НеТемный 8

Глава 30

Ух, смердящий свет! Вечное Древо, даруй мне терпение вынести эту ночь!

Я ожидал, что боевая девица станет сговорчивее, и мы сможем лучше познакомиться, но едва у неё появились силы, как в нашу сторону полилась отборная ругань. Особенно доставалось Креоне, и всё бы ничего, но та отвечала взаимностью — даже Виол, судя по его ошалелым глазам, пребывал в ужасе от того, как может ругаться наша Креона.

— А ведь, казалось бы, такая скромница-храмовница, — шепнул мне бард, присев рядом.

— Ну, острое словцо она в кармане никогда не держала, — хмыкнул я.

— Это ведь они нам так лиственного паладина испортят, эти две сквернословки, — Виол кивнул на Луку, который жадно вслушивался в их перепалку и явно впитывал новые слова как губка.

— Да, надо с этим что-то делать, — сказал я и, щёлкнув пальцами, рискнул применить особую магию.

Я это ещё не пробовал, ибо не верил в свою ювелирную точность, хотя уже достиг такой мощи, что мог бы попробовать. Вообще, обычно воздушные маги затыкали человеку рот воздушным кляпом, который не давал бы ему извлекать звук.

Но воздух — стихия колеблющаяся, и человек мог как выдохнуть, так по случайности и вдохнуть этот кляп. Поэтому существовал риск попросту разорвать лёгкие или повредить связки, а уж как вихрь отреагирует на близость магических чакр, одному Стрибору, наверное, и известно.

Конечно, как боевое заклинание, это идеально, только требует слишком много концентрации в бою. Но я мог попробовать и другой, более щадящий вариант, умения на это у меня уже хватало.

Креона округлила глаза, когда её дерзкий и полный праведного гнева ответ резко приглушился. Пайнская дева расхохоталась, видя тщетные попытки чародейки издать хоть звук. Вот только дева, когда начала излагать Креоне по этому поводу свои мысли, вдруг поняла, что тоже не может ничего сказать. Открывала рот, но тишина, повисшая над лагерем, теперь уж точно никак не нарушалась.

Я всего лишь закрыл их головы несколькими вихревыми куполами, которые не пропускали звук. И обе девицы сразу догадались, что вся их эмоциональная откровенность уже никого из нас не достигает. А когда у истерики нет зрителя, она не имеет смысла…

И Креона, и пайнка сразу же обиженно замолкли. Я убрал преграды, но едва они это поняли, как начали ругаться, и пришлось снова заставить их замолчать.

— Ого, — Виол заинтересованно слушал, как тихо шелестят потоки вокруг наших скандалисток, — Громада, я не встречал такой искусности среди магов воздуха… Видит Маюн, ты воистину стал мастером!

Я лишь скромно отмахнулся, раздумывая, что делать дальше с этими двумя.

Ненависть между их лагерями, которые поклонялись по сути одной богине, была запредельной. То, что люди склонны трактовать веру, как им угодно, я всегда знал. При этом каждый, естественно, считал свою веру единственно истинной — такова уж человеческая природа. Человек может ошибаться, но признавать это он не может.

И я даже не хотел объяснять этим двум яростным послушницам, что их богиня и вправду такая, какой они её себе представляют. Законы мироздания таковы, что Морката может существовать в двух, и даже более ипостасях — и как Дева Морката, не знавшая Хморока, и как его верная жена.

Человеческий смертный разум не может постичь божественной логики, на то она и божественная. Но вот почему сама Морката никак не разберётся с этим? Это довольно странно…

Ведь я заметил, что холод Креоны не причинял вреда пайнке. При этом от девы практически не было магического фона — она была обычной воительницей, просто очень крепкой духом. Да, сила воли человека может творить чудеса и даже противостоять магии… Ну, в разумных пределах.

Получалось, сама богиня не даёт применять магический холод против пайнских дев.

Мановением руки я снял с Креоны воздушный щит:

— Креона, давно вы воюете с ними? — я кивнул на пайнку, — Они всегда были неуязвимы перед вашей магией?

— Варвар, как ты смеешь затыкать мне рот⁈ Да в моркатов нужник твои вопро… — договорить я ей не дал, снова закрыв.

Теперь была очередь пайнки.

— Как тебя звать?

— В навозную кучу твои вопросы, отродье изгнан… — и она не договорила.

Я выдохнул. Открыл Креону:

— Хорлова!…

Закрыл. Открыл пайнку:

— Моча северного оленя!

Закрыл…

— А мне нравится, — признался Виол, — Вот бы мне управлять такой магией. Это ж какую музыку можно создавать? Как свет — зажёг и погасил, зажёг и погасил, — он начал водить пальцем, словно дирижировал хором, — Хор… Моча… Хор… Моча… Ча-ча-ча!

От скуки я вернулся к освоению превращения в огонь. Лука на этом поприще уже делал большие успехи — мог превратить палец в свет. Но дальше этого пока не заходило.

Креону я, конечно, долго держать в молчании не стал. И она, к счастью, вполне успокоилась, сидела тихо, не выпуская из рук потрёпанный фолиант. Лишь наблюдала за тем, как Лука, наигравшись со светящимся пальцем, снова вернулся к созданию дудки.

Пайнку я не выпускал из купола тишины, и она, недовольно поджав губы, тоже наблюдала, как мальчишка её же ножиком вырезал дырочки в заготовке.

— По нашей вере… — вдруг сказала Креона, заставив всех нас повернуть головы, — По нашей вере мы не можем причинить пайнским девам вреда, потому что Морката не хочет осквернять магию холода. Она не хочет прикасаться к ним, спасая нас от этой ереси.

Я усмехнулся. Оказывается, как можно всё перевернуть… А жрецы у них в храме не зря свой хлеб-то едят.

— Что за книга?

Креона обняла её так, будто хотела скрыть от наших глаз.

— Это Первое писание, отданное богиней луны и холода первой лунной сестре… Она и стала первой верховной жрицей, первой настоятельницей Храма Холода, и это было много-много лет назад, ещё до войны севера с югом. Сменились уже десятки настоятельниц, передавая книгу из рук в руки.

Её пальцы ласково огладили корешок, но тут же Креона стиснула кулаки, будто побоялась собственной дерзости.

— Я видела эту книгу лишь на главном алтаре. И даже подумать не могла, что эти мрази посмеют… — её голос сразу исчез за завесой, и Креона несколько секунд в упоении ругалась, пока до неё не дошло, что она опять наказана тишиной.

Вдруг подала знак пайнская дева. Она нашла в себе силы подняться и сесть по-воински, скрестив ноги.

— Меня зовут Рогнеда, я дочь нашей верховной матери, — сказала она, едва я снял щит, — Сын изгнанников, помоги мне бежать обратно в мою страну, и я скажу матери, что ты помог мне. И быть может, твой грех будет прощён.

— Нет, спасибо, Рогнеда, — я поморщился.

— А красивое имя, — признался Виол.

— И тётя красивая, — кивнул Лука.

На пайнку эти слова не произвели никакого впечатления. Да и откуда — она росла в совершенно другой культуре, и комплименты никак не трогали чёрствую женскую душу.

Бард сразу это понял и потерял интерес к воительнице. Но я всё же спросил:

— Почему броссы — изгнанники?

— Потому что много-много лет назад вы были изгнаны из наших лесов. Тогда-то мы и поклялись, что больше ни одна нога мужчины не ступит на земли Пайниландии.

— Ну да, ну да, — буркнул бард, — А я слышал историю, что это броссы погнали вас с Бросских Гор.

— Да как ты!..

Это вызвало новую волну гнева, но пайнка под завесой тишины быстро остыла. Ей тоже не нравилось, что её ругань никто не слышит.

Наконец, и Креона, и Рогнеда, наученные моей непреклонностью, научились молчать сами, без магии.

— А теперь главный вопрос — зачем ты утащила писание из Храма Холода? — спросил я, — Вы же считаете их веру ересью.

— Да тут и думать не надо! Чтобы сжечь его и уничтожить нашу… — начала было Креона, но тут же, надув губы, замолчала, увидев мой взгляд.

— Мне приказала наша верховная матерь, — нахмурившись, ответила Рогнеда, — Украсть и принести. И уж поверь, морозная шлю… — она сама хапнула воздуха, упреждая мою реакцию, и продолжила более спокойно, — Поверь, я бы с удовольствием сожгла эту гадость, но матерь приказала не трогать её, а лишь принести.

— Видит Маюн, ты её так закутала, что тебе было приказано беречь эту книгу.

— Да что ты понимаешь, гряз… Уф! — Рогнеда медленно выдохнула, — Да, мне даже нельзя было ни намочить, ни запачкать.

— Не находишь это странным?

— Нет. Таково веление богини, Девы Моркаты, и не моё дело это оспаривать.

— А что за веление? — спросил бард.

— Принести книгу, — удивлённо повторила Рогнеда, — Вы меня слушали, восточные остолопы?

— Северная твоя красота, — Виол даже не смутился, — Ну ведь мы оба понимаем, что ты что-то знаешь. Наверняка слышала от верховной матери, и тебе есть что рассказать.

Пайнка рассказывать явно не хотела.

— А я тебе ещё лепёшку дам, — вдруг сказал Лука. И словно в ответ громко заурчал живот у Рогнеды.

Ломалась она недолго.

— Ваша вера… — с вызовом сказала она, глядя на Креону, — … оказалась настолько податливой, что позволила войти в ваши храмы чёрной южной скверне.

Возмущённую Креону я сразу закрыл щитом и с интересом спросил:

— Это ты о чём?

— Наверное, о том жреце из Межемира, — сказал Виол, — Это же он Храмовников Яриуса переучивал, значит, и в Храм Холода послал людей…

— Да. В наши леса их миссионеры тоже пытались прийти, чтобы рассказать нам правду о нашей же Деве Моркате. Так они говорили… Их головы висят на ветвях трёх священных сосен.

Освобождённая Креона твёрдо заявила:

— Мы верим только в Моркату!

— И в тень её, — добавила Рогнеда и расхохоталась.

— Да как ты смеешь коверкать нашу…

— Я коверкаю⁈ Ты откуда такая свалилась? — пайнка искренне удивилась, — Где ты была последние месяцы⁈

Наша чародейка смутилась.

— Что за тень Моркаты? — спросил я, вспоминая, что Храмовники Яриуса тоже теперь поклоняются ещё и его тени.

— Якобы та, что хранит север в безлунные ночи… — Рогнеда сплюнула, — О, Морката, как дошло до того, что мы, пайнские девы, спасаем грязную ересь ледяных?

Креона поражённо слушала пайнку, даже забыв возмутиться.

— Спасаете?

— Да. Эту книгу верховная матерь должна сохранить, потому что ваша Верховная Жрица собиралась её переписать! Таково было видение от Девы Моркаты, пришедшее матери во снах. Мы — её воины, и мы не смеем ослушаться, хоть я и не понимаю, что в ней такого важного и зачем эта писанина в наших лесах!

— Но нет… — Креона замотала головой, — Такого не может быть!

— Давно ли ты встречала своих соратников, ледяная⁈ — пайнка была непреклонна, — Даже мы заметили, как вы изменились. Поговаривают, что хладоградский царь теперь хочет идти на нас войной… Из-за того, что мы не пускаем этих тёмных в наши леса!

— Сдаётся мне, громада, мы из одной войны попали в другую. Надо было двигать через Раздорожье, хоть где-то островок спокойствия.

Бард сказал это так, будто у нас был выбор, как путешествовать.

— А разве царь Раздорожья не двинул войска к границе с Межемиром? — спросил я, — Именно поэтому же он не смог прийти на помощь Камнелому.

— Ах, ну да… — бард погрустнел, — Что творится с этим миром?

— Креона, ты всё так же хочешь посетить свой Храм Холода? Сдаётся мне, так просто мы туда не попадём. А если и попадём, то можем не выйти оттуда.

— Но я должна увидеть настоятельницу! Я отпрашивалась у неё в дорогу за наставницей, и должна предстать перед алтарём… Я не могу не пойти!

— Понял, понял, — сказал я, чувствуя, что назревают новые проблемы.

Оставалось надеяться, что богиня Морката скоро сама найдёт силы посетить нас и хоть что-то подсказать.

В этот момент я почуял отголоски мыслей Кутеня. Он возвращался, весело докладывая мне, что загнал погоню в какие-то дебри. Вот только он заметил, что у нас появилась ещё одна проблема — на дорогах начали рыскать отряды и Храмовников, и Тёмных… И один такой отряд уже свернул в поля.

Да уж, весело у них тут, на севере. Все кого-то ищут.

— Скоро рассвет, — сказал я, хотя из-за метели этого не было видно, — Надо выдвигаться. Креона, отдай книгу Рогнеде…