Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I

Глава 19

Следующие двадцать минут толстяк тетешкался с лисой. Пару раз я шепотом убедил ее позволить взять себя на руки. Ну а в остальное время она гоняла вокруг нас с такой скоростью, что не только этот толстяк, но и я бы за ней не угнался, так что он только смотрел на ее бег и восхищался ее миленькими ушками и прелестной шерсткой.

— Уж в шерсти я знаю толк, — заверил он меня. — Я сын торговца. Там, если ты не разбираешься в подобном, тебя надуют в два счета.

В том, что толстяк совсем не крестьянин, я не ошибся. Впрочем, тут бы любой не ошибся. В древнем мире разница между сословиями видна невооруженным глазом. Одежда, украшения, цвет лица, руки… Всё это указывает на то, пашет ли человек землю, или сидит чаи гоняет в своем особняке, не выходя на палящее солнце без зонтика.

— И как ты начал культивировать? — спросил я у него, когда он наигрался с лисой, обпотелся и мы сделали небольшой привал.

Увы, «забег» на длинные дистанции был не для него. А по поводу культивации — мне было действительно интересно. Мне-то технику сбора Ци дала нейросеть, а вот остальные, по идее, пользовались общедоступными, которые, как я уже знал, были в ходу в городах.

На удивление, Хань ответил честно и подробно. Культиваторы — они ведь скрытные люди, не любят делиться секретиками, более того, еще и норовят слямзить чужие, видимо, этот толстяк был редким исключением. А может, за маской наивного простоватого толстяка скрывался мастер манипуляций? Кто знает.

— Родители раздобыли мне стихийную технику сбора Ци, — сказал толстяк. — Она хоть и сложнее обычной в освоении, но зато ты сразу учишься чувствовать стихию, а чем раньше ты это начнешь делать, тем больших высот в Возвышении ты сможешь достичь.

— А обычной техники сбора Ци в вашем городе не было?

— Была, конечно, мы ж не деревня какая-нибудь: в центре города стоит монумент Древних, которые оставили ее. Но… — он понизил голос, — это же безстихийная техника сбора Ци, она так…для бедняков каких-нибудь, которые не могут раздобыть что-нибудь поценнее.

— Кхм… И что у тебя за стихия?

«Земля же! Чего тут спрашивать, посмотри на его тело! Какая еще стихия может быть у этого увальня? И вообще, как практик может быть толстяком? Тем более молодой!»

Ну…может, вы ошибаетесь, и у него другая стихия.

«Ой, много ты знаешь; ты что, стихии научился чувствовать в практиках?»

Нет, это я так говорю, чтоб учитель не судил книгу по обложке.

«Чего? Что за идиотское выражение?»

Да так…

— Воздух, у меня стихия воздуха. — как-то стыдливо признался Хань, а потом выпалил: — Все почему-то считают, что с таким весом у меня должна быть Земля! А я, наоборот, очень хорошо чувствую дуновение ветерка, иногда даже улавливаю потоки Ци, которые он приносит. Я даже на крыше люблю сидеть. Там лучше ветер ощущается.

«Да его ни одна крыша не выдержит! Такая туша развалит всё под собой».

Ладно тебе, перестань, лучше ответь на вопрос — ты же, помнится, говорил, что стихии — это удел более крупных сект. А тут паренек, сын торговцев, обладает стихийной техникой сбора Ци — не кажется странным?

«Ну, во-первых, мы не знаем качество этой техники, возможно она мусорная, а во-вторых, вполне допускаю, что его родители, имея деньги, где-то отхватили достаточно рабочую технику. Ну а в-третьих, возможно, он врет, и он никакой не сын торговцев».

Я пристально взглянул на толстяка. Действительно, возможно, тут Бессмертный и прав.

Однако… Чуть дольше понаблюдав за его манерами, за тучностью, неловкостью, и попытками играться с лисой, я отмел возможность того, что он член крупного клана.

— Не сочти за грубость Хань, но ведь разве бывает, чтобы практики Ци обладали…кхм…тучным…телом, это противоречит тому, что я знаю.

«Это его желудок противоречит тому, что ты знаешь, просто жрать надо меньше».

— Эх, Ван…ты прав, — вздохнул Хань. — Так не должно быть. Но я понял это уже потом, когда стал вспоминать странности в своем детстве. Мой дядя…втайне от родителей дал мне какую-то пилюлю, он сказал, что я тогда стану могучим культиватором, что это даст мне способности. И видишь…способности у меня есть, я благодарен дяде…и никогда об этом не говорил родителям, но я уверен, что всё это случилось из-за той пилюли. Но способности…они того стоят… я могу ощущать Ци.

«Пхах, — замеялся Ли Бо, — Не знаю, что там ему дал дядя, но пилюль, которые бы делали бездаря способным не существует. Его обманули, и подсунули либо пустышку, либо какую-то вредную пилюлю. Ци он и так, скорее всего, мог ощущать».

Видишь, я же говорил, что дело вовсе не в еде.

«Пффф…жрет он все равно много. Посмотри, чем набита его котомка — едой! Пилюля тут, возможно, вообще ни при чем!»

Возможно, обладай я целительскими навыками, и умей прощупывать энергоструктуру тела, то мог бы понять, что с Ханем не так, и чем именно пилюля так ему навредила. Но я подобного не умел.

Ты можешь проверить энергоструктуру тела Ханя? Он не заметит твоего вмешательства? — обратился я к нейросети.

[Его-могу. Но применять подобное «сканирование» для практиков выше вас ступенью я не рекомендовала бы, возможно, у них будет очень сильно развито духовное чутье и они почувствуют мой взор.]

О каких практиках речь? - на всякий случай уточнил я.

[Уровня погибшего Старейшины Ляня.]

Ну это я и так знаю. Нейросеть просто повторила информацию, которую уже говорила однажды, когда я попросил,,просканировать,, парочку своих собратьев при вступлении в секту. То что на сильных практиков лучше не смотреть даже через нейросеть и так понятно.,,Скан,, нейросети по сути был неким усовершенствованным аналогом духовного взгляда местных. А его они, очевидно, умели чувствовать на себе.

[В теле особи под именем Хань, обнаружено две закупорки имеющие стихиальную природу.]

Я могу ему как-то помочь?

[Не на данном этапе развития. Вы себе-то помочь не сможете в подобной ситуации.]

Ладно. Понятно. А ты можешь сообщить мне точную ступень Конденсации Ци Ханя?

[На это хватает и ваших собственных способностей, так что справитесь своими силами.]

А потом она умолкла и не отзывалась. Как обычно. Впрочем, она была права, примерный уровень Конденсации Ци я и сам ощущал.

— Дядя, наверное, тебе добра хотел? — спросил я толстяка.

— Конечно, он меня очень любит. И благодаря ему я сейчас иду в Школу Небесных Наставников. Если бы не он, то я сидел бы дома и бока отъедал, а так…я на пути к другой жизни.

— В смысле?

— Ну… — помрачнел Хань. — Родители не хотели, чтоб я уходил, говорили, что не для нас, торговцев, эта жизнь практика, что не было у нас в роду талантов. Но дядя убедил отца, что надо дать мне хотя бы один шанс, а потом, если не поступлю, считать на этом попытки оконченными. Дядя — единственный из родни, кто меня понимает и поддерживает, он и меня, можно сказать, убедил отправиться в этот путь к Школе Небесных Наставников. Так-то я вообще не привык на такие расстояния ходить. Но ради поступления — я готов на всё! Тем более, это возможность стать могучим практиком, который может раскалывать горы одним ударом.

Он ударил ребром ладони в воздух, показывая как именно он будет раскалывать горы.

Возможно, — подумал я, — твой дядя руководствовался совсем другими мотивами. И совсем не забота о тебе была ключевым.

— У тебя нет братьев или сестер? — спросил я.

— Нет, — гордо ответил Хань. — Я — единственный наследник.

«Ага, мамина гордость, папин стыд», — вставил Бессмертный.

Что ж, версия с корыстным дядей, который отправляет единственного наследника куда-подальше сгинуть, теперь звучала вполне разумно. Сгинет по пути — хорошо, станет культиватором — еще лучше. Ему уже будет не до мелких делишек торговцев, а там, может, и вовсе войны сект сожрут незадачливого племяша-толстячка. Или это я сейчас придумываю? И дядя действительно хотел добра? И пилюля была без подвоха, а Хань просто там много жрет, что даже тело практика Ци не справляется? Не знаю… Не знаю…

Я еще раз взглянул на беззаботного Ханя, который выставил руку и слушал песню ветра. Похоже, он действительно хорошо ощущает стихию Воздуха. На мгновение почувствовал себя неполноценным, так как кроме Святой Ци мне не было доступно ничего. Ни одной стихии. А ведь это, наверное, классно — управлять камнем, заставлять течь воду, повелевать огнем или призывать ветер. Эх…

«Ты глянь», — вдруг сказал Бессмертный, — «Воздух действительно его стихия. Не соврал».

Толстяк на мгновение прикрыл глаза и подставил лицо порыву ветра.

— Кха-кха… — вдруг закашлялся он. — Мошкара поганая!

Наверное, так я и выгляжу со стороны, когда начинает работать прокльят…

Бам!

Проезжающая мимо телега задела камешек, который просто врезался мне в лоб.

Я громко ойкнул.

« Проклятие толстого, противного, мерзкого и мстительного божка, ты хотел сказать?» — закончил за меня Бессмертный, пока я утирал лоб.

— Ты как, Ван? — обеспокоенно спросил Хань. — Ого! Вот это тебе прилетело!

На лбу с огромной скоростью вспухала шишка.

— Нормально, я уже привык, обычное дело. — отмахнулся я, потирая ушибленное место. Да уж, вспомни о проклятье — вот и оно.

Мы продолжили путь, и шли по краю дороги, правда, теперь я шарахался от каждой проезжающей телеги или коня. Просто потому, что проклятье заработало с неожиданной силой, и все камни из-под колес или копыт летели в меня. Мелкие и крупные. Про атаку дерьмом с неба я вообще молчу. Хань только и успевал удивляться тому, как это птицы с такой поразительной точностью в одну движущуюся цель метят.

— Слушай, Ван, я не большой знаток подобных вопросов, конечно, но, по-моему, на тебе какое-то проклятье, — задумчиво предположил после часа нашего совместного пути толстяк.

— Ага, знаю. Но в целом оно безобид…но.

Бам!

Выскочивший из травы заяц врезался мне в грудь, чуть не сбил с ног и побежал дальше.

Ну это уже ни в какие ворота!

— Хрули, поймай этого засранца! — немного зло сказал я, конечно, не из простой мстительности — кушать я тоже хотел, и от жареной зайчатины не отказался бы.

По команде лиса сорвалась и радостно рванула на охоту.

— А она тебя слушается, — удивился Хань. — Я думал, лисы они…более независимые…а тут прям как…собачка…

— В целом, так и есть, лисы — независимые животные, но Хрули — послушное животное, понимающее, — похвалил я Хрули. — Даже поумнее многих людей будет.

— Слушай, — забеспокоился Хань, — но заяц вдвое больше твоей маленькой лисы… Она точно справится? Он просто перешибет ее, вон какие лапы огромные! Такая миленькая лиса, не хочу чтоб она пострадала.

Я только хмыкнул.

— Подожди-подожди, ты сам скоро все увидишь. Она грозный зверь и не менее грозный охотник.

Мы немного помолчали, стоя на месте и глядя в дальние травы, где лиса гонялась за зайцем. То, что зайцу хана, стало понятно очень скоро. Пусть он был и вдвое больше лисы. В стычке с духовным зверем размер значения не имел, только сила, скорость, которые у Хрули были запредельные.

Уже через минуту довольно урчащая лиса возвращалась с здоровенным зайцем, которого тащила за горло, волоча по земле.

В глазах Ханя был небольшой шок.

— Будешь жареную зайчатину? — улыбнувшись спросил я.

— А? Не, я недавно ел. Не хочу.

Видимо, сейчас его смущало то, что заяц был весь в грязи и в крови. Посмотрю я, как он запоет, когда я буду готовить тушку животного на огне.

Собственно, через час я, уже в сторонке от дороги, в полях, жарил зайца. Спасибо Ханю, у него нашелся нормальный нож — не чета моему заостренному камню, — и разделка заняла по времени всего ничего.

«Ты глянь, как у этого толстяка слюнки текут, вон сейчас лужа целая натечет! Не давай ему зайца, а то тебе ничего не останется. Ему поголодать даже полезно будет».

Хань действительно очень плотоядно и жадно смотрел на поджаривающуюся тушку зайца, словно бы действительно намереваясь схомячить всё в одно рыло.

«Боги! На этого толстяка смотреть противно! Настоящий практик должен думать о духовном развитии, а не о жрачке. Подобная невоздержанность несовместима с путем силы.».

А о вине, значит, практику думать можно? И о женщинах? Тут с невоздержанностью всё в порядке?

«Само собой разумеющееся: вино — напиток богов…и Бессмертных…ну а женщины…без них жизнь теряет всякий смысл…»

Двойные стандарты.

Я хмыкнул и взглянул на Ханя, увы, тут на зайца было много претендентов так что не выйдет у него самому все съесть.

— На! — оторвал я ножку от зайца и протянул Хрули, — Заслужила.

Она урурукнула и начала грызть кость, обгладывая мясо.

Хань смотрел и облизывался. Он помнил свои слова о том, что не будет есть зайца. А приличные люди заднюю не дают.

Эх, — вздохнул я мысленно.

— Держи, — сжалился я над ним.

Так что досталось и Ханю, я же не изверг какой, чтобы наблюдать за терзаниями толстяка. Пусть поест. От меня не убудет. Мне хватило и одной ляжки. Я вполне наелся.

После мы сразу двинулись вперед. Как-никак Хань спешил на поступление в секту, да и мне не мешало бы взглянуть на нее. Может, она как раз мне и подойдет? Чем черт не шутит?..

На время даже пакости Хотея прекратились. Дорога пошла спокойно.

— А зачем тебе этот кувшин? — вдруг спросил Хань, глядя на мой оттопыренный карман, из которого выглядывал кувшин, наполненный цветами. Он, может, хотел и раньше спросить, но до трапезы наши отношения не перешли некую невидимую грань, которую дает совместное пожирание зайца в поле.

— Сложно сказать, — решил не врать я, — Вот для цветов подходит. Можно и поесть с него.

«Я тебе поем с меня! Я тебе так поем, смертный говнюк, что зубы собирать будешь!»

— Можно и пить.

Хань кивал на каждое мое предложение.

— Ну и в случае нужды… — понизил я голос, давая остальное додумать Ханю.

— Нужды…. В смысле нужды? — осенило его. — Типа ночного горшка?

Я утвердительно кивнул.

«Вы вдвоем что, с ума сошли⁈ Какой, к демонам, ночной горшок⁈ С кем я путешествую, кому дарю бесценные знания небес? О боги! Чтоб на вас обоих обрушились все мыслимые и немыслимые проклятия небес. И это мой ученик? Сравнить меня с ночным горшком⁈»

Ой, уймись, учитель, это была невинная шутка.

«Да за такие шутки я мог испепелить на месте!»

— Ван, — вдруг обеспокоенно сказал Хань, — я только сейчас заметил, как мало у тебя вещей. Да, собственно, их вообще нет! Как ты можешь путешествовать так налегке? В дороге же многое может пригодиться. Тебя что…ограбили? Да?

— Да нет, я просто налегке путешествую. — ответил я.

«Конечно налегке, тебе постоянно драпать от опасностей надо.» — и захохотал.

Ну а Хань тем временем начал перечислять, что может пригодиться путнику в дороге. Ну а я не буду же ему говорить, что бежал из секты, а потому даже банально сумки с запасом провизии не успел захватить, ну а потом как-то вообще не до того было, только пятки сверкали.

Конечно, в сравнении с Ханем, его огромной котомкой и едва ли не рвущейся по швам сумкой, я действительно шел как нищий побирушка. Даже сумки не было. Только большие карманы в одежде. В этом плане роба Святого была действительно удобной.

— Ну, с такой котомкой, как у тебя, быстро не побегаешь.

— Это да, — пропыхтел он. — Мои плечи и спина уже отваливаются. Поясница ноет, ноги болят, ступни натирают… Кошмар, а не путешествие.

— Ну а вообще, младший Хань, настоящему практику нужна только Ци и место для медитаций, остальное — тлен, — наставительно произнес я.

Хань аж смутился от таких слов и порывался что-то возразить, но…сдержался.

— Старшему брату виднее, мне было бы сложно так жить… — как-то погрустнев согласился он.

«Лицемер. Подобные утверждения верны только по отношению к Праведным практикам. Зачем ты толстяка пугаешь? Из-за таких слов он может бросить Путь Духовного практика. Нормальным практикам, а не как тебе, нужно немножко больше, чем медитации и Ци. Более того, в этот комплект просто обязаны входить вино и женщины, иначе хрен ты с горы, а не практик».

Это просто твое мнение.

«Это мнение Бессмертного!»

Одного Бессмертного.

— Но, конечно, — поспешил я его успокоить, — не все следуют такому аскетичному пути, многие живут себе в свое удовольствие и возвышаются ступень за ступенью. Некоторые даже ведут очень развратный образ жизни, — добавил я в конце. — Я слышал, что некоторые Бессмертные — те еще похотливые животные. Некоторые только и делают, что бегают за женщинами и пьют вино.

«Ты кого это „похотливым животным“ назвал, смертный⁈»

После слов о женщинах, глаза толстяка загорелись алчным огнем.

— Вот! — поднял он палец. — Это мне намного больше нравится. Этот путь для меня. Если культивировать, то чтоб жить в достатке и получать любовь красивых женщин — это достойная цель. — Он мечтательно прикрыл глаза, видимо, представляя себя в объятиях этих самых женщин.

— Но, — наставительно добавил я, — слыхал я об одном Бессмертном, который любил выпивать, тискать женщин и поигрывать в картишки….

— И?

— И он плохо кончил.

«Это кто „плохо кончил“? Да у меня еще вся жизнь впереди, я же Бессмертный!»

— А ну пшли с дороги, рвань! — раздался неожиданный окрик, и хлыст кучера, ведущего дорогую повозку, хлестнул по толстяку, заставив отпрыгнуть чуть в сторону. Мы действительно на время застыли прямо посреди дороги.

Повозка с грохотом и на большой скорости промчалась мимо. В окошке мелькнуло чье-то прекрасное личико.

«Какая красотка», — заметил Ли Бо. — «Я бы о ней стих сло…»

— Ххххххтьфу!

Я на мгновение опешил от того что произошло.

Бессмертный тоже.