На свою голову

Глава 21

Видимо, Рон признался братьям в своём провале, поскольку следующие два дня они не сводили с Поттера и его друзей пылающих ненавистью взглядов. Гарри в ответ на их бессильную злобу только посмеивался, а зря, потому что в конце концов рыжие исхитрились отыграться на Тео.

По официальной версии оказавшийся в лазарете Нотт случайно свалился с лестницы, в результате падения вывихнув руку и получив множество ушибов. Спасибо, что ничего не сломал. Вывих мадам Помфри вылечила быстро, но ему всё равно пришлось заночевать на больничной койке, чтобы уж точно всё прошло без осложнений.

Навестив и морально поддержав друга, ребята вернулись к себе в мрачном настроении. Никогда не имевший от них секретов Тео, сразу признался кто в его падении виноват, но наотрез отказался объяснить, почему он так глупо подставился и это напрягало, заставляя теряться в догадках.

— Как думаете, почему Тео не рассказал, как он так облажался?

— Не, Гарри, ну ты даешь! Там же Помфри крутилась. Наверняка не захотел, чтобы до директора дошло, чем он так занят был, что рыжих не заметил.

— Резонно. Только вот Тео ничем таким заниматься вроде не планировал… А забыть про то, что близнецы за отнятую хлопушку могут отомстить, он просто не мог.

— А я вот не понимаю, зачем он в лазарете остался? — Блейз, очень близко воспринявший нападение на друга, уставился на Драко. — Ведь его уже вылечили. Не будет Помфри с ним всю ночь безотлучно сидеть, у неё и других дел хватает. Здесь-то хотя бы безопасно, и декан, если что поможет.

— Ну ты же знаешь, что Тео мечтает стать таким же искусным артефактором, как его предки. Так что у него с детства настоящий бзик на сохранности рук и зрения. Его отец и дед променяли артефакторику на разведение гиппогрифов. Ещё поколение и многие секреты семейного мастерства будут безвозвратно утеряны. Всё-таки прадед у Тео уже сильно в возрасте и до возможности передать свои знания следующему наследнику может попросту не дотянуть.

— Да это всё я понимаю, но больничное крыло… А вдруг к нему ночью эти рыжие уроды проберутся и чего-нибудь подольют или подсыплют?

— Ну это вряд ли… Не станут они так рисковать. Я бы точно не стал…

— А давайте попросим Миссис Норрис, чтобы она за Тео приглядела, — Гарри тут же полез в тумбочку и вытащил несколько ярких пакетиков. — У меня ещё паштет остался, будет чем отблагодарить.

Выслушав просьбу, кошка завхоза послушно потрусила к больничному крылу, а более или менее успокоившиеся ребята вернулись к себе. Памятуя об истории с конфетками, Поттер с друзьями решили даже не пытаться никому доказывать, что Тео упал с лестницы не сам по себе. Если декану и удалось бы проверить палочки близнецов на заклинание Подножки, это всё равно ничего бы не дало. В своё оправдание они просто могли сказать, что друг на друге практиковались и поди докажи, что это не так.

По итогам обсуждений разборки с рыжими решено было пока не затевать и подождать удобного случая, но всё же Гарри, горя желанием мести, засунул в карман большущий тюбик суперклея, пообещав себе при первой же возможности склеить пальцы рыжих так, чтобы только с мясом отодрать можно было. Как и когда он сумеет воплотить это в жизнь, Поттер даже близко не представлял, но надеялся.

Ещё до завтрака Гарри и Блейз уже стояли у дверей лазарета, чтобы не оставлять друга одного, а то мало ли что… Нет, в то, что близнецы снова устроят пакость никто из них всерьёз не верил, ну а вдруг?

Бледный и невыспавшийся Тео при виде друзей ужасно обрадовался и сразу стало понятно: и как приятна ему такая забота, и как он опасался, что возвращаться в Подземелья придётся в одиночестве.

Едва успели отойти от лазарета и Блейз не утерпел:

— Как же ты мог так подставиться?

Тео в ответ только виновато развёл руками:

— Я к вам спешил, хотел кое-чем интересненьким поделиться, вот и отвлёкся. Вы знаете, на втором этаже ниша такая есть, гобеленом с хромым колдуном прикрыта? Я там… да почти случайно в общем-то я туда забрался. Разговор один занятный подслушать хотел. Ребята, мне кажется, там артефакт какой-то спрятан.

— Какой артефакт?

— Не знаю. Но я подумал, не нужно, что бы мадам Помфри услышала, как я вам про это рассказываю. Ведь, если его там кто-то спрятал, то наверное хотел, чтобы о нём никто не знал.

Покивав, ребята согласились с выводами Тео, решив обсудить такую интересную находку в более подходящей обстановке.

Кроме Тео, хоть сколько-то прилично в артефактах разбирались только Малфой и Забини. Именно они и отправились первыми полюбоваться на странную находку. Гарри тоже не упустил своего шанса, но сделал это скорее просто из любопытства, без особой надежды выяснить что-то особенное.

В конце концов все сошлись во мнении, что шестиугольная серебряная пластинка с затейливо сплетённым ажурным узором и в самом деле выглядит крайне подозрительно.

Ни Северус, ни Люциус Малфой, выслушав отчёт о находке по сквозным зеркалам, ничего толком сказать не смогли, но оба настоятельно требовали больше к сомнительному предмету даже близко не подходить. Прадед Тео, которому тот отправил тщательно выполненный рисунок подтвердил, что странная штука с большой долей вероятности относится к побуждающим к действию артефактам, но ни того находится ли она в рабочем состоянии, ни на что именно может быть направлено воздействие он, само собой, сказать не мог.

Хорошенько всё обдумав, Люциус попросил осторожно взглянуть на находку единственного человека, на которого можно было положиться — декана Роули. К сожалению, тот разбирался в подобных вещах не больше остальных и ничего толкового выяснить не сумел. Только удостоверился, благодаря полученным от Теофаста Нотта тщательным инструкциям, что это действительно находящийся в рабочем состоянии артефакт. На этом его вмешательство окончилось, поскольку все решили, что втягивать единственного защитника ребят в сомнительное дело и глупо, и недальновидно.

Проверка и обработка Хогвартса давным-давно завершилась и в школе никого не осталось, кроме штатных сотрудников, так что за помощью обратиться было не к кому. Люциус и рад был бы натравить на Дамблдора ещё и Отдел тайн, но для этого требовался куда более основательный повод, чем Мерлин знает сколько времени пылившийся в тёмном углу артефакт.

В итоге, ребята к требованиям родных прислушались и сомнительное местечко больше не навещали, но стали куда внимательнее приглядываться к тому, что находится вокруг.

Приглашение посетить директорский кабинет Гарри получил, когда до Рождественских каникул оставалось дней десять. Получил и испугался, заподозрив, что Дамблдор заметил пристальный интерес, с которым они оглядывали всё вокруг. Убедившись, что «львёнок» полон под завязку, амулет от ментальных воздействий и нейтрализатор зелий на месте, он шепнул горгулье идиотский пароль и шагнул на вращающуюся лестницу.

К его удивлению, Дамблдора в кабинете не оказалось, зато на самом видном месте красовалась Распределяющая шляпа. Это выглядело настолько нелепо, что мальчик, не удержавшись, фыркнул. Ну в самом деле, что шляпе делать на подлокотнике кресла для посетителей? На роль собеседника в таком месте она не годилась, поскольку с директорского кресла была почти не видна. Оставалось предположить, что Дамблдор либо сам себя распределял, либо ненавязчиво предлагал Гарри ещё раз попытать удачу и узнать наверняка, на тот ли факультет его отправили.

Ни минуты не сомневаясь, что в этот раз шляпа заявит ему, что он истинный гриффиндорец, Поттер, проигнорировав намёк, исподтишка оглядел комнату и тут же прилип взглядом к фениксу. Роскошный ало-золотой птичий хвост тянул к себе не хуже магнита. Уничтожая купленную у Олливандера палочку, Гарри с Северусом были настолько злы, что не пожелали даже извлечь из неё сердцевину, просто залили обломки Вандалом и с мрачным удовлетворением наблюдали, как зелье разрушает навязанный инструмент. А ведь перо феникса — редкость. Хорошо было бы разжиться парочкой-другой для экспериментов…

Птица, словно прочитав его мысли, обиженно курлыкнула, и Гарри почему-то стало стыдно. Виновато отведя глаза, он наткнулся взглядом на банку с чем-то совершенно неаппетитным, похожим на сушёных моллюсков. Должно быть из чувства противоречия, рука сама потянулась к карману, выудив оттуда полупустой пакетик с румяными солёными крекерами.

К огромному удивлению, феникс угощением не пренебрёг и с видимым удовольствием схрумкал нехитрое подношение, видимо, в знак благодарности стряхнув с крыла небольшое пёрышко.

Поттер едва успел вытащить подарок из клетки, как за спиной раздался слащавый голос:

— Гарри, мой мальчик, я очень рад, что ты не пренебрёг моим приглашением. — Мальчик мысленно хмыкнул. Будто бы у него был выбор и от директорского приглашения ничего не стоило отмахнуться. — О, я вижу, что вы нашли с Фоуксом общий язык — это прекрасно. Фениксы — чудесные создания.

Гарри почудилось, что птица бросила на Дамблдора злобный взгляд, и мысли тут же побежали в новом направлении. В книгах о волшебных животных говорилось, что фениксы чрезвычайно умны… Так зачем же держать любимого, а главное очень умного питомца в клетке? Тут определённо было над чем поразмыслить…

— Располагайся, мой мальчик. Может чаю? — заметив явно отрицательный жест, Дамблдор вздохнул, но вместо того, чтобы попенять на невоспитанность, состроил скорбную физиономию и продолжил трагично-проникновенным голосом: — Мне жаль огорчать тебя, но повод, по которому нам довелось сегодня встретиться, может ранить твои чувства… — Лицо старика стало таким траурным, словно он не со студентом разговаривал, а присутствовал на похоронах любимой бабушки. — Я знаю, что твой дядя не купил тебе сову, и так же заметил, что ты никогда не получаешь корреспонденцию…

Мальчик напрягся, пытаясь понять, к чему весь этот разговор? Замечание о письмах было откровенной ложью. В начале года несколько раз за завтраком и к нему прилетали совы. Обычные школьные сипухи приносили от Хагрида записки, которые Гарри успешно игнорировал. Так что, с одной стороны, директор был прав, и писем из-за пределов школы Гарри не получал. С другой стороны, приносившие послания совы были совершенно ничем непримечательны, таких по всей Британии летали сотни и на глаз определить принадлежат они школе или нет, было совершенно невозможно. Причин для абсолютной директорской уверенности могло быть ровно две: либо он проверял каждое из посланий адресованных Мальчику-который-выжил, либо совершенно точно знал, кто отправитель.

Дамблдор умолк, ясно давая понять, что ожидает ответной реплики. Гарри, придав лицу озадаченное выражение, взглянул на собеседника и тут же почувствовал лёгкое ментальное давление, следом на краю сознания поплыли создаваемые защитным артефактом образы — хаотичный набор событий его жизни, связанных между собой простейшими ассоциациями. Вот рассказ профессора Стебль о клубнях волшебных анемонов плавно перетёк в воспоминание о блюде с печёным картофелем. А вот жалобы Винса на недопонятую тему по чарам перешли в воспоминания о том, как в маггловской школе учительница музыки миссис Керст кричала на Гарри, обвиняя его в бездарности. В общем ничего особо интересного или серьёзного, только то, что создаст у наглого лазутчика иллюзию путешествия по чужому разуму.

Дав чуток полюбоваться на весь этот бред, Гарри уже привычно схватился за виски, намеренно подчёркивая свою чувствительность к ментальному воздействию, и сделал максимально придурковатое лицо, одновременно подбрасывая артефакту воспоминания о том, как тётя Петти гонялась за ним, крепко ухватив любимую швабру.

Директора, похоже, увиденное вполне удовлетворило. Старик вообще явно осторожничал: вёл себя как незваный гость, который, приоткрыв дверь в чужой дом, потоптался на пороге и удалился, так и не объяснив, зачем приходил.

— Гарри, как ты себя чувствуешь? — Разорвав зрительный контакт, Дамблдор поспешил вернуться к прерванному разговору.

— Хорошо, сэр. Только в голове как-то шумит.

— Это от переутомления. Мне в таких случаях всегда превосходно помогает что-нибудь сладкое.

Едва договорив фразу, старик побледнел и скривился, словно вспомнил не о лакомствах, а мерзких слизнях. Гарри про себя хихикнул — по школе уже не первую неделю ползали слухи о напряжённом отношении директора к ранее обожаемым им десертам. Что и почему произошло никто доподлинно не знал, но догадки имелись у многих.

— Да, так вот… письма… Это очень нелегко — не получать весточек из дома. Ещё тяжелее жить в этом мире без близких людей. К сожалению, судьба часто сурова к своим избранникам и, чтобы закалить их характер, порой лишает даже самого необходимого: любви, куска хлеба, родительской ласки и заботы. Я знал твоих родителей, Гарри. Джеймс и Лили были чудесными людьми. Добрыми, светлыми, справедливыми, всегда готовыми защитить мир от зла… — Директор выжидательно умолк, но, видя, что мальчик, потупившись, разглядывает собственную обувь и не спешит проявить эмоции, со вздохом взмахнул палочкой, призвав с полки толстый альбом. — Вот, погляди.

Альбом распахнулся, мельком явив на форзаце экслибрис Хогвартской библиотеки, и тут же замелькали страницы. Мельтешение остановилось только когда перед Гарри очутились две небольшие перевёрнутые вверх ногами колдографии: растрёпанного парня в дурацких круглых очках и лукаво улыбающейся девушки.

Развернув и пододвинув альбом к мальчику, директор сокрушённо вздохнул:

— Моя книга памяти. Здесь колдофото самых любимых учеников, тех кто навсегда оставил след в сердце. Жаль, что изображения такие маленькие, но ты, Гарри, можешь их увеличить просто прикоснувшись палочкой вот сюда, — перегнувшись через стол, Дамблдор указал место, до которого нужно дотронуться, но, видя, что мальчик не спешит выполнить его указания, нахмурился: — Ты не хочешь рассмотреть родителей? Я уверен, что в доме твоей тёти были только маггловские фотографии.

— А может быть вы сами, сэр? Я… я боюсь испортить. — Изображать волнение и страх, Гарри не пришлось, у него и в самом деле аж пальцы свело при мысли, что сейчас придётся достать волшебную палочку и директор поймёт, что она совсем не та, которую ему навязали в лавке Олливандера.

— Ну что ты, Гарри, не волнуйся. Неужели ты думаешь, что я так небрежен к памяти людей, которые были мне дороги. Как я уже говорил, это моя личная книга памяти и конечно же я надёжно зачаровал её от случайной порчи. Ну же, смелее!

Выбора не осталось, и Гарри, достав палочку, поспешно ткнул ею в указанное место.

Изображения и в самом деле стали больше, заняв почти всю страницу. Вот только рассматривать их не было ни малейшего желания. Сгорбившись в кресле и постаравшись, чтобы длинная чёлка как можно сильнее закрыла лицо, Гарри принялся размышлять. Заявив, что альбом его личная собственность, Дамблдор однозначно солгал, и экслибрис был лучшим тому доказательством. Незаметно пошевелив пальцами страницы, Гарри убедился, что они будто склеились, не позволяя взглянуть на обитателей других колдографий. Зачем директору потребовалось приглашать его в кабинет, заводить непонятные разговоры, настаивать на использовании палочки? При чём тут «избранники» судьбы и письма, которые ему, Гарри, не пишут? И почему в разговоре опять звучат намёки на борьбу с неким абстрактным злом?..

— Прости, Гарри, что отвлекаю, но я не мог не обратить внимания на твою палочку.

Сердце мальчика ёкнуло. Неужели директор догадался о подмене?..

В родные подземелья Гарри мчался со всех ног, уже не сдерживая катящиеся из глаз слёзы, подгоняемый обидой, злостью и жаждой мести. Влетев в комнату, он немедленно прошествовал к своей кровати, плотно задёрнув за собой полог.

Увидев друга в настолько мрачном настроении, ребята тут же напряглись. Какими-то уж слишком покрасневшими были у Поттера глаза. Подозрений, что из-за встречи с директором Гарри плакал, вслух никто не озвучил, но и сомнений в том, что догадка верна, ни у кого не было. С расспросами не полезли, уважая право друга не выставлять на показ свои переживания, тем более, что из-за полога слышались обрывки тихого разговора. Видимо, Гарри требовалось срочно посоветоваться с родными.

С полчаса спустя, он наконец-то появился, но не сказать, что выглядеть стал намного лучше.

— Гарри?.. — осторожно окликнул его Драко.

— Директор сказал, что мои не желают меня видеть, и на каникулы я останусь в школе.

— И ты поверил? В смысле в то, что тебя не ждут дома?!

— Нет, конечно, но… Я же со своими каждый вечер по сквозному зеркалу разговариваю. Я просто подумал, что, если бы директор их заставил, они меня обязательно предупредили бы. А они промолчали. Вот я подумал, вдруг правда?

— Гарри, знаешь, ты очень умный. Но вообще-то дурак! — не удержавшись, Драко фыркнул. — Ну скажи, как тебе такой бред в голову прийти мог?

— Ну, им от меня одни неприятности. Я веду себя плохо. И Северус точно догадался, что и тролль, и акромантул — мои идеи. Он мне прямо пока ничего не говорил, но…

— «Одни неприятности» от тебя директору! А Снейпу — сплошная выгода! Цербера и тролля им с отцом отдали? Отдали! Акромантула и несколько пинт яда он получил? Получил! Да твой Северус на одном только инсектициде целое состояние заработал! А ты говоришь «неприятности»!

— Да, а сколько он из-за меня нервов потратил! Он же меня любит и ужасно переживает, что со мною что-нибудь случится!

— Э, Поттер, а ты ущербности в своей логике не замечаешь? Ты бы уже определился: тебя любят или видеть не хотят. А то как-то оно взаимоисключающе выглядит.

Гарри набрал в грудь побольше воздуха, явно, чтобы возразить и, вдруг расслабившись, с шумом выдохнул:

— Да, чего-то меня не туда понесло. Мне этот бородатый му… жик весь мозг выклевал.

— Ну теперь-то полегчало?

— Угу. Только я всё равно не понимаю, почему мне Северус ничего не сказал? Может расстраивать не хотел? А тётя Петти вообще не в курсе, что я домой не приеду. Получается, что Северус и её не предупредил? Может ему директор запретил об этом говорить и клятву взял? В общем получается, что я всё равно в школе останусь. А мне так хотелось всех повидать. И по Даду я ужасно соскучился, — Поттер тихо то ли вздохнул, то ли всхлипнул.

— Да не расстраивайся ты. До каникул ещё куча времени, мы обязательно что-нибудь придумаем, — вклинился Тео, но особой уверенности в его голосе не чувствовалось.

— Да что тут придумаешь, когда запретили? Ослушаться это всё равно, что директора на хрен послать, — не согласился Крэбб.

— Гарри, а тебе Дамблдор вот так взял и прямым текстом сказал, что домой ехать запрещает?

— Нет, конечно. Говорю же, что на словах он мне ничего не запрещал, а сказал, что дома мне не рады и ждут, что я в школе останусь.

— Тю-у-у, Поттер, вот отец нам сколько раз повторял, что в любом деле самое главное — формулировка?! То, что тебя якобы не желают видеть дома, не значит, что ты должен остаться в школе. Ну шевели уже извилинами! — Драко насмешливо усмехнулся, — Если тебе нельзя поехать домой, то тебе можно поехать в гости!

Гарри встрепенулся и тут же снова поник:

— К кому в гости?

— Да хоть к нам! — хором произнесли Грег, Тео и Винс, но под скептическим взглядом тут же примолкли.

Изъян этого предложения был слишком очевиден — родители всех друзей Гарри были бывшими Пожирателями. Да, в своё время они успешно отвертелись от Азкабана, но у Дамблдора ещё оставалось достаточно влияния и связей, чтобы устроить что угодно: от провокации до открытой травли, и предугадать, куда может завести старика его извращённая фантазия казалось абсолютно невозможным. Даже визит в поместье Малфоев, несмотря на то, что Люциус являлся главой Попечительского совета, мог направить мысли директора в ненужную сторону и в следующем семестре увеличить давление на Гарри.

Блейз, с удивлением наблюдавший как быстро угас энтузиазм товарищей, не удержался:

— Проблемы?

— Угу, — мрачно подтвердил Драко, — ни к кому из нас Гарри ехать нельзя.

— Могу я узнать почему?

— Мы все… — Малфой замялся, а остальные, как по команде, отвели глаза.

— Мы все потомственные слизеринцы, — наконец озвучил не самый убедительный аргумент Тео. — Ну и ещё кое-какие нюансы есть.

О «нюансах» в общих чертах Блейз догадался довольно быстро, всё же его мать всегда живо интересовалась и политикой, и светскими сплетнями. В принципе он, Блейз Забини, являлся как раз тем человеком, который мог помочь без проблем обойти появившиеся затруднения, но идею свою озвучивать не спешил. В конце концов, предложить свой вариант он успеет и позже, а принимать окончательное решение ему в любом случае никто не позволит. Возможности пообщаться с матерью напрямую у него, к сожалению, не имелось, а значит, для начала придётся писать письмо и топать в совятню. Ответ придёт не раньше завтрашнего утра, вот тогда и будет ясно, стоит ли вообще рот раскрывать, чтобы не вселить в друга ложную надежду… Тем более, что у Блейза имелись серьезные сомнения, что мать захочет ещё раз связаться с людьми, которые являлись для Гарри Поттера семьёй.

Пока Блейз обдумывал свою идею, сквозное зеркало в кармане Гарри нагрелось и слегка завибрировало, положив конец обсуждениям и не дав возможности до чего-то договориться. Появившийся в нём Снейп выглядел ужасно злым и ограничился всего несколькими фразами, велев через час ждать его на улице.

Медлить и объяснять что-то друзьям Гарри не стал, только, коротко сообщив, что до отбоя вернётся, схватил карту Мародёров и, на ходу натягивая тёплую мантию, выбежал из комнаты, чувствуя, как от слёз снова щиплет глаза.