Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I

Глава 21

— М? — удивился я названию, — Почему рисовые?

Я смотрел на горы и видел только серые громадины.

— Потому что там растет очень много духовного риса, — вставила вдруг покрасневшая девица сидевшая рядом. Про таких обычно говорят «замухрышка».

«Ты посмотри-ка, серая мышка набралась смелости и пискнула? Уже влюбилась. Ван», — цокнул языком Ли Бо. — «От тебя надо подальше прятать жен и дочерей».

Опять ты туда же! Лучше спрячь свой длинный язык. Очень хорошо, что тебя никто не слышит.

«Ну, это временно».

Я на мгновение представил, что будет, если этот Бессмертный еще и говорить начнет для всех.

Временно?

«Конечно, как только ты откроешь свои Основные Меридианы, у меня откроется больше возможностей.»

Например? Это какие еще возможности у тебя откроются? — с подозрением спросил я.

«Придет время — узнаешь. Не хочу портить удовольствие. Пусть это будет сюрпризом.»

— Ван… Ван? Ты слушаешь? — тормошил меня Хань.

И действительно, я что-то сильно погрузился в себя и в разговор с Бессмертным, пока эта девица рассказывала мне о Школе Небесных Наставников. Причем мордочка ее очень сильно погрустнела, когда она поняла, что я ее даже не слушал.

— Извини, задумался. — ответил я, чем только усугубил ситуацию.

«Ну, с женщинами ты разговариваешь как дубина из бамбуковой рощи!», — заметил Бессмертный, — «Сказал бы ей доброе слово, намекнул, что не прочь очутиться наедине, в скрытном местечке, где показал бы ей новые способы культивации, так она бы прыгала от счастья. Вон, смотри, уже слезки наворачиваются. Дааа….Было время, когда я утешал множество несчастных девушек, и после моих утешений они расцветали как солнце после дождя».

Тебе бы только одно.

«А тебе вообще ничего не надо. Для чего ты живешь, смертный? А? Разве не скучна и не пресна твоя жизнь?»

Жизнь ценна уже сама по себе. Как ты ее живешь, конечно, важно, но ощущать себя живым — уже самое большое благо.

«Говоришь как старик на пороге смерти. Тебе еще жить да жить, а ты такие глупые мысли в голову вбил. Жизнь ценна наслаждениями, приключениями и…»

Опасными связями.

«И это тоже».

Я фыркнул и взглянул на девицу, которая нет-нет да поглядывала украдкой на меня. Никого я утешать, естественно, не собирался. Как и отвечать на заигрывания двух других симпатичных девиц.

В общем-то, довольно скоро всем нам стало не до заигрываний.

Потому что мы очутились в самом низу предгорий, и на нас подул леденящий морозный ветер.

Хань вздрогнул.

Девушки застучали зубами.

Парни мужественно потирали покрасневшие и задубевшие носы.

Я прижал к себе лису. Она была теплой и пушистой. Самое то в морозец. Слева от меня девчуля взглянула на лису с завистью.

Нет-нет, дорогая, этот зверь выбрал меня. Да, Хрули?

Почувствовав мое внимание, она ткнулась мне носом в лицо. Хорошо, что еще не обслюнявила.

— Веди себя прилично, — тихо сказал я. — Уже не маленькая, чтоб слюнявиться.

Она уруркнула.

Через полчаса нас выгрузили у перевала.

Старшие из Школы Небесных Наставников встали перед нами.

— Мы у подножия Рисовых гор. Это — священные горы для нашей школы. Чтобы доказать, что вы достойны Вступительного Испытания, вы должны самостоятельно добраться до нашей Школы. Вот три тропы, — рука его указала на три горных тропы, — все они ведут наверх, в долины Небесного Ковша, где располагается она — наша Школа. Этот путь — лишь проверка вашего терпения и упорства. Достойны ли вы вообще того, чтоб нога ваша ступала на священные земли школы, или же вы жалкие слизни и слабаки, место которых копаться в земле, как крестьяне?

Поступавшие согласно кивали и смотрели на три тропы.

— Вот эта тропка? — дрожащим пальцем указал Хань на небольшие ступени, ведущие вверх.

— Именно.

Толстяк сглотнул.

«Хана толстяку твоему. Он и трети пути не пройдет, и это в лучшем случае. Пусть берет вещички и топает к своей любимой трактирщице. Тут ему делать нечего».

Что ж, глядя на эти каменные ступеньки, похожие мысли посещали и меня.

— А вещи? — с надеждой спросил Хань. — Вещи же можно оставить тут, внизу.

— Нет, — резко ответил один из Практиков в голубых одеждах. — Вы должны отвечать за свои поступки. Вы взяли столько вещей, сколько посчитали нужными. И с ними будете взбираться. Нечего было столько нагребать.

Те, кто взял мало вещей, облегченно выдохнули, а вот такие, как Хань… И особенно девицы… Да, на их лицах заиграло отчаяние.

— Ну а мы за вами будем следить. Контролировать. — ухмыльнулся второй.

— Не волнуйся, Хань, — хлопнул я его по плечу, — Просто держись возле меня и мы доберемся. Главное — не сдавайся и иди до конца.

— Да! — сжал он решительно кулаки. — Спасибо, Старший Ван!

— Не дойдешь ты никуда, толстый урод! — сказала та богатая девица, проходя мимо, скривив лицо. — Свиньям не место в Школе Небесных Наставников. Возвращайся в свой хлев и не думай о культивации.

А потом мило улыбнулась мне.

Ну не стерва ли?

«Просто темпераментная девушка. Люблю таких».

Я вздохнул.

Хань же побледнел, задрожал, и, казалось, готов был расплакаться.

— За что она так со мной?.. — воздел он очи к небу.

— Ну, ты вообще-то плюнул ей в лицо, — напомнил я.

Толстяк поправил котомку, затянул лямки покрепче и шагнул вперед. На его лице неожиданно проступила решительность.

— Я доберусь наверх, и утру этой дуре нос. Она еще пожалеет, что плюнула в меня, — и уже тише: — И обозвала свиньей. Я ей покажу свой характер.

«Ой не могу, „характер“!», — захохотал Ли Бо.

— Вот это уже совсем другой настрой, — улыбнулся я.

Мы медленно двинулись к остальным.

— Берегись, красавчик, — неожиданно прозвучал тихий и злой голос одного из парней. — Ступени высоки, можно ненароком поскользнуться и убиться насмерть. — Его лицо растянулось в мерзейшей улыбке.

Подобными кровожадными улыбками меня одарил и десяток других парней.

«А ты умеешь завоевывать друзей», — хохотнул Бессмертный.

Ага, и оказывать влияние на людей.

«А? Что?»

Ничего, так. Фразочка из мест, откуда я родом.

Да, как уже было понятно, поступающие в Школу Небесных Наставников стекались со всех окрестных земель. Поэтому в совокупности на телегах привезли около сотни претендентов. И вся эта орава сейчас собиралась покорять горы. Причем, как и Хань, многие были с внушительными котомками. Но были и те, кто явно уже тут был. Они вели себя уверенно и улыбались, и, естественно, кучи вещей с собой не тащили.

Что ж, посмотрим на эту вашу Школу Небесных Наставников, — подумал я, глядя на ступеньки перед собой.

Как минимум ради того, чтобы увидеть других молодых Практиков, оценить их уровень силы, увидеть что там внутри этой школы и какие нас ждут испытания, уже ради этого стоило прибыть сюда.

— Идем по двое. Потом ждем, когда верхние поднимутся на сто шагов, и идут следующие, и так далее, и так далее. Всё понятно? — обвел грозным взглядом, видимо, Старший из этой компании Практиков в голубых халатах.

«Знаешь», — сказал вдруг Ли Бо, — «если б мне предложили остаться вольным культиватором, или напялить голубой халат, я бы остался вольным культиватором. Тем более с вышитыми рисинками. Это что за ****? Нормальные практики носят узоры с драконами, фениксами, черепахами, или цилинями, на крайняк, а тут… Рисинки, ну дерьмо же!»

Это всё, конечно, замечательно, но остаться вольным — значит остаться слабым, поэтому моя нога решительно вступила на ступень. Будем надеяться, что это ступени к моему могуществу.

Все девушки меня пропустили вперед. За мной увязался Хань, которому вслед посыпались насмешки.

— Старший, — обратился кто-то к практику в голубом, — а можно эта свинья будет плестись внизу? Если он упадет — он же всех нас погубит!

Тот на мгновение задумался, а потом кивнул.

— Ты, толстяк. Будешь в конце идти.

— Но… — хотел возразить Хань.

— Делай как я сказал, иначе вообще не пущу в Школу.

Хань, потупив взор, грустно и обреченно вздохнул.

— Иди, Ван, вперед, нечего из-за меня терять возможность прийти первым. Я буду тут…внизу…один…

«Ой, я сейчас расплачусь. И это Практик, и это мужчина⁈»

— Не волнуйся, — моя рука легла на плечо Ханя. — друзей в беде не бросают. Пойдем последними. Не важно, какими мы идем, первыми или последними — важно дойти. Остальное — тлен.

Лицо толстяка засияло.

— Спасибо, Ван! Спасибо! Ты не такой, как эти уроды!

«Слышишь, ты, философ доморощенный! В мире Практиков первый — это всегда первый, а последний — это всегда последний. Что ты сбиваешь толстяка с пути истинного».

А, ну мне что, стоило его оставить одного? Он же сломается на полпути. Этого толстяка надо поддержать. Мне его просто жалко. Получать столько насмешек — любой может сломаться.

«Тоже верно», — на пару секунд Бессмертный умолк. — «А ты не такой уж и плохой человек, Ван, несмотря на то, что девственник и Праведник. Есть в тебе важные вещи внутри».

Ну, а еще, если я идти буду последним, мне точно нож в спину не воткнут эти злые ребята, — я взглядом указал на тех самых парней, которые строили мне угрожающие гримасы, — Посмотрим, что для них важнее — поступление или свести личные счеты. Думаю, первое поважнее будет.

«Ах ты хитрый ублюдок, так ты с самого начала это задумал? Разыграть сценку, что ты весь из себя такой благородный и готов пойти другу на выручку, позабыв о себе?»

Да нет, просто сейчас вспомнил про злых парней.

Конечно, сами практики проблем не представляли. Тут все были на стадии Конденсации Ци, причем многие на начальной. Но не стоит недооценивать человеческую мстительность и жажду навредить ближнему своему.

Мы с Ханем, тем временем, встали в конец. Ждать нам предстояло немало времени. Потому что взбирались наверх все медленно.

Неожиданно Хань сел на пол и начал есть.

Я вопросительно на него посмотрел.

— Что? Если съесть побольше еды, то котомка станет легче.

«Он неисправим», — вздохнул Ли Бо.

И я был полностью с ним согласен

☯☯☯☯

— Красота… — восторгался Хань. — Какая красота, какой вид… Мне уже нравится эта Школа Небесных Наставников…

«Красота… Какие ножки… О боги, создали же Небеса таких прекрасных созданий…» — вторил ему Ли Бо. — «Просто чистый, незамутненный восторг…»

В чем могли сойтись мнения Бессмертного и толстяка Ханя? — Только в одном. В оценке женщин. Вернее, женских ножек, которые сверкали своей белизной где-то вверху. Как они умудрялись их рассматривать — ума не приложу, но умудрялись. Видимо, в такие моменты в мужчинах просыпается ранее скрытое зрение орла.

А вы похожи, — заметил я. — Оба только о женских ножках и думаете.

«А что, разве есть что-то прекраснее женских ножек?»

Крыть было нечем. Мне ножки тоже нравились.

«То-то же!»

Шел третий час нашего подъема. Мы были последними. Хань с трудом передвигался, потому что постоянно хомячил свою провизию, приговаривая, что ему тогда не так холодно. Может, это было и правильно, но сильно нас замедляло. Его план облегчить свою котомку, сжирая запасы, был изначально довольно сомнительным, и теперь ему, как мне кажется, стало еще сложнее взбираться.

Первые сто ступеней мы прошли бодро. Справа, слева и сверху, словно скалолазы, передвигались Практики Школы, используя, очевидно, какую-то технику. Я надеялся, что они тут для того, чтобы спасать не слишком ловких поступающих.

Я взбирался и немного топтался на каждой ступеньке. Хвала Небесам, скользко не было. Иначе бы подъем превратился в ад. Плюс, теперь у меня была обувь, что в этих морозных местах было очень кстати. Ее мне очень вовремя купил Хань в Синем Чжане. И сейчас она очень пригодилась, так что мои пальчики не мерзли. Почти. Кроме мизинца. Он отмерз начисто. Остальные, вроде, неплохо грелись друг о друга.

— Спасать будете? — спросил я одного из посланников Школы.

Тот ничего не ответил, просто застыв с надменным и неприступным лицом, словно бы не услышал слова такой букашки, как я.

Ну и ладно. Я в своих силах уверен. А вот Хань… Его приходилось постоянно придерживать, так как его котомка то и дело норовила перевесить и обрушить этого толстяка вниз. А поднялись мы уже довольно высоко. Падать будет больно. Смертельно больно. Поэтому лучше не падать.

Остановки делали каждые полчаса. На удивление, выдохлись мы примерно одинаково, может, потому что последние десять минут я силком тащил толстяка? В любом случае, воздух тут был морозный, тяжелый. Надо сказать, остальные тоже сильно далеко от нас не ушли.

Поначалу я думал, что обойдется без подлянок. Но это, видно, какая-то забытая старческая наивность проснулась и взыграла, потому что где-то с пары тысяч ступенек в нас полетело всё, что можно и нельзя: камни, земли, куски еды и прочее. Исполнителями подобного действа были те самые, злые на мою красоту парни. Вот и всплыл очевидный минус идти последним — ты открыт для подленьких атак сверху.

А что такое, когда тебе на голову с огромной высоты падает камень прямо в темечко? — Это, во-первых, сильнейшая боль, звон в ушах и голове, а во-вторых — это неиллюзорный шанс свалиться вниз. А до земли уже было больше пятисот метров. Каким-то чудом мы удерживались и карабкались.

Сказать, что путь был тяжелый — не сказать ничего. Наверное, если б не я, Хань бы сдался еще где-то в самом начале. А так я подбадривал его и помогал, удерживая в опасные моменты, а иногда и просто силком тащил на себе.

«Ты ему прям как мамка. Только что пылинки не сдуваешь».

Если не я, то кто?

«Путь Практика — Путь преодолений, и помощи ждать неоткуда. Кто не справляется сам, тот не растет, тот остается слабым».

Ну, это твой путь. А я помогу толстяку. Тем более, мне не сложно. Я не могу оставить его там, внизу — он должен поступить в эту Школу.

«Ты еле поднимаешься и пыхтишь, как чайник. Не сложно ему. Хах. Насмешил».

Ну да, было немного тяжеловато, а впереди было не меньше половины пути. Хорошо хоть подъем перестал быть настолько отвесным и появились места, где можно передохнуть.

Хань грузно рухнул на небольшой уступ. Я тяжело дышал. Он тяжело дышал. Все наверху тоже тяжело дышали. Я бы даже сказал, прямо пыхтели. Однако остановки, видимо, были разрешены, потому что никто нас пока не подгонял.

В один из моментов мимо нас пролетело тело. Женское. За которым тут же рванул Практик в голубом.

«Ишь какой прыткий! Такую красотку я бы и сам рванул спасать — верный способ завязать знакомство и…пощупать все самые интересные места».

Через минуту он уже возвращался, неся девчулю на плече и похлопывая ее по сочному заду.

«Я ж говорил! Вот кто не теряет времени зря, в отличие от тебя. Вот так должен действовать настоящий Практик. Увидел девушку — и понес куда надо. Ух, а какой сочный попец, так бы и шлепнул от всей души!»

В этом я не сомневаюсь.

Хань завистливо посмотрел на Практика, а потом на девушку, которая уже весело щебетала со своим спасителем — он убеждал ее, что таким ученицам у них в Школе будут только рады.

И да, он вернул ее на то место, с которого она упала.

— Что-то у меня сомнения, что меня точно так же вернут на место… — буркнул Хань.

— Надо было рождаться хорошенькой девушкой. — заметил я. — Мне кажется, нас вообще спасать никто не будет.

Я ошибся.

Когда мимо пролетел один парень, то его спасли, а вот возвращать на прежнюю высоту не стали — просто поставили чуть выше нас, и сказали чтобы топал сам.

Как скоро оказалось, самая сложная часть пути осталась позади. Но удивило меня другое: ни разу не сработало проклятье Хотея. Это и радовало, и…напрягало.

Когда пошел более пологий подъем, взбираться стало легче. На нас перестали сыпаться камни. Лиса особо не вылазила из моих одежд, лишь изредка высовывала носик наружу, чтобы измерить им температуру воздуха, и, оставшись недовольной холодом, прятаться обратно.

К вершине добрались все. Никто не хотел отсеяться на самом простом этапе.

— Мои ноги отваливаются… — рухнул прямо на месте Хань.

Я удержался и взглянул на открывшийся вид. Мы все — все поступающие — очутились на краю большой площади. В тысяче шагов от нас располагался большой храмовый комплекс, скрытый за крепостной стеной и деревянными вратами. Открытыми. Позади стены торчали многоэтажные каменные пагоды, подпирающие небеса. Тут было светло, и ветер гонял облака.

— Давай, вставай, — помог я подняться толстяку.

«И это два Практика? Какие вам испытания? Вы даже лестницу одолеть не можете, а в мое время вас бы заставили носить по ней огромные ведра воды».

Ну, лестницу мы все-таки одолели, — не согласился я.

«Да вы должны в таком возрасте по ней пробегать от начала до конца и обратно! Пробегать! А вы ползли как улитки. Мне стыдно за то, что ты держишь меня в своих руках, Ван».

Можешь отцепиться, разрешаю, — предложил я.

«Не дождешься».

Тогда не жалуйся, Бессмертный.

Я устал до крайности, и сил пререкаться или спорить у меня не было. И таким был не один я. Вся наша группа напоминала своими движениями группу пьяных медуз.

— О! Смотрите-ка! Толстяк добрался. — раздался знакомый голос. Хоть и уставшая, девица была довольна собой. Щечки ее алели от мороза, а глазки сверкали ненавистью.

Хань побледнел.

Ну нельзя же быть такой злобной, — подумал я, — могла бы уже и забыть тот инцидент. Эх, женщины…

В то же время лиса выбралась наружу и уже почти всем телом держалась за мою одежду, разглядывая всё вокруг.

— Таким, как ты, не место в Школе Небесных Наставников, так что лучше свали, чтобы не опозориться на Испытании, жирдяй! — добавила девица.

Хань только открывал и закрывал рот, не зная, что сказать.

— Ой, какая миленькая, — вдруг взгляд девицы наткнулся на мою лису. Она осторожно протянула руку. Вот только Хрули резко зарычала и заставила руку стервы отдернуться.

— Зверь с характером, — развел я руками.

— Да уж, вижу, — недовольно выдавила девушка.

— Всем поступающим! Идите за нами! — прокричал один из практиков в голубой форме.

— Успокойся, Хань, — сказал я толстяку. — Ты одолел подъем, теперь нужно пройти испытания, не обращай внимания на полоумных девиц.

— Да, ты прав, — поддакнул Хань. — Пусть идет в задницу.

Мы двинулись вместе с остальной толпой прямо к вратам, у которых мел листья одинокий старик в поношенной робе.

— Школа Небесных Наставников… — с придыханием прошептал Хань, да и остальные с нескрываемым интересом разглядывали стены и высокие строения секты.

Почему секта твоего имени была не такой большой и красивой? — поинтересовался я у Ли Бо. — Ты же так много знаешь и аж целый Бессмертный, что ж не создал большой и могущественной секты?

«Потому что кто-то слишком любил пить».

Ты о себе?

«Нет, я о твоих Старейшинах. Ну а еще, я плохой организатор. Я одиночка».

Надеюсь, учитель он лучше, чем организатор. Пока, правда, на это надежд было мало.

— Стоять. — приказал один из практиков в голубом. Их одежды были полностью идентичны, поэтому понять, кто из них Старший было невозможно, ну а использовать духовное чутье на тех, кто сильнее тебя, я бы не рискнул.

Вся десятка практиков Школы выстроились за спиной старика с метлой, который прервал свое несомненно полезное занятие, и, застыв, начал пристально смотреть на толпу.

«Этот старик не так прост, как кажется. Он опасен. А для всех вас смертельно».

И почему же нейросеть не дает сигнала? — мелькнула мысль.

А потом я понял почему. Она обычно дает сигналы только об агрессивно настроенных практиках. старик таким в ее глазах видимо не был. Во всяком случае на первый взгл…

Я чуть не поперхнулся когда глаза этого старика нашли меня.

Почему он на меня так смотрит? Мне же не кажется? Он смотрит на четки? Мне совсем не нравится этот взгляд!

«Нет, тебе не кажется. Он смотрит прямо на тебя, и взгляд этот не предвещает ничего хорошего».

Глаза старика словно прожигали меня насквозь, а потом он медленно пошел ко мне, по прежнему сжимая в руках метлу, будто намеревался ей кого-то хорошенечко отделать.

По спине пробежали мурашки.