Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка (СИ)

Глава сороковая, в которой герой становится свахой

Как они и рассчитывали, в зале поднялась суматоха, а маски не позволили людям рассмотреть, кто зачинщик шума. Пожаров боялись, поэтому публика, не разбираясь, настоящий пожар или выдуманный, хлынула из зала. Образовалась небольшая давка, кто-то из женщин упал в обморок.

Егор предвидел такое развитие событий, поэтому быстро и уверенно уводил Ульяну «черными» ходами — через подсобные помещения, кухню, мимо суетящихся слуг. И Лев предусмотрительно оставил экипаж дальше, чем все, в тихом переулке.

Выбравшись на улицу, Егор замедлил шаг.

— Я не устала, — тут же сказала Ульяна. — Могу идти быстрее.

— Мы же не воры, — хмыкнул Егор. — Зачем нам убегать?

— А, так мы привлечем больше внимания, — догадалась она.

— Да, на случай, если полицейские рядом. И маски, пожалуй, пора снять.

Адреналину Егор словил столько, сколько получал, участвуя в дрифтовых заездах. Так он развлекался, когда получил права, и дед подарил ему спорткар. Правда, длилось это недолго. Дед каким-то неведомым образом узнал о проделках внука и недрогнувшей рукой продал машину. А вскоре один из приятелей Егора разбился на гонках — и увлечение опасным вождением как отрезало.

Сейчас, спровоцировав суматоху и убегая, Егор чувствовал похожую эйфорию. Видимо, потому что из их «придурковатой» тройки только он мог получить реальное наказание за провокацию. Впрочем, на Егора повесили бы все: и воровство, и подлог, и несуществующий пожар. Только потому, что он — крепостной.

Однако кто бы мог подумать, как положение в обществе добавляет разнообразия в жизни!

До экипажа они добрались без приключений. И Ульяна не успела известись от долгого ожидания, Лев появился довольно быстро.

— Трогай, — велел он вознице, запрыгивая в коляску.

— Ну как? — нетерпеливо спросила у него Ульяна. — Как все прошло?

— Все в порядке, — коротко ответил Лев. — Не о чем волноваться.

Егор отметил про себя, что Лев не поинтересовался, не пострадала ли Ульяна. Навряд ли это потому, что он так доверял управляющему. Скорее всего, просто расстроен неудачей. В кабинете он пробыл минут пять, не больше. Что за это время можно решить?

Поэтому, когда вернулись к Громовым, Егор терпеливо дождался, когда Лев отправит Ульяну спать, и только потом пристал к нему с расспросами.

— Не было там никакого Жоржа, — мрачно ответил Лев. — Он нанял кого-то для ограбления.

— Неудивительно, — пробормотал Егор. — Я должен был сразу догадаться.

— Откуда? Я тоже об этом не подумал.

Они беседовали в кабинете Льва, за плотно закрытой дверью, и Егор рискнул поделиться с ним тем, что знал.

— А я должен был подумать, — возразил он. — Ведь для покушения он тоже нанимал людей.

— Как? Когда? На кого? — всполошился Лев.

Егор рассказал ему все, что знал.

— Ах, вот почему вы вступились за того слугу, — догадался Лев. — Вы точно знали, что он не виноват.

— Это так, — согласился Егор. — Позволите высказать предположение?

— Конечно! Внимательно вас слушаю.

— Разговоры не помогут. Жорж одержим наследством Ульяны Дмитриевны. Доказательств его преступлений мы не найдем, даже если вы приставите к нему круглосуточную охрану. То есть, таких доказательств, что можно будет скрыть… чтобы не опорочить имя Белозерских.

— Так что же делать? — искренне огорчился Лев.

— Я уже говорил вам. Женитесь на Ульяне Дмитриевне. Как можно быстрее.

Егор поражался самому себе. Он бесился от ревности… и уговаривал Льва жениться на Ульяне. Собственными руками пилил сук, на котором сидел. Он прекрасно понимал, если Ульяна выйдет замуж, ни о какой искренней любви к нему не может быть и речи. Не такая она женщина. Она как Татьяна из «Евгения Онегина» Пушкина: «Но я другому отдана, и буду век ему верна».

Жаль, что Янка об этом не узнает. Она так и будет ненавидеть Егора за предательство. А он… Он только так мог доказать, что искренне раскаялся в содеянном. Принял жизнь крепостного, отказавшись портить жизнь девушке, которую любил. Ульяна и Янка каким-то непостижимым образом сплелись в восприятии Егора в одного человека. Иначе его психика не выдержала бы…

— Я уже говорил, она просила подождать, — глухо ответил Лев. — Просила не спешить.

— А вы… такой послушный? — усмехнулся Егор.

Он дерзил нарочно. Провоцировал.

Лев молча встал. Открыл шкафчик. Достал из него графин и два коньячных бокала. Налил в оба янтарной жидкости из графина. И один бокал предложил Егору.

Егор поблагодарил его кивком головы.

Выпили, не закусывая.

— Видите ли, mon cher ami[1], - вздохнул Лев. — Честно говоря, мне кажется, что любит она не меня, а вас.

— Вам кажется, — быстро ответил Егор. — Ей-богу, кажется. Я забочусь о ее светлости по желанию деда. То есть, он готовил меня к этой работе, с одобрения и помощи покойного князя. Но не более того.

— Врешь, — спокойно произнес Лев. — Я не слепой.

— Ее светлость может испытывать ко мне благодарность, — настаивал Егор. — До того, как я начал служить, ей не на кого было опереться. Но ни она, ни я никогда не позволяли себе ничего лишнего.

— А вот тут верю… — Лев взъерошил волосы. — Только это не отменяет того, что я сказал.

— По-вашему, дружба между мужчиной и женщиной невозможна? — спросил Егор.

— А вы такой наивный, что верите в эту чушь? — парировал Лев.

Вот это уже неприятный поворот. Тучи сгустились над будущим Егора. Как никогда стало понятно, что Лев не потерпит его рядом с Ульяной, когда женится на ней. Если в деревню на сельскохозяйственные работы не отправят, то дадут вольную — и выпрут к чертям собачьим из Саратовской губернии. Хорошо, если не в Сибирь.

Веселенькая перспектива!

— Воля ваша, — сказал Егор. — А я человек подневольный. Как решите, так и будет.

— Я? — удивился Лев. — Не я ваш хозяин.

— Все одно, на ее светлости женитесь. А я доказывать ничего не буду, потому как ни в чем не виноват, — твердо произнес Егор. — Так смотрите, денька через два мы с ее светлостью уезжаем, а как вернемся, можете предложение делать.

— Как это? — взвился Лев. — Куда?! Зачем?!

— Полагаю, она вам скажет. А не говорила раньше, потому как я к поездке этой готовился, по ее распоряжению, но точной даты она еще не знает.

— Говори сейчас же, куда едет Ульяна!

— Вот сейчас вы на барина похожи, — заметил Егор не без ехидства. — Так и надо с холопом разговаривать.

Лев побагровел, рванул воротник рубашки… и выдохнул.

— Прости, вспылил, — буркнул он. — Так не скажешь, куда?

— Отчего же, скажу… По святым местам едем. Ульяна Дмитриевна помолиться хочет.

— Вот видишь! Ко мне за помощью она не обратилась. А я вполне мог бы ее сопровождать, — с упреком произнес Лев.

Егор поскреб подбородок. Становиться сплетником не хотелось, предавать доверие Ульяны — тем более. Но если оставить, как есть, Лев бог весть что вообразит. И еще передумает жениться на Ульяне.

— Вы можете дать слово, что то, о чем я сейчас расскажу, останется между нами? — решился Егор.

— Слово дворянина, — пообещал Лев.

— Там ей нужен я, а не вы, — сказал Егор. — Потому что я — крестьянин. Она пытается кое-что выяснить… Люди охотнее делятся сплетнями с такими, как я…

— Ульяна ищет мать?

Егор уставился на Льва в изумлении.

— Так вы… знаете?

— Догадался. Мы говорили об этом… вскользь. Как же хорошо, что ты об этом сказал! А я голову ломаю, как…

Лев замолчал.

— Вы о чем, Лев Мстиславович? — напомнил о себе Егор.

— Ах, да. В общем… Я знаю, куда вам нужно ехать, — сказал Лев. — Но и ты дай мне слово, что все будет выглядеть так, будто вы сами ее нашли.

— Мать Ульяны Дмитриевны? — уточнил Егор. — Вы знаете, где она?

Лев кивнул и опять разлил коньяк по бокалам.

[1] Мой дорогой друг (франц.)