Неприкаянный. Мичман с "Варяга"

Глава 14

Какой же русский не любит быстрой езды!

Я выложил последнюю карту, показывая, что партия вновь осталась за мной. Сидевший напротив пехотный капитан только разочарованно крякнул. У него была сильная карта, не отнять, но мою перебить всё же не смогла, и куча ассигнаций переместилась по столу ко мне. Я довольно сноровисто разложил их по номиналу, заодно пересчитав. Две тысячи двести пятьдесят рублей. В итоге чистыми я сегодня заработал тысячу семьсот тридцать. А всего за прошедшие дни, или всё же ночи, семь с небольшим тысяч.

Очень хорошо. Деньги мне нужны. Слишком уж многое наметил провернуть. И далеко не на всё получается выбить разрешение. К примеру, как обосновать необходимость выдать мне самодвижущиеся мины, коль скоро у меня уже имеется метательный аппарат?

Оказывается, вполне возможно, если написать запрос на укороченный вариант, устанавливаемый на катера. Нехитрые манипуляции с рапортом, накладными да актами, и на выходе имеем вполне себе полноразмерные торпеды. Правда, нужно подмазать знающего человека и его товарищей по цепочке от штаба до склада. Порядок. Дело сделано…

Как я и говорил ранее, хорошие игроки всегда найдут себе соперников. Вернее, те сами находятся. И тут дело даже не в размере банка, для них главное — выиграть. Вот и капитан Мясников из таких. Как узнал о мичмане, с которым никто управиться не может, так и загорелся обыграть меня. Вторую ночь с ним бодаюсь, и снова ему не повезло.

Мне откровенно интересно, это он так богат или уже успел в казённые деньги нырнуть? Вру. Не интересно. Не мне, так кому-нибудь другому проиграет, и средства вылетят в трубу. Я же намерен всё пустить в дело обороны крепости. Хотя чего уж там, и о себе забывать не собираюсь. Ненавижу безденежье. Но уж точно не спущу на азартные хотелки.

— Георгий Иванович, позвольте откланяться, — собрав деньги, поднялся я.

— То есть вы вот так запросто уйдёте с выигрышем? — вздёрнул бровь капитан.

— Прошу прощения, Георгий Иванович, но на часах четыре ноль одна. Назначенный срок вышел. Вам опять не повезло. Бывает. Мне же нужно отдохнуть, дабы к подъёму флага быть свежим и готовым к службе.

— Ещё одну партию, — предложил капитан.

— Прошу прощения, но уговор дороже денег. Время вышло. До следующего раза.

— Сегодня? — поднялся и капитан.

— Увы, служба, а потому ближайшие несколько дней мне точно не до покера. Господа. — Я кивком обозначил поклон и направился на выход.

Несмотря на то, что мы прикомандированы к «Новику», у нас нет необходимости придерживаться корабельного распорядка дня. Матросы мои вместе с рабочими трудятся круглые сутки в две смены, а потому и расположились прямо в эллинге, где нам выделили закуток. Я также живу при мастерских и осуществляю контроль за выполнением заказа. Не только на словах, но и на деле, если что. Пару раз уже ловил заводских на халтуре и имел нелицеприятный разговор с господином Гиппиусом.

Одним словом, плохо ли, хорошо ли, но минимум четыре часа полноценного сна я урвать смогу. В принципе, мне этого вполне достаточно. Потом в течение дня я успеваю ещё несколько раз вздремнуть, пока пересекаю рейд на лодке, еду на извозчике, ожидаю очереди в штабе или ещё каком присутствии. Я уже говорил, что в таком режиме могу продержаться не одни сутки…

Как ни старалась моя команда, рабочие мастерской Товарищества Невского завода и лично я, в недельный срок уложиться всё же не получилось. Миновали уже десятые сутки, и хотя мы на финишной прямой, из эллинга ещё не вышли. Моласу это не нравится, но мои оправдания он пока принимает, уж больно ему интересно, что получится на выходе. С другой стороны, если учесть объём проведённых работ, то Стаханов отдыхает. Трудились реально сутки напролёт, да ещё и с огоньком, и дело далеко не только в щедрой плате. А я ни разу не скупился.

Гибель японского крейсера на глазах защитников крепости подняла моральный дух на небывалую высоту. В ресторанах звучали здравицы бравому экипажу «Ретвизана» и доблестным артиллеристам Электрического утёса. Несколько раз доходило до драк между матросами и солдатами. Господа офицеры обходились без мордобоя, зато прошло три заседания суда чести, вынесшие решения о пяти поединках по окончании войны.

Справедливости ради, команда броненосца, личный состав батареи и ваш покорный слуга предпочли остаться над схваткой. В смысле я молчал в тряпочку и не отсвечивал, как будто вообще не имею отношения к произошедшему. Поручик Белый, к моему полному удовлетворению, также помалкивал. Хотя солдатскую молву никто не отменял, и по Артуру поползли слухи и пересуды, на которые, слава богу, командование не обращало внимания.

На фоне этого как-то буднично прошла весть о позавчерашней гибели «Внушительного». Миноносцы труженики войны и не сидят в гавани под защитой береговых батарей. Они постоянно выходят в море на разведку и достаточно часто вступают в перестрелку с противником.

Возвращаясь из такой разведки, «Внушительный» и оказался отрезанным от основных сил, вынужденный укрыться в Голубиной бухте. Там-то он и попал под обстрел четырёх крейсеров. Вообще-то, я на месте командира рванул бы в открытое море, пусть бы погонялись. Преимущество минимум в четыре узла как-никак, а японских истребителей на горизонте не наблюдалось. Но лейтенант Подушкин принял то решение, которое принял.

В результате даже с открытыми кингстонами и полученными повреждениями кораблик никак не желал идти на дно. Его, можно сказать, вынудили потонуть. На борту не нашлось работоспособных водоотливных средств, читайте водяных помп. Запросили помощь из порта, но та запоздала. Словом, и командир с экипажем, и командование сделали всё, чтобы доконать бедный кораблик. И у них это получилось.

Почему я ничего не сделал? Увы, но поспеть везде попросту невозможно. Да и не подписывался я подтирать всем задницу. У меня в это время хватало иных забот. Карты? Ну, это только вечерами, ухайдокать же «Внушительный» умудрились светлым днём…

Странное дело, но на потопление «Читосе» адмирал Того отреагировал как-то вяло. Разве только теперь броненосцы вели безнаказанный обстрел города и рейда вне досягаемости береговых батарей. Первая попытка закупорить проход случилась в известную мне дату, одиннадцатого февраля. Как и в знакомой мне истории, окончилась она провалом…

Время шло, и я старался использовать его с пользой, успев за прошедшие дни обрасти новыми знакомствами с пехотными, морскими и пограничными офицерами. Из последних особенно полезным считал поручика Лоздовского. Имелись у меня кое-какие планы касательно него. В отличие от остальных командиров и начальников пограничной стражи ему только тридцать лет, а потому и отношение у него ко мне не столь предвзятое…

Я открыл глаза и сладко потянулся. Если за ночь успели закончить все недоделки, то сегодня дойдёт до ходовых испытаний. Волнения я не испытывал. Качество работ постоянно находилось под моим неусыпным контролем, и хотя не без казусов, в итоге оно было на высоте. А коль скоро так, то и в результате я уверен. Иное дело, что мною вот уже несколько дней владеет нетерпение, хочется ощутить под ногами палубу ретивого скакуна и наконец почувствовать, как зашкаливает адреналин.

Но как бы у меня не подгорало, я не стал проявлять нетерпения. Наскоро ополоснув лицо, вышел на ежедневную пробежку. Пришлось взяться за это рыхлое тело и заняться спортом. Трёхкилометровый кросс, зарядка, силовые упражнения, растяжка. Лёгкие стабильно выплёвывались, хотя этот организм и некурящий, мышцы и сухожилия болят, кости ломит. Словом, состояние далёкое от благостного. Но я с завидным упорством двигался к намеченной цели.

Когда ополоснулся и вернулся в выделенную мне комнатушку, на столе уже стоял немудрёный завтрак, принесённый Казарцевым. Так уж вышло, что сигнальщик постепенно превратился в моего вестового. Готовил для команды Будко. Комендор оказался отличным коком и за отдельную плату согласился совмещать эту должность. Для меня лишняя тридцатка в месяц невеликие траты, зато и я сам, и матросы теперь даже в походе не будем питаться всухомятку. А я не собирался отсиживаться в Артуре. Не для того огород горожу…

— Ну и как вам красавец? — спросил Гиппиус, когда катер закачался на воде.

— Пока всё нравится.

И я ничуть не лукавил. Мне действительно нравилось то, что предстало перед взором. Исчезли трубы, выхлопные устроили внутри вдоль бортов, выведя за корму. В принципе, их всегда можно вернуть на место. Они ведь изначально были съёмными, просто сейчас на их месте находятся заглушки. Тягу обеспечивают два электромотора по бортам, вращающие крыльчатки. А так как без принудительной тяги такая система изначально работать не будет, и моторы без динамо не запустятся, то её в начале обеспечивает поддув из баллона со сжатым воздухом. Как раз хватает, чтобы усовершенствованные котлы успели выдать пар. При поддержании их на подогреве на это требуется всего лишь пара минут. При холодных — десять.

Производительность у модернизированных котлов должна увеличиться в полтора раза. Но это пока только теоретические выкладки. Как оно выйдет на практике, покажут испытания. Надеюсь, что их хватит на две силовые установки, которые обзавелись ещё и редукторами. У паровых машин есть одно неоспоримое преимущество, они превосходят ДВСы по силе крутящего момента. Это позволяет использовать редукторы, которые вкупе с двумя новыми винтами дают достаточное число оборотов и тягу, чтобы развить необходимую скорость. Этот катер и прежде был самым быстрым среди собратьев, а теперь за ним не угонятся и миноносцы.

Съёмные подводные двойные крылья V-образной формы на корме и под котельным отделением уже установлены. Нечего матросам лезть в холодную воду для успокоения представителей завода. Они и заглушки вместо труб сразу ставить не хотели. Мол, от них нужно выйти, как положено, а там хоть трава не расти. Ага. Сейчас всё брошу и стану им потакать. Хватит и того, что у них для прикрытия задницы имеются соответствующие бумаги.

На палубе вдоль бортов примостились две бугельных системы для сброса торпед. К слову, опять не моя идея, а британская. Они подобные установки уже лет десять как практикуют, но наши адмиралы решили от них отказаться. Как по мне, то зря. В Великую Отечественную торпедные катера СССР вполне успешно использовали эту систему. И, к слову, при схожих габаритах торпеды у них были раз в шесть тяжелее тех, что собираюсь использовать я.

В этой связи я и не подумал отказываться от метательных мин, которых на борту было три. Одна в минном аппарате на кормовой тумбе и две под сиденьями в кокпите. Я уже доказал, что такое вооружение вполне может быть эффективным в связке с тем же дымогенератором. Или при внезапных ночных атаках. Хотя в случае, когда скорость и манёвренность катера увеличатся кратно, уже можно говорить и о дневных. Во всяком случае, пока есть возможность использовать внезапность.

Вдоль бортов катер обзавёлся леерами, что значительно облегчает передвижение по катеру. Впрочем, чтобы не улететь за борт, у экипажа моими стараниями имеются страховочные пояса с карабинами, а на надстройках появились поручни, к которым они и цеплялись. Мне мои люди дороги, и не хотелось бы кого-то потерять из-за резкого манёвра.

На крыше каюты пристроился пулемёт, который получил крепление для короба с лентой. Окно подачи с подпружиненным зажимом обеспечили её натяжение и избавили максим от перекосов. Во всяком случае, пока всё работало исправно. Помимо этого, он заимел ещё и треногу на носу, куда его можно переставить силами всего лишь одного человека. Правда, в этом случае огонь получалось вести только в секторе в сотню градусов по курсу, но меня всё устраивало.

На баковой тумбе пристроилась пушка Барановского. Мой выбор Молас не одобрял, но когда я обрисовал перспективы, всё же возражать не стал. Скорость снаряда вдвое меньше, чем у Гочкиса, и пока он долетит до цели, миноносец без труда отвернёт в сторону. Но я уже говорил, что артиллерийская дуэль не входит в мои планы. Это оружие оборонительное, а значит, ближнего боя, и тут уж куда важнее осколочно-фугасный эффект снаряда, а не его способность дырявить корпус…

— Ваше превосходительство, катер «Варяг-02» из ремонта вышел. Прошу разрешить провести ходовые испытания, — вытянулся я перед Моласом в его каюте на «Баяне».

Завтрак прошёл, и адмирал работал с документами. Но едва я закончил доклад, как он начал прибираться на столе, после чего решительно поднялся.

— Ну что же, мичман, давайте поглядим, что вам удалось получить на выходе. Мне доложили о крупных тратах ваших личных средств. Если результат оправдает мои ожидания, тогда я буду ходатайствовать перед командованием о возмещении затрат. А там, глядишь, и вопрос о премировании встанет.

— Вы серьёзно, ваше превосходительство? — не смог сдержать я удивления.

— Война это стимул в развитии тактики, вооружений и молодых талантов. Яркое тому подтверждение Степан Осипович Макаров. В русско-турецкую войну он переоборудовал свой пароход «Великий князь Константин» в матку для минных катеров и впервые в мире провёл успешную минную атаку против турецких кораблей. Так что всё в ваших руках, Олег Николаевич. — Он сделал приглашающий жест на выход.

Я лично встал к штурвалу. Вернее, сел, так как на крыше каюты появились скамейки со складными спинками, обеспеченные ремнями безопасности. Перед левой — органы управления, перед правой — откидной штурманский столик. На крыше машинного отсека устроено двухслойное ветровое стекло. Не бог весть какая защита от ветра и брызг, но всё лучше, чем без неё. И стойка, на которой закреплён прожектор.

Устроившись на месте рулевого, предложил адмиралу расположиться рядом. После чего поднял рычаг управления подачей пара в первое положение. Почувствовалась лёгкая вибрация, и судёнышко плавно отвалило от трапа, выходя на чистую воду. Относительно, конечно же. На рейде хватало военных кораблей, гражданских судов, всевозможных катеров, шлюпок, джонок, поэтому я ограничился лишь тем, что выставил рычаг акселератора, а ничем иным он не являлся, во второе положение.

Катер пошёл бодрее и вскоре разогнался до восьми узлов. Обычная для такого типа катеров крейсерская скорость. Однако я не стал на этом останавливаться и увеличил ход до десяти, на каковой мы и двинулись в сторону выхода на внешний рейд. Молас посмотрел на меня с таким видом, словно хотел спросить, и это всё? Нужно как-то поддержать интерес адмирала, пока он не разочаровался окончательно.

— Обратите внимание, ваше превосходительство, дымоход выведен за корму, и дым из топок уже сам по себе выступает эдакой маскировкой. А если он ещё и дрянной, так завеса выйдет довольно не дурной. Хотя на этом преимущества, пожалуй, закончатся.

— И для чего вы переделали дымоход подобным образом? — поинтересовался контр-адмирал.

— Трубы уже достаточно прогрелись, и теперь можно их использовать как дымогенератор.

Я опустил рычаг машинного телеграфа в положение «Дым», подавая сигнал Иванову, и через несколько секунд сзади повалили густые клубы серого дыма, способные укрыть не только катер, но и крейсер. Если только его мачты будут торчать над сплошной завесой. Но ты, поди, их ещё рассмотри в рассеивающейся взвеси, поднимающейся вверх.

— Вооружение не чрезмерное? — кивнул адмирал на бугельные аппараты с установленными в них торпедами.

— Уверен, что сумею доказать их необходимость. С вашего разрешения я хотел бы провести в Голубиной бухте учебные пуски самодвижущихся мин. Извлечём взрыватели, а после поднимем мины с мелководья и вновь изготовим к бою. Нам их для этого даже в Артур везти не потребуется, у самих имеется насос высокого давления.

— Разрешение выдать недолго, как и согласовать учения в штабе. Куда важнее понять, не слишком ли вы перегрузили катер.

— По нормальной грузоподъёмности у нас есть ещё запас на полторы тонны. Немного, но мы ведь и не грузовик.

— Команда не слишком велика? Я понимаю, что вас многое связывает, но двенадцать человек на минный катер как-то чрезмерно. Не находите?

— Никак нет, все матросы при деле. И если вы предоставите мне ещё немного времени, то в последующие выходы в море я докажу это, ваше превосходительство.

— Ну что же, давайте посмотрим, что покажут ходовые испытания. А там и решим, как быть с выходами в море. Пока не вижу перспектив для удачной атаки боевых кораблей. Сдаётся мне, что вы будете лёгкой мишенью. Дымзавеса это, конечно, хорошо, но не мешало бы для начала догнать противника.

— За этим дело не станет, ваше превосходительство. Дайте только выйти на чистую воду, дабы избежать опасности столкновения. Я пока не знаю, насколько катер будет управляем на высокой скорости.

Наконец мы оказались во входном створе, и перед нами открылось свободное пространство до самого горизонта. Минные заграждения ни в счёт. Сейчас-то наши крылья вполне ещё способны задеть мины, установленные с небольшим заглублением. Но как только встанем на крыло, то однозначно пройдём над ними.

Я перевёл ручку акселератора в третье положение, и катер вновь прибавил ход, по мере подъёма рычага постепенно увеличивалась и скорость, а катер понемногу приподнимался из воды. Наконец он достаточно разогнался и плавно встал на крыло, быстро ускоряясь. Несмотря на ветровое стекло, в лицо ударил упругий воздушный поток.

Мы переглянулись с Моласом, и я задорно улыбнулся ему, на что он уважительно кивнул и указал на рычаг акселератора, где имелось ещё несколько делений. Я лишь пожал плечами и поднял его до следующего деления. Катер прибавил ещё, и в итоге мы разогнались до тридцати восьми узлов.

Короткая волна ударяла в дно катера, явно не рассчитанного на подобные бега по воде. Но надо отдать должное американцам, построили они нашего «ноль второго» с изрядным запасом прочности, да и я предпринял кое-какие меры по укреплению корпуса. Поэтому присутствовала небезосновательная надежда, что тот выдержит нагрузки и не развалится. Впрочем, ходовые испытания должны расставить все точки. И мне очень не хотелось бы разочароваться.

Ветер и брызги в лицо от беспрерывно ударяющих в дно волн, по корпусу расходится вибрация, палуба постоянно толкает в ноги. Волнение на море незначительное, всего лишь три бала, но для нас это уже проблема. Полагаю, что четыре будут пределом для выхода на крыло. Впрочем, результат меня в любом случае радует. Как-то сомневаюсь, что подобного можно было бы добиться, окажись у меня под рукой другой катер.

Я посмотрел на улыбающегося адмирала, который, казалось, превратился в разудалого гардемарина, столько в нём сейчас было задора и огня. Прямо по поговорке — «Какой же русский не любит быстрой езды». Но кто сказал, что это всё.

Я дважды свистнул в свисток, висящий у меня на груди, и над морем разнеслась задорная трель. Это предупреждение команде, что сейчас будет предпринят манёвр. А там уж — «кто не спрятался, я не виноват». Улетит за борт, выловим, и даст бог, он не помрёт от переохлаждения.

Поворот штурвала, и катер заложил резкий вираж, накренившись на правый борт. Катер развернулся буквально на пяточке и помчался уже в другом направлении. Влево. Змейка. Полный круг.

Молас сидел, вцепившись в ручку над складным столиком, и на его лице читался неподдельный восторг. Всё. Теперь я у него в фаворе, и нет нужды самому чего-то там доказывать. Достаточно обратиться к Михаилу Павловичу, и тот сам всё решит, потому как не каждому доводится стоять у истоков создания нового типа боевых кораблей.

Мичман Кошелев для этого чинами не вышел. Его, конечно, упомянут, однако решающая роль останется за его превосходительством. Но я и не против. Кто иной на месте Моласа не поверил бы в мои сказки и не просто отмахнулся, но ещё и запретил бы всяческие игрища с казённым имуществом. Так что пусть забирает.

Поэтому, когда по возвращении он попросил предоставить ему все чертежи и расчёты, я сделал это без тени сомнений. Увы, но вот эта более или менее рабочая схема не является законченным решением. Конструкторам предстоит ещё множество изысканий, прежде чем они сумеют получить полноценный катер на подводных крыльях.

Что же до меня, то существующий корпус для этого категорически не годится, и нам предстоят частые ремонты. Как бы ещё не вышло так, что на стапелях в эллинге наш катер простоит больше времени, чем в море.