НеТемный 8

Глава 23

Плохо смазанная дверь скрипнула, пропустив нас в мрачное помещение. Согнувшись в низком проёме, я вступил в трюм, заполненный ящиками и бочками, переплетёнными снастями. Здесь пахло пылью, порохом и при этом сыростью.

Они были в другом конце трюма. Клетка с Лукой, сидящим в позе лотоса, была зажата парой ящиков, а перед ней стояла фигура в тёмном балахоне.

Наше появление, несмотря на то, что корпус трещал под ударами волн, не могло остаться незамеченным, но фигура даже не повернулась. Лишь стояла, не сводя глаз с мальчишки.

Трюм был освещён фонарём, подвешенным под балкой над клеткой. Он болтался от качки, и тень незнакомца металась вместе с тенями ящиков и перевязей по всему помещению.

Смердящий свет! Едва я увидел скачущие по трюму тени, как зажёг щит — я чувствовал, что незнакомец, кем бы он ни был, владел Тёмной Аурой, и она уже оплела почти весь корабль.

Одна из теней рядом с нами стала гуще, теряя форму ящика, и вдруг метнулась к нам. Воткнулась в мой огненный щит, где встретилась с бросским жаром, отчего просто сгорела.

Фигура возле клетки вздрогнула, словно только сейчас заметила наше присутствие, и повернулась… Это был мужчина, с короткими усиками и бородой, черноволосый, облачённый в золотой доспех. Правда, сейчас по золотым броням, словно живые, ползали щупальца Тьмы, но это лишь добавляло зловещей красоты паладину.

Белки глаз у рыцаря оказались чёрными, когда он стянул с головы капюшон и откинул плащ за спину. Он поставил перед собой огромный двуручник, и на его руке оказалось чёрное кольцо.

Ещё один Тёмный Жрец⁈ Или всего лишь очередной Храмовник, возомнивший, что у него есть сила? А не тот ли это Жрец, который из Межемира?

Именно от него исходили волны магии, буквально сквозящие могильным холодом. Лишь подойдя ближе, я наконец сообразил, что холод этот несколько отличается от магии Креоны, и что это именно он выпил всю жизненную силу у своих собратьев.

Это ещё один путь силы у Тёмных, вот только очень непопулярный. Потому что выбравшие его долго не живут.

Энергетический вампиризм от классического сильно не отличался. Иссушая живых и вытягивая из них жизнь, такой вампир не испытывал жажды в прямом смысле слова… Просто законы мироздания были таковы, что если каждый раз на поддержание своей жизни использовать чужую, что-то нужно отдавать за это, причём с надбавкой.

Чтобы в следующий раз набрать столько мощи, понадобится ещё больше жертв. А потом ещё больше… При этом собственная душа уже теряет способность поддерживать жизнь в теле, и даже на это нужно будет тянуть силу из других.

Магическая теория гласит, что если бы и нашёлся такой везучий Тёмный, которого от греха подальше не убили бы свои же соратники, то в конце концов дошло бы до того, что жизней всех живых во Вселенной ему бы не хватило.

К сожалению, этот, судя по холодному сквозняку, только-только начал свой путь и вправду был силён. К счастью, я за свою жизнь, даже прошлую, таких гениев не встречал, поэтому уставился на него, как на древний экспонат в императорской коллекции.

Что-то в моём взгляде его всё-таки смутило. Не так он представлял эту встречу.

— Ну, здравствуй, любимец Бездны, — неуверенно произнёс незнакомец, и я усмехнулся.

Он знал больше, чем положено незнакомцу, но меня это не напрягало. Пусть расслабится от чувства превосходства.

— И кто ты? — спросил я.

— Разве это важно? — рука с кольцом стиснула рукоять, — Мир перевернулся, свет стал тьмой, а тьма стала светом… Можешь считать меня первым Тёмным Храмовником.

Он торжествующе улыбнулся, и тени в трюме зашевелились, словно волосы Бездны.

Я присмотрелся к Луке, подмечая светлый силуэт вокруг него. Кутень был здесь, и он всё так же помогал мальчишке сдерживать натиск Тёмной Ауры.

— Я служил Яриусу в свете, буду служить и во тьме! — произнёс Храмовник, — Как моя тень — часть меня, так и Тень Яриуса — часть Яриуса. Но тень — это часть Тьмы, и тени нет без Света…

Он ещё что-то бубнил, а я, окончательно поняв, что это не заклинание, а какая-то очень важная молитва, закатил глаза и обернулся на Креону и Виола. Те только пожали плечами — мол, ещё один фанатик.

Нет, так-то я к любой вере относился с пониманием, если под ней твёрдый фундамент, уходящий в древность. Я уважал даже Орден Света, уничтоженный мной в прошлой жизни.

Но когда вера меняется быстрее, чем облака на небе? Какое может быть уважение к этим адептам, когда вчерашние догмы сегодня ими же и попираются?

А дальше я просто сложил магический щит в тугой огненный кулак, и послал его в рожу Храмовнику. Тот даже не открыл глаза, явно не ожидая от меня такой подлянки, и с разбитыми губами влетел в стенку корпуса. Послышался треск досок, но борт выдержал. Я поджал губы — ух, смердящий свет, надо быть поосторожнее!

Двуручник улетел в сторону, да ещё и плащ замотался вокруг головы Храмовника. Он забарахтался на полу, выбираясь и ругаясь на чём свет стоит:

— Хорлова ты падаль! Сожри тебя Яриус, как ты посмел⁈ — он вскочил, с треском сорвав с себя плащ, — Я же молился!

— И? — улыбнулся я, впечатывая новый удар.

А потом поехал мутузить его свёрнутыми щупальцами, не давая даже поднять головы. Он ещё что-то кричал про моё бесчестье и низко павших лиственников, и про то, что всё всем расскажет, но мне было наплевать.

Бездна, как говорится, уехала, а её последователи остались. И пока они вдруг не поумнели, этим следовало воспользоваться.

Храмовник наконец сориентировался и, увернувшись от очередного моего удара, превратился в сгусток тьмы. Жирно пульсируя, он помчался над ящиками, заходя нам за спину, но я тут же сместил наш щит в ту сторону.

А потом, когда он попытался его пробить, просто оплёл сгусток, заключая в кокон. И тут же стал выжигать кислород внутри, одновременно пытаясь стиснуть ловушку.

Чёрное пятно сразу заметалось, пытаясь пробить острыми лучами покров, но враг был Тьмой, а в моём огне была бросская сила. Поэтому лучи, которые пытались пробить мой щит, только беспомощно отгорали.

Тут же раздался приглушённый щелчок — и мой щит схлопнулся в точку.

— Так просто⁈ — удивился Виол.

— Нет! — я подскочил к нему, отталкивая барда на ящики.

В этой же точке открылся портал, и оттуда вылетел Храмовник. Я сразу понял, что он никогда не сражался с другими Жрецами — ни один Тёмный, если у него есть хоть чуть-чуть мозгов, не будет открывать портал во Тьму во время боя.

Ай, ай, ай, как расточительно и недальновидно! Мне пришлось прикрыть Креону, формируя перед собой новый щит, но моё лицо уже расплылось в улыбке — второго шанса у противника не будет.

Враг, кстати, неплохо владел Тёмной Аурой. Он тоже атаковал тёмными щупальцами, как и я, сверху, снизу, с разных сторон.

Мне было бы легче закрыться от него в коконе, но я тут был не один… Да ещё инициатива, мать её, Бездну, перешла бы ко врагу, а этого я позволить не мог.

Если бы не ранг магистра, я быстро бы выдохся, а так, меткими щелчками отражая каждый хлёст врага, мне всё же удалось оттеснить его к выходу из трюма.

Он чуть поднажал, и некоторое время мы стояли в проходе, будто соревнуясь в забавном танце. Он стоял и подрагивал плечами, растопырив руки, и я точно так же… Хэй-на-нэ! Хэй-на-нэ!

А вокруг нас метались и встречались с искрами и дымом удары десятков щупалец, каждое из которых могло бы проткнуть человека насквозь.

Тьма и бросский огонь!

Храмовник довольно быстро понял, что я ему ни в чём не уступаю, и вдруг решил переключиться на моих друзей. Этого я ему позволить не мог, поэтому, создав особо сложную форму щита, чем-то напоминающую спрута, заставил его отразить удары моих щупалец, а потом резко выбил врага из трюма огненной стеной.

Тот, проломив затылком часть косяка, стрелой влетел в кучу иссушённых тел, разбив их в пыль. А потом раздался треск… и тот самый звук, который заставил заледенеть наши сердца безо всякой магии!

— Громада, видит Маюн, нам каюк! — прошептал бард, который услышал плеск вливающейся в трюм воды на секунду раньше.

— Смердящий свет! — вырвалось у меня.

Креона прошмыгнула мимо и буквально нырнула в месиво раскисших в воде тел. Мгновение, и устремившийся было внутрь поток превратился в лёд.

Побледневшая больше обычного чародейка, которая вмёрзла в воду по колено и по локти, прохрипела:

— Держу!

— Громада, сзади!

Виол мог бы и не кричать, потому что искажения магии, которые происходили перед каждым открытием портала, я ощущал прекрасно. И Храмовник не успел вылететь из Тьмы, как получил в рожу сформированным кулаком.

Но я оказался хитрее, и в этот раз, не дав ему выскочить из портала, мои щупальца буквально обвили его, вливая бросский огонь прямо в нутро. Так как Жрец сейчас представлял из себя сгусток Тьмы, ему пришлось особо больно… У него был выбор — либо снова стать живой плотью, либо уйти от меня во Тьму.

Но плоть не может существовать в вечной Тьме, а он ещё наполовину там, поэтому… Ку-у-у-да⁈ Я тебя не отпускал! Нет, не для того я тебя оплетал, чтобы ты попробовал ускользнуть обратно.

А портал что? Почему же ни один Тёмный не смеет открывать в бою портал?

Да потому что это на самом деле очень энергоёмкое заклинание, которое жрёт силы тем больше, чем дольше он открыт. А поймать Жреца в момент выхода ничего не стоит… И тут-то магические законы переплетаются с более жестокими математическими, а именно с геометрической прогрессией. Секунда работы портала — час жизни, а через несколько секунд уже половина земного пути!

Храмовник за мгновение до смерти вдруг осознал, какую ошибку совершил, и чуть было не превратился в ледяной водоворот, который должен был высушить все наши тела… — если бы не оказался заключён внутрь огненного кокона вместе с порталом. Да, мне пришлось очень постараться, поддерживая эту сложную мыслеформу, чтобы и нас прикрыть, и его щупальцами держать.

Но где-то на пятой секунде раздался щелчок, и на пол упала половина тела Храмовника. Надо отдать должное порталу Тьмы — он срезал золотые доспехи по нагруднику настолько идеально, что любой кузнец позавидовал бы такому ровному краю.

— Хм-м, — усмехнулся Виол, — А теперь мы можем его считать последним Тёмным Храмовником?

— Дилетант, — я смачно сплюнул на поверженного врага… кхм… на половинку поверженного врага, — Ты не можешь быть из Межемира, слишком тупой.

— Громада, — с укоризной проворчал Виол, — Ты всё же за силы добра, и не должен так поступать! Смотри на него хотя бы с уважением.

— Ага, — я кивнул, делая шаг к клетке с Лукой, — Извини, дома забыл свой светлый трактат, куда обязательно запишу эту светлую мысль.

— Слёзы мне в печень, а ведь это было смешно, громада! Ха-ха!

— Лука, — позвал я мальчишку, чувствуя, что он крепко закрылся в своей защитной медитации. Она была не опасна, вот только просыпаться он может несколько дней… если не месяцев.

Мы одновременно с бардом повернули головы на скрип, донёсшийся из соседнего помещения. Кажется, это трещал лёд, которым наша чародейка закрыла пробоину.

— Я, конечно, понимаю… — послышался сдавленный голос Креоны, — Но, моркатова стужь, мне что, опять в душевный холод нырять⁈