Неприкаянный. Мичман с "Варяга"

Глава 8

В Артур

Катер мерно покачивался на мелкой волне, плескающейся в борт. Погода солнечная, хоть бери и загорай. Глупость, конечно. На дворе третье февраля, и хотя солнышко пригревает, на самом деле холодно. Если бы дело было на берегу, тогда другое дело, но от воды несёт сыростью и стылостью, так что расслабляться не следует. И всё же матросы расстегнули свои бушлаты.

Я также предпочёл нарушить форму одежды. Шинель пристроил в каюте, и сейчас на мне тужурка, ну или укороченное пальто, которое куда предпочтительней на борту. И она в расстёгнутом виде, да ещё и при отсутствующих поясном ремне и кортике. Имею право, выше меня тут начальства нет.

Вчера вечером, как и планировал, навестил оружейную лавку. Правда, ради этого пришлось пойти на небольшое нарушение. Из гавани мы вышли, едва добравшись до порта. Задерживаться в Чифу у меня больше не было законного права.

Были опасения, что на выходе нас будут подкарауливать японские миноносцы, учитывая наше выступление в Чемульпо. Но, похоже, самураи решили не размениваться на катер и дюжину моряков. Ошибочное решение, о котором им ещё придётся пожалеть. Впрочем, я не в претензии.

Обозначив уход, мы сделали крюк, пристав к берегу в одной уютной и безлюдной бухте неподалёку от Чифу. После чего, переодевшись в гражданку, в сопровождении Казарцева я вернулся в город и посетил оружейную лавку.

Заказ в полном объёме уже ожидал меня. Мы выехали за город, где я проверил всё оружие и остался доволен как работой помповых дробовиков Винчестера, так и точностью боя маузера с оптикой. Исключительная выделка ствола и завидная кучность. Я, конечно, не сомневался в немецком качестве, но, признаться, был приятно удивлён.

А вот цена заставила покачать головой. На секундочку, вместе с оптикой с меня запросили целых триста пятьдесят рублей. Даже с учётом наценок и срочности сумма не должна была превысить трёхсот. Однако с деньгами я расстался без сожалений. Легко пришли, легко ушли, главное, что в руках у меня при этом оказалась вещь. Остальное ерунда…

Мы уже сутки лежим в дрейфе, время от времени отрабатывая машиной, чтобы течение не отнесло нас слишком далеко. На рейде Чифу стояло ещё одно японское судно. Гражданский сухогруз, выход которого, насколько мне стало известно, был назначен на третье февраля.

— Дым на горизонте, — доложил наблюдавший за морем Мещеряков.

Я посмотрел в указанном направлении. Уголь, по всему видать, дрянной, дешёвый. Боевые корабли такой стараются не использовать. Оно и заметно издалека, и теплотворность у него не очень, да и шлака много. Одним словом, сплошные неудобства. Но гражданскому на это наплевать. Незначительные потери в ходовых качествах и излишняя заметность не так важны, как экономия при закупке топлива.

— По местам стоять. Снегирёв, курс восемьдесят пять градусов. Машина самый полный вперёд, идём на перехват.

Без понятия, кто это. Если не японец, в любом случае досмотрим на предмет контрабанды. Война у нас тут, в конце концов, или где. Через полчаса, взобравшись на мачту, я уже смог рассмотреть, что это тот самый гражданский сухогруз «Аратама-Мару». Вот и замечательно, не придётся заморачиваться с досмотром. Этот априори является нашей законной целью…

— Но мы гражданское судно, не имеющее отношения к военно-морскому флоту, — возмутился капитан, когда я предложил ему с командой покинуть судно, воспользовавшись имеющимися на борту шлюпками.

— Всё, что я могу для вас сделать, это отбуксировать ваши шлюпки поближе к берегу. Ваше судно будет потоплено, — передавая ему составленный мною документ, произнёс я.

На эвакуацию японцам потребовалось полчаса. Похоже, они тянули время до последнего, на что-то надеясь. Но чуда не свершилось, и вскоре шлюпки с командой отчалили от обречённого судна, и мы влепили ему в борт мину. Две тысячи тонн зерна пошли на дно кормить рыб. Чувствую себя каким-то варваром. Нельзя так-то с хлебом, меня с детства приучили его уважать. М-да.

Мы взяли караван шлюпок на буксир и потянули к виднеющемуся в дымке далёкому берегу. Вообще-то, они и сами управились бы, но нам несложно. Тем более что пока занимались этим, убедились в том, что «Аратама-Мару» действительно ушёл на дно. А вот теперь с чувством выполненного долга можно брать курс на Артур.

С крейсерской скоростью в восемь узлов мы должны были прибыть туда только с наступлением темноты. Приближаться же к крепости ночью равносильно напороться на дружеский огонь. Поэтому я решил не спешить, и, оставив котлы на подогреве, мы подняли паруса. Ветер несильный, скорость выходит невеликая, но меня это полностью устраивало. Перед рассветом ещё и в дрейф пришлось ложиться.

Неплохо бы подойти в момент, когда одни корабли сходили с блокирующей линии после ночного дежурства, а другие заступали на дневное. Не вижу в этом ничего невозможного. Китайские джонки прорывали блокаду, даже когда японцы полностью хозяйничали в море. Опять же, и наши лёгкие силы действовали, может, и не так активно, как хотелось бы, но и на внутреннем рейде всё время не отсиживались. Так отчего бы и нам не проделать то же самое, когда самураи ещё не столь самоуверенны.

В принципе, я так и подгадал, выйдя на блокирующую линию на рассвете. По зимнему времени он был довольно поздним, но это и не имеет значения. Если только не вспоминать о ночном холоде и о том, что команда постоянно жалась к дымовым трубам, чтобы согреться. Всё же, несмотря на ноль по Цельсию, ночка выдалась холодной. Ну, а утро тревожным.

— На десять часов вижу дымы! — доложил наблюдавший за этим сектором комендор Будко.

Парням понравилось использовать в качестве указания направления циферблат часов. А я так только за. Понятно, что у меня абсолютная память, и запомнить весь этот морской выпендрёж для меня не составит труда. Но непривычно же. Угу. Притом, что имею богатый опыт строительства яхт и хождения на них через океан. Похоже, настоящим моряком я так и не стал. Все эти кабельтовы, узлы, мили, зюйды, весты. Как по мне, то это банально неудобно и нерационально. Впрочем, кто я такой, чтобы учить их. Но если есть возможность у себя на катере ввести кое-что привычное мне, то отчего бы и нет.

— Дымы на два часа! — поступил доклад от торпедиста Галанцева.

— Дымы на пять часов! — а это уже наш штатный сигнальщик Казарцев.

— У меня для вас две новости, братцы. Одна хорошая, вторая плохая. С какой начать? — разминая шею, невесело хмыкнул я.

— Луше бы, оно конечно, с хорошей, — за всех ответил Ложкин.

— Хорошая в том, что мы проскочили вторую блокирующую линию. Плохая, нам на пересечку идут сразу с двух направлений блокирующие первую, и сзади отрезали пути к отступлению. Значит, пойдём вперёд. Машина, самый полный вперёд, — закончив пояснение по диспозиции, приказал я, оттирая до времени Снегирёва от штурвала.

Ветер на этот раз нам помочь не мог, поэтому о парусах я даже не заикался. Вибрация палубы под ногами усилилась, и катер начал ощутимо прибавлять ход. Вообще-то, ошибочка. Нужно было уже давно разогнаться, чтобы с рассветом оказаться близ берега. Но я отчего-то осторожничал, а теперь ломаю голову, как вывернуться из дерьма.

Вскоре взобравшийся на мачту минёр Мещеряков сообщил, что слева и справа к нам приближаются по два миноносца. С одной стороны, то, что это не полноценные дивизионы, конечно, хорошо. Но с другой, от этого не особо и легче, потому что нам ведь много не нужно. Хватит и малокалиберок, чтобы понаделать в катере дырок и пустить его на дно.

С теми, что сзади, было чуть проще, там оказался лёгкий крейсер. Он не так быстр, как миноносцы, к тому же ему приходилось нас догонять, а не выходить на пересечку, так что наше рандеву откладывалось. Ну это так, в качестве самоуспокоения. М-да. Жаль, у меня не было возможности заняться апгрейдом катера. А то сейчас можно было бы организовать показательные выступления. Ну да чего уж теперь-то. За неимением гербовой пишем на простой.

Я переложил руль влево, выходя на сближение с одной парой миноносцев, выводя вторую в роль догоняющих. Так себе мера, учитывая едва ли не тройное превосходство в скорости. Но это позволит хотя бы избежать обстрела всего отряда и худо-бедно приближаться к крепости.

В принципе, все приготовления к бою уже сделаны, а потому остаётся только маневрировать, пока не сблизимся на дистанцию огня. Ошибочка. Японцы уже стреляют. Недалеко от нас рванул снаряд, вздыбивший фонтан воды.

Вот так вот. Наши из трёхдюймовок палят стальными болванками или бронебойными снарядами с незначительным зарядом бездымного пороха. У японцев же на вооружении вполне себе полноценные гранаты со взрывателями, срабатывающими от удара о воду. Радует хотя бы то, что осколков нам не досталось.

— Вруков, запускай дымы, — приказал я, перекладывая руль, чтобы не позволить пристреляться.

Можно и артиллерийскую дуэль затеять, и самураям досталось бы на орехи даже на такой дистанции. Но только если бы мы были один на один. Вступать же в бой на скорлупке, уступая во всём, а главное, в скорости и манёвренности, так себе решение. Поэтому-то я и отвернул, прикрываясь дымами.

В Чифу озаботился пополнением запасов керосина и машинного масла, изготовив необходимую топливную смесь. Плюс практически полное отсутствие волны, так что клубы дыма из дымогенератора вырывались качественные. Сейчас не помешал бы ветер, посвежее и желательно в сторону крепости. Увы, он слабый, и направление у него неудобное. Впрочем, нам это ничуть не помешало прикрыться от приблизившихся вплотную японцев.

— Ложкин, пушку долой. Галанцев, второй минный аппарат на нос и зарядить. Да поживее, черти полосатые.

Я описал циркуляцию, заволакивая дымом как можно большую площадь, и нырнул за стену завесы, укрываясь от преследователей. Качественно так получилось задымить. Нос едва просматривается. Это хорошо.

— Снегирёв, прими штурвал. Смысл уловил?

— Мы всё время должны быть в дыму, — бодро ответил тот.

— Молоток. Машинное, скорость двенадцать узлов.

Отдав распоряжения, я метнулся к освобождённой Мещеряковым мачте, сбрасывая на ходу тужурку. Поплевал на руки в перчатках и резво полез к клотику. Если уж при качке в пять балов я там чувствовал себя вполне сносно, то чего уж говорить о практически полном отсутствии волны. Шлюпка или гребной катер ещё ощутили бы волнение, но только не загруженный под завязку катер массой чуть не в двадцать тонн.

Как и в прошлый раз, на высоте клотика завеса уже пожиже, но меня всё же рассмотреть достаточно сложно. А вот япошки очень даже просматриваются. Глянул по сторонам. Нормальная такая площадь задымления получилась. Правда, это не химия, а потому достаточно быстро рассеивается, но скрыть нас всё же получается.

— Скорость восемь узлов. Курс триста десять, — приказал я сверху.

Японцы довольно бодро приближались к нам с явным намерением разобраться с дерзким катером. Вот ни капли сомнений в том, что они теперь точно знают, кого именно повстречали. А дерзких нужно наказывать.

— Братцы, порядок. Помощь идёт, — объявил я, взглянув в сторону Артура.

По направлении к нам полным ходом шёл «Боярин» в сопровождении четырёх миноносцев. И это была отличная новость. Просто замечательная! Даже если «Енисей» и погиб, то крейсер остался в строю. Правда, сейчас его вполне себе могли отправить на дно, так сказать, моими же стараниями. Но это уже другое. И я надеюсь, что до этого всё же не дойдёт. Впрочем, нам нужно ещё как-то продержаться, пока он приблизится.

Ближние к нам «Сиракумо» и «Оборо» повели себя по-разному. Первый начал обходить завесу по кромке, стараясь вычислить источник дыма, и, как следствие, русский катер. Зато второй, не сбавляя скорости, вломился в белёсую стену так, что только дым из труб виден, да мачта, рассекающая искусственный туман.

— Право тридцать пять, — приказал я, тут же ощутив, как катер начал менять курс. — Противник на десять часов.

Мои минёры Галанцев и Мещеряков с помощью других матросов поспешно начали наводить аппараты в нужную сторону, целясь не в противника, а в сплошную молочно-белую стену. Я также не видел сам миноносец, но без труда мог сопоставить наши курсы. У нас только один шанс, так что лучше бы мне не ошибаться. Тем более что мин в нашем распоряжении не осталось.

Я сжал в зубах свисток, внимательно всматриваясь в плывущую в дыму мачту японца. Слышны голоса на его борту. Отрывистые команды на гортанном языке. Пора. Над морем разнеслась трель свистка, и тут же раздались два глухих и басовитых хлопка. Сигарообразные мины рыбками скользнули в воду.

— Лево сорок пять! Самый полный ход! — не дожидаясь результата, выкрикнул я.

И тут же раздался оглушительный взрыв, а над дымзавесой взметнулся фонтан воды. Вот уж не знаю, хватит ли этого для миноносца, но мне сейчас не до него. Вышел из боя, вот и ладушки. Я хотел получить схватку один на один? Я её получил. Конечно, ненадолго, но это максимум из возможного.

— Орудие на корму! Бронебойный в ствол! — продолжал отдавать я приказы.

При этом, не отрываясь, наблюдал за «Сиракумо», который всё же скользнул в белёсую стену, исчезая из виду. Одно из двух. Либо он отправился на помощь товарищам, либо бросился за мной, справедливо полагая, что главное наше оружие сейчас разряжено.

Катер набирает ход, дымогенератор продолжает ставить завесу, я же наблюдаю за тем, как японец сокращает дистанцию. Хотелось бы, чтобы он начал оказывать помощь товарищам, но, судя по движению мачты и дыма из труб, это напрасные мечты. А между нами, к слову, не более пары кабельтовых. Промахнуться ему будет ох как тяжело. Так что я на это и не рассчитываю.

— Право двадцать! Мой карабин на ходовой мостик! — скомандовал я.

После чего скользнул вниз с мачты и поспешил на мостик, где меня уже поджидал наш сигнальщик Казарцев с моим новеньким карабином и пачкой патронов. Орудие пока ещё устанавливали, но времени у нас уже нет, и нужно что-то предпринять. Пулемёт штука, конечно, хорошая, но вражеские комендоры частично прикрыты щитом и тумбой, и чтобы их достать, нужна не интенсивная, а точная стрельба.

— Ложкин, пригнитесь. Тимофей, гаси генератор, — скомандовал я комендорам и кочегару.

Те выполнили мой приказ, а я вскинул карабин, ожидая, когда миноносец появится из стены постепенно редеющего дыма. А вот и он. Дистанция триста метров, не больше. Все необходимые поправки именно для этого карабина в голове сложились сами собой, пока я выискивал уязвимые места.

Правая нога наводчика семидесятишестимиллиметрового орудия. Японский комендор уже начал доворачивать орудие, чтобы взять нас на прицел, когда я выстрелил в первый раз. Нога наводчика подломилась, и он упал на палубу, сбивая прицел у уже практически наведённой пушки.

Я передёрнул затвор, одновременно смещая крестик прицела чуть влево, чтобы выцелить наводчика пятидесятисемимиллиметровой носовой пушки. Выстрел! Этот оседает, схватившись за бок, именно его было лучше всего видно из-за тумбы.

— Лево на борт! — выкрикнул я, передёргивая затвор.

Палубу под моими ногами повело. Грохнул выстрел бортовой малокалиберки, и снаряд со всплеском упал у правого борта. Самурай промахнулся бы, даже если мы не меняли бы курс. Но лучше уж перебдеть, чем недобдеть.

Выстрел! Прости, мужик, но я не виноват, что ты так чётко отклячил свою задницу. Если повезло, то прилетело в мягкие ткани. Если нет, значит, инвалид на всю оставшуюся жизнь.

Достать бы командира, но он словно почуял, что запахло жареным, и укрылся за матросскими койками, свёрнутыми в рулоны и выставленными по периметру мостика. Довольно неплохая защита от пуль и осколков.

— Ложкин, к пулемёту! — выкрикнул я, передавая карабин Казарцеву и спрыгивая в кокпит.

Нужно использовать сумятицу, возникшую у орудий вражеского миноносца со сменой наводчиков. Малость нервозности привнёс загрохотавший над моей головой пулемёт. Пули бодро защёлкали по металлу, с визгом уходя в рикошет.

Ни я, ни заряжавший орудие Будко, ни выступающий в роли подносчика Вруков этого не слышали. Мало того, ещё и имели все шансы заполучить контузию. Стоять впереди и ниже плюющегося огнём максима совсем не одно и то же, что позади него. Я приник к пушке и прицелился, словно из какого-то ружья-переростка. Нет, не противотанкового. Мне доводилось из них стрелять, и там ощущения совершенно другие. Эти же ни с чем не сравнимы и, чёрт возьми, где-то даже круче. Сдаётся мне, всё дело в калибре.

Первый же снаряд я впечатал миноносцу под правую скулу на уровне ватерлинии. Никаких сомнений, что в носовой кубрик сейчас хлынула тугая струя холодной забортной воды. А если снаряд сумел пробить ещё и переборку, для чего есть все шансы, то проблемы могут быть и посерьёзней. Пока же усугубим ситуацию. Следующий снаряд проделал очередную аккуратную дыру рядом с первой. А там и третья появилась.

Х-ха! А я о чём! «Сиракумо» явно замедлился. А затем рядом с ним появился довольно высокий всплеск от падения увесистого снаряда. И только чуть позже до нас донёсся звук далёкого орудийного выстрела. Похоже, в дело вступил «Боярин». И это хорошая новость.

Японцы попытались также воспользоваться пулемётом, но к огню на подавление или всё же на ошеломление прибавился мой точечный на выбивание. Мне удалось подстрелить ещё троих, одного, похоже, наглухо, когда миноносец начал отворачивать, уходя из-под накрытия русского крейсера. Японского командира я так и не сумел рассмотреть.

Приказал поставить дымы и послал в разлуку ещё один снаряд, всадив его в правый борт чуть ниже ватерлинии. Однозначно ещё одна пробоина. Не смертельно, но неприятно. Полагаю, что неделька ремонта ему обеспечена. А затем он исчез из нашего поля зрения, как, впрочем, и мы из его.

Приближавшиеся с востока миноносцы поумерили свою прыть и отвернули чуть в сторону, предоставляя возможность сказать своё веское слово старшему брату. Японский лёгкий крейсер стремительно шёл на сближение. Уже появилась ещё пара дымов с разных направлений. Из прохода внутренней гавани Артура вытягивались сразу два крейсера, «Баян» и «Аскольд». Как бы не завертелся серьёзный бой, в ходе которого старуха всё же приберёт к рукам «Боярина».

Минута, и завязалась артиллерийская перестрелка. Постепенно количество кораблей дошло до четырёх крейсеров с каждой стороны, и я уже подумал, что сглазил-таки. Но контр-адмирал Молас, приметив приближение очередного японского отряда, начал оттягиваться к Артуру под прикрытие береговых батарей.

После того, как нас опознали, адмирал приказал направляться на внутренний рейд, а по возвращении «Баяна» прибыть к нему на доклад. По факту мы ведь входим в отряд крейсеров, да и Рудневым мне предписано явиться к младшему флагману.

Когда вошли на рейд, я спешно обежал взглядом стоящие на рейде корабли и облегчённо выдохнул, приметив пристроившиеся в сторонке два минных транспорта «Амур» и «Енисей». Причём последний не имел видимых повреждений, а из его труб курился ленивый дымок. У меня даже настроение улучшилось. Ведь получилось же! И я не сказал бы, что это такая уж мелочь даже на фоне разворачивающейся войны. Или я не прав, и всё ещё может десять раз измениться? Война она такая, способна преподносить сюрпризы.