НеТемный 8

Глава 7

Лежать на холодном полу и просто смотреть в непроглядную темноту под сводами было довольно приятно, особенно учитывая моё тяжкое состояние. Всё тело ломило, будто из него выкачали не только магическую, но и часть жизненной энергии, а голова же гудела и раскалывалась так, будто я вчера, возомнив себя бардом, вторгся в какую-то таверну, полную дешёвого вина и похотливых женщин.

Но всё же чем хороша бросская кровь? Она как закалённая сталь — чем больше испытаний проходит бросс, тем сильнее он становится. Поэтому я нашёл в себе силы ухватиться за плиту алтаря, чтобы…

Рука сорвалась, когда угол камня просто раскрошился под пальцами, и я приложился затылком об пол. Тёмный потолок разукрасился звёздами искр, затем послышалось какое-то шуршание и мне на голову и за шиворот стала сыпаться пыль. Закашлявшись и развернувшись, я ошарашенно смотрел, как надломленная мной плита алтаря рассыпается на мелкое крошево.

На ней я заметил окаменевшего старика-хранителя… Я успел лишь протянуть руку, как старик рассыпался в пыль вместе с плитой, на кучу мелкого щебня упала лишь обветшавшая тёмная мантия. Меня обдало облаком пыли, и я закашлялся.

— Смердящий свет! — вырвалось у меня. Горло разодрало, будто я не пил целую вечность. Затем я сел, растирая виски и пытаясь хоть что-то понять.

Я Всеволод… Или Малуш? Да, Всеволод. И да, Малуш… Был тёмным когда-то, теперь нетёмный.

Я пришёл в горы, чтобы… чтобы…

Тут моя голова начала разрываться, а сознание буквально раздваиваться, и мне пришлось опереться ладонью о пол, чтобы не завалиться. Уф-ф, хморочьи сопли! Так, это ещё что такое? Какие ещё хморочьи…

Я-пришёл-в Бросские-Горы-чтобы… «чтобы вернуть Хморока, ибо это было моё предназначение». Эта мысль словно молния рассекла темноту забытья в моей голове, но свет этой молнии вдруг выхватил ещё одно воспоминание.

«Я пришёл, чтобы донести до броссов свет новой веры…» Лиственной веры, так полагаю.

Пришёл сказать им, что Хморок тысячи лет назад попросту тоже поверил в Вечное Древо, понял, что оно превыше всего, и отказался быть богом. Он понял, что их война с Яриусом — это возня букашек на фоне того, что уготовано этому миру!

В общем, вот я дошёл до Храма, и… А что дальше? Так, вспоминаю, вспоминаю.

Я раскусил игру Бездны, когда она притворилась Отцом-Небом. Спасло меня то, что я давно уяснил — Небо вообще не будет вмешиваться в мой путь. Лишь мелочная Бездна дёргает людей за ниточки, а Небо доверяет их воле.

Так, я раскусил Бездну… Погодите, а точно раскусил? Это реальный мир?

— Раздери меня Бездна! — сипло вырвалось у меня, и я тут же, будто хватаясь за соломинку, уставился на свои ладони.

Огромные, шершавые, в ссадинах от битвы и в ожогах от заклинаний, бросские ладони. Смотреть на свои руки — это один из основных приёмов Тёмного Жреца, когда он определяет, в реальности ли он, во сне, или вообще в посланном каким-нибудь богом видении.

Руки были мои, малушевы… Я стиснул кулаки и впился ногтями в основание большого пальца, заставляя тупую боль чуть-чуть прояснить несчастный страдающий разум.

Воспоминания Всеволода — мои. Но и память Малуша тоже была моей, я чувствовал, как эти воспоминания сращены с моим сознанием… как они пережиты мною лично, как тысячи раз продуманы. Как боль за лиственную веру пережита в моей душе, и пережгла там уже не одну поленницу сомнений.

Так, а где же сам виновник всех этих моих страданий? Где Хморок?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что бога мрака и смерти внутри совсем не чувствовалось. Я видел свои выжженные чакры — они были досуха выжаты, ни капли энергии… Ещё я заметил, что мои воспалённые энергоконтуры дымились в магическом плане — видимо, Хморок напоследок протиснулся через них всем своим божественным существом.

Я — магистр… Точнее, теперь великий магистр, шестой ранг! Я поднялся на ещё один ранг, что не снилось большинству магов не только Троецарии, но и всей Тахасмии.

Эта простая мысль вдруг пронзила меня, когда я ещё раз осмотрел свои чакры и контуры. Огненный источник… и воздушный. Они соединились, а энергетические контуры буквально сплавились. Вот только проверить, что теперь это всё означает, я пока не мог. Сил вообще не было.

Даже огонёк на ладони зажечь не получается. А бросская кровь теплится, будто кипячённая водичка на углях.

Моя душа… наши души… так, всё, пора бы уже определиться! Я — Малуш! Да! Ну ещё и Всеволод… да смердящий ваш свет, души, чтоб ваши души!

Ладно теперь их всего две, раз Хморока нет. Повинуясь догадке, я вытянул руку и попробовал призвать Губитель… Нет. Совершенно ничего!

Я растерянно призвал Кутеня.

— Кутень? — прошептал я.

Молчание…

— Кутень!!!

Меня охватил целый букет эмоций. Сначала растерянность, затем досада, а потом злость. Где мой цербер⁈ То есть, я прошёл этот путь, а меня вот так вот выкинули на обочину истории⁈

Зарычав, я долбанул кулаками по полу, прижался лбом к холодному камню… Закрыв глаза, я кожей чувствовал каждую острую крошку. Нет, это не видение, не игра Бездны или кого-то ещё… Это точно реальность, а значит, мне надо просто прийти в себя и разобраться, что происходит.

От самобичевания меня отвлекло поскрипывание пола подо мной. Щелчок! И трещина толщиной в палец пронзила основание башни от входа и до дальней стены. Она стала расширяться, и пыль от алтаря начала ссыпаться в образовавшуюся щель.

Поскрипывание стало раздаваться со всех сторон, нарастая, становясь громче. Застучали по полу мелкие камушки, сыплющиеся откуда-то сверху.

Мои мозги, оглушённые странным обрядом и провалами в памяти, всё-таки заработали и выдали мне стройную картину будущего — раз алтарь рассыпался в пыль, значит, и весь Храм ждёт то же самое… Да вашу ж мать-Бездну!

Превозмогая боль в измождённом теле, я поднялся и, пошатываясь, сначала поковылял, подволакивая обессиленные ноги… Потом побежал. Упал, встал, снова побежал.

Своды расколол гром и сверкнула молния. Нет, это просто сверху потолок треснул и стал разъезжаться. Но зато я сразу обрёл чуточку сил, когда задрал голову и увидел, как расщелина увеличивается и громадные отколотые куски устремляются вниз.

Тут уже стали раскалываться стены, пронзая вековую темноту ломаными лучами света сквозь поднявшуюся пыль.

— Смердя-а-а-а!.. — я выскочил через чёрную арку в тот момент, когда она буквально сложилась, и, оттолкнувшись, просто нырнул вперёд.

Со звоном прокатился по ступеням и воткнулся лбом в чей-то золотой доспех. Кажется, это мёртвый Храмовник Яриуса, и в нём торчит несколько копий.

Оглушающий грохот заставил меня вжать голову в плечи и закрыться руками. Источник интуитивно выпустил огненный щит, закрывая меня, но он не появился… зато меня засыпало грудой мелких камней и едва не втиснуло под труп Храмовника.

Я ожидал, что сейчас меня раздавит и выкинет в темноту смерти, но нет… Я был жив, и наступила тишина. Грохот и хруст прекратились, а забившаяся в нос и глаза грязь перестала шуршать.

Спустя несколько секунд, проведённых в относительном покое, я стал выбираться.

Я стоял по колено в каком-то мелком месиве из известняка и песка. Храма Хморока больше не было.

И он не просто развалился… Он рассыпался едва ли не в мелкую пыль, будто древние зодчие построили его из песка и щебня. Как ещё могла получиться та гора насыпи, оставшаяся от монументальной башни?

К счастью, Храм осыпался большей своей частью совсем с другую сторону, иначе бы я оказался погребён под тоннами отсева. Я наклонился, взял в руки мелкий камушек и легко перетёр его в пыль.

Сила Хморока покинула Храм. И не просто покинула… Из стен будто высосали жизнь и твёрдость.

Вокруг башни всё было усеяно телами, тут и там торчали клинки и копья, но различить павших было нельзя. Все усыпаны мелким слоем грязи, а где-то тела вообще скрылись под обвалом.

Обернувшись, я вздрогнул, когда увидел перед собой огромную раскрытую пасть, собравшуюся меня сожрать. Потом до меня дошло, что это оторванная и потухшая голова дьявола — безжизненные пустые глазницы, из которых ещё вился сизый дымок, смотрели на Храм, а открытый рот застыл в последнем ужасающем крике… А где нижняя челюсть?

Не удивлюсь, если окажется, что древесный великан порвал пасть Дитю Недр, отрывая голову. А где, кстати, тот великан?

Гряда тонких острых скал вокруг Храма была прорвана. Насыпь, оставшаяся от башни, была странной формы, и мне сначала показалось, что под завалом может быть тот древень. Но нет, прокопанный от прорези в скалах овраг и торчащая из насыпи когтистая едва дымящаяся рука намекнули мне, что там безголовое тело дьявола.

С кряхтением вытянув ноги из завала, я пошёл по полю боя. Хрустя крошащимся под сапогами известняком, я перешагивал тела и оглядывался. Но ведь Хранители же начали побеждать Храмовников Яриуса, когда я пробивался к башне…

Среди тел были и люди в мантиях, я узнал форму тёмных магов, помогавших Шану Куо. Видимо, на помощь подоспели, но все тут и полегли.

Когда я, наконец, обошёл оторванную голову дьявола, то посмотрел в ту сторону, где я вышел из пещеры. Пещеры не было — на том месте лежали обугленные останки древесного великана, и он застыл в такой позе, будто бросился прикрыть своим телом вход в пещеру.

— Лука, — вдруг прошептал я, окончательно всё вспоминая, — Креона!

Спотыкаясь о тела, я поторопился вперёд. Привычным движением вызвал в руке Губитель… да продрись ты небесная! Я и забыл, что его нет!

Перехватил по пути чьё-то копьё-алебарду, выдернув его из какого-то тёмного. Наконец, я добрался до груды обугленных сплетённых деревьев и, замахнувшись, стал остервенело разгребать завалы, пробиваясь к пещере. Пока я махал и рубил, из меня вырывалось море ругани… И на сраную Бездну, и на тупого Хморока, и упрямого Отца-Небо. Ни хрена не понятно! Что я здесь делаю⁈ Что произошло⁈

— Боги, чтоб вас! Ничего сами не могут! — рычал я, отламывая огромный кусок бревна.

Весь уголь и трухля быстро оказались вырублены, и лезвие алебарды теперь врезалось в сочную мякоть древесины. В нос ударил запах лесопилки. Деревья были так тесно переплетены, что некоторые брёвна и жерди, когда я перерубал их, резко выпрямлялись, да так, что мне пару раз здорово прилетело.

Лезвие вдруг пробилось сквозь волокна и нырнуло внутрь, заставив меня дёрнуться следом за ним. В лицо ударил холодный… да чтоб эту чародейку!.. Слишком холодный воздух, аж снежинки завихрились.

— Креона!

Неужели опять холод души выпустила? Да чтоб эту хладочару! Агату наказать за то, что другой магии не научила — чуть что, так себя замораживает! Достало!

— Малуш… — донёсся хриплый голос чародейки.

— Жива, — выдохнул я, — А Лука⁈

Ответа не последовало, и я стал ещё более остервенело прорубаться внутрь. Руки и ноги, ещё минуту назад казавшиеся обессиленными, потихоньку наливались мощью, словно этот мир наконец-то признал меня и стал подпитывать энергией.