НеТемный 8

Глава 27

Достойных противников в Рыбограде явно не оказалось…

Спокойно стоя на холме за высоким каменным лбом, который сюда в древности наверняка притащил ледник, мы смотрели, как по далёкой дороге пронеслось несколько всадников, сопровождаемые сворой собак. Я не ощущал от них сильной магии, скорее это были обычные воины.

Но я старательно закрыл всех нас щитом и отзеркалил наше излучение, в особенности сияние Луки. Мальчишка ещё толком не умел это контролировать, и любой грамотный Тёмный легко бы его учуял. К счастью, таких Тёмных вокруг пока что не оказалось…

Остальное за нас сделала природа. Снег давно запорошил наши следы, а порывисты ветер бил в нашу сторону, поэтому нас не учуяли. Они, конечно, скоро догадаются, что раз нас нет на дороге, то надо искать в округе, но за это время и мы далеко уйдём.

— Воины из рыбоградского гарнизона, — сказал Виол, — Среди них даже магов нет. На что они надеются?

Я лишь пожал плечами. Мы скрывались от них не потому, что боялись попасться, а потому, что мне и вправду не хотелось убивать этих служивых. Они ведь даже не служат злу — у них приказ, и для них мы всего лишь разыскиваемые преступники.

Эх, размяк Всеволод Десятый, совсем размяк… Раньше бы он таким милосердием бы не страдал.

Впрочем, я нисколько не жалел. Как-то внезапно мне в голову пришла мысль, что на пути Десятого рано или поздно нашёлся бы такой же избранный. Который бы чистым везением оставил от Десятого одну лишь историю…

А ведь я сейчас, кажется, даже сильнее, чем был в прошлой жизни. Хм-м-м, а над этим я даже не задумывался.

— Эти воины не знают, что я магистр огненной магии, — сказал я, — Те Храмовники, которые порубили лодку, думали, что я всего лишь лиственник. И наверняка эти воины думают, что в нашей компании самая опасная — это чародейка.

— И всё равно Храмовники имеют слишком много власти на севере, — хмуро добавила Креона, — Пора бы уже царю Стояну навести тут порядок.

Бард встрепенулся:

— Мы ведь не пойдём ему об этом говорить⁈

— Успокойся, — проворчал я, провожая взглядом исчезающие в редкой метели фигурки всадников, — Только если из Храме Холода письмо отошлём.

Креона кивнула, и мы продолжили путь.

Почему-то родные края чародейки показались мне гораздо холоднее, чем даже мои Бросские горы. Мы двигались по каменистым холмам, кое-где поросших карликовыми рощицами, и везде нас доставал промозглый ветер. Хоть в голом лесу, хоть в низине — везде ветер. Смердящий свет!

Вдобавок шёл снег, и ледяная метель била по щекам, колола глаза и пыталась залезть под плащи. Я всё же не отлынивал — это была прекрасная возможность потренировать свои магические навыки, и я занялся согреванием всей нашей компании. Хоть Креона и говорила, что ей не требуется тепла, я всё же заметил, что девушка тратит магические силы, потому что от потребностей человеческого тела никуда не деться.

Расширив огненно-воздушную завесу, я по привычке сделал её более разреженной, чтобы тратить меньше сил. Но вот снег, пролетающий сквозь неё, превращался в дождь, и на морозе от этого становилось ещё хуже.

Тогда я впервые стал экспериментировать с разделением воздушного и огненного источников, и в результате смог создать два щита — один из прозрачного пламени, а другой из чистого вихря, сбивающего снежинки в сторону.

Поначалу это давалось мне с трудом, но я не пытался взять новый навык нахрапом. Сначала согревал только Луку, потом добавил Виола… Потихоньку вся наша компания смогла свободно вздохнуть, когда пронизывающий ветер перестал лезть под одежду.

Тогда же мы сделали и первый привал, потому что найти удачное место, куда бы не доставал ветер, казалось просто невозможным. Слишком открытые места тут были, и снег лишь только припорошил подмёрзшую землю.

Костёр мы не стали разводить, потому что я с довольной улыбкой щёлкнул пальцами — и в центре нашего круга возник ровный шар огня, размером с яблоко. Но жаркое пламя согревало даже больше обычного, и все сразу протянули к нему ладони.

Мой щит прикрыл нашу стоянку с одной стороны, и Виол на всякий случай стал наигрывать на лютне какую-то незамысловатую мелодию. Как он сказал, это песня маскировала наш лагерь, заставляя любого случайного путника так задумываться, что он бы прошёл мимо, даже не заметив ничего.

Мы достали узелки с провизией, которую любезно одолжили у моряков. Кутень тут же вернулся из разведки, заинтересованно нюхая свёртки — оттуда несло сушёной рыбой.

Он чихнул, и огненный шар тут же выпустил облако, которое чуть не опалило всем брови. Цербер тут же дунул ещё раз, играясь с бросским огнём, и мне пришлось его силком отодвинуть.

— Господин Малуш, — вдруг спросил Лука, — А вы обещали и меня научить магии.

Я усмехнулся.

— Боюсь, мне уже и нечему тебя учить. Твоя магия происходит естественным образом.

— А когда вы были тёмным, вы тоже умели превращаться во пучок Тьмы?

Я удивился.

— Ты видел наш бой с Храмовником?

— Да. Только проснуться не мог так быстро.

Я спросил:

— Ты хотел бы превращаться в сгусток света?

— А это возможно?

— Я бы не советовала… — начала было Креона, но я остановил её.

— Твоё погружение в холод души не имеет ничего общего с превращением в стихию.

— Эээ… — только и вырвалось у алтарницы, — А разве это не одно и то же?

Я засмеялся, чувствуя, что сегодня вечером у меня будет два ученика, причём с такими разными стихиями… И это делало занятие в разы интереснее.

Свет от Тьмы отличался совсем немного — это была так называемая магическая инверсия. Ведь мы легко переучивали бывших паладинов, которых выгнал Орден Света, поэтому с Лукой никаких проблем возникнуть было не должно.

А вот с Креоной было посложнее. Холод имел другие свойства, хотя чем-то и роднился с Тьмой. Ведь тьма всегда появляется там, где нет света. И холод всегда возникает там, где нет тепла.

— Ну, раз вы пока нашли себе занятие, я, пожалуй, подремлю… — зевнув, Виол улёгся, поглаживая набитый живот.

Я пока попросил Креону лишь слушать, и стал объяснять Луке основы. Мне и самому требовалось вспомнить это, потому что за ненадобностью стало забываться.

Весь секрет был в том, что такое превращение всё же было ненастоящим. Живая плоть не может существовать в вечной Тьме, как и в вечном Холоде. Чистые стихии абсолютно разрушительны, даже такая, как Свет.

Оно и понятно… Любое лекарство — это яд, взятый в нужном количестве. Так и с магической стихией — маг, по сути, овладевает лишь тем её количеством, которое не убьёт его, но сделает сильнее.

Тёмный Жрец не превращается в чистую Тьму. Но, постепенно подготавливая своё тело, он учится превращаться в её самую высокую концентрацию, какую мог осилить.

— Хм-м, — Лука крепко задумался, — А если два Тёмных Жреца прилетят друг другу в лоб?

— Выживет тот, чья Тьма чище.

Креона слушала, но, судя по её лицу, поверить пока не могла. Надо будет спросить у Агаты, а маги холода вообще изучают такую практику? А то и Аура Холода для Креоны, помнится, оказалась новой истиной.

— Маги холода и вправду не умели превращаться в холод в моём прошлом мире, — кивнул я, — Но здесь вы гораздо сильнее, и тем более имеете подпитку от богов.

Лицо чародейки оставалось непроницаемым, и она заспорила:

— Плоть не может выдержать вечный Холод!

— Но ты можешь регулировать чистоту стихии, чтобы оставаться на грани…

— Моркатова стужь! Это невозможно! Если я открою холод души, достигну крайней точки и попробую переступить её, то в этот момент уже не смогу остановить своё замерзание.

— Это вообще не касается души, Креона. Только твой источник магии и твой разум. И только потом твоё тело…

Креона засопела, выражая протест, но промолчала.

Я стал рассказывать про систему упражнений, где маг накладывает заклинания сам на себя, постепенно увеличивая нагрузку, и одновременно повышая собственную выносливость. Начать можно, кстати, просто с превращения руки — когда Лука сможешь заставить хотя бы палец превратиться в свет, можно приступать к следующему шагу.

Мальчишка тут же поднял палец и стал на него таращиться. Палец засиял, но это было всего лишь сияние, сам же палец так и остался сделан из плоти.

— Всего лишь практика и желание, — похвалил я, — А когда твои чакры и контуры окажутся способны выдерживать это…

— А ты? — вдруг спросила чародейка.

— Что?

— Ты можешь превратиться в огонь?

Я открыл было рот, чтобы в очередной раз парировать сомнения Креоны, но тут же и сдулся. Эта простая истина как-то разом рухнула на меня, и я понял, что пока что выгляжу в глазах ликующей чародейки, как сапожник без сапог.

Крепко задумавшись, я глянул на свою руку. Вызвал на ней огонёк, потом убрал защитную пелену между огнём и кожей. И, обжёгшись, тут же понял страх Креоны.

Хорошо учить других, особенно с такими стихиями, как Тьма и Свет. Они на самом деле прощают много ошибок, потому как невещественны и в жизни всё время окружены темнотой и светом.

А вот огонь…

Огонь всегда был чужд и враждебен человеку. Я живо представил себе, как переборщил с жаром, и как моё собственное тело вспыхивает и сгорает дотла. Воображение у любого мага работает отлично, поэтому мне даже почудился запах палёной плоти.

Ведь мой огонь не причинял мне вреда, пока я защищал свою кожу от него, и делал это уже на подсознательном уровне. Давал чёткую команду источнику разделять моё тело и окружающий мир, поясняя, что мир жечь можно, а тело ни-ни…

Но чтобы превратиться в огонь, мне надо будет снять этот приказ. И огонь не будет различать, где мир, а где тело мага. Тогда огонь, особенно подпитанный бросской яростью, сожрёт всё.

— Ну же, давай! — Лука махнул рукой, тыкая в сияющий палец, но тот всё так же сгибался от удара, — Эх…

— Хм-м, — всё же сказал я, оторвавшись от раздумий, — Креона, если я превращусь в пламя, ты будешь учиться превращаться в холод?

— В тот же миг, — честно ответила та, — Без раздумий! И никогда даже не позволю себе усомниться.

Я лишь хмыкнул. Вот же ледяная стерва… Ловко подловила меня, хотя, судя по взгляду, уже и сама этому и не рада.

А я-то хорош! Только-только возомнил о себе, что уже превзошёл Всеволода Десятого, и тут по моей гордыне прилетел хороший такой пинок.

— Нет, Малуш! — Креона вскочила, когда я спокойно встал, — Я не знаю, из какого мира ты пришёл… Да, я видела, как Тёмные превращаются в Тьму. Может, и мальчишка сможет летать светлячком. Но ни в огонь, ни в холод ни один смертный человек превратиться не может!

— Ну, это мы посмотрим, — сказал я, отходя от всей компании и усаживаясь к ним спиной, — Дай мне час, и я тебе покажу, что маги твоего мира ошибаются.

— Это будет интересно, — послышалось от Виола, который приоткрыл один глаз, — В таком случае даже я попробую превратиться в песню. Хм-м… Видит Маюн, я никогда и не задумывался над этим. Интересный ты философ, громада!