Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)

Глава пятая, в которой героиня узнает неприятные новости

Ульяна показывала горничной, какую одежду возьмет с собой в Стожары, да диктовала Петру Фомичу список вещей, что необходимо купить здесь, в Москве, когда в комнату бочком проскользнул взъерошенный Василь. Глаза у него были круглые, как два пятака.

— Что? — вздохнув, спросила Ульяна. — Что случилось? Говори.

— Я Егора там оставил… — Василь перешел на шепот, косясь на Петра Фомича. — На конюшне. Сеном прикрыл, авось, не заметят.

— Напился? — напряглась Ульяна.

Петр Фомич разочарованно крякнул, слегка побледнев.

— Не… Ничуточки, — заявил Василь. — Я от него ни на шаг не отходил, как вы велели. Мы до торговых рядов дойти не успели. Ему вдруг поплохело, аж белый сделался. И присел на мостовую. Я его насилу до дома дотащил. Он того… тронулся, кажись. Бормочет про какую-то девку с косой. Или с лопатой. Не разобрать.

Ульяна переглянулась с Петром Фомичом.

— Это от удара по голове, — с досадой сказала она. — Доктор предупреждал, что такое возможно.

— А что ж делать? Может, лекарство какое есть? — забеспокоился Петр Фомич.

— Травки заваривать. Василь, передай тетке Авдотье, чтобы питье приготовила. Я, мол, велела. Она знает. Только потихоньку.

— Барыня в лавку отбыли, — сообщил Василь. — И Парашку с собой взяли. Барин спит. А барышни с молодым барином в Сокольники уехали, на прогулку.

Ульяна с благодарностью ему кивнула. Остальных домочадцев можно не брать в расчет, главных соглядатаев нет.

— Я сам к Авдотье схожу, — сказал Петр Фомич.

— Нет, пусть Василь. Иди, чего застыл?! А мы с вами на конюшни наведаемся. Надо Егора оттуда забрать.

— И то верно…

Егор смотрел на Ульяну мутным взглядом, однако самогоном от него не разило, Василь не соврал.

— Встать можешь? — спросила Ульяна.

Егор сидел у стены в дальнем конце конюшни, припорошенный сеном. И даже не пошевелился, заметив Ульяну. Впрочем, вопросы этикета ее сейчас не волновали.

— А зачем? — вяло поинтересовался Егор. — Мне и тут хорошо.

— И до лавки, на которой секут, близко! — не удержалась Ульяна. — Вставай, пока нет никого! В каморке у деда отлежишься.

— Мне все равно…

Ульяна в отчаянии повернулась к Петру Фомичу.

— Отец говорил, что я могу на вас положиться, — произнесла она. — Вы и сейчас будете утверждать, что ваш внук поможет мне?

— Буду, — уверенно ответил Петр Фомич. — Дайте ему немного времени.

— Мне нужно уехать из Москвы, как можно быстрее, — жарко зашептала Ульяна. — Вы же знаете! Как мне скрыть эти странности? — Она махнула рукой в сторону Егора. — Как мне ему довериться?!

— Чем он виноват? — вступился за внука Петр Фомич. — Нет, виноват, конечно. Не уберегся… Так что ж теперь?!

— А то вы не знаете, «что ж»! Если попадется, с него шкуру спустят. Это в лучшем случае.

— Ладно, Яночка, я пойду, — подал вдруг голос Егор. — Пойду, куда скажешь. Если это жизнь после смерти… — Он махнул рукой, очерчивая ей полукруг. — Уж лучше рядом с тобой.

— Как он меня назвал? — опешила Ульяна.

— Бредит, — поспешно произнес Петр Фомич. — Он и мне тыкал. Это пройдет. Давай-ка, чучело огородное, хватайся за руку, — добавил он, наклоняясь к внуку.

Егор кое-как поднялся, опершись на плечо деда. Ульяна подставила и свое плечо, но Петр Фомич цыкнул и позвал на подмогу одного из конюхов. Они шустро дотащили Егора до людской, и дальше Петр Фомич Ульяну не пустил. Сказал, что сам справится. И пообещал к завтрашнему дню привести внука в чувство.

Ульяна не верила в скорое выздоровление Егора. Голова — штука сложная. Еще живы воспоминания, когда одна из воспитанниц института, где училась и Ульяна, оступилась на лестнице, упала и крепко ударилась головой. А после этого умерла, дня через два, не приходя в сознание.

Утром Егор показался Ульяне бодрым, и она без опаски послала его за покупками. Однако как все нехорошо обернулось! Если бы не Василь, Егор мог и не вернуться домой.

«Вот уж не было печали… — вздыхала Ульяна про себя. — Дождалась помощника!»

А ведь она вспомнила Егора. В Стожарах его отец трудился садовником, а мать, дочь Петра Фомича, помогала на кухне. Бойкий мальчишка, одетый в костюмчик казачка, служил на посылках.

Ульяна, может, и не обратила бы на Егорку внимания, да судьба распорядилась иначе. Свела их одна история.

Разница у Ульяны с Егором где-то лет семь, не меньше. Тогда, в детстве, ей было пять, а ему — двенадцать. Может, потому и не узнала его Ульяна сразу. Запомнилось, что спас ее взрослый парень. А история, в общем-то, приключилась обычная…

Как-то ранним летним утром Ульяна проснулась раньше нянек, да ухитрилась сбежать из дома в лес. Старшие девочки по землянику собирались, а ее с собой брать не захотели. Вот она и отправилась в лес сама, прихватив из сеней корзинку.

В лес Ульяна попала, да заплутала там. Может, и забрела бы далеко, что не нашли бы, но споткнулась за корягу, упала… и подвернула ножку. Еле-еле добралась до ближайшего пенька, села на него и заплакала.

Там ее Егорка и нашел, случайно. Оказалось, она от тропы недалеко ушла, а он по ней с рыбалки возвращался. Егорка отнес Ульяну домой на закорках, чуть колотушек не получил от отца, когда тот, не разобравшись, решил, что это сын увел со двора воспитанницу барина.

Ульяна улыбнулась, вспоминая, как кричала и топала здоровой ногой, защищая Егорку. А как иначе она заставила бы взрослых выслушать правду?

Вот так, значит. Получается, она — давняя Егорова защитница. Хоть и расстались они на долгие годы.

Сначала Егорка из усадьбы уехал, вместе с дедом, а тот — с князем, когда ему пришло время возвращаться в Санкт-Петербург. Егоркины отец с матерью под лед провалились по весне, да утонули оба: из гостей шли затемно, затянул их нечистый в то место, где лед тонок. Потому Егорку дед и забрал с собой, с разрешения князя. Потому и учил, чтобы поставить после себя на место управляющего. Или как сейчас модно говорить, мажордома.

Ульяна после этого еще год в Стожарах жила, а потом переехала в Москву, в Елизаветинский институт благородных девиц. И там целых шесть лет «арестанткой» провела. О тех годах Ульяна предпочитала не вспоминать. Хоть и не обижали ее в институте, но жизнь там была скучной и однообразной, а после на юную выпускницу обрушился настоящий мир, так непохожий на тот, к которому она привыкла в институте…

Довелось Ульяне и гувернанткой побыть, после окончания института. Воспитанница князя — не княжна. Ни положения в обществе, ни денег у Ульяны не было. И поначалу несладко ей приходилось в чужой семье…

Переговорить с Петром Фомичом без чужих ушей Ульяне удалось нескоро.

— Как он? — быстро спросила она шепотом, улучив минутку.

— Спит, — ответил Петр Фомич. — Все будет хорошо, не переживайте, ваша светлость.

Куда там, не переживать! Ольга Леонидовна Ульяну заклевала, интересуясь, где ее разлюбезный мажордом, и почему не он управляет сборами, а Петр Фомич.

После ужина семейство собралось в музыкальной гостиной, коротать вечер. Как-то так случилось, что ни в театр не поехали, ни в собрание. Ульяна хотела сказаться уставшей, чтобы пораньше лечь спать, но тут Жорж попросил минуту внимания, чтобы сообщить какую-то новость.

— Милая маменька, дядя… — обратился он к старшим. — Я принял решение ехать в Стожары вместе с Ульяной. Нехорошо оставлять ее без должного сопровождения и присмотра. А я все же ей старший брат.

Это удар, да еще какой! Ульяна уезжала в Стожары в том числе и для того, чтобы избавиться от навязчивого внимания Жоржа. И вот такой поворот!

— Правильно, племянничек, поезжай, — поддержал Жоржа Василий Леонидович.

— Я тут думала, что мне тоже следует поехать, — произнесла Ольга Леонидовна. — Провести лето в Стожарах будет полезно для здоровья.

У Ульяны потемнело в глазах.