Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)

Глава двадцать пятая, в которой героиня мучается угрызениями совести

Нюхательные соли не помогли.

Ульяна попросту забыла о них, едва зашла на конюшню. Происходящее казалось ей жутким сном. Гнев вспыхнул — и растворился без следа. И теперь она искренне не понимала, как могла отправить Егора на наказание.

Это ошибка. Чудовищная ошибка!

Но и вмешаться, остановить порку, Ульяна уже не могла. Какая-то неведомая сила намертво запечатала ей рот и сковала члены. Она не слышала, что говорил Жорж, не видела, что творится вокруг. Только свист розог звенел в ушах, а взгляд был прикован к обнаженной спине Егора, покрывающейся багровыми рубцами и капельками крови.

А после все, что копилось внутри, вырвалось наружу диким звериным воплем. Ульяна бросилась к лавке, чтобы остановить экзекуцию, закрыть Егора телом, но Жорж успел схватить ее и вынес из конюшни, не обращая внимания на крики. Ульяна сражалась с ним, как взбесившаяся кошка.

И проиграла.

Жорж занес ее в дом, а там и помощь подоспела. Тетушка Марфа плеснула воды в лицо Ульяне, и истерика закончилась бурными рыданиями. Благо все же не при Жорже и слугах. Тетушка увела ее в спальню и там отпаивала какими-то пахучими каплями.

— О-хо-хо… — вздыхала она. — Ульянушка, девочка моя, нельзя же так…

— А как можно? Как? — цедила сквозь зубы Ульяна. — Зря я согласилась! Я их предала…

— Так ты по всем крепостным убиваешься? Не по управляющему?

— На его месте мог быть Василь! Или кто-то другой! Я так не хочу! Не хочу! Не буду!

Тут Ульяна несколько кривила душой. В доме князя и раньше секли крепостных, но она впервые так переживала из-за собственного бессилия. Потому как испытывала к Егору симпатию, в коей даже себе стеснялась признаться.

— А не хочешь — замуж выходи, — отрезала тетушка. — За хорошего человека. Вот, хотя бы, Лев. Сходишь в гости, посмотришь, как они к крепостным относятся. Коли он разделяет твои взгляды, поддержит и твои причуды.

— А как же любовь? — всхлипнула Ульяна.

— Так тебе по любви надо? — усмехнулась тетушка. — Многого хочешь, милая.

— Разве так не бывает? Чтобы и по интересам, и по любви…

— Бывает, — вздохнула она. — Но редко. И если уж выбирать, то того, кто тебя любить будет. Тебе Лев не приглянулся, что ли?

— Я не спешу замуж, — ответила Ульяна.

— И зря. Как замуж выйдешь, тебя в покое оставят. Сама знаешь, кто, — поучала тетушка Марфа. — Присмотрись ко Льву.

— Вот именно! Я не хочу его использовать, чтобы освободиться от Жоржа. Никого не хочу…

— Желаний много, толку мало. Ты, смотрю, совсем успокоилась? Побудь сегодня у себя. А я всем скажу, что тебе нездоровится.

— Стыдно прятаться, — пробормотала Ульяна.

— Ты не прячешься, а переживаешь. У тебя чуткая душа и доброе сердце, — парировала тетушка.

— А как же… Егор? — не унималась она.

— Позаботятся о нем, не переживай.

— Его тут не особенно любят…

— Теперь полюбят. Слухи быстро расходятся. Считай, он теперь местный герой.

Может, тетушка и права, но остаток дня Ульяна мучилась неизвестностью. Расспрашивать девок, что заходили узнать, не нужно ли чего, или приносили обед, ей казалось неудобным. Сама же отправила Егора на порку! Как теперь заботливую барыню изображать?

И только Машенька, проникнув в спальню ближе к вечеру, шепнула, что Егор Алексеевич велели справиться о здоровье Ульяны Дмитриевны.

— Ему что-то рассказали? — удивилась Ульяна.

— Наверное, — ответила Машенька. — Василь с ним. Он и рассказал, что вам нездоровится.

— Ты передай, что со мной все в порядке, пусть не волнуется. — И, поколебавшись, Ульяна все же решилась: — Как он сам… себя чувствует?

— Василь? — переспросила непонятливая Машенька.

— Егор Алексеевич…

— Он из своей комнаты не выходит. Василь с ним, — повторила она.

— А кто сейчас на хозяйстве?

— Так Софья же.

— Софья?! — Ульяна укорила себя, что не подумала об этом раньше. — Передай ей, я велела зайти.

— Ага.

Машенька убежала, и через несколько минут в спальню, кланяясь, вошла Софья.

— Звали, Ульяна Дмитриевна?

— Надолго не задержу. Предупредить хочу. Если в отсутствие Егора Алексеевича учинишь что по-своему, в деревню отправлю. Поняла?

Как Егор и предполагал, эта угроза подействовала: Софья побледнела. Однако нашлась, что ответить.

— Да как можно, Ульяна Дмитриевна! Все, как управляющий велел, делаем. Я уж проследила, чтобы и клумбы полили, и уборку влажную сделали, и телегу с товаром из города мужики разгрузили, все по местам разложили…

— Не тарахти, — отмахнулась Ульяна. — Мне докладывать не нужно. Просто имей в виду, что самоуправства не потерплю. Знаю я, как ты к управляющему относишься. Так и норовишь подсидеть.

— Был такой грех, — смутилась Софья. — Да только теперь иначе все.

— Это почему же?

— Так он за Василя вступился. А Василек — брат мой младшенький…

— Хоть так, — вздохнула Ульяна. — Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Софья вдруг повалилась ей в ноги.

— Простите, простите Христа ради, — запричитала она. — Нечистый попутал… Накажите… Только в деревню не отправляйте…

— Это лишнее, — строго произнесла Ульяна. — Лучше иди, делами займись.

И подумала, как бы не забыть узнать у Егора, отчего дворовые так боятся возвращения в деревню. При усадьбе живется им лучше? Как-то не верилось, что причина только в этом.

Просидев весь день в душной комнате, Ульяна долго не могла уснуть. Уж и дом весь спал. В саду, залитом лунным светом, стрекотали цикады. Рядом с окном пела какая-то ночная птичка. Цветочный аромат с высаженных Егором клумб приятно щекотал ноздри.

Ульяна решила, что довольно намучилась взаперти, и вышла в сад, завернувшись в теплую шаль. Такое она проделывала и в московском доме, когда не спалось.

Ее легкие шаги никого не потревожили. Ульяна медленно прогуливалась по дорожкам, отмахиваясь от надоедливых комаров. Добрела до липовой аллеи — и замерла, услышав чей-то тяжелый вздох.

Как-то не приходило ей в голову, что прогулка по собственному саду может быть опасной! А ведь тут вокруг не город, а леса. И подойти близко к усадьбе может любой бродяга. Даже если не чужой это, а, к примеру… Жорж?! Что еще хуже!

Ойкнув, Ульяна развернулась и бросилась к дому. Но не успела сделать и пары шагов, как налетела на мужчину. А он тут же сжал ее в объятиях!

— Тише, Ульяна Дмитриевна. Расшибетесь же, — сказал мужчина.

И она облегченно перевела дыхание.