НеТемный 8

Глава 8

Едва я пробился внутрь сквозь плетение обугленных брёвен, как увидел внутри пещеры такую же картину. Будто кто-то специально ударил сюда волной магического огня, да такой силы, что она, судя по копоти на стенах, ушла далеко в глубину.

Я сразу же ринулся в угол пещеры, к нише в стене, вокруг которой вихрился снег. Правда, я чуть не поскользнулся — снег вокруг сразу же превращался в туман, оседая влагой на камнях, и из-за тумана было плохо видно, что там, у самой стены. Ну, а ещё тут было довольно темно, если учесть, что вход загораживала древесная туша, в которой я просто прорубил дыру.

— Креона!

Я влетел в туман и замер, едва не наткнувшись на иглы медоежа, запорошенные снегом. И прямо в иглы, в толстую шкуру Бам-бама, был воткнут огромный золотистый клинок. Смердящий свет! Нет… НЕТ!

Получалось, что Бам-бам прикрыл всей своей тушей чародейку от удара какого-то сраного Храмовника. С трудом подавляя в себе неожиданно всколыхнувшую всё моё существо злость, я ухватился за холодную рукоять, но опять услышал слабый голос Креоны:

— Не трогай… Нельзя, Малуш.

Только тут я заметил, что иглы медоежа слабо подёрнулись, будто он вдохнул, и услышал слабый булькающий хрип зверя. Выпустив рукоять, я тут же упал на колени и подполз за тушу, где встретился взглядом со светящимися голубым светом глазами чародейки.

Клинок, прошедший сквозь медоежа, концом вонзился ей в плечо. Ещё чуть-чуть, и вошёл бы в сердце! Бездыханный медоёж своим весом задавил бы Креону, но её спасла выемка в стене, у самого пола, хотя ноги у чародейки всё равно оказались зажаты.

Я сразу понял, что рана у Креоны довольно серьёзная, но не смертельная. Тем более, она заморозила кровь и теперь, приложив ладони к мохнатой груди Бам-бама, щедро вливала в него свою магию холода.

Поджав губы и положив ладонь на холку медоежа, я ласково потрепал его иглы. Бам-бам не отозвался, хотя его веки были приоткрыты. Но всё же магические токи от его ауры мне подсказали — медоёж жив, но уже на грани.

— Я держу в нём… ох-х… жизнь… — прошептала Креона, — Но больше ничего не могу…

— Ух, сожри меня Бездна! — вырвалось у меня.

Я отошёл от них и встал, тяжело дыша и чувствуя полную беспомощность. Да, энергии в моих руках было уже достаточно, чтобы сжечь в пепел с десяток врагов… Но я не мог исцелить!

Снова я почувствовал себя так же, как тогда, над телом собственной дочери. Властелин магии, способный разрушать города, но не способный спасти ценную жизнь.

Погоди-ка, а если «целительную тень»? Это слабая магия, но она может помочь… Я попробовал призвать Тьму, но та не отозвалась. Тогда мой взор устремился к пальцу на правой руке, где под кожей было надето вросшее…

Нет! Червонного Кольца Хморока нет!

Так вот почему я совсем не чувствую Тьмы…

Медленно выдохнув, я попытался успокоиться. И это было сложно сделать, ведь я так и ощущал на себе взгляд Креоны. Она просто сохраняла жизнь в теле Бам-бама, и старалась по минимуму тратить свою. Она ждала, делая своё дело.

А вот я ничего не мог ничего сделать! Расщелину мне в душу…

— Отец-Небо, грязь ты бессмертная! За что ты так со мной? — спросил я, чувствуя, что сейчас мне, как обычному смертному, сейчас придётся делать выбор между жизнями этих двоих. Никакое божество в это не вмешается.

И пусть выбор был очевиден… Но я не хотел его делать! Я вообще не хотел выбирать, кому из моих соратников умереть. Я не хотел оставлять здесь Бам-бама после всего, что нам пришлось вместе пережить.

А Лука… Он ведь не простит мне этого!

Лука⁈

Я снова упал на колени перед Креоной:

— Где мальчишка?

Креона, чьё лицо уже слегка покрылось изморозью, ответила не сразу.

— Храмовники… когда увидели его силу… увели…

Этот ответ заставил меня ударить кулаками по камням, раскрошив несколько в пыль.

— Яриус пал, — прошептала Креона, — Светлый бог стал тёмным…

В моей голове пронеслись образы, где я пытался сложить в единое целое пазл. Кажется, в мире богов произошла какая-то инверсия… но это ни хрена не объясняет, что вокруг происходит!

Креона замолчала, снова медленно погружаясь в холод своей души. Да чтоб тебя…

— Не молчи, говори! — рыкнул я, но в ответ была тишина.

Приняв решение, я встал и уже думал навалиться на Бам-бама, чтобы оттащить его от чародейки, и чтобы её сила шла только на спасение её жизни, как вдруг услышал звон лютни.

Замерев, я прислушался. Показалось? Это лютня Виола, точно его дурацкая привычка щёлкнуть одну струну, высвобождая какую-нибудь бардовскую силу…

И едва я снова решил уже приложить усилия, как опять зазвенела струна. Какого, спрашивается⁈

— Смердящий твой… — вырвалось у меня, — ВИОЛ!!!

Самое обидное, что я даже не мог определить, с какой стороны шёл звук. Снаружи, из-за древесного великана, или из глубины пещеры.

Видимо, из-за того, что я так напрягал слух, мне вдруг удалось услышать совсем другое… Барабаны? И, кажется, бубен?

Моё сердце бешено заколотилось, когда освобождённая память Малуша тут же подсказала — это звуки Огневиков, живущих на вулкане Жерло. Этот вулкан, а точнее, раскалённая лава в его недрах, является матерью всех броссов.

Шум барабана, стучащего в такт с моим сердцем, и звон бубна усиливались, и вскоре в глубине пещеры показались тени.

Огневики, как ни странно, оказались одеты очень скудно. С голыми торсами, разукрашенными огненно-красными татуировками, и с ногами, прикрытыми длинными то ли юбками, то ли штанами свободного покроя.

Около десятка человек поднимались из пещеры. Идущий впереди нёс огромный барабан, висящий у него на шее. Он же, держа в одной руке бубен, а в другой палочку-булаву, долбил по барабану и звенел. Остальные шли за ним, сложив ладони перед собой и что-то приговаривая.

Так эта процессия, продолжая оглашать стены пещеры своим грохотом, дошла до нас. Вот оглушающий шум прекратился, хотя музыкант продолжал чуть слышно отстукивать по барабану. Остальные Огневики разошлись, и вперёд вышла женщина, прикрытая лёгкой мантией оранжевого цвета.

Крупная бросска, стройная, но полнотелая ровно настолько, что вызывала мужское желание при одном на неё взгляде. С огненно-рыжими волосами, с озорными веснушками на лице, но при этом непонятного возраста — от неё веяло и непринуждённою молодостью, и привлекательностью зрелой опытной женщины. И, как ни странно, при взгляде на неё в душе разгоралось непонятное тепло — сразу представлялся домашний уют, у горячего камина с парящейся кружкой в руках.

Веснушчатая мило улыбнулась мне, не проронив ни слова, потом посмотрела на медоежа. Кивнула своим, и Огневики, не сговариваясь, опустили на камни какие-то жерди. Разложили их, и это оказались довольно большие и удобные плетёные носилки.

— Ступайте, соберите кровь верных Хранителей, — рыжая указала на дыру в груде брёвен, пробитую мной. Два бросса, кивнув, послушно пробрались через выход.

Остальные обошли Бам-бама со всех сторон, аккуратно ухватились за его конечности, приподняли голову. Сама же рыжая, взявшись за рукоять меча, сказала:

— Дитя, отпусти его. Теперь мы его держим.

Клинок вышел легко, оказавшись чистым и без крови. Затем броссы аккуратно перенесли зверя на носилки, уложив на живот. Креону на руки взяла рыжая и теперь, развернувшись, вся процессия пошла обратно в пещеру.

Когда снова раздался оглушительный удар барабана, я вздрогнул, словно очнувшись.

— Отец-Небо, — буркнул я, усмехнувшись, — ты только не серчай, мало ли чего я сболтнул в гневе. Мы же смертные, у нас такое бывает… Но за скорость спасибо.

Подумав, я оторвал веточку от ближайшего ствола дерева, отогнувшегося от тела великана и пробившегося в пещеру. Затем поспешил вслед за процессией, которая уже превратилась в смутные тени.

Мы двигались в гремящей барабаном темноте, и дорогу освещали огненные татуировки броссов. Языки пламени на их плечах и спинах двигались, будто настоящие, и отбрасывали всполохи на стены, но при этом мой источник огня не чувствовал магического излучения.

Рыжую, кстати, звали Фьора, и она была младшей жрицей Жерла. Она была очень неразговорчивой, как и остальные огневики, но всё же сказала мне, «младшему непутёвому брату», несколько слов.

Во-первых, прийти сюда им велела Мать, потому что все броссы — её дети, и она должна о них заботиться, чего бы они не учудили.

Во-вторых, удары барабана — это удары сердца зверя. И если я хочу, чтобы он остался жив, то мне следует помолчать.

Поэтому всю остальную дорогу я молчал. Хотя с недоумением пытался понять, по какому пути мы идём — я хорошо помнил, как мы двигались по этой пещере к Храму Хморока, но стены вокруг уже не мог узнать. Когда и где мы успели свернуть?

Впрочем, у меня и так было, о чём подумать всю дорогу. Где Лука? Я не мог пока узнать конкретно, что случилось, потому что Креона на руках Фьоры плавала в беспамятстве.

Что вообще случилось, когда сработало божественное заклинание Волха? Я ведь обманул его, но Хморока во мне нет… И Яриус, как сказала Креона, «пал и стал тёмным».

Да что вообще там происходит, на небесах? Если равновесие наконец-то восстановилось, то получается, что всё перевернулось с ног на голову.

Ну, а как же мой путь? Ведь Бездна пыталась меня обмануть, уговаривая его закончить. «Ты прошёл путь», так она сказала? И если бы я с ней согласился, то действительно закончил бы его… Бездна хитра, и просто так ничего не делает.

Но сейчас, кажется, она здорово получила под дых, когда ей прилетело собственной же магией. Ну и где тогда она?

Усмехнувшись, я непроизвольно глянул вверх, на корявый потолок пещеры, с которого свисали известковые сопли. Наверное, в дожди эту пещеру заливает… О чём я вообще думаю?

Кстати, если я прав, и если наверху действительно произошли колоссальные изменения, то скоро меня должен ждать целый парад из божественных гостей. Едва я появился в этом мире, как боги один за другим спешили ко мне, чтобы узнать, какие у меня планы.

И я был бы этому только рад. Боги, как ни странно, любят отвечать на вопросы смертных, чувствуя себя бесконечными мудрецами.

Или я и вправду вышел из игры?

А где, кстати, Виол⁈ Ведь это я его струну слышал, я не мог ошибиться…

Я потёр виски. Голова раскалывалась от вопросов и от отсутствия ответов. Как тяжко быть смертным — никогда не знаешь, что ждёт впереди, да при этом ещё и надо к этому готовиться.

— Младший непутёвый брат, — вдруг сказала Фьора, — У тебя так много мыслей в голове, но ты ничего не знаешь. Быть может, если ты пройдёшь этот путь, не думая ни о чём, конец света не наступит?

— А он разве уже не наступил?

— Пока тебе есть, за кого волноваться и бороться, жизнь продолжается.

Я поморщился от очередной мудрости. Лучше бы на вопросы ответила.

Всё же я решил не тратить время попусту, а лишний раз потренироваться… Божественного козыря у меня уже не было, как и лишних глаз Кутеня, поэтому следовало оттачивать собственное магическое мастерство.

И, настроившись на внутренние токи, я стал прислушиваться к заинтересовавшей меня магии броссов. Точнее, к их татуировкам, чтобы понять, какая природа у их огня.

Пещера закончилась внезапно. Просто очередной поворот, и мне пришлось зажмуриться от яркого света.

И пусть над вулканом, открывшимся нам во всей своей величественной красе, висел вечный смог, заслонивший солнце, после пещерной тьмы снаружи показалось нестерпимо светло.

Мы вышли из пещеры в низине и стали подниматься по грубо вырубленным ступеням, ведущим по склону горы к самому жерлу на вершине. Чем выше, тем ровнее становилась лестница, а вскоре по краям появились каменные чаши, в которых теплились огоньки.

На середине склона процессия остановилась. Здесь стояли двое стражей, облачённых в тяжёлые доспехи серого цвета с раскалённо-красными прожилками. Казалось, что какой-то кузнец чудом смог поймать магму в полуостывшем состоянии и выковать из них броню.

При этом от доспехов тоже не веяло никакой огненной магией. Впрочем, я не оставлял попыток услышать этот огонь, хотя и чувствовал изучающий меня взгляд из-под глухих шлемов.

Огромные секиры склонились, преграждая нам путь и показывая, что в этих землях закон равен для всех, и даже для младшей жрицы.

— Приветствую вас, равные братья, — сказала Фьора, — Мы поднимаемся по велению старшей жрицы.

— Хранителям запрещён подъём на гору, — лёгкий кивок в мою сторону.

— Это не Хранитель.

Меня снова осмотрели, но уже более внимательно, а потом стражи расступились. И тут же я заметил лёгкое искажение воздуха впереди, словно приоткрылась какая-то незримая шторка.

И эта шторка, кажется, тянулась по склону в обе стороны. Так что стражи тут стояли, скорее, для виду — недруги и так бы не смогли проникнуть наверх.

А вот от незримого барьера я почуял дыхание… Магия Крови и Смерти — вот они, родимые. Значит, где-то сверху есть броссы, которые заложили свои жизни для защиты этого вулкана.

Я слегка поморщился. Щит с одной стороны невероятно мощный, но в то же время очень уязвимый, попадись им Тёмный Жрец с мозгами.

Мы поднимались ещё полчаса прежде, чем достигли огромных ворот высотой в несколько этажей и очень странной формы. Казалось, что створки только что упали в магму, там оплавились, потом их вытащили и оставили в таком виде. От них и вправду веяло жаром.

— Младший непутёвый брат, — повернулась ко мне Фьора, когда ворота медленно стали открываться, — Старшая жрица желает поговорить с тобой.

Я лишь кивнул.

— Равный брат Кенна проводит тебя.

За воротами открылся самый настоящий город. А как ещё можно было бы назвать селение, построенное в жерле вулкана вокруг дымящейся дыры. В лицо мне ударил ещё более нестерпимый жар, принесённый ветром.

Множество броссов, одетых в белые и жёлтые ткани, стояло за воротами, встречая процессию. Малые дети показывали пальцами на медоежа на носилках, но не подходили — перед процессией весь народ почтительно расступался.

В этом городе была одна улица, кольцом построенная вдоль природной стены. Двух и трёхэтажные домики лепились к ней, и во многих окнах горел свет. Как ни странно, небо над нами подрагивало то ли от жаркого марева, то ли от магической защитной плёнки.

— Младший брат, позволь проводить тебя, — кашлянул в стороне этот самый Кенна, когда я на несколько мгновений застыл, разглядывая поселение, — Решение старшей жрицы допустить непосвящённых в Жерло волнует броссов, и нам надо поспешить.

Рядом с Кенной уже стояла пара стражников, в таких же раскалённых доспехах, как и те, на лестнице. Они тоже были вооружены секирами.

Только тут я заметил не совсем дружелюбные взгляды от некоторых броссов. И, не найдя ничего лучше, просто улыбнулся и помахал рукой. Затем, подумав, я отстегнул нагрудник и передал его в руки одному из стражей. Этот мой жест, как ни странно, добавил дружелюбия в их глазах.

— Ещё не остыла на камнях кровь защитников, отдавших жизни в последнем бою с Волхом… — говорил Кенна, пока он вёл меня по улице, — Его отряд как-то смог пробиться через барьер, и тогда погибло много стражей. Мы знали, что впереди нас ждёт ещё один бой, последний… Но Волх почему-то решил напасть на Камнелом, а затем исчез вместе с Храмом Хморока.

Я молча кивал его словам, продолжая разглядывать густой дым, поднимающийся из дыры в центре жерла. Её окружал пустырь из застывшей потрескавшейся лавы, и по ней в нескольких местах были протоптаны дорожки.

Иногда мне казалось, что всполохи дыма закручиваются в какие-то замысловатые символы, но я смаргивал, и видения исчезали. Один раз даже сложилась какая-то руна, и мне пришлось тряхнуть головой, чтобы не спотыкаться — эти видения просто завораживали.

— Ты можешь видеть, это хорошо, — одобряюще кивнул Кенна, — Старшая жрица предложит тебе остаться, и ты сможешь выбрать этот путь.

При этих словах мы остановились перед одним из зданий. Высокое, в пару этажей, оно не сильно отличалось от остальных в этом поселении. Тёмные окна с расплывчатыми витражами, и высокая дверь, занавешенная звенящими каплями на нитях.

Но всё же от этого дома веяло величием и… и заботой? Странно.

— Это старшая жрица, она олицетворяет любовь Жерла к своим детям, — сказал Кенна, чуть улыбнувшись, — И ты это чувствуешь. Впрочем, предупреждаю тебя, она очень строга, и будет спрашивать за каждый проступок.

— Может, мне именно этого и не хватало… — сказал я, — Чтобы кто-то меня отругал за мои ошибки, — и шагнул вперёд.