Неприкаянный. Мичман с "Варяга"

Глава 16

Адмирал и мичман

Мы неслись над мелкой волной Жёлтого моря, время от времени ударяющей в дно катера, отчего палуба неизменно толкала в ноги. Надеюсь, прочности корпуса хватит на то, чтобы воплотить задуманное. Всё же он не рассчитан на подобные нагрузки. Да, сделан с изрядным запасом, уж и не знаю, к чему янки так постарались. Однако его предназначение — плавно рассекать воды, а не скакать по волнам.

Очередная ударила в нос, подняв целое облако брызг. Основную их часть приняло на себя ветровое стекло, но увы, это не рубка, а потому какое-то количество воды накрыло нас. Хорошо хоть, прорезиненные плащи имеются, иначе мы уже давно промокли бы до нитки.

— Подумать только, волнение едва ли дотягивает до трёх балов, и вас уже так трясёт. На крейсере мы этого даже не заметили бы, — протерев лицо, произнёс Лазарев.

— Предлагаете сбавить ход? — задорно поинтересовался я у старшего офицера «Новика».

— Ни в коем случае. Это даже весело. Мы нередко ходим на двадцати четырёх узлах, но на крейсере нет и толики тех ощущений, что дарит прогулка на вашем катере. Я прямо чувствую, как кровь бурлит в жилах, и испытываю небывалый подъём.

— Пожалуй, пора, Андрей Максимович. Не страшно? А то, давайте, я сам поднимусь, — предложил я, когда мы приблизились к островам примерно миль на семь.

— И для чего тогда вы предложили взять с собой меня? — возмутился он.

— У вас многолетний опыт, намётанный глаз, и вы увидите гораздо больше меня. Но если опасаетесь подняться в небо…

— Нет уж. Я слишком хорошо помню, каким воодушевлённым вернулся после прогулки с вами Николай Оттович, и ни за что не пропущу такое веселье, — поспешно перебил меня он.

— Надеюсь, вы помните, что мы тут не для развлечения, — не смог сдержать я улыбку.

— Вот только не надо, Олег Николаевич, мешать мне ощутить себя молодым и полным задора мичманом, — возразил лейтенант, который был старше меня на целых двадцать лет.

— Не буду. Казарский, готовь парашют.

— Слушаюсь, ваш бродь, — откликнулся сигнальщик и кивнул Галанцеву.

Минный машинист, ну или торпедист, с готовностью подорвался и направился к ящику, где был уложен парашют. В одиночку готовить его несподручно. Вдвоём куда проще.

— Снегирёв, прими штурвал, — приказал я рулевому.

— Есть принять штурвал, — отозвался тот и подступился к управлявшему катером лейтенанту.

Ну что сказать, «Лейтенант Бураков» развивал ход в тридцать три узла, серьёзно превосходя артурские миноносцы, но и на нем скорость ощущалась не так эффектно, как на нашем катере. Поэтому желающих оказаться за штурвалом «ноль второго» было предостаточно. Иное дело, что везло так лишь немногим. Некогда мне заниматься развлечением господ офицеров.

Вообще-то, если бы не прибытие адмирала Макарова, то я сейчас опять пропадал бы в Голубиной бухте, превратившейся для нас в учебный полигон. Но, с одной стороны, хотелось порадовать его обнаружением временной базы японского флота. С другой, попробовать избежать гибели миноносца «Стерегущий», что должно случиться буквально послезавтра. В известной мне истории он выйдет в составе отряда с другими миноносцами на поиски японцев, и они нарвутся на превосходящие силы.

Хватит уже и того, что мне не удалось предотвратить гибель «Внушительного». Впрочем, я не имел такой возможности. Да, Эссен пару раз беседовал со мной вечерами и разок прокатился, чтобы испытать ощущение полёта на парашюте. Молас регулярно выслушивает доклады о ходовых испытаниях, отработке приёмов боевого применения и результатах учебных пусков торпед, сиречь самодвижущихся мин. Но на этом и всё.

У меня есть что предложить, недаром же я провожу часы за чертёжной доской, каковая появилась у меня в каюте. Но эти новации я намерен представить именно Макарову. Тот не обойдёт вниманием «ноль второго», потому что сам стоял у истоков лёгких сил и минных катеров, в частности. Успешный проект непременно привлечёт его внимание. А там предложу свои проекты и, глядишь, окажусь на особом счету.

В свете того, что адмиралу осталось жить всего лишь тридцать пять дней, из него так себе покровитель. Но, во-первых, я постараюсь его всё же спасти, хотя и не уверен, стоит ли вообще России выигрывать эту войну, учитывая то, какой толчок даст поражение в развитии и реформировании армии и флота. Во-вторых, хоть в эти дни у меня будут более или менее развязаны руки. Ну и в-третьих, можно воспользоваться его расположением, чтобы обзавестись покровителем на будущее.

Если удастся воплотить задуманное, то у меня впервые появится шанс повлиять не на какие-то отдельно взятые события, а на ход истории в целом. Замахнулся на большое? Согласен. Появилось желание сотворить что-то по-настоящему стоящее, а не тырить мелочь по карманам. Ну а если не получится, я всегда могу вернуться к своим хотелкам и гонять адреналин по венам в своё удовольствие…

— Ну и как ощущения, Андрей Максимович? — спросил я по телефону у парящего в небе лейтенанта.

— Это непередаваемо, Олег Николаевич. Чувство полёта это ни с чем не сравнимое ощущение, — послышался его ответ.

— Надеюсь, вы не забыли, с какой целью воспарили над грешной землёй?

— Не мешайте наслаждаться и работать, — отмахнулся тот.

Нам пришлось продержать его в небе битых полчаса, пока он рассмотрел всё, что ему хотелось. Благо несмотря на то, что до противника порядка семи миль, нас пока никто не обнаружил. Что скорее можно списать на удачу. Подходить ближе чревато. У нас, конечно, преимущество в ходе, и состояние моря вполне позволяет этим воспользоваться. Однако при грамотном подходе и использовании радио перехватить быстроходный катер вполне реально.

Когда Лазарева спустили, у него зуб на зуб не попадал. Пришлось вести лейтенанта в каюту и отпаивать горячим чаем. Ну и обеспечить всем необходимым, дабы он зарисовал всё то, что увидел, пока оно в памяти свежо.

Оставив старшего офицера «Новика» разбираться с этим, я сам влез в подвесную и поднялся вверх. Если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. Всегда придерживался такого принципа и на верфи своей неизменно лез в каждую дырку, чтобы проверить и проконтролировать. Не знаю, как управлялся бы, будь у меня большой коллектив, но на маленький меня вполне хватало.

В принципе я доверял Андрею Максимовичу и верил в его профессионализм. Но своей абсолютной памяти доверия у меня всё же больше. Вот и решил взглянуть одним глазком. Впрочем, не одним. Усилить его двенадцатикратной оптикой совсем не помешает. Так удастся рассмотреть кое-какие детали. Кто знает, что может пригодиться в будущем.

Ага. А вот и нас заметили. От острова Ша-ли-дао в нашем направлении выдвинулся миноносец. Да резво так, что несёт на носу заметный бурун. Не иначе как выжимает из машин всё возможное. Похоже, сработали наблюдательные посты на островах, и по радио сообщили на базу, откуда направили дежурный миноносец. Ну не отряд же истребителей отправлять в погоню за катером.

Драться мне с ним не с руки. Будь море поспокойней, то ещё ладно, можно было бы рассказать самураям, почём куры в Кабарде. Но при имеющейся качке даже я нормально отстреляться не смогу. Да и пушечка у нас не приспособлена для морских баталий. Слишком уж медленный у неё снаряд. Всё остальное вооружение скорее уж для удара исподтишка, а не для открытого боя.

У меня ещё будет, что им противопоставить. Но сейчас я пока не готов к этому. Да и задача перед нами другая. А потому я лучше дам стрекоча.

Спустившись, приказал ложиться на обратный курс в Артур. В море мы вышли в шесть утра, сейчас десять часов. Если не придётся петлять, то в Артур вернёмся к часу пополудни. Макаров к тому времени уже успеет обойти все корабли и снять с мели «Ретвизан», который словно ожидает его прибытия.

Развили полный ход, уходя от погони, и вот тут-то волна весьма жёстко дала понять, что не стоит брать на себя слишком много. В общей сложности нам едва удавалось выдавать тридцать четыре узла, при этом дружно клацая зубами, словно щелкунчики. Снегирёв встал с сиденья и управлял катером стоя, так как сидеть не получалось, эдак ведь и позвоночник рассыплется.

— Невозможно работать, — посетовал вышедший из каюты лейтенант, закрепляя за поручень страховочный пояс.

— Прошу прощения, Андрей Максимович, нас приметили наблюдатели на островах, так что вынуждены спешно уходить. А тут ещё и погода немного испортилась, — пригнувшись и принимая очередную порцию брызг на капюшон, пояснил я.

— И насколько упала скорость? — полюбопытствовал тот.

— Четыре узла не добираем.

— А ведь это даже полноценными тремя балами не назвать.

— Согласен, с мореходностью у нас не очень. Но чего вы хотели от переделки?

— Хотите сказать, что специально спроектированный катер выдаст результат получше?

— Вне всяких сомнений, — убеждённо кивнул я, прикрываясь от очередной порции брызг и хватаясь за поручень.

Через полчаса я вновь поднялся на парашюте, чтобы убедиться в том, что преследователь окончательно от нас отстал. А вернее, повернул обратно. Ну и правильно, чего гоняться за тем, кто заведомо быстрее тебя. Если бы имелась возможность зажать, тогда совсем другое дело. И именно чтобы исключить такую возможность, я и поднялся. А то мало ли с кем японский командир свяжется по радио.

Мы опять снизили скорость до крейсерской, и Лазарев смог вернуться к составлению схемы японской временной базы. Я спустился вместе с ним в каюту. С одной стороны, тут тепло, с другой, могу подсказать, если он чего запамятовал. Уж я-то не забуду…

До Артура дошли, как и рассчитывали, в час пополудни. К этому времени уже успели снять и ввести на внутренний рейд «Ретвизана», а Макаров объехал все корабли эскадры. Ну и сделал первые кадровые подвижки, куда же без них.

Для меня ничего неожиданного, для остальных весьма заметные. Так контр-адмирал Иессен назначен начальником Владивостокского Отряда крейсеров, а командовавший им Рейценштейн отозван в Артур, чтобы принять под команду отряд крейсеров уже здесь. Молас же занял должность начальника штаба.

Лазарев доложил по результатам разведки Эссену, а уже вместе с ним они направились с докладом к Макарову. Я скромненько остался в сторонке, ничуть не переживая по поводу того, что меня могут затереть. Не получится при всём желании, буде таковое возникнет. Не удержится Молас от доклада по моему катеру, а Степан Осипович от любопытства…

Ну а я о чём? Правда, добрался командующий до моего катера только к пяти вечера. Зато облазил его сверху донизу, ещё и поднять из воды на шлюпбалках потребовал, дабы взглянуть на крылья. После чего засыпал техническими вопросами.

Вот так гляжу я на этого мужчину пятидесяти шести годочков от роду и тихо улыбаюсь. Ну, чисто мальчишка. Не растратил он юношеского запала, глаза так и горят, а вопросы сыплются один за другим. Всё же, что ни говори, а он любитель лёгких сил. Хотя торпедные катера это скорее москитные, зато больно жалят.

— И как полагаете, Олег Николаевич, можно ли переделать другие катера по образу и подобию с вашим? — спросил адмирал, склонив голову набок.

— Вы и сами знаете ответ, ваше превосходительство. Этот единственный, способный хоть как-то выдержать такую переделку. Остальные катера эскадры либо деревянные, либо меньше, и необходимые машины там не встанут. Есть парочка стальных пятидесятишестифутовых на Чёрном море, но перебрасывать их сюда нет смысла, потому что боевая ценность такого катера сомнительна. Этот годится как опытный образец, временная мера на безрыбье, и не более.

— Но как вы дошли до этого? Опыты с подводными крыльями проводились уже давно, но тут всё устроено так, словно вы точно знали, как и что нужно делать для получения положительного результата, — не унимался беспокойный адмирал.

— Дмитрий Иванович Менделеев долгое время бился над классификацией химических элементов, а структуру своей таблицы увидел во сне. Ньютона после долгих размышлений натолкнуло на озарение упавшее на голову яблоко. Я, конечно, понимаю, что сравнивать себя с гениями более чем самонадеянно, но мне довелось долго думать над этим вопросом, а потом случился японский осколок, и оно как-то само сложилось.

— Понимаю. Кроме того, господин Гиппиус говорит, что у вас случилось озарение по геометрии винтов для вашего катера и по успешной модернизации котлов. А вот Николай Оттович утверждает, что по вашей схеме они изготовили дымогенератор, который вполне способен прикрыть крейсер или броненосец, а то и два корабля разом. Вы ещё и конструкцию оптического дальномера предложили. И насколько я успел разобраться в чертежах, вполне рабочую.

— Может, я всё же гений, ваше превосходительство, — скромно произнёс я, разве только не шаркнув ногой.

— М-да-а-а. Богата талантами земля русская. И как, гений, есть ещё чем удивить? — склонил он голову набок.

— Вообще-то, есть, — потупив взор, произнёс я.

— Излагайте.

— В эллинге Невского завода после аварии ремонтируется миноносец «Сердитый». Я начертил для него винты, рассчитав их геометрию под машины этого корабля. Опыт изготовления винтов у завода имеется. Материал в наличии. Нужно только приложить руки и старание. По моим прикидкам, он должен прибавить около двух узлов.

— Только лишь из-за изменения геометрии винтов? — словно въедливый экзаменатор, спросил адмирал.

— Да, — просто ответил я.

— И я вот так запросто должен вам поверить и израсходовать казённые средства?

— Зачем же. Я готов вложить свои. Прошу только разрешение на установку и испытания, — возразил я.

— И что, даже не станете уточнять насчёт компенсации?

— Если флот решит компенсировать мне расходы, то я не откажусь, а нет, так на нет и суда нет. Меня ведь никто не заставляет.

— Вы очень странный, мичман Кошелев.

— Сам себе удивляюсь, ваше превосходительство.

— И скромный, — хмыкнул Макаров.

— Не то чтобы очень, ваше превосходительство, — со значением возразил я.

— Ладно. Добивайте. Я же вижу, что вы ещё что-то хотите сказать, — подбодрил он меня.

Вообще-то, я в этом не нуждался и, наоборот, сам подстёгивал его любопытство. И он меня не разочаровал, заглотив крючок. Вот и замечательно. Ведь у меня и впрямь есть что предложить для недалёкого будущего. И если идеей загорится командующий флотом, имеющий довольно обширные полномочия, отработать назад уже не получится даже в случае его гибели.

— Предлагаю снять орудия с клиперов «Джигит» и «Разбойник» и установить их на укреплённые железнодорожные платформы. Вооружения хватит на создание трёх подвижных батарей. Одна на пять шестидюймовых орудий и две по четыре четырёхдюймовых орудия. Армия всё одно станет просить пушки у флота, а эти старички своё уже, считай, отслужили. В крайнем случае для несения службы на брандвахте им и малокалиберок достанет.

— Допустим. Но отчего на железнодорожные платформы? — не стал отмахиваться от меня Макаров.

Похоже, я уже не просто мичманец, а некто, доказавший делом, что к моим словам стоит прислушаться. Ну и, судя по всему, слухи о том, что Степан Осипович намеревался сосредоточить в своих руках не только командование флотом, но и оборону крепости, имели под собой основания. А иначе с чего ему проявлять такую заинтересованность этим вопросом. Ведь железная дорога подходит к морю только в двадцати верстах от крепости в районе бухты Хэси. Так что использовать их получится только на сухопутном фронте.

— Железнодорожные батареи будут подвижными, и их можно перебрасывать по мере надобности туда, где в них возникнет нужда. Для этого необходимо положить несколько ответвлений железнодорожного полотна для наилучшего маневрирования. Материалы и рабочие для этого имеются, так что за месяц получится устроить достаточно разветвлённую сеть. Пристреляться к такой батарее весьма затруднительно, и, напротив, морские офицеры и комендоры приучены к постоянным изменениям условий боя и внесению корректировок в стрельбу.

— Даже четыре дюйма — это достаточно весомо для железнодорожных платформ, что уж говорить о шестидюймовых, — заметил адмирал.

— Проект по их усилению я подготовил и могу вручить немедленно. Если коротко, то достаточно использовать опускающиеся упоры, которые значительно усилят устойчивость платформ. А главное, даже в случае, если армейцы не сумеют удержать позиции у Цзиньчжоу, мы сможем сохранить наши орудия. И потом, морской калибр — это куда как весомо. И уж тем более, если слегка модернизировать снаряды.

— Я слышал от генерала Белого, что один предприимчивый мичман предложил переснаряжать гранаты с чёрного пороха на бездымный, а также переделывать в фугасы шрапнель и сегментные снаряды. И что опыт батареи на Электрическом утёсе доказал состоятельность этой затеи.

— Не всю шрапнель, а где-то половину. Морские же сегментные снаряды я предлагаю также начинять шрапнельными пулями для использования по наземным целям. Порядка тысячи пуль у шестидюймовок, да из них получится настоящая коса смерти. К тому же для четырёхдюймовых орудий можно использовать сухопутные снаряды, калибр у них одинаковый. Ну и часть сегментов всё же стоит оставить. Если японскую пехоту решит поддержать флот, то это будут миноносцы и канонерки, потому что крупным кораблям не подойти.

— Всё? — спросил адмирал.

— Так точно, ваше превосходительство, — вытянулся я.

— Дукельский, — позвал Макаров своего флаг-офицера.

— Я, ваше превосходительство.

— Возьмите у мичмана его бумаги, как-нибудь почитаю на досуге. Да, и ещё один вопрос, Олег Николаевич. А как вы поняли, что временную базу Того нужно искать именно у Элиотских островов?

— Вы и сами это предположили, ваше превосходительство, из-за удобства их расположения. Просто у меня нашлось средство, благодаря которому выяснить это оказалось совершенно не сложно.

— И на всё-то у вас есть ответ, мичман.

Макаров смерил меня изучающим взглядом, я же лишь вытянулся по стойке смирно, поедая начальство преданным взглядом, имея вид лихой и придурковатый. Степан Осипович хмыкнул на это и направился к своему катеру. Он был зван на ужин к Стесселю, опаздывать же как минимум неприлично.