Начальник Америки (Тихоокеанская сага-3)

Глава тридцать третья. Вызов

Глава тридцать третья. Вызов

Наши с Колычевым отношения двигались к поединку. Нет, не к тривиальной битве на шпагах или дуэльных пистолетах. Там многое зависит от случайности, пусть даже от хладнокровия, выучки или опыта; там выявляется превосходство личного плана, но никак не высшая истина, чего бы не утверждали предки, превозносящие поединок. Мы с Колычевым не соревновались в крутости, но жаждали утвердить именно правду. Каждый свою. И потому шли к какому-то особому поединку, эпическому, способному расставить точки над «и».

Я вложил в дело душу, мозги и большую часть сознательной жизни. Разумеется, после этого я считал, что всё вокруг создано моей волей и должно оставаться в ней (что немного входило в противоречие с желанием получить самодействующую систему). Капитан же считал, что монаршая воля, которую он пусть и опосредовано представляет, главнее моей. И, конечно, не только и не столько борьба за власть были корнем наших разногласий. Мы были продуктом разных эпох, причем он находился в своей, а я вломился без спроса. Это определяло различную ментальность, опыт, подходы к общественному устройству и экономике. Как я, так и он вполне понимали противоположную точку зрения, но не принимали её.

Для меня в этом противостоянии имелся ещё один важный аспект. До сих пор я бросал вызов самой природе, историческому процессу, социальным законам, чему-то умозрительному или слишком обширному, аморфному, а трудно бороться с тем, что не имеет сущности, либо сущность эта запредельна. В Колычеве я, наконец, персонифицировал противника. Причём он был посланцем обеих суровых дам — истории и империи.

Выбор «оружия» я оставил за собой. И так все удачно сложилось, что как раз в это время вернулся с задания Анчо.

В наших завоеваниях до сих пор оставалась серьёзная прореха. Мы втянулись в освоение прибрежных земель и развитие городов, затем увлеклись заморскими походами, оставив до лучшей поры земли тлинкитов, а вместе с ней и внутренние территории Аляски. Мы просто не знали, как одолеть первых и подступиться к белому безмолвию. Небольшие экспедиции не приносили успеха. Меховщики пытались проникнуть вверх по небольшим рекам, вроде Медной, но натыкались на неприступные горные хребты. Лазейки наверняка были, но их ещё следовало отыскать. И нужно было спешить. В противном случае мы рисковали опоздать.

Из пяти плацдармов, запланированных в самом начале авантюры, мы захватили четыре (Уналашку, Кадьяк, Викторию и Сан-Франциско). Два первых и два последних. Загнув на ладони все пальцы кроме среднего можно было составить ту самую фигуру, которой дразнила нас мать История.

В принципе с тлинкитами можно было и вовсе не связываться, оставить в тылу и подождать пока колонии не разрастутся настолько, чтобы задавить туземцев числом. Однако их владения запирали наиболее удобный путь вглубь материка. Путь, ведущий к золотым россыпям Клондайка. И не следовало забывать, что Компания Гудзонова Залива продвигалась к этим территориям с другой стороны, почти не испытывая сопротивления.

Многочисленные племена тлинкитов нам приручить так и не удалось. Никакие подарки на Потлач не могли убедить их вождей потесниться. Воинственные племена сохраняли независимость и неохотно сотрудничали с чужеземцами. Я подумал, что если бы у них нашёлся кто-то похожий на героев восточногерманской киноиндустрии, кто-то, кто смог бы объединить разрозненные и соперничающие кланы в нечто похожее на нацию, этот народ смог бы долго сопротивляться и американцам, а возможно и создать собственное королевство, подобно гавайцам нашей реальности.

Анчо пытался объяснять местным вождям, что горстка поселенцев из России гораздо меньшая угроза для племён, чем сотни тысяч европейцев, что придут на смену русским. Но вожди не вняли предостережению. Они вообще оказались не такими рассудительными, как принято показывать в ревизионистских вестернах.

Поэтому мы сосредоточили усилия на узком участке. И несколько лет назад старания Анчо, богатые подарки и заверения в больших возможностях союза, привели к единственному успеху, всё значение которого понимали до поры только я и Тропинин. Небольшое племя чилкат, в обмен на привилегию в торговле и защиту пушками от враждебных соседей, позволило создать факторию на месте, которое они называли Дей-шу — узкой полоске земли на полуострове, разделяющем крупную реку и глубокий морской фьорд. Место удобное для торговли, складирования, стоянки судов, перевалки грузов с морского пути на сухопутный или речной. Это то, что видело большинство. Я же видел немного больше и не зря указал Анчо это место на карте. Оно было ключом для продвижения вглубь континента.

Мы устроили там небольшой форпост, понемногу торговали, но к основному плану ещё не приступали. Приход на наш берег английских торговцев и назначение Колычева спутали карты, заставив отложить экспедицию на несколько лет. Теперь пришло время наверстать упущенное.

В этот раз перед Анчо стояла ещё более сложная задача — уговорить индейцев чилкат провести наших людей через горы во внутренние области континента, или хотя бы не мешать экспедиции. По многим причинам они не желали указывать путь и пускать кого-либо на свои тропки. Но Мухоморщик каким-то чудом (может, с помощью тех же мухоморов) справился с заданием. По части чудес на переговорах с ним мало кто мог сравниться.

Чтобы заслушать отчет мы собрались в операционном зале северного крыла Конторы.

Подробная карта Аляски, неизвестная никому в этом мире, висела на стенде в качестве наглядного пособия.

— Проводников нам дадут, но носильщиков придется искать самим, — закончил Анчо доклад.

— Значит возьмем больше людей, чтобы проводили нас до озер, — заключил я. — И соответственно, больше шхун. А что с основным отрядом?

— Снаряжение готово, — доложил Комков. — Разборные лодки, инструменты, продовольствие, теплая одежда, упряжки и корм для собак. Всё на сорок человек. Собак Чиж с Колей обещали поставить в любом числе и уже обученных. Так что до конца лета экспедиция вполне успевает выйти.

— Отлично, — подхватил я. — Значит до октября перемахнем через перевал и сплавимся по Юкону. Возле Клондайка поставим городок, перезимуем. А весной посмотрим по обстановке. Скорее всего оставим человек пять в фактории, а остальные налегке по реке сплавятся к устью, где нас будет ждать шхуна. К следующему августу уже вернемся сюда.

Совещание длилось недолго. Народ разошелся на перерыв полный энтузиазма.

— Что это было? — наехал на меня Лёшка, когда мы вышли на балкон. — Что значит твоё «мы»?

— Я решил отправится на Юкон сам! — пафосно заявил я. — А с собой позову Колычева. Там и посмотрим, кто чего стоит.

— Тратить почти год на то, чтобы решить у кого из вас круче яйца? — усомнился Тропинин. — У тебя дел других нет?

— Тебе не понять нас, людей из второго тысячелетия, — усмехнулся я.

Лёшка почему-то обиделся. Полез за трубкой. Запыхтел, выпуская дым.

— Ну тогда я отправлюсь вверх по Змеиной, — пробурчал он, наконец.

Это направление было следующем в списке, но оно не считалось срочным.

— У нас есть и более насущные задачи.

— Но ты, кажется, только что собирался потерять год лишь на то, чтобы помериться причиндалами с имперским чиновником, — усмехнулся Лёшка. — К тому же Змеиная станет частью главной тропы между центром материка и тихоокеанским побережьем. Нам нужно прибрать столь удобный путь к рукам раньше бостонцев.

— Но они ещё даже не приобрели Луизиану!

— Кто знает, какой камушек истории мы сдвинули. — возразил Лёшка. — Как только дойдет слух о Виктории, могут рискнуть. Не те так другие.

Мы вернулись в оперативный зал и выдвинули карту Орегона. Столь же секретную, как и карта Аляски.

— Ну это просто, — подумал я вслух. — От слияния Колумбии и Змеиной поднимитесь до водопада Шошони и поставите форт. Таким образом, перережете тропу с востока и застолбите весь Орегон.

— У меня другое предложение, — возразил Лёшка. — Мы пойдём вверх по Змеиной реке, но не до водопада, а до самого озера Джексона. Оттуда переносом доберёмся до истоков Зелёной реки. По ней сплавимся до речки Ямпа и поставим там пограничный пост.

— Ха! — взглянул я на карту. — Сто седьмой градус! Хочешь прихватить сразу весь Дальний Запад?

— Для нас это Дальний Восток.

— Но там же сплошь горные реки.

— Мы пойдём на байдарках. Их удобно переносить.

— Ладно, дальше-то что?

— Сплавимся по Зелёной реке до Колорадо, а по ней через Большой Каньон до вот этого озера.

— Это не озеро, это водохранилище. Его пока что не существует. Чёрт, надо отредактировать карту.

Я похлопал себя по карман, словно в поисках ластика.

— Тогда сразу до озера Мид, — продолжил Тропинин. — Там поставим ещё одну крепость. Она прикроет границу с Новой Испанией.

Я ещё раз посмотрел на карту и хмыкнул.

— Будешь в Лас-Вегасе, поставь за меня пару астр на чёрное. Но если серьезно, даже в том случае, если тебе удастся забраться так далеко, это будет лишь половиной дела. Вопрос в том, как ты выберешься из этой задницы? Обратно вверх по горным рекам тебе не пройти. Это, на минуточку, тысяча километров с гаком. Отправишься через пустыню? Но это ведь не просто пустыня, это Долина Смерти. Сплошное пекло и ни капли воды. А у тебя ни лошадей, ни мулов. Пешком?

— Мы могли бы сплавиться дальше до Калифорнийского залива.

— И попасть в лапы испанцам? Думаешь, им понравится, что кто-то «открывает» их земли?

— После того как я расставлю пограничные посты, я готов попасть и к испанцам, — не без пафоса заявил Тропинин. — Ты пойми, это возможность поставить жирную точку. Одним походом установить окончательную границу наших притязаний, а не отгрызать куски наскоками. В такое дело можно вложить любые средства. Игра стоит свеч. Да при такой цели можно и жизнь на кон поставить.

— Да уж. Но понимаешь, мне сдаётся, тебя малость заносит. Я предлагаю дойти до водопада — это пятьсот вёрст по прямой, а по реке, которую недаром прозвали змеёй, наверняка больше тысячи. Но это хотя бы реально. И принесёт реальную пользу — мы получим пригодные для освоения территории и отодвинем границу от океана. Твои же планы какое-то прожектёрство. Пространства огромные, но большей частью пустыни и горы.

— Это говоришь ты, который собирается на Аляску, где те же самые пустыни и горы только что покрытые снегами?

— Там есть золото!

— Золото есть везде!

— Но у тебя не хватит сил перекрыть все тропки. Знаешь, вот собачка бежит вдоль проспекта и писает под каждым столбом. Она полагает, будто метит территорию и значит весь проспект принадлежит ей по праву. Но только другим собачкам глубоко плевать на её старания, они могут легко пописать и сами. Замысел твой сопоставим по сложности с какой-нибудь гималайской экспедицией, с переходом через Тибет. Задуманный маневр грандиозен, а территория охваченная им огромна. Но большая её часть является бесплодной пустыней. Стратегически такое положение весьма уязвимо. Тонкая пограничная линия тянется по горной реке, а в тылу хребты и пустыни. Гораздо разумнее в будущем оставить бесплодные земли между нами янки.

— Вот пусть и будут, но под нашим контролем.

— Допустим, американские власти признают границы, но колонисты не слишком законопослушны. Почему бы тебе тогда уж сразу не отправиться на Миссури? Это даже проще. Там перенос километров тридцать и горы поменьше. Дойдёшь до Канзаса, а то и до Сент-Луиса. Оттяпаешь половину Америки.

— Тебе надо ты и оттяпывай, — обиделся Лёшка. — А мне хватит и Колорадо. И чего ты всё время язвишь, ищешь какие-то препятствия, огрехи? Нет бы, подсказал что-то полезное.

Я стал изучать карту подробнее. Затем достал из сейфа ворох старых копий. Лёшка ориентировался на расстояния между истоками рек, выбирая кратчайший путь. Но водораздел водоразделу рознь, а горные системы на моей схеме обозначались весьма приблизительно. Я же набив шишек на якутских дорогах, относился к перевалам с почтением. Однако не зря я в своё время старательно переводил на бумагу несуществующие шоссейные и железные дороги.

— Ямпа тебе не нужна, — высказал я мнение. — Вот смотри где проходят через горы дороги. Шоссе и железки тут в одну нитку сливаются, а значит выбор у строителей был ограничен. Там наверняка ущелье или долина. Дефиле, одним словом. Одна такая дорога идёт в ста верстах севернее Ямпы, другая в ста верстах южнее. По ним и попрут переселенцы с мормонами. Там и нужно ставить пограничные крепости.

— Пожалуй, — согласился Лёшка.

— Это что касается крепостей. Ума не приложу, как ты собираешься их снабжать и поддерживать, но об этом потом. Теперь что касается пути. До озера Джексона подниматься не имеет смысла. По карте там перенос короче, но какие горы неведомо. А дорога, смотри, поворачивает от реки раньше. Тут километров триста, но зато наверняка по долине.

— Триста километров, это не шутка. Можно в первый раз добраться до Джексона, и разведать дорогу. А в следующую экспедицию рвануть через равнину. Там на месте посмотрим.

Лёшка умел вовремя сдать назад. И теперь его планы смотрелись вполне реалистично.

Сделать вызов капитану на столь необычный поединок оказалось проще простого. Я развернул перед ним карту побережья (гораздо менее подробную, изобилующую белыми пятнами и ошибками) и сообщил:

— Мы стоим на побережье, словно на одних носках узеньком порожке, и малейшего толчка в грудь хватит, чтобы опрокинуть нас в океан. А по ту сторону Скалистых гор как за плотиной скапливается огромная сила. Британцы, французы, бостонцы, испанцы. Когда она прорвётся, она сметёт всё.

Затем я неожиданно переключился на его статус:

— Вас здесь не воспринимают всерьез не потому что считают чужаком или фискалом. Вам не хватает местного духа, сплочения с людьми, единства целей и совместно пережитого, если угодно. Здесь не принято почитать чины, как по ту сторону моря, всё держится на взаимном уважении, даже если его завоевали в драке или истреблении бедных животных. Сходите в один из наших походов и сразу прибавите в глазах обывателей.

— Один из походов? — уточнил капитан.

Он сразу догадался, что я призывал его вовсе не к популистской акции, которую дворянин мог воспринять как оскорбление. Это было продолжение нашего с ним личного негласного соперничества.

— Мы запланировали два похода на этот год, — пояснил я. — Один отряд отправится вверх по Змеиной. — Мой палец уткнулся в «белое пятно» нарочно оставленное на карте для непосвящённых. — Там он попытается пройти через водораздел и спуститься по реке Колорадо к испанским владениям.

Палец переместился к югу.

— Кто поведет отряд?

— Алексей Петрович Тропинин и наш французский волонтер Шарль.

— А второй? Я так понимаю, что с ним отправитесь вы?

— Верно, — сказал я. — Это перевал Чилкат.

Я показал нужное место. И капитан долго разглядывал куцые указания карты. Он будто пытался угадать, что может скрываться такого ценного за топографическими значками.

— Если преодолеть перевал, за ним окажется цепочка озёр, — палец уткнулся в ещё одно «белое пятно». — Из озёр сих, по некоторым полученным от индианцев сведениям, берёт начало большая река…

— И… — поторопил капитан.

— Эта река скорее всего Квихпак, — сообщил я главную «новость». — Исток той самой великой реки, что пронзает всю северную землю и вливается в Камчатское море почти напротив Чукотки.

Мы помолчали.

— Это ключ ко всем территориям внутри материка, — решил я добавить. — Вместо того чтобы пробираться через горы на севере, или грести вверх по течению, мы можем добраться довольно легко до самого сердца Аляски.

— Любопытно…

— Поставим крепость где-нибудь в среднем течении, — сказал я. — Устроим мену мехов. Но боюсь нужно спешить. Гудзонобейская компания вот-вот перевалит через горы.

— Да-да, — задумчиво кивнул капитан. — Да-да.