Неприкаянный. Мичман с "Варяга"

Глава 17

Тут вам не там

Пограничники налегли на раму, и колёса провернулись, подминая под себя гальку пляжа. Платформа со скрипом пошла на сближение с деревянным макетом, сколоченным из досок.

— Разобрали цели! — выкрикнул я и тут же следом: — Огонь!

Загрохотали дробовики, картечь ударила, впиваясь в дерево и выбивая щепу. Расставленные по палубе мишени начали валиться одна за другой. Наконец платформа, имитирующая наш катер, со стуком сошлась с макетом миноносца, и мои матросы, не дожидаясь команды, бросились на абордаж.

И только Ложкин остался за пулемётом, установленным на носовой треноге. Благодаря моим переделкам во втором номере пулемётчика отпала необходимость, а артиллерийский кондуктор лучше всех управлялся с этой дурой. После меня, разумеется. Правда, во избежание неприятностей сейчас он лишь хищно поводил стволом, а патронная лента даже не заправлена. В стрельбе он, конечно же, практиковался, но по отдельной программе. Ни к чему ненужные риски, их и без того хватает.

Едва ступили на «вражескую палубу», как четверо двинулись на корму, расстреливая мишени. Их задача блокировать трапы из машинного и котельного отделений, а также сходные тамбуры в офицерские помещения и кормовой кубрик. Они должны только держать под контролем палубу, не давая возможности никому высунуть носа. А потому один выход — один стрелок.

Дубовский, Мещеряков и Казарцев под моей командой двинулись на нос. При этом гальванёр и минёр переместились к левому борту, сигнальщик занял место позади меня.

— Пошли! — скомандовал я.

Мы продвигались вперёд, время от времени ведя огонь по измочаленным мишеням.

— Атака! Огонь! — выкрикнул я, подразумевая, что противник предпринял отчаянный бросок из носового кубрика.

Винчестеры идущих впереди загрохотали, словно пулемёты, выпуская тучи картечи. Выстрелив последний патрон, я подался назад, выкрикнув предупреждение:

— Пустой!

— Держу! — тут же гаркнул Казарцев.

Занял позицию передо мной и начал раз за разом садить в воображаемого противника. Я же тем временем сунул в окно приёмника патрон, передёрнул цевьё, загоняя его в ствол, и начал набивать трубчатый магазин.

— Пустой! — выкрикнул Казарцев.

— Держу! — откликнулся я, выдвигаясь вперёд.

За несколько секунд мне удалось вогнать в ружьё только три патрона, тем не менее я поспешил занять позицию перед напарником. Да, боекомплект восполнен не полностью, но в реальном бою такое вполне возможно, заминка же может стоить жизни. Вскинув дробовик, произвёл три выстрела, после чего рванул из кобуры браунинг и, давая возможность товарищу перезарядиться, высадил весь магазин.

— Пустой!

— Держу! — поддержал меня напарник.

Выстрелив трижды, он выхватил наган и расстрелял барабан. С левого борта также доносилась скороговорка ружейной пальбы, перемежаемой револьверной. Я и не подумал сдавать весь короткоствол, оставив по одному на каждого члена команды.

Вообще-то, подобной плотности при стеснённости палубы миноносца достаточно, чтобы остановить взвод осатаневших солдат, какового количества на нём не может быть в принципе. Но я брал в расчёт самый худший сценарий. Как говорится — тяжело в учении, легко в бою.

— Отбой! Первые номера прикрывают, вторые перезаряжаются!

Не помешало бы вооружить бойцов нормальными пистолетами, магазин заменить куда проще, чем разобраться с наганом. Но сейчас имеем то, что имеем, а потому и действуем, исходя из сегодняшних реалий. Пока я держал под прицелом бак, Казарцев поспешно набил патронами дробовик и взялся выколачивать патроны из барабана нагана. Некоторые гильзы выскальзывали легко, другие выбивались не с первого раза. Дурной револьвер. А ведь есть ещё и тугой спуск при стрельбе самовзводом, каковая неизбежна в ближнем бою.

— Вторые номера прикрывают, первые перезаряжаются, — вновь приказал я. И спустя четверть минуты: — Чистим!

По этой команде пара с левого борта проконтролировала камбуз. Я взял под прицел вход в носовой кубрик, а Казарцев извлёк взрывпакет. Удар шляпки запала о бедро, хлопок капсюля, и имитация гранаты полетела на площадку, огороженную матросскими койками. Грохнуло, и держа револьвер наизготовку, он взбежал по трапу на мостик, откуда раздались три выстрела контроля.

Далее мы четверо сместились к входу в носовой кубрик, куда закатили пару взрывпакетов, и вошли внутрь, прикрывая друг друга. Загремели выстрелы, ударившие по ушам. Порядок, нос зачищен. Теперь идём на корму.

Чистили жёстко. Сначала взрывпакет, имитирующий ручную гранату, и только потом страхующие друг друга бойцы. Я впереди себя пускал Казарцева, так как ему практика куда важнее, чем мне. Дубовский и Мещеряков всё время менялись. При следующем абордаже четвёрки поменяются, наша будет держать выходы на палубу, те, что сейчас на контроле, возьмут роль штурмовиков. При этом я только номинально буду контролировать трап котельного отделения, на деле отслеживая действия подчинённых в учебном бою.

— Отбой! — выкрикнул я. И когда все собрались, добавил: — Молодцы, братцы. Шероховатости есть, без них никуда, и об этом мы ещё поговорим, когда остынете. Но главное, что никаких грубых ошибок вы не допустили. Отдыхайте.

— Занятно у вас получается, Олег Николаевич, — окликнул меня Лоздовский.

— Увы, но до ваших волкодавов нам как до Москвы пешим маршем, — перефразировал я известную поговорку, потому как Шанхай получается относительно рядом.

— Это с какой стороны посмотреть. Если с той, что мои, как вы выразились, волкодавы на море немногим лучше, чем никакие, а ваши морячки вполне себе прилично управляются в ближнем бою, то мы проигрываем.

— А вам морская наука без надобности. Уж поверьте, забот и на суше достанет. Даже если Макаров сумеет застращать Того, и японцы откажутся от десанта на Ляодун, они придут сюда через Корею.

— Не верите вы в русскую армию, Олег Николаевич, — покачал он головой.

— Потому что не вижу в армии такого же Макарова, Цезарий Иванович.

— Это да. Такого же авторитета, какой имеется на флоте, в армии нет. Ладно. Я так понимаю, вы свои занятия закончили, теперь поле наше?

— Так точно, господин поручик, — по-дружески отдал я честь.

— Вот и славно. Теперь мы повеселимся. Воронов!

— Я, ваш бродь, — словно из-под земли вырос пограничный унтер.

— Строй людей на постановку учебной задачи.

— Слушаюсь, — козырнул он и умчался прочь.

Как я уже говорил, разница в возрасте у меня с поручиком Лоздовским составляет одиннадцать лет. С одной стороны, вроде как и немало, но с другой, иным офицерам пограничникам под сорок и выше.

Так уж вышло, что в пограничную стражу уходят уже взрослые дядьки, у которых не сложилось с карьерой в армии. Зелёные фуражки находятся в подчинении министерства финансов, а потому и жалованье повыше будет, и неизменные премии с каждой задержанной контрабандной партии. Некоторые к пенсиону успевают сколотить какой-никакой капиталец, а там и дело своё открыть.

Так вот если другие смотрят снисходительно как на меня, так и на мои предложения, то Лоздовский воспринимает вполне адекватно. К тому же положительную роль сыграли мои успехи и удачные опыты Белого-младшего, который меня и рекомендовал. Словом, всё было за то, чтобы как минимум воспринимать меня серьёзно и хотя бы выслушать.

Для начала я решил заинтересовать поручика гранатами. Самое простое, что мог воплотить в жизнь. Обычная консервная банка, уложенная кольцами с внутренней стороны проволока с насечкой, бездымный порох и простейший запал. Трубка из того же кровельного железа, замедлитель из пороховой мякоти, капсюль, подпружиненный гвоздь с деревянной шляпкой, предохранительная чека. Вот и все. Выдёргиваешь чеку, удар шляпкой по бедру или куда придётся, и бросай, потому как у тебя шесть-семь секунд.

Мы испытали получившиеся ручные гранаты на импровизированном полигоне, и поручика вполне себе впечатлило то, как осколки исправно дырявили мишени. Для меня ничего удивительного, я ведь, по сути, воплотил хорошо знакомую мне РГ-42, разве только запал ни разу не соответствует. Впрочем, нечто подобное состояло на вооружении японской армии до конца второй мировой. Только они дубасили запалом по чему-нибудь твёрдому, чаще по своей же каске.

Производство гранат лично я наладить не мог. Разве только для собственных нужд силами своих же матросов. Нам ведь много не нужно. Командование слушать меня не стало бы, а организуй я их массовое изготовление, ещё и по шапке прилетело бы. Глядишь, и жандармов заинтересовал бы.

Но после удачных испытаний поручик Лоздовский загорелся настолько, что обратился к своему начальству в лице подполковника Бутусова. Тот в свою очередь новинкой впечатлился и разместил заказ в одной мастерской в Дальнем. Уж и не знаю, как и где он выбил финансирование, но факт остаётся фактом. Впрочем, министерство финансов это не военное ведомство, имеет свои резоны и возможности.

Вот только это была лишь первая ласточка. Почувствовал слабину, бей в ту же точку. Так я и поступил, предложив Лоздовскому конструкцию противопехотной мины. Причём не просто так, а с учётом специфики тактики пограничников. Это же готовые диверсанты, к тому же не один год охотившиеся на хунхузов, успели понахвататься от них различных способов устройства засад.

После этого подполковник Бутусов уже заявился ко мне лично для приватного разговора. Не вызвал к себе, прошу заметить, а сам пришёл. Жаль, если такой умница и в этом мире сгинет в лобовых штурмах. В известной мне истории он погиб при попытке отбить гору Высокую. Ну нельзя микроскопом забивать гвозди! А пограничников в общую цепь! Глупость же. Их на корабли да высаживать в тылу, так они столько шороху навели бы, что самураям стало бы тошно.

Кроме озвученных мыслей по тактике диверсионных операций как в глубоком тылу, так и в ближнем, представил я ему и чертежи классического миномёта. Калибр в три дюйма на случай, если с отливкой мин выйдет швах, то можно будет использовать снаряды от полевых пушек. В том числе и переделанные стаканы от шрапнели. Вполне рабочая схема. Опять же, трубы такого размера нашлись в Дальнем.

Остаётся вопрос с взрывателем, но я предложил эрзац, который без особого труда можно ладить на коленке. Изделие, далёкое от совершенства, предвижу десять-пятнадцать процентов осечек, и уж точно не будет срабатывания от столкновения с ветками, но это в любом случае лучше, чем ничего.

Подполковника Бутусова мортира, с одной стороны, не впечатлила. С другой, подкупали компактность, лёгкость и скорострельность. Это на случай, если он согласится на тактику диверсионных групп. Правда, если решит что-то делать, то пограничникам нужно успеть зарекомендовать себя до того, как крепость отрежут от метрополии. Ибо с этого момента зелёные фуражки переподчинят Стесселю, а этот дебил поставит их в общий строй.

Да и хвалёный Кондратенко, командовавший обороной, тоже как-то по-глупому станет растрачивать столь ценный ресурс. Только разок их в тыл и отправят. А дальше — сопка наша, сопка ваша, между сопками ура. Впрочем, он ведь инженер, и уж тут-то к нему претензий нет. За столь короткий срок сделано было реально много…

По счастью, удалось убедить Моласа предоставить мне некоторую свободу и возможность проводить учения в Голубиной бухте. Сюда же Бутусов направил и поручика Лоздовского с тридцатью пограничниками его полуроты. Я разъяснял Цезарию Ивановичу, как устраивать минные засады, каким образом можно использовать миномёты. Один опытный образец уже был готов и кидался учебными минами, которые после стрельб всякий раз приходилось разыскивать. Не то не напасёшься при штучном-то изготовлении снарядов.

Что же до нас, то мы пару дней занимались учебными пусками торпед, после чего поднимали их на борт, закачивали с помощью самодельного насоса высокого давления и вновь пускали. К слову, я осмотрел баллоны и пришёл к выводу, что они вполне способны выдержать и большую нагрузку, что несколько увеличило дальность хода. Правда, скорость и точность при этом остались неизменными, а потому и в стрельбе с дальней дистанции я особого смысла не вижу.

По этой же причине даже не подумал браться за их усовершенствование. Не захотел вкладывать напрасные усилия, потому что получить приемлемую боевую эффективность путём переделок вот этих образцов просто бесполезно. Проще «создать» новые. Но не в существующих условиях.

Пока мы занимались торпедными пусками, проводили ходовые испытания и учения с вооружением катера, плотницкая артель на берегу из досок сколачивала макет миноносца. Я собирался сбить из своих матросов штурмовую группу. Ах да, моряки же! Значит, абордажников.

Перепутал век? Ну, это как посмотреть. Вон на военных кораблях всех стран отчего-то ладят древние тараны. И сегодня таранный удар вполне себе современная концепция морского боя. Так что абордаж на фоне этого выглядит ещё ого-го.

Макаров ничего ломать не стал, и вчера с утра мы, по обыкновению, прибыли в Голубиную бухту для учений. Правда, тут у нас случилась «поломка» машины, о чём я доложил Михаилу Павловичу. Заодно сообщил, что управлюсь с неисправностью до завтрашнего вечера и прибуду в Артур…

— Ваше благородие, японцы идут, — подбежав, доложил Вруков.

— Толком докладывай, — приказал я кочегару, выставленному в качестве наблюдателя на мысу.

— Крейсера остались подальше от берега напротив входа в гавань, а броненосцы идут сюда. Всё, как вы и говорили, — чётко отрапортовал тот.

Остался я сегодня в Голубиной бухте не просто так, а в ожидании японской бомбардировки из-за Ляотешаня. На дворе двадцать шестое февраля, и в известной мне истории именно сегодня она и должна случиться.

В связи с потоплением «Читосе» я ожидал обстрела раньше. Но старуха история не спешит отворачивать с проторённой колеи даже при моём непосредственном влиянии. Впрочем, претензий к адмиралу Того у меня нет. Наоборот, я только благодарен. За прошедшие десять дней мне удалось поднатаскать свою команду, провести хоть какое-то боевое слаживание, ну и сам приноровился к катеру.

Немаловажна и помощь, оказанная пограничникам. Мои подсказки легли в благодатную почву, ведь немалая часть личного состава из казаков с их ухватками и реальным боевым опытом. Хунхузы — это не просто вооружённые банды, а самая настоящая организованная преступность со своей структурой, строгой иерархией и законами. Среди них нередки как бывшие офицеры, так и солдаты китайской армии. Считай, партизанские соединения, с которыми приходилось реально воевать.

Впрочем, сейчас речь не об этом. В настоящий момент меня куда больше занимает японский адмирал. Давненько я его тут поджидаю.

— Цезарий Иванович, укройте своих людей, — попросил я поручика.

— Принял. Собираетесь атаковать? — спросил он.

— Непременно, — подтвердил я и тут же к Харьковскому: — Боцман, разводите пары, по местам стоять и готовиться к выходу.

— Слушаюсь, — бодро козырнул тот и бросился к катеру.

«Ноль второй» укрывался за развешенной на жердях маскировкой. Обычная рыболовная сеть с навязанными на неё лоскутами. Ничего хитрого, но настолько эффективно, что пограничники буквально вцепились в эту задумку. Я же решил не ограничиваться и предложил маскировочный костюм. Всего-то нашить лоскутки на просторные штаны и рубаху. Ну и расцветка, конечно же, соответствующая. Одежонку уже опробовали в деле и результатом остались довольны.

К слову, я ничего не привнёс в этот мир. Подобное уже достаточно давно практиковалось охотниками. Отчего не получило распространения, без понятия. Для меня это такая же загадка, как и с пулей Джона Нортона, предложившего цилиндроконическую пулю расширения за семнадцать лет до Минье. Господа в военном министерстве Англии посчитали отказ от сферической пули нецелесообразным и не дали ей ход…

Мы сидели за маскировочной сетью, как мышь под веником. Уголь у нас качественный, поэтому дым достаточно жидкий и не особо заметен на фоне берега. Чтобы обнаружить катер, нужно знать, что именно искать. Деревянный макет вообще не маскировали, потому что за корабль его можно принять лишь с большого бодуна.

Я вооружился компактным фотоаппаратом «Кодак» в картонном корпусе, отделанном кожей. Не очень хороший материал для сырости, зато аппарат вполне доступен, и есть возможность сделать целых шесть кадров за относительно короткий промежуток времени. Главное, не забывать перематывать плёнку. Качество у него, конечно, не очень, но, признаться, оно сейчас не ахти у всех образцов, включая массивные ящики со стеклянными пластинами вместо целлулоидной плёнки.

Вскоре из-за мыса появился броненосный отряд в сопровождении миноносцев. Я уже знал, что Степанов провёл минную постановку, и рассчитывал воспользоваться сумятицей, которая непременно последует за подрывом корабля. А лучше не одного. Но тут уж как получится.

Едва корабли противника показались в поле моего зрения, как открыли огонь. Не залп, но весьма бегло. А ничего так наловчились японские комендоры обращаться с орудиями. На перезарядку уходит двадцать семь — двадцать восемь секунд. Чемоданы летят через гору достаточно часто.

Головной «Микаса» каким-то образом сумел пройти сквозь минное заграждение. Как? Да бог его знает. Не сработал взрыватель, часть мин сорвало штормом. Мне это неважно. Не подорвался один, должен наскочить на мину второй. Я спокойно наблюдал за кораблями, ведущими огонь по гавани и городу.

Веселье их длилось недолго. Полчаса, и под правым бортом «Хацусэ», шедшего за «Микасой», взметнулся огромный фонтан. Мне даже показалось, что броненосец слегка приподняло. Хотя это, конечно же, всего лишь игра воображения. Двигаясь по инерции, броненосец наскочил на вторую мину, на этот раз левым бортом.

Х-ха! Получите и распишитесь. Пришли за шерстью, а ушли стриженными. Тут вам не там, то ли ещё будет. Уж я-то постараюсь, чтобы самураям у Порт-Артура было весело. Есть у меня ещё кое-какие задумки. Только для начала нужно добиться правильного внимания со стороны Макарова.

Будучи в готовности, я успел поймать в объектив оба подрыва и манёвры японских кораблей. Вообще-то, в этом нет ничего особенного, но я решил, что не помешает. Опять же, ясная погода, и видимость на миллион. Жаль только, далековато, и детали заснять не получится.

Идущий третьим «Ясима» тут же начал отворачивать влево, чтобы избежать столкновения или самому не наскочить на минное заграждение. Я скрипел с досады зубами, наблюдая за тем, как японцы без команды, но достаточно слаженно выполнили поворот влево «все вдруг». «Микаса», оказавшийся за линией минного заграждения, также отвернул и начал отдаляться от берега. Миноносцы, несмотря на опасность наскочить на мину, бросились на помощь к подорвавшемуся кораблю.