Начальник Америки (Тихоокеанская сага-3)

Глава двенадцатая. Компания Южных морей

Глава двенадцатая. Компания Южных морей

Белый циферблат выглядел на черной башне нелепо, медные стрелки и риски с цифрами на его фоне терялись. Пришлось закрасить его черным, что было не так-то просто — леса мы уже убрали и приходилось вылезать через небольшую щель, предусмотренную на случай ремонта или чистки. Я как раз заканчивал с тем циферблатом, что смотрел на гавань, когда в неё вошли две шхуны. Не узнать Яшкины корабли было невозможно. Увеличенный против обычного стаксель, лееры вместо фальшборта, низкая рубка, торчащий далеко за корму грота-гик. Я узнал бы эту конструкцию даже на забитой судами Темзе.

Ветра не было, шхуны тащили шлюпками. Судя по энтузиазму гребцов они здорово соскучились по дому. Впрочем не все из них при ближайшем рассмотрении оказались местными. Бенгальцы, араб, африканец. Кажется Тропинину удалось собрать настоящий интернационал. Сам он стоял рядом с рулевым, вглядываясь в лица людей, что уже начали стекаться к набережной. Так что, оставив второй циферблат на будущее, я поспешил вниз.

Пока я добрался до пирса, команды под присмотром Тропинина и капитанов уже выгружали кипы хлопка, металлические слитки, бочки, корзины. Всё это быстро переносили в главную контору компании.

— Привет аргонавтам! — крикнул я.

— Здоров будь, боярин! — взмахнул рукой Тропинин. — Вот разгружаемся. Пока самое ценное и опасное припрячем. Остальное завтра.

— Опасное?

— В бочках селитра и сера, — пояснил Тропинин.

На набережную отовсюду валил народ. Парусные корабли по расписанию не ходили. Даже обычные баркасы, что доставляли дерево с материка могли задержаться из-за шторма. О прибытии знакомых люди узнавали друг от друга. А поскольку всё здесь вращалось вокруг морских промыслов и торговли, слухи распространялись молниеносно, хотя город уже давно перерос поселение обычных размеров.

— Серы я взял немного, — пояснил Лёшка, кивая на бочки. — На первое время. Потом надо будет найти надежный источник. Она наверняка должна быть везде, где есть вулканы. А вулканы у нас тут на каждом шагу.

— Не уверен. А зачем тебе столько серы?

— Если есть сера и селитра, то что?

— Что? — переспросил я. — Будешь бодяжить порох?

— Лучше! — Тропинин поднял палец восклицательным знаком. — Из серы можно гнать серную кислоту, а из серы с селитрой — азотную. Это основа химии! А химия — один из столпов индустрии!

— Как тебе башня? — кивнул я на своё последнее детище.

— Башня клёвая. — согласился Лёшка и даже достал луковицу часов, чтобы сверить время.

— А на дату обратил внимание? — не отставал я.

— А что дата? — он наморщил лоб. — Дата как дата… ах вот ты о чём. Ха-ха, так мы на борту тоже после Индии на григорианский календарь перешли.

Он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент увидел свою Леночку с пацаном, который что характерно передвигался на своих двоих и даже за руку мамкину не держался.

— Вот время-то летит, — пробормотал Лёшка. — Извини, старик, я к своим. Вечером! В Императрице! Накрываю поляну!

Передав бразды правления капитану, он направился к семейству. Подхватил на руки мальчонку, затем обнял жену. Они отступили чуть назад, и вскоре прибывающая точно прилив толпа полностью скрыла их.

В следующие полчаса одного за другим родственники, знакомые, друзья повыдергивали из суетящейся на пирсе команды почти всех остальных. Возле шхун остались только вновь прибывшие, Софрон да Яшка, которому уйти было никак нельзя, несмотря на обилие родственников и женщин. Он лишь косился на них время от времени и подгонял остатки команды.

— Баста! задраивай люки! — капитан прозондировал взглядом толпу и выхватил нужное лицо. — Эй, Сарапул! Отстоишь вахту до завтрашнего утра? Я не обижу.

— Могу и отстоять, чего же, — пожал плечами один из наших недавних переселенцев, прозванный по слободе, из какой он явился.

— Вечером в Императрице! — Яшка громко повторил приглашение, распространив его, похоже на большую часть города.

Вечером так вечером. У меня было время устроить парням небольшой сюрприз. Свежий номер газеты был готов к печати еще два дня назад. Я ожидал лишь отчета от Жилкина с Уналашки, чтобы дать обзор промыслов на северных островах. Но теперь появился повод и выпуск пришлось ускорить.

Нам с Хараганом пришлось перенести (а это не так-то просто) на последнюю страницу статью про морское сражение у мыса Фламборо-Хед, где то ли американцы надрали задницу англичанам, то ли наоборот. Статья всё равно получилась сумбурной для передовицы, и малопонятной для жителей нашего берега. Я с удовольствием заменил её на короткое, но восторженное объявление о возвращении индийской экспедиции. Пришлось обойтись без подробностей. Я успел выяснить у Яшки, что вернулись они без потерь, хотя несколько человек остались в Индии по делам. Об этом и написал. Так что статья звучала мажорно и деловито. Сходили, мол, в Индию и Китай, вернулись с грузом (шло перечисление товаров), привезли новых людей (упомянуто несколько человек, в частности некий француз). Сообщалось, что все причастные отпразднуют возвращение в «Императрице», а в заключении отмечалось, что это открывает перед Викторией новые возможности, но без подробностей, какие именно.

В четыре руки мы едва успели набрать передовицу и сделать сотню оттисков свежего номера. Так с черными от краски руками и свертком газет подмышкой, я заявился в наш ресторан.

— С тебя полный отчет, — сказал я, протягивая Тропинину газету и раздавая экземпляры всем кто сидел рядом. — Дадим в следующем номере. Если места не хватит добавим еще один лист.

— Чудной какой алфавит, — заметил Лёшка.

Он знал о моих планах, но полагал, что я просто скопирую привычный нам с ним алфавит. Я же ввел некоторые усовершенствования.

Отличия от современного нам с Тропининым алфавита все же имелись. Из двух «и» я сохранил ту которая с точкой, а букву «н» оставил с наклоном, как в латинице (это впрочем иногда использовали и в кириллице). Не обошлось без компромиссов с собственными представлениями об эстетике. Мне очень хотелось выкинуть букву «Ы». Она фактически состояла из двух знаков, что жутко раздражало. Но тогда пришлось бы оставить вторую «и», а это внесло бы путаницу.

— Я просто хотел заиметь побольше букв одинаковых с латиницей. Это будет удобно в некоторых делах.

— В каких?

— Например, теперь ты можешь назвать свой дзайбацу, скажем, Алекс Тропинин Индастриз. И это будет иметь одинаковую аббревиатуру что на кириллице, что на латинице. А затем знай себе раскручивай бренд.

Тропинин кивнул. Не соглашаясь, но отдавая должное аргументации.

— Намучаешься ты со своими реформами, — только заметил он.

— Дело того стоит.

Между тем празднество шло своим чередом. Парни вернулись с серебром и не жалели его на лучшие угощения. Вино, виски, копченый лосось, оленина, медвежатина, мёд, фрукты, зелень. Атриум освещали лампы, свечи, факелы. В кадках стояли пальмы, экзотические растения, привезенные с Гавайских островов и Калифорнии, а в чаше фонтана стояла мраморная скульптура Афродиты, выходящей из пены морской. Для полноты картины не хватало разве что какого-нибудь джазового оркестра.

Роскошная обстановка посреди диких земель особенно впечатлила наших новых товарищей. Лёшка познакомил меня с Шарлем, настоящим французским дворянином, с Рашем и другими индийцами, а затем начал долгий рассказ.

По пути в Индию, экспедиция останавливалась на острове Бинтан, возле самого входа в Малаккский пролив. Переход от Оаху получился слишком большим. При серьезной поломке, внезапном изменении погоды, они рисковали остаться посреди океана без воды и припасов или искать источники на опасных берегах Филиппин, Китая, Вьетнама. Поэтому на обратном пути из Кантона, Лёшка договорился с капитанами подыскать подходящее место для остановки. После небольшого обсуждения они отказались подниматься вверх до Японии, как обычно поступали манильские галеоны и все, кто пересекал океан в восточном направлении — там на ревущих сороковых (хотя ревели они не так сильно, как южные сороковые) дули постоянные западные ветры. Капитаны с Тропининым решили спуститься вниз, то есть к экватору, чтобы там поискать подходящую станцию для будущих операций. Примерно на половине пути между Оаху и Островами пряностей.

Карты Южных морей восемнадцатого века были неточны, а то что наносилось точно давно осваивалось испанцами или голландцами. Поэтому Лёшка для начала собирался найти остров Науру, о котором в своём времени много читал, а в детстве, как многие мальчишки, высматривал на карте, мечтая на него попасть. Так что местоположение он приблизительно помнил.

— Где-то возле экватора, на меридиане Новой Зеландии, — усмехнулся Тропинин. — Чего уж проще?

Но Тихий океан, это вам не Садовое кольцо. На поверку оказалось, что определить точную долготу не удалось ни Яшке Рытову, ни Софрону Ныркову, а потому и спускаться к самому экватору они передумали. Там легко можно было попасть в зону штиля и надолго застрять. Вместо этого шхуны пошли севернее и обследовали большой архипелаг под названием Лас Каролинас. Хотя все эти рифы и островки формально принадлежали Их Католическим Величествам, были они столь ничтожны, что испанские колонизаторы и монашеские ордена даже не подумали обосноваться на них. А Тропинин всегда был готов подобрать то, что плохо лежит.

Продвигались они крайней осторожность. Наблюдатели забирались на мачты, ложились на бушприт, высматривая белые барашки рифов. А на ночь шхуны и вовсе отходили подальше от опасных вод. Две недели они прочёсывали восточные пределы Микронезии, пока не наткнулись на прекрасный остров Кусай. Европейцы его не знали, обнаружить остров мешали две гряды атоллов уводящих путешественника к северу подобно волшебной дудочке крысолова или прозаическим кусочкам колбасы профессора Преображенского. Но Тропинин проявил упорство и был вознаграждён.

Одинокий остров лежал достаточно далеко от владений испанской короны, чтобы та могла предъявить на него претензии, и был достаточно велик по меркам Микронезии. Около десяти вёрст в диаметре, он имел удобные гавани, прикрытые коралловыми рифами, хороший лес, источники пресной воды, плодородную землю и население, которое впервые увидело европейцев (да и сородичи с соседних атоллов, как выяснилось, посещали удалённый остров нечасто). В поисках прохода сквозь рифы им дважды пришлось обойти Кусай и только к исходу длинного дня они смогли бросить якорь в удобной бухте на восточной стороне.

Их уже ждали. Н встретили без вражды. На острове, как вскоре выяснилось, правила довольно продвинутая аристократия, а остальные жители находились на положении крепостных. Такая социальная система всегда на руку колонизатору или завоевателю. Гораздо проще запугать, подкупить или как-то ещё умаслить аристократа, чем родовую общину, считающую территорию сущностью неотделимой от племени.

Туземцы не знали такого понятия как потлач, но их традиция оказалась похожей. Здесь было принято делать ответные подарки, так что Лёшка просто воспользовался нашей старой стратегией. Раздав вождям, что контролировали южную часть острова, сотни аршин бенгальского ситца, всякую железную мелочь и угостив сахаром, Тропинин без труда договорился об основании здесь фактории.

Труднее оказалось уговорить кого-нибудь из своих остаться на хозяйстве. Парни не горели желанием зависнуть незнамо где, большинство стремилось к друзьям и семьям. Только пообещав двойную оплату, Тропинин с трудом уломал одного из мушкетеров отложить возвращение, пока не прибудет смена.

Судя по восторженным отзывам Лёшка просто влюбился в находку. Сперва, он думал об острове лишь как о базе снабжения для будущих экспедиций в Индию, Батавию, на острова Пряностей.

— Я подумал, мы можем купить джонку или перестроить под неё одну из наших шхун. Поставим капитаном Шэня, придадим ему разных туземцев в ассортименте, чтобы выглядели потемнее. И будем отправлять в голландские, испанские или португальские колонии под видом местных купцов. Никто ничего не заподозрит. А мы тихой сапой влезем во внутриазиатскую торговлю.

Я кивнул. Идея показалась мне достойной. Однако, как вскоре выяснилось, она стала прелюдией куда более обширных планов. Три месяца плавания из Китая располагали к раздумьям, и в Викторию Лёшка прибыл уже с идеей покорения Южных морей.

— И тогда я подумал, — продолжил он. — Ведь большинство архипелагов Океании даже открытых, не заявлены владениями европейских держав. Они ждут не дождутся купеческих кораблей. Так вот, базируясь на Кусай, мы заведём отношения с соседними островами и понемногу приберём их к рукам.

— А нужны они, прибирать их к рукам? — спросил я.

— Конечно. Найдём Науру, наконец. А потом расширим свое влияние на всю Полинезию. Прикинь, до острова Рождества от Оаху ближе чем до нас или даже до Калифорнии. Там идти-то всего ничего. И он необитаем, насколько я знаю.

— Кук не высаживался на нём.

— Но он говорил, что не видел никаких следов человека. Только черепах.

Если выход на азиатские рынки я всячески поддерживал, то захват пустынных островов, как и островов, населенных воинственными полинезийцами, казался мне на этом этапе развития пустой тратой средств.

— Есть три кита колониализма, — напомнил я и стал загибать пальцы. — Первый это рынок сбыта для твоих товаров, второй это получение встречных товаров для внутреннего рынка, а третий — это новая территория для заселения и освоения. Так вот. На тихоокеанских островах почти никакого рынка, почти нет никаких местных товаров и почти нет никаких территорий. Как ты думаешь, почему эти острова до сих пор свободны? Да потому что они никому не нужны. Слишком велики расстояния и ничтожна суша, слишком мало населения для эксплуатации. Какую торговлю ты заведешь с туземцами? Будешь выменивать гвозди на циновки?

Я огляделся, не слушает ли кто наш разговор, ибо далее собирался говорить о вещах лишних для ушей обителей этого времени. И хотя все увлеченно праздновали удачное окончание похода, а рассказчиков хватало и без Тропинина, я предложил:

— Давай прогуляемся.

Лёшка согласился, только прихватил свою трубку. Мы вышли на почти пустую набережную. Тусклый свет нескольких факелов отражался от стрелок и цифр на чёрной башне, но сама башня точно растворилась в ночи. Несколько топовых фонарей стоящих в гавани шхун чуть заметно покачивались от легкого ветра, бросая зыбкие полосы на водную гладь. Огни города почти не засвечивали яркое звездное небо. Близилось лето, а потому наш тотем — Большая Медведица — тихо мерцала на северо-западе высоко над горизонтом.

— Ну, допустим, проницательная Британия вот-вот возьмётся за крупные куски вроде Австралии и Новой Зеландии, — продолжил я, вдыхая свежий воздух.

— Так она ещё не взялась?

Лёшка подошел к факелу, вынул его из держателя и стараясь не опалить волосы, раскурил трубку.

— Кук уже объявил британской Австралию.

— Жаль вовремя не сообразил. Можно было опередить его и заявить права.

— Ты и сейчас можешь урвать кусок. Кук, насколько я помню объявил британским восточный берег. Новый Южный Уэльс. Туда вскоре повезут каторжан. Но южный берег долгое время никто не будет осваивать.

— Там же пустыня!

— Я имею в виду ту часть, где когда-то появится Мельбурн.

— Мельбурн? Это же Виктория!

— Именно. Можно было бы назвать колонию в честь нашей столицы, — я усмехнулся. — Нет, это просто шутка. Давай оставим Австралию британцам. Каторжан для освоения тебе всё равно никто не выдаст.

— Ладно, давай оставим, — нехотя согласился Лёшка.

— Ну вот. А всякую мелочь разберут гораздо позже. Когда поделят и переделят крупные куски. Когда понадобятся угольные станции для пароходов. Когда Австралия станет относительно развитой страной, а Германия, осознав своё историческое предназначение, склеит себе империю чуть ли не на коленках из тех обрезков, что попадутся под руку. Но будет это в конце девятнадцатого века, Лёшка! Никак не раньше. А нынешним империям хватает для драки Америк с Индиями.

— Вот и чудесно! Пока они пилят Индию, мы спокойно наложим лапу на Океанию. Как говорится, без шума и пыли. — Лёшка махнул рукой. — А в той Индии толкотня. Туда гораздо разумнее приходить простым купцом, чем тратить средства на содержание армии и поддержание на плаву фактории. Острова Южных морей в этом смысле гораздо приятнее городов Хугли. Во всяком случае там не плавают трупы в ручьях, не рыщут по джунглям толпы дезертиров, а поклонники культа Кали не собираются кончить прохожего просто забавы ради. И что главное — никаких конкурентов. Ты только прикинь — весь Тихий океан будет в наших руках.

— Ты опять собираешься откусить больше чем мы сможем проглотить. Жадность фраера сгубила, слышал такую поговорку? У нас не хватает людей для освоения всего уже намеченного, а ты собираешься высаживаться на острова. Если у нас вдруг заведутся лишние люди, мы и без твоих островов найдём, где их использовать. Лёшка! У нас до сих пор пустуют огромные пространства в глубине материка, мы даже не можем перекрыть всех рек! О каких островах ты говоришь, о каких морях?

— В этом и фишка. У нас мало людей для континента, но на островах много и не нужно, не Бенгалия какая-нибудь. Они же маленькие, острова. А вот водные пространства как раз огромны и с ними прекрасно справятся шхуны. Освоение Южных морей вообще оптимально подходит под наш формат. Зверобои привыкли промышлять небольшими ватагами. Мы просто заменим пушнину на продукцию островов. И это в добавок к азиатской торговле и всем прежним нашим забавам.

— Что мы с тобой знаем об Океании? «Вы не был на Таити?». Пляжи, бунгало, яхты. Красивые туземцы, ныряющие со скал и соблазняющие богатеньких белых женщин, туземки с гирляндами цветов вместо одежды, соблазняющие богатеньких белых мужчин. «Чунга-чанга, постоянно, ешь кокосы, жуй бананы». Картинка хороша для индустрии туризма. А сейчас эти острова не принесут никакой выгоды.

— Мы могли бы культивировать там табак, виноград, кофе, индиго, сахарный тростник, какао. Да мало ли что ещё?

— Всё это можно возделывать под боком в Калифорнии. Да и Гавайские острова куда ближе.

— Так что же, ждать пока их приберут к рукам англичане или американцы?

— Но, Лёшка, ты всё время забываешь, что мы и есть американцы. Придёт время и наши мореходы доберутся до островов. Но только тогда когда это станет выгодно.

— Зачем же откладывать? У нас есть главное преимущество — массовое шхуностроение, которое пока что страдает проблемой сбыта. И колонизируя Океанию, мы разом убиваем всех зайцев — загружаем конвейер, находим применение флоту, а с другой стороны захватываем обширные территории, которые пусть и не имеют ценности сейчас, но станут ценными после. Да с нашими шхунами и теперь торговля будет рентабельной. Это ведь европейцам далеко ходить нужно, а мы рядышком. От Кусая до Гавайских островов мы за месяц добрались, а если с ветрами повезёт и в три недели уложиться можно.

Мы прошлись вдоль набережной. Лёшка махнул рукой Сарапулу, дежурящему на «Кирилле». Тот сидел на крыше казёнки и наблюдал за звездным небом.

— А ресурсы, люди? — спросил я.

— Мы же не будем ставить там города, — Лёшка пожал плечами. — Нам хватит небольшой колонии человек в пятьдесят, чтобы застолбить крупный остров. На мелкий и десятка хватит. Когда европейцы опомнятся, мы уже обоснуемся тут и там.

Я вздохнул. Острова меня не прельщали. Мы и на Оаху толком не утвердились, а он был не самым крупным среди Гавайских. Я же постоянно помнил о британцах, наверняка уже топчущих прерии Саскачевана и Альберты, об американцах, что вскорости прикупят Луизиану. И те и другие вот-вот появятся на нашем берегу.

— Пятьдесят? — переспросил я. — С одной стороны, конечно, немного. Но такой отряд смог бы создать отличный форпост в верховьях Колумбии, или на Сакраменто, или на Юконе. Поставили бы сеть факторий и не просто застолбили бы территорию, но быстро окупили бы все расходы на одних только мехах. А чем окупишь ты колонию на островах? Там нет никаких ресурсов. Это в двадцатом веке будут морскую экономическую зону прирезать к каждой скале. А до того на Южные моря внимания не обращают именно потому, что оттуда даже шерсти клок нельзя получить.

— Согласен. Но потом-то их все равно прихватили и даже драки за них устраивали.

— Да, пришли миссионеры, которые впаривали туземцам христианство, некоторых из них, кстати, съели. Потом появились каторжные тюрьмы, военные базы. Нам всё это не подходит. Это игрушки империй. Прибыли они не приносит. А я тебе уже говорил, чем оканчивается желание просто поднять флаг. Такие предприятия неизменно вылетают в трубу.

— Не только базы и каторги, — возразил Тропинин. — Экономика всё же развивалась, парусники там точно шныряли. Сколько об этом книжек? Стивенсон, Пристли, Джек Лондон. Значит что-то дало толчок.

— Дерьмо дало толчок, — вспомнил я. — В смысле гуано!

— Вот! — Лёшка поднял палец. — Отличная идея. С дерьма и начнем. Нам будут нужны удобрения, связанный азот, фосфаты. А ещё, как я помню, на островах собирали кокосы, торговали копрой. Будем вывозить местные культуры. Сандаловое дерево, красное, чёрное.

— Ну тогда добавь и разведение жемчуга в устрицах, — буркнул я. — Тут у тебя явно будет преимущество, ведь до искусственного разведения ещё никто не додумался. Всего-то и надо внедрить в моллюска крохотный кусочек инородного вещества.

— В какого именно моллюска?

— Вот тут тебе придётся идти методом проб и ошибок, — усмехнулся я.

Мы прошлись до Старой верфи и вернулись обратно. Нет, очередная амбициозная идея Тропинина мне откровенно не нравилась. У нас под боком имелись целые Гавайские острова. Не говоря уж об обширном континенте.

— Я финансировать это дело не стану, — отрезал я.

— И не нужно, — улыбнулся Лёшка. — Я вложу туда выручку с Индии. Может ещё кого найду в компанию. Я уже и название придумал. Компания Южных Морей.

Я расхохотался и мой хохот пронесся над гаванью, отражаясь от кораблей и пирсов. Сарапул бросил на нас подозрительный взгляд и вернулся к наблюдению за звездами.

— Дать компании имя первой в мире финансовой пирамиды? В самую точку! Назови уж сразу Мыльный Пузырь Южных Морей.

— Мой пузырь останется на плаву, вот увидишь.

— А как же индийская тема? — поинтересовался я. — Ты собираешься оставить эту затею?

— Индия? Куда она денется? Пайщики получили свою долю товаром. Вроде бы все довольны. Будем посылать туда оговорённых два корабля, да и ладно. А остальные средства на другие азиатские порты бросим. Кантон, Бинтан, острова Пряностей. Внутриазиатская торговля сулит хорошие барыши.

А Компанию Южных морей я отдельно финансировать стану. Чтобы никого не напрягать. Потом, вот увидишь, сами запросятся. На пару шхун средства уже есть. Для начала хватит. Сманю у Яшки помощника. Команду наберу. Мы на южных маршрутах быстро парней натаскаем.

Итак, на четверых (считая Яшку и Бичевина) у нас оказалось аж пять колониальных компаний. Две меховых, Индийская (или теперь уже Азиатская), Южных морей и «Северная звезда». Что ж…

Собственно кто я такой, чтобы одергивать Лёшку? Если он будет тратить собственные средства, заработанные на технологиях или азиатских операциях, то пусть себе покоряет Южные моря. Но пусть тогда и производство шхун дальше сам дотирует. Кстати…

— Постой, а как же твои промышленные проекты?

— А что с ними не так?

— Ты же не собираешься бросить всё ради этих твоих островов?

— Ну нет! — расплылся улыбкой Тропинин. — Островами пусть моряки занимаются. А с промышленностью я разберусь. Многое обдумал в пути, в Индии, в Кантоне. Я и сырье там не просто так покупал. Одного только олова десять пудов.

— Олова?

— Попытаюсь сделать жесть. Помимо прочего жесть откроет возможности для производства консервов, а это добавочный элемент для успеха морской торговли. Всякий возьмет на борт консервы вместо солонины. А ещё я ведь не зря привез компоненты для производства кислот. Я и хлопок привез вовсе не для ткачества.

— А для чего же?

— Пироксилин! — Лёшка поднял палец. — Получив серную кислоту, мы легко получим и азотную. Вот тогда я развернусь. Нитрование всего и вся — любимое занятие мужчин в ближайшие два столетия.

Я кивнул. В своё время, узнав, что в романе «Таинственный остров» то ли сам автор, то ли осторожные переводчики нагло исказили рецептуру приготовления нитроглицерина, я, как и многие советские подростки, озаботился поиском точных указаний. Искомое нашлось в дореволюционных словарях, где приводились не просто лабораторные прописи, но и способы фабрикации. Стало понятно, почему революционеры так запросто мастерили свои бомбы, и почему взяв власть, их коллеги убрали из доступной литературы опасные рецепты.

Внезапно размышления натолкнули меня на гениальную мысль. Я даже остановился, чтобы не спугнуть удачу. Когда-то Тропинин предложил записывать все обрывки знаний, которые только приходили нам в голову. Чтобы потом свести в систему. Мы исписали уже сотню листов бумаги, которая лежала в конторе. И вот мне пришло озарение, как всем этим распорядиться.

— Нам нужно издавать энциклопедию! — произнёс я. — Что толку от наших отдельных записок по тем или иным областям знаний? Они пропадут без системы. А так мы возьмем их за основу. Добавим информацию из справочников, которые закажем в разных странах и выпустим энциклопедический словарь!

— Словарь? — Лёшка попытался успеть за ходом моей мысли.

— Заодно и новую орфографию внедрим, — добавил с энтузиазмом я. — На этой базе мы вырастим новое поколение. Люди получат научную матрицу вместо того винегрета, что им скармливают сейчас. Освоят язык, терминологию, основные понятия.

Многие великие свершения начинались с энциклопедий. И французская революция, и русская. И та что на Тарнторе.

— На Транторе?

— Это в романе Азимова.

— Не читал.

— Великая книга. Суть в том, что энциклопедия — это затравка, вокруг которой собирается новая цивилизация. Там про галактическую империю речь. Но в принципе, важен подход. Если подумать, то и французская революция началась с энциклопедистов, и русская с издания Брокгауза и Ефрона. Под революцией, понятно, я не вооруженные восстания имею в виду, а переосмысление обществом реальности, мировоззрения, его перестройку под новую парадигму, говоря по-научному.