Между добром и злом. 7 том

Глава 28

— Прости, но тебе тоже придётся их надеть, — произнёс Вайрин виновато, звякнув наручниками. — Таковы правила.

Кондрат молча протянул руки вперёд. Сейчас он был готов надеть что угодно, даже намордник, если этого потребуют, потому что всё было кончено. Руки оказались за спиной, на запястья защёлкнулись тяжёлые широкие кандалы.

— У меня во внутреннем кармане, — предупредил Кондрат, когда Вайрин обыскивал его под пристальными взглядами как службы безопасности, так и стражи дворца.

— Это? — на свет появилась шкатулка, которую тот с интересом осмотрел.

— Не потеряй.

— Не потеряю, — кивнул Вайрин, после подтолкнул Кондрата в руки стражи. — Поаккуратнее с ним! Без насилия!

Манхауз смотрел на них взглядом человека, который делал свои последние шаги к виселице. Никого не будет интересовать, почему он это сделал, важно лишь то, что Манхауз восстал против действующей власти, а такое в любом мире, будь там демократия или тирания, не прощается. И он не мог не понимать, что будет ждать предателя перед казнью, которая станет избавлением. Именно поэтому Кондрат ни капельки не удивился тому, что произошло дальше.

Едва к нему подошёл Вайрин со стражей, люди из службы безопасности попытались отгородить собой своего непосредственного начальника. Началась словесная перепалка, неразбериха грозила перерасти во что-то большее. Они до сих пор не могли понять, что происходит и за что вообще хотят арестовать директора специальной службы, который, между прочим, был жертвой!

Этим и воспользовался Манхауз.

Никто не успел даже среагировать, когда он достал пистолет у одного из своих подчинённых, которые прикрывали его собой от стражи. Кто-то вскрикнул, кто-то вскинул ружьё, и все разом разошлись в стороны, глядя директора, образовав почти идеальный круг. В какой-то момент Кондрат подумал, что тот попытается застрелить его, чтобы он не смог выдать их, но Манхауз поступил иначе.

Он поднёс пистолет к голове, засунул дуло в рот и выстрелил. Вспышка была видна даже сквозь раздувшиеся щёки. Вверх полетели остатки мозгов и черепной коробки. Его тело ещё стояло секунду, после чего упало навзничь.

— Да твою же мать… — выругался Вайрин и бросил взгляд на охранников. — Ну что, довольны⁈ Этого добивались, да? Кто из вас тут главный, дебилы⁈

Что было дальше, Кондрат уже не видел, потому что ему накинули мешок на голову, посадили на лошадь и повезли прочь.

В следующий раз, когда сняли мешок, Кондрат обнаружил себя на не самом удобном деревянном стуле за столом в помещении из крупного булыжника с низкими сводчатыми потолками. Даже не смотря на огромный камин, который освещал всё помещение, здесь пахло сыростью и какой-то промозглостью. На полу виднелись ливнёвки, а у дальних стен стояли столы, шкафы с инструментами и деревянные стулья.

Темница для допросов любой сложности: от поговорить до усиленно допросить. Конечно, не то место, где Кондрату бы хотелось оказаться, но он ожидал нечто подобного. Куда важнее было то, что нигде рядом не было Вайрина, который смог бы замолвить за него словечко. Но были крупный мужчина в кожаном фартуке, выглядящий, как мясник, и двое по-деловому одетых людей по другую сторону небольшого деревянного стола.

Одного из них Кондрат узнал сразу — он был из тех, кто допрашивал его перед балом, служащий секретной службы. Правда, тогда атмосфера была более жизнерадостной.

— Мистер Брилль, нежданно-негаданно… — выдохнул он, разглядывая его лицо. — Я был готов увидеть кого угодно, когда меня поднимали с постели из-за важного происшествия, но точно не вас.

Звучало так, будто он был искренне раздосадован столь неприятным событием.

— Дела государственной важности, — ответил Кондрат с невозмутимым лицом.

— О как. Теперь так называется перестрелка в центре города с службой безопасности вашей же организации?

— Я бы назвал это последствиями, — пожал он плечами.

— А ещё самоубийство мистера Манхауза… — протянул мужчина. — Тянет на какой-то государственный переворот, вы не находите?

— Это он и есть, — ответил, не моргнув глазом Кондрат, чем заслужил внимательный взгляд.

— Даже так? Не расскажете мне по подробнее?

Возможно, они ожидали, что он будет упираться, будет упираться, сопротивляться, пытаться юлить. На это намекало и присутствие палача, который явно подготовился к разговору. Однако Кондрат был вынужден их немного разочаровать.

— Конечно, — пожал он плечами.

Они даже переглянулись, будто спрашивали друг у друга, не ослышались ли они.

— Ла-а-адно, тогда начинайте, — предложил второй из дознавателей секретной службы.

— Мне придётся начать немного раньше, чтобы вы понимали, что произошло у стены, предупредил Кондрат.

— Как вам будет удобно мистер Брилль, ­— кивнул один из сыщиков, достав карандаш и листы бумаги. — Начинайте.

— Несколько недель назад меня вызвали по поводу убийства пяти человек…

Их встреча затянулась. Невозможно было сказать, сколько прошло времени и какой сейчас час — в темницу не проникал ни лучика света. А Кондрат всё рассказывал и рассказывал. Его не надо было просить повторять дважды, если был вопрос, он давал на него ответ. От такого даже палач заскучал, сидя на одном из деревянных стульев и со скучающим видом крутя в руках клещи.

— А у вас есть доказательства, что это были люди из разведки? — спросил человек из секретной службы, когда Кондрат перешёл к своим подозрениям.

­— Жетон.

— Он мог не принадлежать тому разведчику. Или быть обычной подделкой, в наше время это не новость.

— Отпечатки пальцев, — ответил Кондрат. — Отпечатки пальцев наверняка остались на жетоне, как мои, так и Манхауза, и, что самое главное, разведчика. Достаточно узнать по номеру имя и фамилию человека, найти дом, снять его отпечатки оттуда и сравнить с отпечатками на жетоне.

— Да, тот самый новомодный способ с отпечатками… — протянул знакомый дознаватель.

Вместо него слово взял второй.

— А как вы вообще смогли так быстро выйти на ту квартиру? Откуда вы о ней знали? — прищурился он. — Даже секретной службе потребовалось время, чтобы выйти на неё, а вы нас, как оказывается, опередили.

Словно Кондрат и не рассказывал им буквально несколько минут назад, как они пришли к тому, что теперь имеют.

— Я же говорю…

— Да-да, вас на них вывели. Но знаете, получается как-то удобно. Там вы сразу определили человека, здесь определили человека, и так хорошо всё складывается. Слишком… гладко, не находите. Будто кто-то заботливо вам подсказывал, куда надо двигаться.

Здесь уже и палач оживился, явно почувствовав перемены в воздухе, но Кондрат оставался невозмутимым.

— Вы находите пять сгоревших тел, — произнёс он. — О чём вы подумаете в первую очередь?

— О чём же?

— Криминал.

— Почему не маньяк? — поинтересовался другой.

— Не почерк маньяка. Кто-то пытается замести следы. Зачем? Потому что это что-то противозаконное. А в этом могли участвовать только криминальные элементы. Это самый очевидный вариант, который надо отработать, а потом уже маньяки, разборки соседей и неправильное обращение с огнём.

— Это не ответ на вопрос.

— Зубы. Зубы могут сказать о людях больше, чем кажется. Уверен, что у вас хорошие зубы. А если человек не имеет передних зубов, но имеет при себе кастет, логично предположить, что он или громила, или вышибала. Или женщина, имеющая идеальные зубы, некоторые искусственные, но очень дорогие, однако украшения подделка — она явно пытается казаться кем-то, а не быть. Выдаёт себя за другую. Возможно, мошенница, а может и эскортная. Само собой напрашивается, что такая разношёрстная команда может быть собрана разве что криминалом.

— По зубам, значит, — хмыкнул он.

— Именно. Но вывела девушка. Мы предположили, что она оказывала богатым людям интимные услуги, а там важно выглядеть идеально. Так нам дали адрес человека, который интересовался как раз одной девушкой, что пропала ровно в тот вечер, когда нашли трупы. Всё просто.

— И вы там нашли улики, я прав? ­— спросил дознаватель.

— Да.

Кондрату не хотелось заново пересказывать произошедшее, тем более они мусолили это тему уже не в первый раз. Что ему рассказать нового? Что Манхауз забрал значок? Что Кондрат заподозрил его в предательстве, когда тот повторно обыскал убийц в больнице? Или что он был очень дружен с главой военной разведки империи? Нет, он понимал, почему они это делают, и был готов повторит это и пять, и десять раз, однако это утомляло.

Но дознаватели решили зайти с другой стороны.

— А ведь он был вашим директором, мистер Брилль.

— Да.

— И вы решили ударить его в спину?

— Он разве не ударил в спину нас, когда мы выполняли свой долг? Он прекрасно знал, кто за этим стоит, и тем не менее позволили напасть на мою напарницу. Позволил своему товарищу подчистить концы.

— А если бы он не напал на вашу соратницу, вы бы сдали его? — задал он провокационный вопрос.

— Я бы не узнал, что он замешан, — заметил Кондрат.

— Вы понимаете, о чём я говорю, мистер Брилль. Если бы вы узнали, сдали бы его?

— Я так и сделал. Думаю, мои действия лучше любого ответа отвечают на ваш вопрос.

— Значит вы узнали, что в этом замешана военная разведка империи, мистер Брилль, — перехватил инициативу другой. — Вы знали, что это секретная служба пришла тогда в дом, когда ранили вашу напарницу?

— Нет, не знал. Иначе бы я не стал бы стрелять.

— Хорошо. А вы когда-нибудь замечали за собой слежку?

А вот подъехал вопрос и про тех двоих, что Кондрат утопил в реке. Было понятно, что в их пропаже заподозрят его, однако он решил и здесь идти в полный отказ. Может они закроют на это глаза, а может решат и вздёрнуть вообще всех, до кого дотянутся, просто потому что могут, тут не угадаешь, что у них в голове.

— Нет, не замечал.

— Совсем? — уточнил с недоверием дознаватель.

— Совсем, — кивнул Кондрат.

И это был лишь один из эпизодов. Дознаватели раз за разом обрушивались на него, когда, казалось, что вопросов к нему больше нет. Они придирались и к его прошлому, однако здесь Кондрат уже давно отполировал свою историю. Они пытались зацепиться за хорошее отношение Манхауза к нему и то, что Кондрат подозрительно быстро рос в карьере. А один из вопросов и вовсе удивил его.

— Почему вами заинтересовался принц?

— Вот чего не могу знать, того не знаю, потому что меня интересуют исключительно женщины.

На его ответ они сдержанно улыбнулись. Но остались ли довольны, это был большой вопрос.

— Получается, вся эта перестрелка ­— попытка вывести мистера Манхаузана чистую воду?

— Он не оставил выбора. Если до этого у меня были сомнения в его причастности, то после случая в больнице этой ночью всё стало кристально ясно. Он украл улики и хранил у себя, чтобы прикрыть своего друга. Чтобы дать тому совершить государственный переворот.

Да, Кондрат не стеснялся говорить то, что они хотели услышать. В конце концов, у него не было планов помереть в застенках этого места. Почему он сдал Манхауза… Было достаточно и того, что он всех бы кроме себя самого бросил в топку великих планов, будь то Дайлин, он или кто-либо ещё. И это помимо того, что единственным интересом Кондрата, который делал его живым, было раскрывать преступления, и он бы так или иначе вывел главу военной разведки на чистую воду.

Предал интересы? Предал тех, кто к нему хорошо относился? Ну хорошее отношение не помешало им потом попробовать подчистить хвосты, и Кондрат был уверен, что после Дайлин взялись бы и за него. Праведные цели? Великие планы? Свергнуть тирана? Далеко ли они сами ушли от того самого тирана? Что ж Манхауз или его друг сами не попросили аудиенцию, — а ведь им бы дали её, не последние люди в империи, — и не отравили императора, а пытались сделать всё чужими руками? Испугались за свои жизни?

Кондрат не хотел влезать в политику и её хитросплетения. Он не причислял себя ни к тем, ни к другим, он просто хотел работать. А личная предвзятость плохой помощник в этом. Плохой император, хороший… да понятно, что он не самый лучший кандидат, учитывая его замашки на мировое господство, но не Кондрату было решать этот вопрос.

Сколько его продержали здесь? За это время успели дважды смениться дознаватели секретной службы и один раз палач. Все постоянно выспрашивали о деталях, о том, кто, как и почему, будто могли услышать что-то новое от него. Ломали, другими словами, ждали, пока он устанет и проболтается о чём-то ещё. Кондрат даже пару раз получал подзатыльник, когда сам начинал засыпать. А то, что его до сих пор не пытали, Кондрат подозревал, была заслуга Вайрина, который замолвил за него слово.

— Кондрат, не спи…

Кондрат действительно уже почти спал. Когда ты сидишь без сна около суток по скромным прикидкам, хочешь — не хочешь, организм начнёт понемногу сдаваться. В этом плане голос Вайрина придал ему сил.

— Тебя впустили? — навёл он резкость на своего закадычного друга.

— Ага. Помнишь того человека? Накинул ему, что всё сделано, плюс тесть пару слов сказал за тебя, так что… Тебя же не пытали?

— А очень хотели?

— О-о-о… руки у секретной службы прямо-таки чесались, дай им только возможность. Поговаривают, что новость даже до самого императора уже дошла.

— Даже так… — Кондрат зевнул. — Что он думает по этому поводу?

Вайрин огляделся по сторонам даже несмотря на то, что сейчас в этой темнице кроме них двоих никого не было, после чего нагнулся по ниже и заговорчески произнёс:

— Да как обычно, всех запытать и казнить. Даже тебя хотели бросить на плаху, но вроде как услышав о тебе, смилостивился.

— Мило с его стороны…

— Я бы на твоём месте сейчас говорил поаккуратнее, Кондрат. Особенно в пределах замка, — так же тихо добавил Вайрин, после чего выпрямился. — Короче! Хочешь отдохнуть?

— Был бы не против, — не стал отказываться Кондрат.

— Вот и отлично! Тебе как раз придётся провести несколько дней здесь, пока всё не уляжется.

­— Несколько дней здесь — это в темнице?

— Нет, почему? В камере, — возразил Вайрина. — Сам понимаешь, после такого никто тебя не отпустит, особенно когда всплывает покушение на самого императора. Они хотят всё ещё раз разобрать, потом может тебя повторно допросить…

­— С пристрастием?

— Ну вообще не должны, ведь, по факту, это ты всех и сдал, — пожал он плечами. — Сам пришёл, притащил предателя, принёс факты и доказательства, можно сказать, на тарелочке. Просто пока снимут отпечатки, допросят остальных…

— Чтобы не сбежал, если вдруг причастен, — кивнул Кондрат.

— Именно! Так что ты крепись, старик! Может тебе даже понравится!

Понравится что, постеснялся спросить Кондрат. Вместо этого задал другой вопрос.

— А как там Дайлин? После случившегося? К ней тоже приходили?

— Придут, чувствую, но вряд ли так же, как за тобой, — хмыкнул он. — А вообще после случившегося она не очень.

— После чего конкретно? — нахмурился Кондрат.

— Ну то, что у неё с лицом, — обвёл он рукой уже своё лицо. — Все эти порезы, шрамы… Короче, она как туча, грустная и молчаливая. Сам понимаешь, девушки, парятся из-за мелочей.

Ну тут можно было поспорить, конечно, мелочей… Кондрат до сих пор чувствовал себя слегка виноватым, что не смог с ней сразу поговорить по-человечески, может поддержать или сказать доброе слово, но там попросту не было времени.

Сразу после Вайрина Кондрата таки проводили в его камеру, где ему предстояло ждать решения по собственной судьбе. Зная, какие здесь нравы и законы, где-то в глубине души Кондрат почему-то был уверен, что если всё может пойти наперекосяк, то оно обязательно так и будет.

Камеры для заключённых находились буквально за дверью прямо по тёмному коридору, освещённому тусклыми масляными лампами. То и дело слышались чьи-то всхлипы, кашель и даже приглушённые крики.

Его собственная камера представляла из себя довольно жалкое зрелище. Каменная коморка примерно два на три с ведром для туалета, где кроватью была доска, засыпанная соломой. Ни зарешёченных окон, ни бойниц, только толстая деревянная дверь с маленьким окошком и дверцей для тарелок. Здесь было сыро и холодно, не ровен час, сляжешь с воспалением лёгких. И здесь ему предстояло провести ближайшие дни неведении насчёт собственного туманного будущего.