Месть Роха

Глава 9 Посланник

Глава 9. Посланник

Город Белдушаин

Дворец правителя империи Мазарит —

Личные покои Каруса Длиннорукого

Император задумчиво смотрел на проливной дождь за окном и почти не слушал то, о чём докладывал личный секретарь.

Каждый раз, когда вокруг всё заливало дождем, на него нападала такая непреодолимая хандра, и в голову начинали приходить совсем другие мысли, никак не связанные с управлением государством. В такие дни он становился рассеянным, невнимательным к окружающим, отвечал невпопад, и от этого весь его великолепный двор приходил в уныние, ожидая, когда у Каруса наступит просветление, и двор, наконец, заживет своей обычной жизнью.

Сегодня утром дела привели его в семейный архив и, просматривая там секретные документы, он случайно наткнулся на рукопись своего деда — глубокоуважаемого и почитаемого им учителя и наставника с самого раннего детства.

Отцу Каруса, действующему тогда императору, на сына просто не хватало времени, он правил Великой империей, и воспитание наследника престола взял на себя дед Каруса — Марус Синезуб.

Взяв в руки листок, исписанный его убористым почерком, на Каруса вдруг накатили воспоминания юности, от которых тот впал в еще большее уныние…

Как же сейчас не хватает мудрых и всегда взвешенных советов деда!..

Боги дали Карусу всё, о чём он только мог мечтать: почтенных предков, мудрых наставников, умелых слуг и преданных друзей. Он в глубине души благодарил судьбу за то, что никому из них не нанес серьезных огорчений и не совершил ничего постыдного, хотя неоднократно едва удерживался от порока… Ведь императору дозволено абсолютно всё, а вокруг столько соблазнов!

Дед Марус направлял его жесткой рукой, и Карус еще с самой ранней юности уяснил для себя одно правило, которое старался не нарушать никогда. Произвол порождает ненависть, бессовестность и лицемерие, и если поддаться соблазнам хотя бы раз, затем невыносимо трудно встать на путь исправления и войти в привычное русло управления государством.

От деда он узнал, что значит быть благонравным и свободным от гнева. Марус Синезуб научил его закаливать себя в труде, спать на полу, накрываясь шкурами зверей, и быть воином, не чураясь простой воинской дисциплины. Мудрый дед внушал ему, что нужно выбирать себе самых лучших наставников, не жалея на это средств, и не важно к какому сословию те относятся. Карус всю жизнь неукоснительно следовал этому правилу, всё время развиваясь и совершенствуясь, хотя для всех остальных придворных он оставался изнеженным баловнем, обласканным судьбой и принимающим решения под давлением многочисленных советников.

Слава и память, которую оставили ему великие предки, побуждали императора к добросовестности и мужеству. И деду он обязан тем, что сделался богобоязненным и щедрым к своим истинным друзьям, которых было в его империи не так уж и много.

Ботус, Лукий, Фирц, Бгимон… да, пожалуй, и всё!

Дед научил его, как следует принимать их услуги, не попадая к ним в зависимость и не заслуживая упрека в неблагодарности. Так же он научил его смирять свой гнев и охотно мириться с тем, кто, признав свою ошибку, ищет примирения.

Он часто повторял: «Человек, который стремится к самосовершенствованию, должен учиться терпимости к недостаткам других».

Марус Синезуб нашел ему мудрых учителей, которые, не церемонясь, вбивали в него науку, как в обычного подростка, думающего о чём угодно, только не о том, о чём нужно…

Старый наставник по имени Прикар вдалбливал в молодого Каруса, что ни на что в этом мире нельзя полагаться, кроме как опираться на решение своего разума и только на него, и больше ни на что… Каждый день он приучал его правильно читать между строк и, не довольствуясь поверхностными знаниями, вдумчиво анализировать прочитанное, а также не доверяться многочисленным советникам, не знающим ничего основательно. Поэтому, прежде чем вынести какое-либо судьбоносное решение, он окончательно и зрело обдумывал будущие последствия своих поступков.

Карус попытался вспомнить лицо деда и, несмотря на то, что после его кончины прошло уже больше пятнадцати лет, это ему легко удалось. Черты его лица всегда выражали спокойствие и ясность души. Дед был дальновиден и предусмотрителен, чему он и пытался научить венценосного внука, и это ему отчасти удалось.

Молодой Карус почитал богов, но без суеверия, и никогда не искал расположения толпы. И как он сам считал, образ мыслей его отличался трезвостью и постоянством, всё делалось у него вовремя, и к нововведениям он относился с великой осторожностью.

Уже в более зрелом возрасте, когда бразды правления легли на его плечи, император не раз благодарил судьбу за то, что с раннего детства им руководил такой мудрый человек, как его дед, который рано начал отучать его от внутреннего высокомерия. Он внушал ему, что при дворе нужно жить так, чтобы ни один самый приближенный придворный не догадался, о чём думает император и что у него на душе…

От воспоминаний его отвлек голос секретаря, монотонно зачитывающий вечерние сводки:

— И поэтому наместник Цхирек просит ваше могущество подключить к поимке чужаков гарнизоны городов Биторум, Крайсекер и Сумитрум…

— Что⁈ — император резко развернулся и в удивлении посмотрел на секретаря. — Это еще зачем?

Регон быстро сообразил, что всё это время его не совсем внимательно слушали, и, невозмутимо пожав плечами, тут же повторил последнюю новость:

— Речь идет о поимке каких-то чужаков, незаконно проникших на территорию империи Мазарит через Большой Хребет. Для их задержания привлечены Зеленые Плащи, местные охотники и ловчий Митариус со своим дафитом. Было совершено три попытки задержания, и все три неудачные с потерей подданных империи. Поэтому наместник провинции Эйсер просит ваше могущество разрешить…

Император замер, вперив недоверчивый взгляд в своего секретаря.

— Что? Ловчий, егеря?.. Как такое может быть?..

— Да, ваше могущество! — прямо посмотрел на него Регон. — Но…

— Никаких гарнизонов! — не стал дальше слушать секретаря император и, чуть подумав, добавил: — Срочно вызови ко мне генерала Бгимона, и еще… разыщите Рура. Как только он объявится, проведи его ко мне тайно, когда я буду совсем один.

— Слушаюсь, ваше могущество, — щелкнул каблуками секретарь.

Генерал Бгимон появился ровно через час после того, как за секретарем закрылась дверь.

За окном уже наступила ночь. В это время император, как правило, прекращал любые аудиенции, поэтому не было никакой нужды устраивать целое представление перед придворными, как в прошлый раз.

Генерал, как всегда, был одет с иголочки, в идеально подогнанном мундире и своих неизменных красных сапогах. Промокший плащ и головной убор он оставил в приемной, так как с них ручьями стекала дождевая вода.

— Что слышно от моего дорогого брата Мелигобарна? — спросил у генерала император, указав тому на кресло напротив.

Бгимон осторожно примостился на самый краешек и преданно посмотрел в глаза правителю.

— Согласно ваших с ним договоренностей, к нам вылетела так называемая группа захвата, возглавляемая самим Краме…

— Краме? — оживился император. — Хорошо помню этого капитана! Он сопровождал нас в прошлом году, когда Мелигобарн присылал за мною свой воздухолет. Помнишь?..

— Помню, ваше могущество, — кивнул генерал, — конечно, помню…

Бгимон, как один из самых приближенных подданных, сопровождал тогда императора с его секретной миссией на ту сторону.

— Еще бы такое не помнить!.. — с восторгом вздохнул Карус, вспоминая тот воздушный перелет через Хребет. — Разве такое забудешь…

Задумавшись на мгновение, он недовольно скривился и сжал зубы так, что на его скулах заиграли желваки.

— Вывели этого Краме на след беглецов? — спросил император, остро взглянув на генерала.

— Да, ваше могущество! Пока те находились в воздухе, мы постоянно держали с ними связь и корректировали их полет. Встретили, и даже…

— Зеленых Плащей и всех остальных отозвать! — сказал как отрезал Карус. — Не вмешиваться! Пусть со своими проблемами разбираются сами… а там посмотрим!

Затем немного по-другому посмотрел на слегка опешившего генерала и добавил мягче:

— Держите меня в курсе дела, Бгимон. Обо всём докладывайте мне лично, каждый вечер.

Император встал, показывая старому генералу, что аудиенция окончена. За ним тут же следом вскочил генерал и, коротко кивнув, направился на выход.

— С этого момента, генерал, — бросил ему в спину Карус, — вы берете под свой личный контроль сопровождение и отслеживание развитие ситуации с этими таинственными беженцами и отрядом капитана Краме.

Бгимон остановился, развернувшись еще раз, коротко поклонился и, вышел из кабинета.

Император снова уселся в кресло и, дождавшись, когда за ним закроется дверь, негромко сказал в пустоту:

— Ты слышал, Рур?

Небольшая часть стены в его кабинете бесшумно отъехала в сторону, и из потайной ниши вышел невысокий, невзрачный с виду человек.

— Слышал, ваше могущество, — ответил он и коротко поклонился. — Что прикажете?

Карус молча указал ему на кресло, на котором еще совсем недавно сидел Бгимон, и, пристроив свой затылок на мягкий подголовник, положил на подлокотники руки.

Помимо того, что этот Рур сам по себе был фанатично предан лично императору, он еще считался сверходаренным шпионом и непревзойденным дипломатом. Его способности пролезть в любое игольное ушко, добыть самую секретную информацию и уладить любой, самый щепетильный вопрос просто поражали. Император верил и доверял ему, как самому себе.

— Глава имперских егерей и старший ловчий, — устало прикрыв глаза, начал Карус, — ежедневно докладывают мне лично о передвижениях незваных гостей из-за Хребта. В последний раз их видели в районе пограничного поселка Омион, что в провинции Эйсер. Неожиданно для всех они выскочили из Запретной Степи, пробрались вглубь Зеленой Долины, там играючи уничтожили выследивших их отряд егерей и целую охотничью артель из самых опытных охотников в округе. Сегодня утром они вернулись в пустыню и теперь с невероятной скоростью движутся вдоль Мертвой реки в сторону границы с Трибатами. Передвигаются они на самодвижущийся повозке, которая не касается земли…

Император распахнул глаза, многозначительно посмотрел на внимательно слушавшего его Рура и добавил:

— Они чем-то крупно насолили лично верховному жрецу Мелигобарну на той стороне Хребта, а значит, они не простые преступники, и если он послал за ними самого Краме с отрядом головорезов, то значит, они знают какую-то тайну, о которой знать никому другому не положено. Ловцы говорят мне, что их экипировка намного лучше нашей имперской брони… и они легко пользуются технологиями Древних. Одна самодвижущаяся повозка чего стоит…

Карус искоса глянул на Рура и как бы нехотя спросил:

— Тебе удалось что-нибудь выяснить о них? Что сообщают твои источники при храме?

— Кое-что удалось, ваше могущество, — осторожно кивнул Рур и, придвинувшись поближе к императору, что-то зашептал тому прямо в ухо.

Карус чуть наклонил голову к собеседнику и внимательно слушал то, о чём тот нашептывал.

В какой-то момент он резко отдернулся назад и воскликнул:

— Это невероятно! Это какая-то небылица!

— И тем не менее! — серьезно ответил Рур. — Уверяю вас, ваше могущество, это никакая не шутка, и я бы порекомендовал вам к ней прислушаться.

Император встал с кресла и заходил по кабинету, меряя его шагами. Затем резко остановился и, развернувшись на каблуках, поднял указательный палец вверх.

Простояв так несколько секунд, произнес тоном, не терпящим возражений:

— Я хочу знать об этом всё, и тебе надлежит перехватить отряд чужаков раньше капитана Краме и сделать им предложение.

— Какое? — чуть ухмыльнулся опытный шпион.

Император опустил руку и скупо улыбнулся в ответ.

— Об этом, мы сейчас и поговорим с тобой более обстоятельно.

Примерно через час из дворца выскочила ничем не примечательная крытая повозка, запряженная двумя крупными кирги, и, разбрызгивая лужи на стены домов, умчалась по узким улочкам в кромешную темноту.

Промокший до нитки возничий нахлестывал разъяренных животных, и те тащили свой груз с такой скоростью, на которую они только были способны.

Внутри грохочущей и подпрыгивающей на каждой кочке кареты находился Рур. Вцепившись одной рукой в поручни, в другой он сжимал пару свитков, на которых еще даже толком не высохла красная императорская печать.

Один документ предназначался командующему гарнизоном и обязывал его выделить под командование Рура один отряд егерей и двадцать имперских гвардейцев, а другой документ давал разрешение на использование древних тоннелей, паутина которых разлезлась под всей империей на сотни и сотни километров, и это должно существенно сократить ему дорогу до провинции Эйсер.

Единственный вход в тоннели находился под зданием городского гарнизона и охранялся имперскими стражами с особой тщательностью. Большая часть из этих тоннелей была уже очень хорошо изучена, и Рур нередко пользовался ими для выполнения особо важных заданий, но были еще и такие, которые вели непонятно куда, и вход в такие тоннели был наглухо закрыт, пока исследователи их тщательно не изучат и не определят, в каком месте те выходят на поверхность.

На воротах его встретили два грозных имперских стража.

— Куда? — один из них по-хозяйски заглянул внутрь повозки.

— К коменданту! — коротко бросил Рур и продемонстрировал стражу свой жетон.

Глаза проверяющего слегка округлились, и он, резво отшатнувшись, замахал напарнику.

— Открывай ворота! Пропускай!

Древний механизм пришел в действие, и огромные врата, скрипя петлями, начали открываться, запуская телегу внутрь.

Возница хлестанул заартачившихся было кирги, и те нехотя потянули свою ношу по длинному почти пятидесятиметровому коридору, в стенах которого четко просматривались частые узкие бойницы с выглядывающими из них остриями копий.

Рур нервно закусил губу и внутренне напрягся. Он прекрасно знал, что сунься сюда какой-нибудь непрошеный гость, и эти копья прошьют насквозь какую угодно защиту вместе со всеми нарушителями. Вот сейчас дрогни рука у какого-нибудь невыспавшегося стража, и всё…

Но, видимо, стражи сегодня ночью все были начеку, и поэтому карета благополучно выкатилась из жуткого коридора и попала на приличных размеров плац в окружении мрачного полукруглого трехэтажного здания.

Под навесом единственного входа Рура уже ждал дежурный офицер в парадных блестящих доспехах имперского гвардейца.

— К коменданту! — коротко бросил Рур, демонстрируя ему свой жетон. — И поживее! Время не ждет!..

— Следуйте за мною.

Офицер, развернувшись, зашел внутрь здания и неспешно направился по одному из многочисленных внутренних коридоров. Рур, скрипнув зубами, терпеливо последовал за ним, прекрасно зная, что торопить и подгонять его совершенно бесполезно. Он бывал в этом здании уже, наверное, сотню раз, и каждый раз комендант и дежурные офицеры делали вид, что видят его впервые, реагируя только на выданный ему лично императором жетон и бумаги с его печатью.

Заспанный комендант принял Рура в своем кабинете и, бегло пробежавшись глазами по тексту, задержал взгляд на печатях, а затем звякнул в колокольчик.

Дверь тут же распахнулась, и в кабинет заглянул такой же заспанный секретарь. Комендант протянул ему только что написанную им бумагу.

— Поднимай Жимона с его отрядом и передай Бриму, чтобы тот взял два десятка гвардейцев из восемнадцатого полка и отправлялся с ними к выходу под номером сто тридцать семь. И еще передай им… — комендант многозначительно посмотрел на секретаря и произнес, выделяя каждое слово: — Полная боевая готовность.

Когда дверь за секретарем закрылась, комендант, даже не посмотрев на Рура, снова звякнул в колокольчик.

Зашел дежурный офицер.

Комендант размашисто начеркал на белоснежном листе несколько слов и, аккуратно разорвав его надвое, протянул обе половинки офицеру.

— Это отдашь смотрителю, а это — Жимону и Бриму. Сейчас забирай имперского посланника и веди его к входу под номером сто тридцать семь. Выполняй!

Через двадцать минут Рур стоял перед массивными железными воротами. Рядом с ними в две шеренги выстроились имперские гвардейцы в полной боевой амуниции, пятерка егерей в зеленых плащах и ещё пара ловчих со своими питомцами. Каждый из них держал под уздцы специально выведенную породу кирги, отличавшихся своей скоростью и неутомимостью, а один гвардеец держал сразу двух животных, предназначенных для него и для Рура.

Дежурный отдал бумаги командирам. Прочитав, те посмотрели на имперского посланника и разом стукнули себя кулаком в грудь.

— Если поспешите, то за день доберетесь, — сообщил Руру смотритель и открыл ворота, ведущие в тоннель.

После короткого, но тем не менее достаточно информативного звонка с наладонника деда Самола, все сидели молча, уставившись в одну точку и переваривая полученную информацию.

Это было невероятно!

Гунт и профессор отказывались в это верить, но факт остается фактом. Всем известному в братстве дяде Марка по имени Сорем каким-то чудом удалось пробраться в состав карательного отряда, возглавляемого самим капитаном Краме… тем самым командующим Неуязвимых и Солнцеликих…

Впрочем, дядя Марка намекнул, что уже бывшем капитане — он якобы недавно был изгнан из храма за какую-то серьезную провинность, но вот… воздухолет, амуниция и оружие, предоставленное храмовниками их отряду, говорили совсем об обратном. Помощник у него некий Фурс, тоже якобы изгнанный из какого-то воинствующего ордена. Вместе с Краме всего двадцать один человек, все самые опытные и матерые поисковики и ловцы, что есть по ту сторону Хребта.

Приземлились они вчера. Снижаясь, пересекли реку, что отделяет пустошь от леса и направились далеко вглубь территории. Сейчас преследователи находятся примерно в ста километрах от отряда братства и, по всей видимости, ловцы взяли след, потому как Сорем ещё вчера пытался выйти на связь, и у него это не получилось, а сегодня вот получилось… Теперь он будет стараться выходить на связь при каждом удобном случае, если такой, конечно, представится. Ещё он успел доложить, что местные помогают им во всём, предоставив им каких-то двуногих птиц для передвижения и продовольствие.

Новость была настолько ошеломительна, что первое время весь отряд пребывал в некой прострации переваривая услышанное.

— Давайте глянем, откуда пришел сигнал? — первым пришел в себя Гунт, доставая из кармашка кругляш с картой.

Активно потерев устройство между пальцами, он положил его на ровную поверхность и требовательно протянул руку к Марку. В воздухе появилась карта местности, командир, почти не глядя, пробежался пальцами по экрану наладонника следопыта, и на карте сразу же замигали две зеленые точки.

— Хм… восемьдесят три километра! — ткнув в карту пальцем, задумчиво проговорил профессор. — Если будем в таком же темпе прорубаться через лес, то нас настигнут примерно через пару-тройку дней.

— Предлагаю заманить их в ловушку и покончить с этим! — Дорн решительно рубанул ладонью воздух. — Если это тот самый Краме, что догнал нас у Хребта, то он не отстанет, надо кончать с ним…

— Я чувствую, это он! — Солрс привстал со своего места и хищно улыбнулся. — Я, за план Дорна!

— Может, вы и правы, — задумчиво буркнул Гунт, внимательно рассматривая карту. — Засада — это выход, но не сейчас…

Он схлопнул карту и достал местную.

Склонившись над ней, он несколько минут о чём-то размышлял, затем поднял голову и сказал:

— Предлагаю затею с засадой оставить на потом. Слишком далеко до нашего корвета, и если мы тут изрядно пошумим, то привлечем внимание местных, которые и так рыщут за нами, как те ищейки.

Легонько постучав пальцем по карте, он продолжил развивать свою мысль:

— Нам необходимо оторваться, и поэтому предлагаю принять предложенный ранее Марком план, пересечь реку и вернуться в пустыню. Наше преимущество перед врагом не только в вооружении, но и благодаря нашему барку в скорости. Используем его! А засаду сделать всегда успеем, тем более дядя Марка не допустит, чтобы его племянник попал в беду.

— Согласен! — профессор поднял руку. — Ты глава братства, тебе и принимать решение, а мы пойдем за тобой.

Все остальные подняли руки и единогласно одобрили.

Удачно переправившись через реку, полдня прорубались через лес, переполошив всех зверей в округе, пока не вышли на знакомую дорогу и не направились обратно в степь.

Снова проскочили через тот же самый поселок, застав его жителей врасплох.

Выскочив на берег реки со стороны пустыни, стали осторожно пробираться вверх по течению. Скорость движения в значительной степени упала из-за того, что берег на всём протяжении был завален огромными валунами, между которыми Гунту приходилось постоянно лавировать, чтобы ненароком не повредить лодку. Решили не отдаляться далеко от реки, потому как, чем дальше в степь, тем сильнее был уровень излучения, и профессор справедливо опасался за Нику, считая, что доспех девушки в этом отношении не такой и надежный.

Нике и Эолу доверили следить за небом, и они, откинув спинки кресел, беззаботно болтали о всяких пустяках, лежа на спине. Пару раз они привлекали общее внимание, тыча пальцами вверх. Каждый раз, когда они так делали, высоко в небе кружилась крупная птица, высматривая что-то на земле. Пришли к общему мнению, что это и есть тот самый дафит, а значит, где-то сравнительно недалеко и его поводырь.

Сначала от кого-то из отряда поступило предложение передвигаться исключительно по ночам, но Гунт его отверг сразу, мотивируя тем, что замаскировать лодку на открытой местности так, чтобы ее не было видно с воздуха, днем практически невозможно, а значит, и смысла в этом особого нет.

В первую ночь заночевали прямо на берегу в лодке, предприняв перед этим все возможные меры предосторожности. Ночь прошла без происшествий, было только непривычно прохладно и сыро, но, несмотря на это, все и так неплохо выспались.

Перед завтраком все с вопросом в глазах посмотрели на Марка, есть ли что-нибудь от его дяди. Тот отрицательно мотнул головой, и это означало только два варианта: либо отряду удалось оторваться, либо дядю разоблачили, и теперь надеяться нужно только на себя.

На скорую руку перекусив, отправились дальше в путь.

Ближе к полудню на барке опять забарахлила силовая установка, и отряд снова был вынужден разбить лагерь.

Профессор, плюясь и ругаясь, провозился с ремонтом до самого позднего вечера и, когда он объявил, что тот, наконец закончен, вокруг уже сгустились ночные сумерки, и пришлось заночевать тут же, не сходя с этого места.

На рассвете убедились, что мутные воды реки вполне себе обитаемы, и, завороженно глядя на вынырнувшее на поверхность, крупное, покрытое острыми шипами извилистое тело какого-то змееподобного существа, все разом подумали, что затея с плотом не такая уж и безопасная. Хотелось бы чего-нибудь более понадежней.

После завтрака долго сидели с картой, решая, в каком месте удобнее всего форсировать реку.

Пришли к общему мнению, что самое удобнее место на ближайшие сто километров находится в половине дневного пешего перехода вверх по течению. Там самое узкое место, и полоса леса на той стороне реки не такая широкая. Единственное, что смущало следопытов, так это то, что из-за сужения в этом месте река должна быть особенно бурная, с сильным течением.

По приблизительным замерам, исходя из масштабов карты, от берега до берега там примерно семьдесят-восемьдесят метров… Но решили рискнуть.

— На том берегу, за лесом идет каменистая равнина почти на тридцать семь километров вглубь, — тыча пальцем в карту, настаивал на своем мнении Марк. — Проскочим на нашей лодке минут за двадцать…

— А еще дальше идет холмистая местность с редкой растительностью, — поддержал друга Солрс. — Для нашего барка так себе препятствие…

— И петлю сделаем совсем небольшую! — соглашаясь, кивал профессор. — А там и до предгорья каких-то всего восемьсот с лишним километров…

Ни у кого особых возражений не было. И поэтому, быстро загрузившись в лодку, отправились в выбранную ими точку.

Добирались до места чуть больше трех с половиной часов.

Гунту никак не удавалось толком разогнать барк, и он всё время притормаживал, огибая опасные валуны.

По прибытии сразу же начали мастерить подобие плота, но теперь это происходило под чутким руководством самого профессора.

В прошлый раз, когда переправились на этот берег и распускали плот, он настоял на том, чтобы оставили шесть самых длинных и крепких брёвен, тщательно отобранных лично им. К всеобщему неудовольствию, их загрузили в барк и, изнывая от тесноты, таскали всё это время с собой, перевозя внутри лодки.

Теперь стало понятно, для чего они так нужны были профессору. Во-первых: на этом берегу почти нет растительности, и чтобы соорудить себе более-менее сносный плот, пришлось бы ободрать все кусты и деревца на сотни километров вокруг.

Во-вторых: профессор решил создать немного необычную конструкцию, состоящую из самой лодки и этих брёвен, улучшив тем самым ее устойчивость на быстро несущейся вниз по течению воде.

Для этого прикрепили по три бревна вдоль обоих бортов лодки, оставив между ними небольшие зазоры, которые давали ширину и устойчивость. Затем надежно всё это зафиксировали прочными тросами и железными скобами, которые ранее профессор использовал для усовершенствования телег. Кирт уверял, что таким образом лодка погрузится в воду всего где-то на полметра, и на целый метр ее борта будут возвышаться над водой, так что опасаться обитателей реки не стоит.

Из двух крепких древков копий, что подобрали еще в лагере дикарей пачека, соорудили надежное весло, закрепив его на корме. С его помощью Марк собирался задавать направление, спускаясь вниз по течению.

Используя непромокаемые плащи имперских егерей. Кирт тщательно обернул ими силовую установку, создав, по его словам, вполне себе надежную герметичность.

Наконец, приготовления завершились, и Гунт загнал всех в лодку, приказав занять каждому свое место. Марк, несмотря на раненую руку, встал у весла, а Солрс вызвался страховать командира. Он предусмотрительно обвязал вокруг его корпуса длинную веревку и, крепко схватившись за другой конец, оперся ногами в борта.

Убедившись, что все на месте и готовы к отплытию, командир опустил забрало шлема и, врубив на полную мощность экзоскелет доспеха, в одиночку спихнул всю конструкцию в реку.

Солрс что было сил потянул за веревку, помогая Гунту взобраться на борт. Но тот и без этого легко запрыгнул на одно из брёвен и, шустро по нему пробежав, забрался вовнутрь.

Течение сразу же подхватило плот и понесло на торчащие из-под воды камни, но Марк ловким толчком вывел его в безопасное место и начал активно работать веслом, задавая суденышку нужное направление. Бросив веревку, Солрс поспешил к нему на помощь, и вдвоем они успешно справились с этой непростой задачей.

Минут пятнадцать отчаянной борьбы с течением, и нос лодки уткнулся в противоположный берег, поросший вязкой травой и мелким колючим кустарником.

Поразительный контраст!

На том берегу голая, безжизненная пустыня, а на этом — непроходимый лес, наполненный щебетанием птиц и яркими красками.

Начали активно разбирать плот и спускать уже ненужные брёвна вниз по реке.

Пока профессор приводил в рабочее состояние силовую установку, Марк и Солрс отправились на разведку выяснить, в каком направлении им лучше всего прорубаться, чтобы как можно быстрее выбраться на открытое пространство.

В этой части леса деревья росли плотно только возле самой реки, а дальше всё чаще стали появляться просветы, и уже примерно через километр следопыты и вовсе вышли на открытое пространство.

Карта местных егерей не обманула.

Перед Марком и Солрсом простиралась огромная степь, покрытая жухлой травой и редким кустарником. Уровень радиации здесь был немногим выше, чем на берегу реки, но совсем несущественно.

— Возвращаемся, — Марк поднял забрало шлема и посмотрел на солнце. — Тут прорубаться не больше полутора часов, а дальше усядемся в лодку и в путь…

— Возвращаемся, — кивнул Солрс и, развернувшись, поспешил обратно к лодке.

Углубившись в лес шагов на сто, оба друга мгновенно выхватив оружие, замерли как вкопанные.

Прямо на их пути, прислонившись спиною к дереву, расслабленно стоял невзрачный человек невысокого роста. На его плечи был накинут зеленый егерский плащ, а в руках вместо оружия он держал венок из травы и небольших ярких цветов…

На языке следопытов и поисковиков по ту сторону Хребта это означало только одно: этот человек находится здесь с мирными намерениями и только для переговоров.

Открыто улыбнувшись, он негромко произнес:

— Приветствую вас, путники! Меня зовут Рур. Я имперский посланник, и мне поручено переговорить с вами.

Он снисходительно посмотрел на настороженных следопытов и добавил:

— Большой отряд егерей, и имперских гвардейцев которые меня сопровождают, только и ждут моей команды, чтобы пустить в вас свои стрелы. Но пока я буду мирно разговаривать с вами и вашим командиром, опасности для вас они не представляет.

Заметив замешательство обоих чужаков, он снова улыбнулся.

— Не советую вам предпринимать никаких враждебных действий. Мы в этот раз учли все свои ошибки и неплохо подготовились. Просто поговорим, и если вдруг не договоримся, то каждый пойдет своей дорогой, но больше такого шанса у вас не будет.

— Хорошо, — принял, наконец, решение Солрс, — я предупрежу командира, а ты стой, где стоишь, и не шевелись…

Он достал наладонник и под удивленным взглядом Рура, нажал на экран, вызывая Гунта. Коротко объяснив тому возникшую ситуацию, они втроем направились сквозь лес к берегу реки.

— Я буду говорить только с командиром! — категорично заявил Рур, как только он в сопровождении Солрса и Марка вышел из леса на берег реки.

Там их уже ждали полностью вооруженные и закованные в броню члены братства. Забрала их шлемов были предусмотрительно опущены, и выглядело это достаточно грозно.

Весь груз внутри лодки успели скрыть от посторонних взглядов, просто накинув сверху непроницаемую материю походных палаток.

Было хорошо заметно, что этот непонятно откуда взявшийся Рур изо всех сил старается выглядеть спокойным и невозмутимым, как будто закованные в броню Древних чужаки появляются на берегах этой реки чуть ли не каждый день, и ему постоянно приходится встречаться с ними и объяснять, что здесь и как… Но его цепкий взгляд, всё время перебегавший от одного к другому, говорил совсем об обратном.

— Я буду разговаривать только с командиром! — настойчиво повторил он и тут же остановился на месте, готовый в любой момент развернуться и уйти в лес.

Гунт шагнул ему навстречу и широким жестом указал на небольшой костерок, разведенный на берегу реки, где вместо брёвен и камней для сидения стояли два удобных раскладных походных кресла.

Рур коротко кивнул и вальяжно отправился к очагу, а все остальные члены братства рассредоточились вокруг лодки, готовые в любой момент отразить нападение.

Усевшись друг напротив друга, Гунт, памятуя о том, что описание их внешности ни для кого по эту сторону Хребта не является секретом, нажал костяшками пальцев на лобную пластину, и шлем, с тихим жужжанием разбираясь на составные части, спрятался в воротник доспеха.

Рур несколько секунд с интересом наблюдал за этим действом, затем сдержанно кивнул.

— Разрешите представиться, — торжественно произнес он, чуть привстав с кресла, — Рур, посланник его могущества Каруса Длиннорукого — правителя империи Мазарит.

Гунт тоже чуть привстал, с достоинством кивнул и ответил:

— Зовите меня Ли Го. Я командир этого отряда.

— Ли Го? — от удивления брови посланника взлетели вверх. — Странное имя…

Командир невозмутимо пожал плечами.

— Обычное в тех местах, откуда я родом.

Рур понимающе улыбнулся, кивнул и чуть подался вперед.

— Прежде чем я перейду к посланию от моего правителя, разреши задать тебе один вопрос?.. Просто так, из любопытства.

Гунт чуть прикрыл глаза, давая на это свое согласие.

— От Большого Хребта до этой реки огромное расстояние, пролегающее через несколько стран. Почему вы решили проявить себя только сейчас на границе нашей империи? Ведь, как я понимаю, вы и дальше могли бы идти своею дорогой, и вас бы никто не заметил…

Гунт улыбнулся краешками губ и развел руки в стороны.

— А мы и там ни от кого не скрывались! Шли себе и шли… а тут вдруг нас заметили.

Рур остро глянул на командира и натянуто улыбнулся в ответ:

— Понимаю… ну да ладно! На другой ответ я и не рассчитывал.

Выдержав небольшую паузу, он, наконец, начал излагать то, из-за чего появился здесь.

— Наш император в дружеских отношениях с верховным жрецом храма Трёх Богов Мелигобарном, и он сразу же откликнулся на его просьбу изловить вас и передать ему, а если вдруг не получится, то уничтожить, и всё найденное при вас вернуть, так как это всё принадлежит храму, но…

Рур вдруг поднял указательный палец вверх и, чуть усмехнувшись, продолжил:

— По большому счету, нашему императору нет никакого дела до ваших проблем с храмом. Обещание он свое перед верховным жрецом сдержал, вас выследил, честно пытался задержать, а когда не вышло, то навел на вас отряд…

Тут он резко осекся и прямо посмотрел на Гунта.

— Вы знаете, что Мелигобарн послал за вами отряд головорезов?

Командир, усмехнувшись, кивнул.

— Знаем, уважаемый Рур. А также мы знаем, что в нём двадцать один человек. Руководит ими капитан Краме и помощник у него Фурс. Доставили их сюда на воздухолете, и сейчас они идут по нашему следу…

Гунт поморщился и задумчиво поднял глаза к небу.

— Но что-то подсказывает мне, что они сейчас серьезно от нас отстают, и вы прекрасно знаете об этом, так что предлагаю вернуться к вашему императору… Что он от нас хочет?

Пока командир говорил, Рур, сжав челюсти, молча смотрел на него исподлобья и удивлялся крайней осведомленности чужаков.

Откуда⁈

Какими технологиями обладают они, что владеют информацией, доступной в империи только самому узкому кругу людей⁈

Поистине император прав! С такими людьми надо поступать совсем по-другому…

— Да, ты прав, но прошу учесть, что по приказу его могущества, мы пустили их по ложному следу. Но не настолько ложному, чтобы они затерялись в этом лесу. Два-три дня у вас есть.

Тут с лица Рура исчезла ухмылка, и он, подавшись вперед, заговорил более чем серьезно:

— Император предлагает вашему отряду в полном составе перейти к нему на службу. Мы сами разберемся с Краме и его отрядом, инсценируем вашу гибель для отчета Мелигобарну. Все вещи и амуниция останутся при вас. Его могущество Карус Длиннорукий гарантирует вам защиту и полную неприкосновенность. Он дарует вам замок в провинции Бекас с прислугой и полным содержанием за счет казны.

— И что взамен? — тонко улыбнулся Гунт.

— Преданная служба на благо империи Мазарит, — не моргнув глазом, ответил Рур и улыбнулся в ответ.

Гунт опустил голову. С задумчивым видом поковырялся тонким прутом в рубиновых углях и, посмотрев прямо в глаза Руру, ответил:

— Более чем щедрое предложение, уважаемый Рур, и мы искренне благодарны за него его могуществу Карусу Длиннорукому, но пока вынуждены отклонить.

Посланник с минуту сверлил командира чужаков пронзительным взглядом, а затем спросил просто:

— И почему же?

Гунт пожал плечами.

— Причина одна. У нас свой путь и свои цели.

Выдержав небольшую паузу, он добавил:

— Мы никому не хотим причинить зла, и готовы озвучить встречное предложение императору Карусу.

Рур подался в своем кресле вперед и спросил заинтересованно:

— И какое же?

Гунт, наоборот, откинулся на спинку кресла и произнес голосом, в котором явно начали прослеживаться металлические нотки:

— Мы сами разберемся с отрядом Краме, и для этого ваша помощь нам не нужна. Если вмешаетесь, погибнете вместе с ними. Искренне вам советую, уважаемый Рур, не стоять у нас на пути. И еще…

Гунт взял в руки лежавший возле его кресла сверток и проговорил более примирительным тоном:

— Я предлагаю вашему императору выкупить у него безопасный проход через его земли. При этом нам не надо помогать, просто не мешайте…

— Выкупить? У императора? — хохотнул Рур. — Вы в своем уме? Вы хоть предс…

Посланец резко осекся, увидев, что именно находится в руках чужака…

— Императорский украс… — благоговейно прошептал он, во все глаза рассматривая медальон в руках Гунта. — Древняя семейная реликвия рода Мазарит… Но как⁈ Он же ведь был безвозвратно утерян еще во времена Гетроноса Белозубого — прадеда нынешнего императора. Но как же, как!..

Гунт, чуть улыбнувшись, завернул медальон обратно в ткань.

— Расскажи об этом своему императору. Я думаю, он примет правильное решение