становился все очевиднее — он загонял себя в тупик. Впереди зиял разрыв между зданиями — слишком большой для прыжка. Спуститься вниз по пожарной лестнице он бы не успел — мы уже контролировали все подходы.

Через десять минут, обойдя квартал, наконец загнали его. Он стоял на краю последнего в этом ряду дома, озираясь по сторонам. Прыжок вниз с пятиэтажки, похоже, ему не подходил. Мы же, поднявшись по пожарной лестнице, уже подбирались к нему.

Он обернулся, посмотрел на меня — в его глазах было отчаяние и злоба.

— Заканчивай эти свои побегушки, — сказал я, поднимая пистолет. — Все равно тебе не уйти.

Он шагнул к краю, вдруг резко развернулся — и бросился на меня.

Примерно понимая, что от него ожидать, я не стал играть в рыцаря и давать этому ублюдку бой на крыше, а просто прострелил ему правую ногу, пока он еще не успел подобраться близко. Выстрел эхом отразился от жестяной крыши — пуля попала в бедро, он с криком рухнул на черепицу, схватившись за ногу. Двое наших бойцов моментально набросились на него, прижали к крыше, скрутили ему руки за спиной.

Спускали его уже с трудом: он терял сознание от боли; нога безвольно болталась. Пришлось нести на руках по пожарной лестнице.

К тому времени как мы доставили его на Можайскую, Никита уже закончил зачистку склада в доме № 7. Внутри осталось трое раненых террористов; остальные были мертвы. Склад превратился в поле боя — ящики с взрывчаткой, разбросанные гранаты, следы крови повсюду.

Допрос «человека-паука», как мы его прозвали, начался сразу. Этот парень был не единственным выжившим, и, задавая вопросы по очереди разным задержанным, мы быстро сводили все в общую картину.

Итог оказался предсказуемым: «Белая сталь» действительно состояла из бывших офицеров царской армии — тех, кто потерял деньги, имущество или положение после переворота 10 июня и не мог смириться с новым порядком. И тут им «помогли» французы — подкинули идею создания организации, красивые речи о «борьбе за справедливость». Они платили хорошие деньги за каждую успешную акцию.

— Похоже, лягушатники опять наступают на те же грабли, — заметил я, глядя на протокол допроса. — Не съездить ли нам с братьями в Париж? Устроить им ответный визит.

Найденные на конспиративных квартирах «Белой стали» документы оказались настоящей находкой. Они позволили провести чистку французской агентуры по всей стране. Возможно, мы выкорчевали не всех, но удар нанесли серьезный. Французы снова надолго запомнят, что с Россией шутить не стоит.

До выборов оставалось совсем немного времени, и теперь, когда главного идеолога, который к тому же еще и был лидером РСДРП(б), не стало было много вопросов по будущему этой партии. Там разразилась настоящая баталия за место лидера.

Выборы в Совет народных депутатов пройдут без привязки к партийным спискам. Мы уже давно обсудили то, что Россия пока не готова к партийной системе. Опыт работы всех созывов Государственной думы после революции 1905 года в истории моего мира только подтверждал этот факт. Поэтому выборы планировали проводить по персоналиям в различных округах. Кандидаты на них выдвигались от профессиональных и сословных объединений, а не от партий. Это были промышленники, инженеры, крестьяне, офицеры армии и флота, рабочие. Таким образом охватывались все слои населения.

Многочисленные наблюдатели следили, чтобы права кандидатов не ущемлялись. Кроме того, было большое количество наших выдвиженцев, которых мы заранее готовили к этому событию. Если все пойдет по плану, то в общем составе Совета народных депутатов будет больше половины лояльных нам.

Вопросов к выбранной нами системе было, конечно же, очень много, но, по крайней мере, такая версия парламента позволяла на этом этапе легитимизировать принимаемые нами решения.

А реформировать предстояло очень многое. Уже сейчас, собранный Сталиным, отдел занимался законотворчеством, ведь Совету народных депутатов предстояло огромное количество работы. И навряд ли от далеких от законотворчества депутатов стоит сходу ожидать толковых инициатив, вот и готовились, так сказать. Мы прекрасно понимали, что наладить работу нового для России органа будет очень непросто, но легитимность власти и вносимых ею законов — значит очень много. Если этого не будет, остается риск скатиться в диктатуру, а это в долгой перспективе путь не самый хороший.

Мы так закрутились со всеми делами, что опять чуть не пропустили свой день рождения. Если бы нам о нем не напомнили, то, вероятнее всего, так бы и было. 15 сентября 1905 года нам с братьями исполнилось 22 года. Вот уже больше, чем два десятка лет прошло с тех пор, как сознание взрослого мужика из XXI века переместилось в тела трех новорожденных младенцев.

Я порой вспоминаю, как это было, свои ощущения в момент осознания себя сразу в трех телах. Было непросто, особенно первое время, но с тех пор утекло много воды, и теперь я настолько привык к тому, что вокруг меня происходит, что уже даже не отделяю прошлую жизнь от своей настоящей. Да и, признаться честно, здесь я чувствую себя намного лучше. В том мире, откуда я пришел, у меня, по существу, не осталось близких людей.

А в этом мире я с братьями чувствую себя действительно нужными людям, которые нас окружают. Это и огромная семья, и друзья, партнеры. А главное — нам с братьями, похоже, по первым прикидкам удается приблизиться к поставленной цели: сделать так, чтобы Россия избежала гражданской войны. Трудностей, конечно, много, и риски до сих пор имеются, но шаг за шагом их становится все меньше и меньше.

Мы так увязли в делах, что совершенно забыли про собственный день рождения. Если бы не мама, которая прислала записку с напоминанием, мы бы, скорее всего, проработали до ночи в своем кабинете на Сенатской площади.

15 сентября, вернувшись под вечер в Шувалово, мы застали неожиданную картину. Дом был полон гостей, пахло свежей выпечкой и множеством других ароматов с кухни. В просторной гостиной накрывали стол.

Первым нас встретил Кузьмич, стоявший у входа с тарелкой пирогов.

— Ну, именинники, про свои именины вспомнили? — ухмыльнулся он. — А то у вас тут, гляжу, одни дела на уме.

Из-за его спины вынырнул Олег Расторгуев, наш бывший репетитор, а теперь главный инженер на заводе Кулагина. Он по-прежнему носил очки, но выглядел гораздо увереннее, чем в тот день, когда мы с ним познакомились в доходном доме. Помнится, тогда его грозились выселить за неуплату, и он был вовсе потерянным.

— С днем рождения, — коротко кивнул он, пожимая нам руки. — Заводчане передают поздравления.

В комнате было шумно. За большим столом сидел Анисим, разливая по кружкам то ли квас, то ли компот. Рядом с ним — наша мама, Таисия Степановна, смотрела на нас с любовью.

— Наконец-то явились, — сказала она, но в голосе слышалась скорее радость, чем упрек.

В углу, куря у открытого окна, стояли Сталин и Дзержинский. Рядом с ними — Кржижановский, о чем-то оживленно жестикулируя. Дед тоже примостился на кресле и раскуривал свою старую трубку. Увидев нас, они прервали разговор.

— С праздником, товарищи Горские! — сказал Сталин и широко улыбнулся.

Санька, наша сводная сестра, которую мы отбили у хунхузов пятнадцать лет тому назад неподалеку от станицы Прилукской, хлопотала около стола вместе с женой Сталина — нашей родной сестренкой Машкой. Увидев нас, обе бросились обниматься.

— Наконец-то!

— А я уж думала, так с работы и не выберетесь!

Мы стояли среди этих людей — таких разных, но ставших за эти годы по-настоящему близкими. Смотрели на их лица, слышали смех и понимали: вот ради этого и стоит бороться дальше.

— Ну, раз все в сборе, — поднял голос Кузьмич. — Давайте за стол!

В этот момент свет в доме внезапно погас — в комнате резко потемнело.

— Что за… — начала Машка, но ее слова утонули в звуке бьющегося стекла. Оконное стекло разлетелось вдребезги.

— Все вниз! — крикнул я, инстинктивно накрывая маму.

Леха в один миг оказался за массивным буфетом, его пистолет уже был в руке. Никита отскочил к трюмо, где на случай тревоги тоже лежало оружие. А я уже держал в руках ПР-92, готовый открыть огонь.

Дверь с грохотом выломили одним ударом. В проеме стояли трое в темных куртках, лица скрывали воротники и низко надвинутые кепки, у всех в руках дробовики.

— Стоять, не двигаться! — хрипло приказал один. Стволы дробовиков метались по комнате, выискивая главную цель. Один из них шагнул к Сталину: — Ты — с нами.

Время словно застыло. Я видел, как Дзержинский, не делая резких движений, медленно опускает руку к поясу, где под пиджаком висел браунинг. Сталин стоял неподвижно, его лицо ничего не выражало.

Ситуация была патовой. Налетчики держали на прицеле сразу нескольких человек. В их руках были винчестеры-дробовики М1897 — вполне они могли быть заряжены картечью. И если это так, то любое неосторожное движение станет для наших близких фатальным. Как им удалось пройти через охрану — будем разбираться позже. Сейчас главное — обезопасить родных, а потом уже решать вопрос с этими уродами.

Никита, прижавшись к стене, медленно снял со стола тяжелый медный подсвечник. Один из бандитов шагнул к Сталину и грубо дернул его за плечо:

— Живо!

В этот самый момент Никита метнул подсвечник. Тяжелый предмет описал дугу и врезался прямо в затылок налетчика, державшего на прицеле маму с сестрами. Раздался выстрел — тот, получив по голове, инстинктивно нажал на спуск, но от удара его развернуло, и сноп картечи врезался в стену.

Леха на вскидку выстрелил в схватившего Иосифа налетчика. Три пули вошли в тело, не оставив тому ни единого шанса. Я почти одновременно разрядил магазин своего ПР-92 в третьего. Мы с братьями действовали синхронно — и только благодаря этому налетчики не успели среагировать. Все было на грани, особенно с той картечью, но хвала Господу — обошлось.

Все произошло так быстро, что гости даже не успели среагировать. На пол никто не лег — кроме Томских. Видимо, у Андрея Михайловича инстинкт самосохранения работает лучше всех.

Отличился и Иосиф. Еще до того, как Никита нашпиговал свинцом схватившего его бандита, он успел ударить противника по горлу. Конечно, это уже ничего не решало, но сам факт говорит о многом.

Тишину разорвал истошный женский крик — кричала Машка, увидевшая кровь. В итоге мы имели одного мертвого и двух без сознания. Я стоял, тяжело дыша, глядя на разгромленную комнату, на перепуганных гостей и на три тела на полу. Один готов, двое ранены. Праздник эти уроды нам испортили окончательно.

Феликс, бледный, подошел ко мне:

— Они знали, где и когда нападать. Это не случайность. Похоже, выследили, все точно спланировали, уроды. Надо еще выяснить, как проникли на территорию. Охрана хоть и не многочисленная, но ребята здесь стоят серьезные.

— Вопрос в том, — тихо сказал Иосиф, — кого они хотели забрать? Меня?.. Или кого-то из вас?..

Хлопок двери заставил всех нас вздрогнуть. Это Коля Семенов и его люди выносили раненых бандитов для допроса. Уже в коридоре один из них пришел в сознание и застонал.

Допрос раненых начался сразу, как только Коля Семенов и его ребята привели их в чувство. Мы с братьями и Феликсом вошли в хозяйственную постройку во дворе дома, куда приволокли того, кто был поменьше ростом. Он сидел, скривившись от боли в простреленном плече, и злобно смотрел на нас.

— Кто нанял? — спросил я без предисловий.

— Черт вас дери, жидовская морда, — прошипел он.

Леха, не говоря ни слова, резко надавил большим пальцем на рану — тот в голос заорал от боли.

— Повторяю вопрос: кто нанял?

Сопротивляться дальше у него не было сил. Он выдохнул:

— Офицерское братство… «Белая сталь»… Нас осталось мало… Семьи в Европе… Пообещали за грузина этого — пятьдесят тысяч франков. Если доставим живым — сто.

Я переглянулся с Феликсом — все сходилось. Обычная месть обозленных аристократов, смешанная с жаждой наживы.

— А как вы прошли через охрану? — вступил в допрос Никита.

— У нас… свой человек был. Месяц назад устроился к вам. Сегодня в чай снотворное подсыпал тем, кого смог, остальных… вырубил поодиночке.

Вот так вот, выходит, чувствовать себя в полной безопасности мы не могли даже в собственном доме. Предатель оказался у самого порога.

Я вышел во двор, вдохнул прохладный осенний воздух. Ветер гнал по гравию обрывки бумаги, пахло гарью и порохом. Стояла тишина, будто несколько мгновений назад не здесь стреляли. Издалека доносились приглушенные команды Семенова — он расставлял караулы по периметру.

Я оглядел забор, сторожку, тень у ворот — все казалось прежним, но ощущение безопасности исчезло. Мы столько лет строили новую систему, создавали сеть, думали, что держим все под контролем… а оказалось — дыры в безопасности есть прямо в собственном доме.

В этот момент я впервые за долгое время почувствовал не гнев, а усталость, захотелось на какое-то время отдохнуть от постоянного чувства опасности.

Феликс мрачно заметил:

— Значит, опять нужно досконально проверять охрану. Снова твою дивизию!

В дверь постучали. Вошел Коля Семенов: — Второй подтвердил слова этого гада. Говорит, что заказ был из Парижа. Есть одна ниточка, чтобы выйти на заказчика, но полной уверенности нет. Надо думать.

— Думайте! — кивнул я. — Что со вторым налетчиком?

— Пулю вытащили, не помрет. Этого тоже сейчас в подвал к своему подельнику определим.

Мы зашли в гостиную, где все уже более или менее пришли в себя после случившегося. На столе стоял нетронутый пирог. Но праздничное настроение у всех как рукой смело.

Если бы не выборы на носу — прямо сейчас бы рванули с братьями в Париж и тоже кому-нибудь там праздник испортили. Возможно, после такого вояжа в этом городе стало бы гораздо чище.

Я налил себе с братьями немного коньяка в три бокала — то ли в честь дня рождения, то ли чтобы хоть как-то снять внутреннее напряжение. За окном гудел ветер, где-то далеко скрипнула калитка — дежурные обходили двор.

Сталин, сидевший у камина, молча затянулся трубкой:

— Знаешь, Илья, нас ведь не только пуля может убить, недоверие оно убивает порою быстрее.

Я кивнул.

Мы оба понимали, что после сегодняшнего случая многое придется пересматривать: охрану, допуски, даже людей, с которыми работаем годами требуется проверить. Время простых решений прошло. Наступал новый этап, и сейчас ошибок нам не простят, не мы сами, не доверившийся народ, не история.