Николай Второй: Перезапуск истории

Глава 3 - Первые шаги на троне

Ночь прошла в размышлениях. Время неумолимо двигалось вперёд, но не покидало ощущение, что я уже не тот Николай, который сидел на троне ещё вчера. Я был другим. Вижу мир не как отчаянный правитель, а как человека, который знает, что нужно сделать, чтобы избежать катастрофы. Я знал – для того, чтобы изменить будущее, я должен подорвать привычный порядок, укрепить своё положение и, возможно, даже пойти на риск. Одним из первых шагов было наладить отношения с теми, кто сейчас не верит в меня. Впрочем, большинству просто нужна была уверенность в том, что я готов действовать.

С этого и начнём.

Когда я вошёл в Зал заседаний, меня встретил молчаливый взгляд министров и высокопоставленных чиновников. Я был окружён мужами, что привыкли подчиняться, но не всегда по воле сердца. Их недоумение было явным – они не понимали, что происходит. Я теперь тот Николай, которого они знали, но в моих глазах был холод и решимость, которых раньше не было.

- Ваше Величество, - заговорил министр внутренних дел, - отчёт о состоянии политической ситуации в стране. Есть тревожные сигналы из Петрограда. В рядах рабочих возникают антиправительственные настроения.

Я молча выслушал его, не перебивая. Это было частью плана – я должен был выслушать всех, даже тех, кто знал, что меня не устраивает. Но самое главное – мне нужно было продемонстрировать силу воли.

- Благодарю за отчёт, - наконец произнёс я. – Но всё мелочи. Я не собираюсь беспокоиться о мелких беспорядках, если не могу контролировать ключевых людей. У нас не армия, а потрёпанный набор отдельных волевых единиц. Мы должны стать монолитом, который способен не только бороться с внутренними угрозами, но и не бояться внешних.

Они переглянулись, не зная, как реагировать.

- А теперь послушаем вашего отчёта, министр иностранных дел. Почему мы до сих пор не урегулировали вопрос о Германией? Мы находимся на пороге мирового конфликта, а наши дипломатические отношения, - я произнёс это с определённым акцентом, - на грани катастрофы.

Министр иностранных дел, Иван Горчаков, встревоженно поправил очки.

- Ваше Величество, ситуация сложна. Германия усиленно готовится к войне с Францией и Великобританией, и наши отношения с ними могут… - он запнулся, но продолжил, - привести к значительным последствиям. Мы должны быть осторожны, чтобы не попасть под удар.

Я сделал паузу.

- Нет, мы не будем осторожными, - сказал я твёрдо, откидываясь на спинку кресла. – Мы сделаем всё возможное, чтобы избежать войны, но только на условиях полной взаимовыгодной безопасности для России. Я поручаю вам немедленно отправить посла в Берлин и провести тайные переговоры. Мы должны укрепить наши отношения с Германией, чтобы у нас была возможность маневрировать, когда война начнётся. Это наш шанс остаться нейтральными, а затем – выжить.

Горчаков кивнул, но в его глазах читалось тревога. Я знал, что его мнение всё ещё не сформировано. Он был старой школы, а я – чужд для него.

Дальше я перевёл разговор на другое.

- Министр финансов, - я посмотрел на молодого мужчину с усталым выражением, - как мы будем справляться с бюджетом?

Министр ответил с нерешительностью в голосе, стараясь уверенно держать себя:

- Ваше Величество, у нас серьёзные проблемы с долгами. Промышленность переживает трудности, налоги не поступают в нужном объёме… Нужны реформы, но они потребуют времени.

Я резко поднял руку.

- Нет, министр. Время – это то, чего у нас нет. Я хочу срочные меры. Мы прекратим все ненужные военные расходы, возобновим реформу Столыпина, усилим поддержку аграрного сектора. Но вы и ваши коллеги будете лично следить за тем, чтобы каждый рубль был под контролем. Экономика должна быть на первом месте.

Я внимательно следил за реакцией министров. Ожидал, что кто-то из них попробует возразить. Но в этот раз все молчали, ощущая не только мои слова, но и мою непоколебимую решимость.

- В связи с этим, - продолжил я, - создаю новый орган, который будет следить за расходами и проводит полный аудит всех расходных статей. Назначаю специального уполномоченного, его кандидатура будет утверждена позже.

Я встал, и всё присутствующее собрание почувствовало этот момент. Время меняется.

- Теперь слушаю ваше мнение, господа, - я говорил уже более мягко, но с решимостью, которая вела меня вперёд. – Как вы считаете, что для нас сейчас важнее всего?

Министр обороны, генерал Воронцов, поднял взгляд и сказал, затаив дыхание:

- Кадры. У нас не хватает профессионалов. Мораль армии истощена. Нужно создавать новые механизмы для привлечения квалифицированных людей, создать систему поощрений и строгости.

Я кивнул.

- Именно, - ответил я. – И это будет следующим шагом. Мы начнём с реформы армии и разведки. И если кто-то из вас не готов поддержать перемены, - я сделал паузу, - то вы покинете свои кресла.

Все молча кивнули, и я понял – я уже начал изменять свою страну.

Заседание завершилось. Всё, что я сказал, не прошло незамеченным. Сегодняшний день стал поворотным. Я чётко дал понять всем, кто был рядом: история снова переписывается, и теперь я её автор.

***

После заседания министры разошлись. Я остался один в кабинете, но не был один в мыслях. Меня окружали огромные карты, списки, документы. В этих бумагах я видел будущие войны и битвы, которые мне предстояло выиграть не на полях сражений, а в кабинетах, где будут решаться судьбы страны. Тихий скрип двери отвлёк меня от раздумий. Внутри появился мой главный помощник и ближайший союзник, граф Сергей Сперанский – человек с репутацией хладнокровного стратега. Он был высокопоставленным чиновником, но как никто знал, что Россия нуждается в преобразованиях. Мне он был нужен как мозг всей бюрократии.

- Ваше Величество, - произнёс он, склоняя голову в лёгком поклоне. – Как Вы распоряжаетесь с текущими ситуациями в Петербурге? Рабочие, студенческие протесты…

Я поднял руку, прерывая его.

- Сперанский, мы будем действовать. Нет времени на задержки. Вы должны организовать сеть информаторов. Внутри самого города, среди студентов, рабочих, военных. Мы должны быть в курсе каждой искры, которая может зажечь пламя. Разговоры в коридорах, которые я слышу, слишком тревожны. Студенты уже открыто говорят о революции. Это не так уж и далеко от правды.

- Вы хотите усилить внутреннюю разведку? – его глаза не скрывали своего удивления. – Ведь это опасный шаг, Ваша Императорская Величество. Мы будем под гнётом контроля.

- Это не выбор, - ответил я, чувствуя, как напряжение накаляется. – Это необходимость. Без этого мы не выживем.

Сперанский выслушал меня, в его лице не было ни страха, ни сомнений. Он был готов к тому, что я говорил, хотя и понимал риски. Мы стояли на грани. Но, если честно, я знал, что если не утвердим полную дисциплину, если не сделаем решительные шаги в борьбе с этим «молчаливым» мятежом, который крепнет в тени, то мы будем потеряны.

После краткой паузы Сперанский кивнул:

- Я начну немедленно, Ваше Величество. Силы будут собраны.

- Хорошо. И ещё одно, Сперанский, - продолжил я, взглянув на него с некоторым презрением. – Мы не можем позволить себе слабых. У нас есть цели, у нас есть враги, но самые страшные враги – те, кто находятся рядом с нами. У меня уже есть свои подозрения. Я хочу, чтобы вы проверили лояльность каждого в Совете Министров и высших чинах армии. Никаких исключений.

Граф выслушал мои слова сдержанно, но явно не ожидал такой строгости.

- Понял, Ваше Величество. Всё будет сделано.

Час спустя я получил визит от Александра Невского, ещё одной важной фигуры в моём окружении. Он был известен своими заслугами в армии, но до сих пор оставался для меня загадкой. Я подозревал, что его лояльность ко мне была не столь очевидной, как хотелось бы.

- Ваше Величество, - начал он, холодно оценивая меня. – Я готов поддержать ваши инициативы, но есть вопрос, который нельзя оставить без внимания. Ваши реформы могут повлиять на будущее армии, но вы не думаете, что эта слабость в проведении быстрого реформирования может привести к недовольству среди ветеранов? В нашем деле часто бывает так, что перемены приходят не сразу, и их не всегда поддерживает сам народ.

Я не был готов с ним спорить – мне нужно было его согласие.

- Вы правы, Александр, - ответил я сдержанно. – Но мы не можем позволить себе ждать, пока армия «повзрослеет» в наших условиях. Это будет колоссальная ошибка. Не изменим – нас изменят.

Александр помолчал, затем, не сводя глаз с моих, сказал:

- Я поддержу Вас, но сделайте так, чтобы армию можно было реформировать, не разрушая её основы. Мы же не англичане. У нас – не такие условия.

Я кивнул.

- Всё будет сделано с учётом этого. Ваша поддержка – важна.

Он остался стоять у окна, не говоря ничего больше, и я видел, что в его глазах зрела непонимание, но и уважение. Он знал, что это был новый Николай, и теперь мне нужно было как-то удержать его поддержку.

***

Следующие несколько дней пролетели в бурной деятельности. Каждый момент был важен, и каждый шаг, который я делал, требовал тщательной подготовки. Напряжение нарастало – не только в политическом окружении, но и внутри самой Империи. Вечером, возвращаясь в свои покои, я чувствовал, как внутри меня возрастает осознание – это теперь моя жизнь, мои решения, и только от меня зависит, как будет развиваться будущее. Я становился не просто Императором – я становился перед лицом истории. В тот день я вновь встретился с Сперанским. Он был в своём привычном холодном настрое, но его лицо выдавало небольшую усталость. Он докладывал о первых успехах в создании сети информаторов и о том, как нарастает давление среди некоторых высокопоставленных фигур в правительстве, которые уже начинают выражать недовольство по поводу слишком быстрых изменений.

- Ваше Величество, - начал Сперанский, - ваши реформы начали вызывать первые признаки сопротивления. Некоторые из министров и генералов начали высказывать сомнения. Они считают, что вы действуете слишком решительно и, возможно, торопитесь. Их беспокойство касается как вашего решения с армией, так и реформ в экономике.

Я задумался. Это был ожидаемый шаг. Всегда будут те, кто будет сопротивляться переменам, особенно когда они так быстро и решительно приходят. Однако я не мог позволить себе отступить.

- Сперанский, - я говорил уверенно, - мы не можем позволить себе делать шаги назад. Нужно укрепить наше положение. А для этого мне нужны полные отчёты о лояльности каждого из этих людей. Я хочу знать, кто из них готов поддержать нас, а кто станет камнем преткновения.

Сперанский кивнул.

- Всё будет сделано, Ваше Величество. Я организую дополнительные проверочные мероприятия. Но будьте осторожны – если вы начнёте слишком быстро менять позиции на высших уровнях, это может вызвать ещё большее недовольство и даже саботаж.

Я был готов к этому.

- Не бойтесь. Эти люди не поймут, что от них зависит больше, чем просто их личные интересы. Я буду действовать на опережение. Следующие шаги будут решительными, и пусть они боятся, пусть они не знают, что я буду делать. Слишком много зависит от нас.

На следующее утро я провёл личные встречи с несколькими ключевыми генералами. Один из них, генерал Леонтий Лебедев, был на мой взгляд самым стойким и опытным, однако его лояльность вызывала сомнения. Он был связан с бывшими, более традиционными кругами, с теми, кто был привержен старым порядкам и не всегда одобрял ускоренные реформы.

- Ваше Величество, - он начал, как всегда с вежливым, но холодным тоном, - реформы, которые вы предлагаете, могут привести к ослаблению нашей армии. Не все изменения так легко осуществимы. Мы рискуем не только потерять войска, но и создать условия для не спокойства среди офицеров.

Я не стал возражать сразу. Вместо этого я разглядывал его, пытаясь понять его намерения.

- Леонтий Павлович, - сказал я, - вы слишком привязаны к старым схемам. Наши силы не могут оставаться в прошлом, если мы хотим преуспеть в будущем. Дисциплина, сила, храбрость – это не просто слова. Если мы не адаптируемся, нас догонит будущее, и мы окажемся неподготовленными к вызовам, которые оно принесёт.

Он молчал некоторое время, но, наконец произнёс:

- Вы правы, Ваше Величество. Я поддержу вас в реформировании армии. Однако… я думаю, что стоит уделить внимание не только быстрому обучению, но и внутреннему единству среди офицеров. Мы не можем терять наших лучших людей только ради стремительных изменений.

Я молча кивнул. Его слова дали мне понять, что он не будет открыт для быстрых и глубоких реформ, но, по крайне мере, я знал, что он не выступит против них открыто.

В тот же день я встретился с графом Фёдором Шереметевым, министром внутренней безопасности. Его сфера был не менее важна, чем армия, поскольку безопасность в городе и контроль за правопорядком напрямую влияли на политическую стабильность.

- Фёдор Николаевич, - я начал, - ситуация с протестами в Петрограде не укрылась от моего внимания. Мы должны не только усилить порядок, но и устроить встречу с лидерами рабочих организаций. Я хочу решить проблему на корню, прежде чем она перерастёт в серьёзное восстание.

Граф, посмотрел на меня его взгляд, насторожился.

- Я не уверен, что это хорошая идея, Ваше Величество. Это может вызвать ещё большее недовольство среди рабочих. Лучше уже предпринять жесткие меры, чем идти на переговоры с теми, кто может быть не лоялен.

Я задумался. Действительно, порой жестокие меры могли бы временно усмирить мятежников, но это порождало бы ещё большее недовольство.

- Мы будем действовать поэтапно. Я не собираюсь строить баррикады вокруг города. Но мы должны показать, что в России есть власть, которая не позволит встать на пути прогресса.

Граф молчал, но, возможно, он уже начал понимать, что я не собираюсь идти на поводу у старых методов. Это была борьба не только за страну, но и за будущее.

***

В ту ночь я не мог уснуть. Мои мысли постоянно возвращались к вопросам лояльности, которые теперь стали для меня важнейшими. Я знал: нельзя быть уверенным ни в одном из министров, генералов, высокопоставленных чиновников. Все они были связанны с традиционными силами, которые будут сопротивляться любым реформам, которые я предложу. Но у меня не было другого выбора. Я не мог позволить себе сомневаться. С первыми лучами солнца я вызвал к себе Сперанского, чтобы получить отчёт о том, что происходило в последние сутки.

Когда он вошёл в кабинет, его лицо выражало определённую напряжённость.

- Ваше Величество, - начал он, - есть новости. Некоторые из тех, кого вы назначили на ключевые должности, начали вести тайные переговоры с оппозицией. Нам удалось узнать, что несколько министров обсуждают возможность создания новой коалиции для ограничения ваших полномочий.

Я почувствовал, как во мне просыпается ярость, но постарался держать себя в руках.

- Кто именно? – я задал вопрос с ледяным спокойствием, понимая, что это лишь начало серьёзной борьбы.

- Один из старших генералов, полковник Ильин, по информации наших агентов, ведёт переговоры с некоторыми радикальными политическими группами. Кроме того, министр финансов, граф Чернышев, тоже проявляет беспокойство по поводу ваших экономических реформ. Он и его сторонники начинают обсуждать возможность саботажа.

Я вздохнул, пытаясь оценить ситуацию. Всё шло по плану – сначала небольшие шёпоты недовольства, потом растущее недовольства внутри самого правительства, а затем – нарастание сопротивления.

- Сперанский, что мне нужно сделать? – спросил я, стараясь быть максимально решительным. – Я не могу позволить этому разрушить мои усилия.

Он покачал головой:

- Нужен жесткий шаг, Ваше Величество. Пока они не сплотились, их нужно разбить. Я могу подготовить несколько кадровых решений, провести чистку на самых высоких уровнях. Мы должны показать, что предательство не останется без наказания.

Я встал из-за стола и подошёл к окну. Глядя на суету за окнами дворца, я думал о будущем – о том, как я буду идти по этому пути, с каждым шагом всё более укрепляя свою власть.

- Хорошо, Сперанский, но я хочу, чтобы каждый, кто замышляет против нас, знал, что он будет покараны. Беспокойство среди министров и генералов – это нормально, но если они решат перейти границу, я не буду сдерживаться.

В тот вечер мне пришлось принять решение, которое я долго откладывал – встретиться с графом Чернышевым и полковником Ильиным. Несмотря на всю осторожность, которую я проявлял, мне нужно было как-то разобраться с ними и проверить их лояльность. Меньше чем через два часа, оба были приглашены в мой кабинет. Чернышев – человек старой школы, все его взгляды исходили из крепкой уверенности в традиционных ценностях. Он был консерватором, а потому его отношение к изменениям в стране было уже сомнительным. Ильин был более скрытным – он играл свою игру и умел манипулировать, но его амбиции были очевидны. Я уже знал, что он скорее всего будет стоять на стороне тех, кто хочет сохранить старый порядок. Когда они оба вошли, я не стал тратить время на излишние вежливости. Мой взгляд был жестким, а слова – прямыми.

- Граф Чернышев, полковник Ильин, - начал я, глядя каждому в глаза, - мне известно, что вы оба ведете переговоры с оппозицией. Если вы хотите оставаться на своих постах, вам нужно забыть о том, что думает старый мир.

Они молчали, но это молчание был полным. Чернышев был первым, кто нарушил тишину.

- Ваше Величество, - сказал он с некоторым почтением, - мы переживаем за последствия ваших реформ. Мы понимаем, что перемены неизбежны, но быстрые изменения могут быть опасны для стабильности государства. Мы лишь выражаем беспокойства.

Я посмотрел на него с холодным упрёком.

- Беспокойство – это одно, а предательство – совсем другое, граф. Я ценю вашу службу, но если вы продолжите действовать в том же духе, вы получите ответ. Мне не нужны сомневающиеся люди рядом.

Ильин, до этого молчавший, поднялся и выпрямился.

- Ваше Величество, я никогда не предавал Россию, и, если потребуется, буду поддерживать ваш курс. Но если ваши реформы поставят под угрозу армию, если мы окажемся в ситуации, где стабильность станет невозможной, то я не смогу промолчать.

Я встретил его взгляд с полной решимостью.

- Я не позволю себе ошибаться, Ильин. У вас есть шанс доказать свою лояльность. Прямо сейчас, до того как я начну делать необходимые шаги.

Они обменялись взглядами, но в конце концов оба признали мою позицию. Мы договорились о дальнейшем сотрудничестве, но я знал, что это будет проверка, которая потребует моего постоянного внимания.

День прошёл, и я почувствовал себя более уверено. Моя позиция на троне становилась все прочнее, хотя я понимал, что каждый шаг, каждое решение будет вызывать всё больше сопротивления. Враги мои только начинали распознавать, с кем им предстоит столкнуться. Это было начало большой игры, и я уже знал, что ни один из игроков не будет играть по старым правилам.

Я приготовился к новому витку противостояния, к следующим шагам, которые будут ещё более решительным.