Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I

Глава 25

Хоть я и сумел одной рукой придержать Ханя, чтобы он окончательно не грохнулся и не покатился по этой лестнице, это не спасло ситуации.

Он испуганно замахал руками, и хоть ковш он удержал, но ткань с него слетела, и на лестницу посыпался рис. Весь собранный им рис. Рисинки звонко и весело, словно радуясь тому, что обрели свободу, запрыгали по склону и ступенькам. Похоже, жизнь в них еще теплилась.

«Вот ублюдок!» — воскликнул Ли Бо. — «Он же нарочно пнул эти два камня. Безупречная подлость, а он мне нравится! Это ж надо быть таким говном».

— Не останавливаться! — рявкнул молодой наставник тем, кто шел сверху, и даже те, кому хотелось посмотреть, что там произошло сзади, не успели оглянуться — слишком уж грозным был окрик.

Улыбка от совершенной подлости растянулась на его лице, когда мы встретились взглядами.

— Какая жалость, — всплеснул он руками. — Парни, надо же смотреть, куда идете. Я так и знал, что эта лиса кого-то собьет, — последние слова он сказал так громко, что на нас обернулись остальные практики.

— Да-да, зачем было с собой брать лису? Эти животные неконтролируемые, так и знал, что быть беде… Ай-яй-яй… — Слова были обращены к остановившимся на мгновение поступающим, — Чего стали! Идите! — прикрикнул он через секунду.

Хань ничего не мог ответить, потому что с побледневшим лицом растерянно и шокировано смотрел на рассыпанные по ступенькам рисинки. Его тело словно оцепенело от ситуации.

Картина маслом. Лиса с виноватым видом стояла возле меня. Она даже не видела, как в нее прилетел камень, хотя точно что-то ощутила.

— Хрули ни при чем… — встрял я повернувшись к Цзяню, — Я видел, как из ваших ног вылетели камни и ударили в ногу Ханя и моей лисы.

— Неужели? Может, еще кто-то такое видел?

Воцарилось молчание. Остальные поступавшие продолжали подниматься вверх, а мы втроем остались внизу.

— Нет? Никто не видел? Тогда что же это получается, вы…обвиняете во лжи этого молодого Мастера? А вы знаете, что за такое вам будет? — Рука его засветилась какой-то техникой.

Я взял в руку четки.

— Помолиться хочешь перед тем, как свалишься вниз? — язвительно спросил Цзянь.

«Ван, ты это, лучше сдай назад. Он сейчас может убить тебя…или столкнуть вниз, и ты ничего не докажешь. Хрен с ним, с толстяком. Я ощущаю опасность от этой техники. Этот красавчик на тебя взъелся, а значит, только дай ему повод… Лучше этому, старому с метлой, расскажи, как всё было, хотя вряд ли это поможет. Но точно даже не направляй в него четки, он это точно воспримет как атаку и воспользуется этим. Потом еще скажет, что ты первый напал!».

Опасность ощущал не только я.

[На вас направлена враждебная техника неизвестного назначения.]

— Что вы… Мастер, я ничего такого не говорил, я никого не обвинял, — хрюкнул перетрусивший Хань, хоть обращались не к нему, — конечно нет…это только моя вина…только моя…это мой рис…и моя вина.Ван ничего такого не имел в виду, да Ван?

Он с мольбой в глазах посмотрел на меня.

Я промолчал. Врать я не мог.

— Верно говоришь, толстяк, — не дал мне ответить Цзянь, — Видишь, парень, твой друг говорит, что это его вина. Может, мне послышалось что-то из твоих уст? Какое-то обвинение? А?

Рука его засияла еще сильнее.

Я сжал четки. Как же хотелось заехать этому говнюку четками, уж его бы они обожгли как следует. Думаю грехов и грешков на нем не мало. Не кровавый практик, конечно, но все же…

Однако Цзянь удовлетворился моим молчанием и продолжил:

— А тебе, жирная туша, надо смотреть под ноги, ну а твой друг сам виноват, что взял с собой лису. Думаю, не только я видел, как она врезалась в тебя и ты упал… Ужас какой… Твой друг стал причиной того, что ты не поступил в нашу школу, а ведь риса ты насобирал достаточно.

Хань хныкнул и кинулся собирать рис, который всё так же весело упрыгивал из его рук, когда он его хватал.

Молодой мастер опять горестно вздохнул:

— Эх, какая жалость….Но рис нужно еще донести наверх, лишь тогда Испытание считается пройденным…а ты, толстяк, не донес…ужас…а поступление раз в два года…придется ждать…

— Я собираю… Собираю… — лихорадочно метался по лестнице Хань, закидывая рисинки в ковш.

— Всё равно не успеешь, — похоронил его надежды Мастер.

Хрули зло оскалилась.

— Сколько у нас времени? — спросил я.

— Когда вон та девица поднимется наверх, вы должны закончить собирать и начать подъем. Дольше я ждать не буду. Понятно?

— Понятно. — ответил я.

Я взглянул наверх, до конца лестницы взбираться оставалось минут пять, за такое время рис собрать просто нереально. Никак и никогда.

— Я всё сказал. Это ваши проблемы, а не мои. Я буду ждать наверху.

— Мастер! Но Хань же собрал нужное количество риса, вы же сами видели! — решил я предпринять попытку, — Он прошел Испытание, вы же видели его ковш!

— Моя работа не в ковши заглядывать, а контролировать, чтобы не было нарушений во время сбора. Как вы будете доносить свой рис до Старшего — не моя проблема, хоть выбросьте его, или пересыпьте другому. Мне всё равно.

Цзянь зашагал вверх.

Хань продолжал собирать рис, вот только это осложнялось тем, что рис буквально прыгал из стороны в сторону, избегая пальцев толстяка.

«Что-то выглядит это как дешевая постанова», — поделился мыслями Ли Бо.

Это она и есть. Вот только в чем смысл? Не пустить Ханя? Но чем его толстяк не устраивает? Если только…дело не в Хане… — вдруг понял я.

И сразу кинулся помогать Ханю, чтобы не терять время, хоть уже понимал — нам не успеть, как бы быстро мы ни собирали рис. Нужно быть Бессмертным, чтобы каждую мелкую рисинку собрать за такое время.

Лиса с виноватым видом стояла в стороне, опустив голову.

— Извини… — вырвалось у нее. — Я не видела тот камень… Я должна была увернуться.

— Ничего, ты не виновата, — успокоил я ее, — Это просто кого-то плохо в детстве воспитывали… И мало били. Или слишком много били. Не понять.

— Лиса…лиса…говорит… — шокировано выдохнул толстяк.

— Не отвлекайся! Сейчас не до этого, — рявкнул я на Ханя.

— Это бесполезно, — всхлипнул толстяк и осел на ступеньках с потухшим взглядом, — Я не успею… Я всю неделю его собирал, а теперь… Из-за этого сраного камня… Я не верю….Почему он в меня его пнул? За что? Я же ничего ему не сделал? Это потому что я толстый? Иди, Ван… Ты мне уже ничем не сможешь помочь…ничем…

«Бесхребетный ты слабак! Собирай рис! Сильные не сдаются!»

Увы, толстяк был абсолютно прав: собрать рис, который еще и распрыгался во все стороны, было невозможно.

Я рывком поднял Ханя и обнял его. Решение созрело в моей душе внезапно и было абсолютно очевидным. Слезы толстяка что-то тронули в моей душе. Я посмотрел на его лицо…хныкающее лицо большого и толстого ребенка, на рассыпанный рис…на Цзяня, ухмыляющегося наверху, на виновато прижавшую ушки лису. Неприятная сцена. Но кто сказал, что из нее нет выхода? Пусть этот выход и указал мне Цзянь. И указал специально, теперь всё стало очевидно.

— Смотри сюда.

Через секунду, закрыв телом ковши, я пересыпал весь свой рис ему, и накрыл куском ткани.

«Ты что делаешь? Ван, ты что⁈»

З аткнись! Что надо, то и делаю.

Хань порывался что-то сказать, но я заткнул его.

— Сейчас ты идешь вместе со мной. И чтобы ты даже не смел пикнуть, что ты что-то там не собрал, ясно? Ты собрал нужное количество риса, ясно⁈

— Но мастер Цзянь…

— Он ничего не видел.

— Он видел, что я рассыпал рис…

— Поверь мне, Хань, он ничего не скажет.

Потому что Цзянь, стоящий сверху, прекрасно всё видел, и как только я отсыпал рис толстяку, он победно ухмыльнулся, словно всё пошло по его плану.

— Почему ты так уверен, Ван? Что он ничего не скажет? Это же нарушение правил Испытания? — сжал ковш с рисом Хань.

— Ты серьезно считаешь, что этот молодой говнюк придерживается правил? И ты разве не слышал, что он мне сказал? Он же специально сказал, что его работа не в ковши заглядывать, а следить за сбором риса на Испытании, и что мы можем хоть выбросить рис, хоть пересыпать его другому — это его не волнует.

«Так вот оно что… Вот зачем он сказал пересыпать другому…он не хочет тебя видеть в Школе, на Ханя ему плевать!» — только дошло до Бессмертного.

Именно!

«Вот мелкий завистливый сученок! Да такого надо драть и драть железным прутом!»

— Пошли, — взял я словно отупевшего от ситуации толстяка за руку, и мы начали подъем.

Через пять минут мы были наверху, и, ожидаемо, Цзянь не сказал нам ни слова — только заговорщицки подмигнул мне.

«Ну и подлец этот Цзянь».

Ты сам говорил, что мир культиваторов именно такой, подлый, хитрый, беспринципный, — напомнил я ему.

«Путешествуя с Праведником, этот Бессмертный, видимо, окончательно размяк, раз реагирует на такие детские шалости… Эх…»

☯☯☯☯

Цзянь был не просто доволен — он был счастлив. План его был примитивен до крайности, но сработал безотказно.

Молодой мастер знал, что дружба — штука тонкая, и он чувствовал, что этот талантливый красавец не сможет бросить в беде друга-толстяка. Ведь толстяки, когда плачут и хнычут, так беспомощны. Ну прямо невозможно им не помочь. Ну а еще то, что не достается трудом, не ценится. И если толстяк гонялся за каждой рисинкой, то его друг собрал весь рис походя, и ценности ни в нем, ни в поступлении он не видит.

И его расчет оправдался. Красавчик по имени Ван отдал свой рис толстяку. Правда, пришлось прямым текстом сказать этому идиоту, что делать, и что последствий за это не будет. А то еще вдруг бы он засомневался и зажал бы рис….Но нет, всё прошло как надо. Как надо Цзяню.

На душе Цзяна стало хорошо и спокойно. Нечего таким талантливым красавчикам делать в секте, где столько хорошеньких девушек, с которыми всегда может позабавиться молодой Мастер. И конкурентов у него не будет. Потому что Цзянь был самым красивым в Школе Небесных Наставников.

Он с радостью наблюдал, как испытуемые поднялись на площадь и выстроились перед суровым стариком.

У кого-то были полные ковши, у кого-то — нет, но главное — у красавчика Вана был пустой ковш, и этого не изменить, а Цзянь с удовольствием подтвердит, что этот красавчик ничего не собирал, никакого риса, только сидел и медитировал… Вот и не успел ничего собрать. И девушки кое-какие тоже в случае чего это могут подтвердить. А чье слово весомее, молодого Мастера Школы или какого-то паренька и так понятно.

Ну а толстяк…. Что ж, толстяк заслужил свое место в Школе. Ничего нечестного не произошло. Он ведь действительно сам собрал рис.

Совесть Цзяня была чиста, как слеза младенца, потому что он был из таких людей, которые сделают гадость, а на душе покой и благодать.

☯☯☯☯

Все молчали.

Ряд поступающих практиков ждал. Ждал вердикта этого старика с метлой.

— Пришли, значит… — погладил он бороду и подошел, закинув метлу на плечо, — Что ж, посмотрим, что вы там наскребли, немочи бесталанные.

Заглянув первой девушке в кувшин, он покачал головой и поцокал языком.

— Пустота… Давайте так: у кого ни одной рисинки в ковше — отойдите сразу назад, не мешайте. Всё равно в ваших кувшинах чудесным образом рис не появится.

Нехотя и ругаясь, отступило больше половины поступающих.

— Ну вот, другое дело. Так, посмотрим-ка на остальных.

Дед заглядывал в каждый ковш, качал головой, приговаривая:

— Не добрал…

И шел дальше.

— Ну это позор… — сказал он глядя на парня, у которого было всего три рисинки. Тот покраснел, и чуть сквозь землю от стыда не провалился, так как на него мигом устремились все взгляды. Он быстро отступил к тем, у кого были пустые ковши.

Оставшихся четыре десятка молодых практиков старик обошел довольно быстро. Большинство слышали слова:

— Не справился… Не справился… Не справился…

И реже было долгожданное:

— Справился.

Остановился он у одной из девушек, если не ошибаюсь, у той самой, которая плюнула в Ханя.

— Справилась, — обрадованно взглянул на нее старик, — Проходи, красавица, двери Школы Небесных Наставников открыты для тебя. Жди остальных у ворот.

Девушка поклонилась и, виляя сочным задом, гордо вскинув голову, пошла вперед, к вратам.

«О боги… Какая сочная.Кхм… Поразительных достоинств девушка, надо только разглядеть их».

Их разглядели все.

«Тоже верно. Вижу учишься замечать прекрасное в мире. У тебя хороший учитель».

После еще шести счастливчиков, которые набрали достаточно риса, очередь дошла до меня и Ханя. Вначале был порыв сказать этому старику о произошедшем, вот только мелькнула одна мысль: «А что если нас тогда турнут обоих, и Ханя и меня? Так не лучше ли чтоб он поступил, чем кричать о несправедливости? Тем более….мне уже начинала сильно не нравится Школа где вот такие вот Молодые Мастера, которые должны следить за честностью Испытания делают все наоборот. И раз не боятся, то делают, очевидно, не в первый раз».

Взгляд старика, казалось, пробуравливал меня насквозь, словно просвечивая рентгеном.

— Я помню тебя, с лисой.

Лиса хрюкнула не раскрывая рта.

— Хорошая девочка, и эти четки…

Он пристально посмотрел на четки, словно бы что-то вспоминая, и этот взгляд мне не понравился, а потом заглянул в ковш.

— Неожиданно… — сказал он, — Я думал ты соберешь… Было такое ощущение…

Потом посмотрел на меня еще раз и сказал уже для всех:

— Мало! Не справился!

А потом добавил:

— Но ты стой тут, мы с тобой еще не закончили. Разговорчик нам предстоит.

«Чую, пахнет каким-то очередным дерьмом», — поделился со мной мнением Бессмертный, не скупясь на выражения.

Я чую примерно то же самое. Этот старик обо мне не забыл.

— Так, теперь толстяк.

Хань сглотнул.

Старик заглянул в его ковш и удивленно приподнял брови:

— Глядите, а толстячок-то справился. В этих телесах спрятаны, оказывается, таланты, просто их скрывает жирок, надо как следует поглядеть — и отыщешь сокровище.

Он ткнул Ханя в пузо метлой.

— Да выше нос, мы с тебя весь этот жир сгоним — будешь первым красавцем.

Он посмотрел на меня, потом на Цзяня.

— Ну, не первым, — поправился он. — Может, и красавцем не будешь, но толстым точно перестанешь быть. Давай-давай, иди к остальным, тряхни жирком, свинья.

— Можно я скажу пару слов ему? — спросил я у старика.

— Давай.

Я зашептал ему на ухо о том, о странным сгустках в его теле, которые обнаружила нейросеть, и прямосказал, что пилюля дяди с ним действительно что-то сделала, и ему бы надо решить эту проблему, и, скорее всего, в Школе с подобным ему точно помогут.

Он только кивал и кивал, а глаза его были на мокром месте, думал он совсем о другом, надеюсь он не пропускал мои слова мимо ушей.

— Ну ты еще поплачь, толстяк! — рявкнул старик. — Хватит, наболтались дружки, давай, вперед!

Хань, сквозь слезы, хотел что-то мне сказать, но получил метлой по заду и пулей полетел вперед, постоянно на меня оглядываясь, и благодаря щенячьим взглядом.

С остальными дед быстро разобрался. Всего поступивших было одиннадцать, из которых половина — девушки.

— Итак… — обратился дед к непоступившим, — ваших способностей оказалось недостаточно, чтобы пройти вступительное Испытание, поэтому, увы, вы не подходите нашей Школе, бездари. Возможно, вам удастся развить духовное чутье, и в следующий раз ваш результат будет не столь печальным. Теперь вы можете покинуть это место. Когда вы спуститесь вниз, вас будут ждать младшие мастера, которые отвезут вас обратно в Синий Чжан. На этом всё. Прочь, бездари!

«Неудачники и слабаки, прочь! Будь я на месте этого старика, то скинул бы метлой с откоса всех этих бездарей, чтоб больше никогда сюда не приходили. Ну, или отметелил бы, чтоб дорогу забыли навсегда. Они позорят всех практиков! За неделю не наловить риса! Это позор…самый настоящий позор!»

Я вообще-то тоже не поступил.

« Ой, ладно тебе прибедняться, у тебя особая ситуация: ты того риса сожрал полмешка, они столько и за всю жизнь не соберут. Ты бы мог уже в первый день завершить Испытание, если б не выделывался и не решил играть в благородство. Чем это закончилось мы видим. Ничем хорошим. Толстяк там, с сочными девушками, а ты один с дряхлым стариком».

— А теперь поступившие… — старик перевел взгляд на одиннадцать человек у ворот. — Мне вам нечего сказать, кроме того, что вы теперь часть Школы Небесных Наставников. Это великая честь, и, надеюсь, вы не опозорите имя этого славного места. Цзянь? — он позвал молодого Мастера.

— Да, Старший.

— Проведи их внутрь и всё покажи.

— Сделаю, — он поклонился, и довольно ухмыльнулся, глядя на меня.

— Чего улыбаешься, говнюк, пошел быстро, — махнул метлой старик.

Цзянь сразу рванул к вратам, к новичкам.

— Теперь ты, — взгляд старика резко посуровел.

Наши взгляды пересеклись, и пока отбракованные практики уходили вниз под наблюдением младших Мастеров, мы смотрели друг в другу в глаза.

«Ты это, Ван, не сболтни ничего лишнего», — обеспокоенно заметил Бессмертный. — «Этот старик такого уровня, что ты и через триста лет не достигнешь. Нет, ну если повезет, достигнешь, но тебе не повезет. Я так, предупреждаю еще раз, может, ты за неделю Испытания вдруг забыл».

Он настолько силен? — автоматически переспросил я.

«Настолько».

Лиса, тем временем, спряталась за мою ногу.

— А ты чего боишься, мелочь рыжая? Тебя-то никто не тронет — вон, и так дали пожрать риса целую неделю, хоть бы спасибо хрюкнула.

— Спасибо. — пискнула она, — А его что-ли тронете?

— Хм… — дед наклонил голову, — Это от его ответов зависит.

— Итак, юноша… Значит, помог другу, отдал собранное? Хороший человек значит, да?

«Значит, старик всё видел и всё знает?»

Видимо, да.

Что ж, это снимало вопрос о том, стоило ли говорить старику или нет. Он все знал, и ничего не сделал.

— Не другу — попутчику, Старший, — поправил я, и понял, что и не соврал, — Чтобы назвать кого-то другом, нужно нечто большее.

— Чтобы назвать кого-то другом, достаточно одной вместе пережитой опасности.

— Возможно, Старший и прав в своей мудрости, — согласился я, — Но настоящих опасностей мы вместе с Ханем так и не пережили.

«Ты чего заладил: Старший то, Старший се — со мной бы таким почтительным был, а не с каким-то смертным старикашкой. Жополиз праведный, тьфу».

Ты же сам сказал, что он может убить меня одним щелчком пальцев.

«Кхм… Ну, я сказал не так, но суть верна. Может. Еще как».

Старик взмахнул метлой, сметая пыль в сторону. Он задумался.

— Подойди-ка поближе, юноша.

Я застыл.

— Да не бойся ты, не буду метлой бить. Разве что слегка. И если будет за что.

Я подошел.

Старик резко ухватил меня за руку.

[Происходит энергетическое вмешательство. Ваш организм сканирует Практик высокого уровня. В состоянии активного проклятья Хотея я не могу заблокировать его взор.]