Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса I

Глава 24

Я вздохнул и сел прямо возле пучка духовного риса. И на его глазах начал совершать акт немыслимой жестокости по отношению к его сородичу — я начал жевать рис.

Кстати, — вдруг мелькнула мысль, — а почему бы и стебель не попробовать съесть? Вроде в нем тоже есть Ци.

Это я сразу и сделал. Надо сказать, на вкус он был как лук: горький, противный, слезоточивый лук. Глаза намокли, а по голове будто обухом ударили.

«Идиот», — вынес вердикт Бессмертный, — «всю Ци оттягивают на себя именно семена риса, а стеблю остаются крохи — смысла его жрать как свинья никакого нет».

Я уже понял, — скривился я от горечи стебля.

Вот только подумал перестать что-то спрашивать у Ли Бо и сразу поплатился за это. Впрочем, и от его советов тоже иногда было совсем не сладко.

«Ничего ты не понял…» — вдруг разочарованно вздохнул Ли Бо. — «Я говорил про стебель, а не про корень. Вот корень — полезная штука».

Я взглянул на корень: грязный, жесткий, весь перемазанный влажной землей. Понюхал… От него исходил ужасный запах.

«Ну а как ты хотел? Это ж корень. Как лекарство — горькое, но полезное».

Тоже верно.

Рядом пронеслась Хрули, и в ее хвосте стало явно ощутимо больше белых шерстинок.

«Хватит отлынивать, начинай уже очищать Второй Меридиан!»

Нечего меня подгонять, сейчас начну. И так безостановочно занимаюсь этим, уже жопа вся мокрая и отмерзла.

«Практику не страшны телесные неудобства тела. Это лишь заблуждения ума. Если представляешь, что тебе тяжело — то тебе тяжело, если представишь, что тебе легко и уютно — так оно и будет».

Ага, это, похоже, единственное, чем ты можешь заниматься будучи запертым в кувшине — играть в заблуждения ума. Только у тебя зад воображаемый, а у меня — настоящий. Ты еще скажи, что Практик думает только о духовном, и телесное — это помеха на пути к Возвышению.

«Ну ты тоже не преувеличивай! Так иногда Практик думает о телесном, иногда о духовном. Все во Вселенной должно быть в балансе. Инь и Ян. Твердое-мягкое. Темное-светлое…»

Ага, что там у тебя дальше по списку? Мужчина-женщина?

«Ну, это само собой. Без единения мужчины и женщины не было бы тебя. Все мы, вся Вселенная — это итог соединения противоположностей».

Которые вышли из Великого Предела.

«Что?»

Ничего. Я продолжаю. Не мешай.

Умостившись поудобнее на мокрой земле, я продолжил Очищение. Я, кстати, лишь чуть позже заметил, что большинство ребят уже начали кашлять и сморкаться: влага плюс холодная ночь давали о себе знать. Меня это обошло стороной — как я понимаю, просто из-за моей Второй Ступени. Так как с каждой ступенью тело Практика укреплялось и очищалось, то и влага с холодом, по крайней мере, такие, как тут, на меня не действовали. Что не могло не радовать. Всегда ненавидел насморк.

Эх, можно только представить, какие неубиваемые тела у тех Практиков, которые поднялись на вершины культивации.

[Второй меридиан открыт на 23%…примерное время полного открытия при сохранении текущих темпов: 1 день 50 минут 20 секунд…]

☯☯☯☯

Цзянь неожиданно и несколько шокированно понял, что ему надоело смотреть за женскими полушариями, за этими прелестными попками, которые уже несколько дней услаждали его взор. Казалось бы, немыслимо — разве может надоесть смотреть на эти упругие, так и просящие звонкого шлепка, обтянутые шелковыми халатиками ягодицы? — Оказалось, может. Еще как может. Увы, всё дело было в памяти Цзяна. Она была абсолютной, правда, с одним маленьким нюансом.

Молодой мастер уже и так запомнил попку каждой девушки, как она изгибается, как натягивается ткань, какой где размер, у кого бедра пошире, у кого поуже, у кого ягодичка повыпуклее, а у кого — плоский зад, за который взгляду даже негде зацепиться. Про таких девушек Цзянь думал: «Ну и зачем вы рождались такими плоскожопыми? Зачем? Зачем было это делать? Зачем вообще девушка без красивой попки? Кому она нужна? Точно не мне».

Так вот, все нюансы тела каждой девушки уже были в его голове. Он запомнил их все, потому что память Практика заложения Основ намного лучше, чем у обычного человека. Намного лучше.

Кто-то мог бы сказать, что Цзянь озабочен или помешан на женских попках, даже грудь его интересовала не так сильно, однако Цзянь имел свой взгляд на этот деликатный вопрос.

Нельзя же говорить, что какой-нибудь коллекционер древностей, посуды, чашей, чайничков, костюмов или, к примеру, оружия — помешанный? Конечно же нет! Они — великие знатоки, ценители, которые могут отличить прекрасное от посредственного, настоящее произведение искусства от подделки убогого гончара.

Так и Цзянь был настоящим знатоком, и в его голове были складированы тысячи и тысячи образов попок всех поступающих, виденных где-либо и когда-либо женщин. Даже попка его тетушки, сильного Практика, навсегда отпечаталась в его голове. Ведь однажды он увидел ее в купальне обнаженной, и с тех пор понял, что прелестнее филейной части женщины быть ничего не может.

Возможно, не забивай он свою память этими, без сомнения, великолепными образами, он давно стал бы могущественным Практиком — сильнейшим в Школе Небесных Наставников. Но увы — именно из-за этого его тайного пристрастия с запоминанием техник у него частенько возникали трудности, поскольку память Практика — место совсем не безграничное, и по законам Вселенной, если где-то прибыло — где-то убыло. Да, память была абсолютной, но этот абсолют вмещал только коллекцию тысяч попок, на остальное места не осталось.

Однако сейчас взгляд Цзяня был прикован вовсе не к какой-нибудь соблазнительно изогнувшейся девушке. Нет. Он смотрел на медитирующего поступающего. Того самого парня. Невозможно красивого.

То, что парень обладает невероятным духовным чутьем, было уже и так очевидно по тому, как легко он ловил рис. Но, кроме этого, прямо на глазах Цзяня тот открыл Меридиан. Вот так, во время Испытания, когда другие бегают как в жопу ужаленные, он сохранял поразительное спокойствие.

Но самым невероятным была его медитация.

Когда он медитировал, потоки Ци мягко тянулись к нему и мягко всасывались вместе с дыханием, оттого его тело еще и светилось. Такого уровня медитацию Цзянь видел только у Старших Наставников. А тут всего-лишь какой-то поступающий на уровне Очищения Меридиан. А любой высокоранговый Практик знает: чем выше уровень медитации, тем быстрее развитие, тем быстрее восполнение Ци и, соответственно, всё остальное.

Ладно бы этот парень был красивым и тупым. Так он еще и был талантливым! Нет, такую комбинацию Цзянь не хотел видеть в их школе. Совсем не хотел. Дай парню время — и он затмит всех их. Да не только он, сами Старейшины его уберут куда подальше…. Или просто уберут. Гениям тут не место. Время гениев прошло.

«Так что, — подумал Цзянь, — если я помогу тебе провалиться, то, наоборот, окажу тебе услугу. Ты меня еще благодарить должен будешь! Кланяться в ножки! Я ведь по сути спасу твою жизнь! Моя доброта не знает границ… А⁈..»

— Что?.. — чуть не поперхнулся свежезаваренным чаем Цзянь.

Потому что тот самый парень начал есть стебли риса. Ладно, он ел сам рис, там действительно много Ци, и меньше примесей, но стебель — там же весь шлак и грязная Ци собирается. Он же так организм свой отравит!

На этой мысли довольная улыбка растянулась на лице Цзяня.

— Пусть травит, — прошептал он и подул на чай, а затем глотнул. Но лишь затем, чтобы поперхнуться еще раз.

Потому что через время парень начал жевать….корни риса.

— Да он больной какой-то… Просто чокнутый…

«Нет, — понял Цзянь, — этого психа точно нельзя пускать в школу. Он же ненормальный! Отбитый на всю голову! Как у него внутренности до сих пор не сожгло от такой Ци? У него точно не простое тело! Пусть ищет себе другое место! Я не хочу его видеть рядом с собой. Не хочу видеть в нашей Школе!»

Цзянь знал как может быть переменчиво женское сердечко при взгляде на двух красивых парней. А неопределенности ему не нужны. Сейчас он самый красивый среди Практиков Школы Небесных Наставников, и он был готов сделать всё возможное, чтобы все оставалось по-прежнему.

Внезапно у Цзяня возникла идейка, как это провернуть в последний момент. Сразу после Испытания.

Пусть это было и не совсем честно. А если уж начистоту, то совсем нечестно, но кто сказал что путь к Возвышению устелен благородными поступками? Это поэты придумывают подобную блажь, в действительности путь практика — это путь предательства, обмана и мерзких поступков.

Цзянь улыбнулся. Довольно. Предвкушающе.

☯☯☯☯

Испытание подходило к концу. Как и сбор риса. Как и период моего очищения Меридиан. Нет, я, конечно, не успел открыть все восемь Меридиан, но я открыл целых шесть. Из-за чего у меня значительно, едва ли не в полтора раза, увеличился запас Ци, который я теперь мог хранить в своем теле. Всё потому, что меридианы тоже выполняли функцию хранилища в дополнение к узлу.

Надо сказать, даже Бессмертный был ошеломлен этой скоростью и моим терпением. Потому что, чтобы достигнуть этого результата, я перестал спать и медитировал еще и ночью. И, конечно, постоянно жрал рис, как истинный азиат. Именно благодаря этому, восстановление Ци шло бешеными темпами. Правда…не только поэтому, еще одной причиной были «буддийские состояния», как их называла для удобства нейросеть. Мое сознание постоянное пребывало в состоянии Дхараны, а потом я даже на два дня смог продвинуться к Дхьяне. Возможно эти места предрасполагали к подобному, потому что раньше с подобной легкостью «состояния» мне не давались.

«Ты монстр или псих. Для открытия всего лишь шести меридиан ты сожрал целый мешок духовного риса. Чтобы так истязать себя на стадии Меридиан, надо быть ненормальным. Ну, или тебе тупо везет и твой желудок и зубы из нефрита».

Зубы из нефрита.

Мозгу с гулькин нос.

Это Ван — Праведник, живущий на износ.

Больше похоже на детский стишок, чем на стих «великого поэта».

«Дети иногда лучшие поэты, чем взрослые. Видят самую суть. Поэтому не буду считать это за оскорбление».

В общем, это было правдой: без такого количества риса и моей способности его очищать, за такой срок я бы максимум открыл два меридиана.А так я в рекордные сроки открыл шесть. Осталось еще два — и я смогу использовать техники. Которых, правда, у меня нет.

Чем больше я ел рис, тем больше привыкал к нему. И тем меньшее влияние он оказывал на мое тело и сознание.

Неделя закончилась, и теперь все лихорадочно пытались дособирать рис. Спокойных было мало. Наверное, я да с пяток девушек, уже стоящих с прикрытыми накидками ковшами.

— Сбор!!! — крикнул на всю долину Цзянь, явно какой-то техникой усиливая голос.

Поступающие заспешили в долину. Один даже чуть не уронил рис.

«А где же твой друг толстяк?» — ехидно поинтересовался Бессмертный, — Не успел, да?Не справился со своим пузом? Еще бы, с такой тушей за духовным рисом не погоняешься. '

Я, собственно, и сам высматривал его везде, стоя подле молодого мастера. Чего-чего, а Ханю я желал только одного — поступить в эту школу, потому что он был достоин. У него было превосходное духовное чутье, не хватало только ловкости, но это дело поправимое. Будет жалко видеть слезы и разочарование Ханя, если он не справится, но помочь я ему никак не мог. Те пару раз, когда я пытался с ним заговорить, жестко пресекались Цзянем, причем он явно испытывал в такие моменты какое-то особое удовольствие. И чего мы ему так не нравились?

Одна за другой, девушки и парни бежали через воду рисовых полей, а Цзянь всем своим видом показывал крайнее нетерпение.

— Быстрее! Или хотите провалить Испытание, потому что медленно шевелили ногами⁈

«Неприятный тип», — заметил Бессмертный снова, — «с гнильцой. Там прям всё нутро изъедено червями.».

Меня слова Ли Бо волновали мало, потому что я продолжал высматривать Ханя.

— Вот он! — сказал кто-то слева.

Да уж. Бежал толстяк так, что видно было всем. От каждого его шага вздымались мощные брызги воды, разлетавшиеся на десятки метров вокруг.

— Подождите… Подождите…! — задыхаясь, кричал он, стискивая куском ткани, оторванным от своей одежды, ковш.

Казалось, отобрать это сокровище у него не сможет никто, даже сами боги.

Как ни хотел наставник объявить, что время вышло, — а это было видно, — слишком много Испытуемых еще не вернулись, и он ждал.

— Я смог…Я смог… — едва не рухнул мне под ноги Хань, и мне пришлось поддержать его.

— Молодец, — похвалил я его, совершенно искренне, — Ты смог, Хань, твоя матушка бы гордилась тобой.

— Да… — поник он, — Она, конечно, расстроится…но это того стоит! Я смогу учиться в Школе Небесных Наставников!

В глазах его заблестели слезы счастья и осознания того, что он справился. Самостоятельно. Без какой-либо помощи.

Ну а если честно, с такой тушей суметь собрать то, с чем более прыткие ребята не справились, надо иметь стальную решимость и волю не сдаваться до конца. В Хане был характер, хоть и разглядеть его за лишним весом было сложно.

Рядом, один за другим, повесив головы, подходили те, у кого в ковшах было пусто. Что ж, таким явно было не место в секте. Были и те, у кого был явный недобор риса, они волновались, но всё же надеялись, что, возможно, над ними смилостивятся.

Вдруг я заметил рыжий метеор, мчащийся ко мне. Хрули неслась, буквально скользя по воде. Ее лапы не разбрызгивали воды. Словно водомерка, она почти не оставляла за собой следов.

Это как так? — поинтересовался я у Ли Бо.

«Духовный зверь. Это у них в крови. Управление Ци у нее на другом уровне, чем у тебя».

Бах!

Тогда она палится!

Но похоже, никто особого внимания на лису не обращал: все были заняты тем, что тряслись над своими ковшами с рисинками.

Лиса врезалась в меня, чуть не опрокинув. Чудом я удержал свой ковш.

— Ну как, наелась? — спросил я, погладив ее по мордашке.

Ее громкое ответное урурукуанье слышали, наверное, все. Да и по пузу видно было, что лиса не сдерживалась в поглощении риса.

Я взглянул на её хвост — он был белоснежным, как и часть шерсти на лапках. И этим белым хвостом она крутила как ненормальная, демонстрируя его всем, я не удержался от того, чтоб его погладить.

«Ну ты еще в задницу ее поцелуй», — буркнул Ли Бо.

Я просто погладил ее по хвосту.

«Для лис это очень деликатное и интимное место».

Ну да, я же забыл, что ты у нас главный знаток лис. Кажется, ты рассказывал, что встречался с небесной лисицей?

«Она была в человеческом обличье, не придумывай», — уточнил Бессмертный.

— Всё! — вдруг громко хлопнул в ладоши Цзянь, и у меня аж уши заложило от такого хлопка, — Испытание закончено. Время вышло. Мы отправляемся обратно.

Несмотря на пустые ковши многих из Испытуемых, молодой мастер им ничего не сказал, просто посмотрел как на говно. Прошлогоднее. От такого уничижительного взгляда, думаю, многим захотелось удавиться на месте, но они должны были вернуться к вратам Школы и показать результаты недельного Испытания старику.

Обратная дорога каким-то неведомым образом заняла меньше времени. Возможно и потому, что Цзянь повел нас другими тропами, которые перерезали долины и горы напрямик. Почему он не сделал так в первый раз — непонятно. Может, потому, что до Испытания нас надо было как можно сильнее вымотать.

Путь проходил без происшествий, и довольно скоро мы дошли до лестницы. Она, собственно, и вела наверх, на ту самую площадь перед Школой, где мы очутились в первый раз, и где нас встретил старик с метлой.

Точно! Я совсем о нем забыл! — Внутри сразу забегало неприятно чувство неизбежной и почему-то неприятной встречи. Однако, я быстро взял себя в руки. Чему быть — того не миновать. Я один раз уже умер, меня что, дед с метлой испугает? Да я сам дед!

Мы начали подъем, а лиса гоняла взад-вперед, успевая оббегать поступающих, и, каким-то неведомым образом, поднимать всем настроение.

И это она еще не говорит, — мелькнула мысль. — Если б она заговорил, ее бы затискали и засыпали вопросами. Всё-таки духовные звери не такое уж частое явление, а уж ручные — тем более.

Шли мы с Ханем последними. Хотелось бы быстрее, но толстяк просто не вытягивал такой долгой нагрузки — все свои силы он отдал там, в долине, и сейчас поднимался в том числе и с моей помощью.

Подъем становился всё круче, и, чтобы удержаться, следовало соблюдать осторожность.

— Хрули, осторожнее, не путайся под ногами, — предупредил я лису.

Не хватало еще, чтобы из-за нее кто-то рассыпал свой рис; потом собирать по зернышку времени уйдет, как у Золушки.

Молодой мастер шел по крутому склону, даже не используя ступенек, просто его ноги липли к скале, и он шагал параллельно толпе поступавших. Явно какая-то техника.

Лиса снова промчалась наверх, умудряясь не попасть никому под ноги, и теперь уже стремглав спускалась вниз и практически добежала до нас, как вдруг…

Из-под ноги молодого мастера вылетел один мелкий, практически незаметный обычному взгляду камешек, и…словно пуля, полетел точно в одну из лап лисы. Она перекувыркнулась и врезалась в толстяка, Хань пошатнулся, но чудом удержался. И в тот же миг я увидел, что еще один камень на нереальной скорости вылетел из-под ноги этого красавца. И он попал в лодыжку Ханя.

Надо ли говорить, что толстяку много не надо было — он и так еле плелся. Лиса плюс камень…и он завалился назад теряя равновесие.

Секунда — и случилось непоправимое.