Ларин Петр и волшебное зеркало

ГЛАВА 27

Они поднялись по заваленному огромными угловатыми камнями склону, пересекли старое бетонное шоссе, покрытие которого растрескалось и вспучилось, взломанное корнями деревьев, и углубились в сухой сосновый бор. Солнце стояло уже довольно высоко, горячий воздух пах сосновой смолой и хвоей, под ногами лежал скользкий ковёр сухих иголок. Было жарко, во рту у Петра совсем пересохло, и он едва сдержал радостный вопль, услышав откуда-то слева тихое журчание воды. Это был родник, прозрачный и чистый, дававший начало тоненькому ручейку, который весело струился по камням, сбегая к недалёкому морю. Пётр лёг на живот и пил до тех пор, пока у него не заломило лоб от ледяного холода, а в животе не начало булькать, как в наполненном бурдюке.

Утолив жажду, он почувствовал себя намного лучше и пошёл дальше, негромко переговариваясь со Свистком. Они вспоминали оставшихся на острове Шустром друзей, гадая, удастся ли им ещё когда-нибудь свидеться. Свисток был настроен скептически, но, как всегда, было трудно понять, шутит он или говорит всерьёз, утверждая, что обратной дороги для них нет.

— Что ты намерен предпринять? — спросил он у Петра. — Ты имеешь хоть какой-нибудь план или просто бредёшь наугад?

— Маргарита сказала, что где-то рядом есть деревня, — ответил Пётр. — Наверняка это деревня Яйцеголовых.

— Так себе народец, — заявил Свисток. — Вспомни милую семейку, у которой мы гостили на острове Ссыльном. Ты уверен, что сумеешь с ними договориться?

— Придётся, — сказал Пётр. — Нам нужен проводник, иначе мы можем блуждать здесь годами, так ничего и не найдя.

— Оптимист, — проворчал Свисток. — Так тебе и дали годами бродить под самым носом у Королевы! И потом, пока мы будем этим заниматься, Её Величество спокойно превратит в золото все Острова до последнего булыжника, набьёт золотыми слитками чемоданы и махнёт в наш мир. Она будет купаться в роскоши и есть мороженое, сидя на краю золотого бассейна, а мы с тобой превратимся в радиоактивные отходы.

— Вот об этом я и говорю, — согласился Пётр. — Нам нужен проводник, и достать его мы можем только в деревне Яйцеголовых.

— За нас объявлена награда, — напомнил Свисток. — Думаешь, эти коротконогие жадины упустят такой шанс?

— За разрешение Великой Проблемы тоже объявлена награда, — сказал Пётр. — А решение — вот оно!

И он показал Свистку запястье с блестевшими на нём часами.

— Да, — проворчал Свисток, — это аргумент! Яйцеголовые с твоей помощью очень легко разрешат свою Великую Проблему. Просто стукнут тебя по макушке и отнимут часы.

— Я пообещаю отдать часы только после того, как нас доведут до королевского дворца, — неуверенно возразил Пётр, хорошо запомнивший Кривошипа.

— Это в том случае, если тебе дадут открыть рот, — скептически заметил Свисток.

— Ну, тогда пошли топиться! — разозлился Пётр.

— Вот ещё, — фыркнул Свисток. — Зачем делать чужую работу? Поверь, здесь сколько угодно специалистов по этой части. Они ещё будут драться за право утопить нас! Это идея! — оживился он. — Устроим конкурс на звание лучшего топильщика…

Он замолчал, повергнутый в уныние собственной шуткой, и в тишине друзья услышали впереди себя какие-то странные звуки: монотонное бормотание и раздававшееся через равные промежутки времени глухое металлическое буханье, как будто кто-то размеренно ударял деревянной дубиной по днищу огромной кастрюли. Потом раздался неразборчивый протяжный выкрик, и всё началось сначала: бормотание, глухой металлический удар, снова бормотание и снова удар…

— Танцы у них, что ли? — высказал предположение Свисток.

— Больше похоже на какой-то обряд, — неуверенно возразил Пётр.

— Язычники! — презрительно бросил Свисток. — Дикари! И эти люди называют магию суеверием! Небось, собрались всей деревней и просят дождя у какого-нибудь своего Маниту.

— Посмотрим, — сказал Пётр и решительно двинулся вперёд.

Деревня Яйцеголовых располагалась в неглубокой котловине с поросшими сосновым лесом каменистыми склонами. Она представляла собой беспорядочное скопление кое-как сложенных из необработанного камня убогих хижин, крытых обломками шифера и листами ржавой жести. В центре деревни располагалась площадь — обширное пространство голой вытоптанной земли. По периметру площади под открытым небом стояли длинные дощатые столы. Это немного напоминало рынок, но, приглядевшись, Пётр понял, что ошибся: это был не рынок, а огромная мастерская. На длинных столах были разложены металлические руки, ноги, туловища и похожие на перевёрнутые пожарные вёдра конические головы. Более сотни Яйцеголовых, блестя на солнце голыми остроконечными черепами, стояли у верстаков, сноровисто орудуя отвёртками, гаечными ключами и паяльными лампами. Они не переговаривались и не смотрели по сторонам, с головой уйдя в работу. Под длинным навесом на краю площади были аккуратным штабелем сложены железные гвардейцы. Они лежали неподвижно, как дрова, то ли ещё не включённые, то ли, наоборот, выключенные в ожидании ремонта. Негромко позвякивало железо, шипели паяльные лампы, в воздухе, забивая лесные ароматы, стояли запахи бензина, металлической окалины и машинного масла.

Посреди площади возвышалась старая, покосившаяся водонапорная башня. Её ржавые бока были разрисованы какими-то непонятными знаками и примитивными картинками, среди которых Пётр без особенного удивления разглядел часто повторяющееся изображение часов. На плоской верхушке башни тускло блестел огромный, покрытый вмятинами бронзовый гонг. Подле него на виду у всей деревни лицом к лицу стояли двое Яйцеголовых, которые, как показалось Петру, играли в какую-то странную игру.

— И раз, — говорил один.

— И два, — немедленно откликался второй.

— И три!

— И четыре!

— Что это они делают? — удивился Свисток.

Пётр лишь пожал плечами в ответ, теряясь в догадках. Поначалу он решил, что Яйцеголовые на старой водокачке задают ритм своим товарищам, занятым сборкой железных гвардейцев, как барабанщик отбивает такт для гребцов на галере. Но работа на площади кипела сама по себе, без всякой связи с этим странным речитативом. Яйцеголовые пилили, закручивали, паяли, не обращая никакого внимания на доносившееся с башни бормотание. Лысые как колено женщины в грязных двориках занимались повседневными делами: готовили пищу, кормили тощих рогатых свиней, развешивали для просушки какие-то рваные лохмотья, нянчили чумазых плешивых детей или просто сплетничали, усевшись на покосившемся крылечке. Никто даже не смотрел в сторону водонапорной башни, на верхушке которой двое Яйцеголовых продолжали забавляться странной считалочкой.

— Пятьдесят восемь!

— Пятьдесят девять!

— Шестьдесят!

В этот момент ещё один Яйцеголовый, неподвижно стоявший рядом с гонгом, поднял тяжёлый деревянный молот и ударил им по бронзовому кругу. Над деревней прокатился тот самый глухой металлический звон, который путники слышали ещё в лесу; Яйцеголовый опустил свой молот и протяжно выкрикнул: «Двадцать восемь!»

На него никто не обратил внимания, а его коллеги на верхушке башни завели свою считалочку с самого начала: «И раз, и два, и три…»

— Я понял, — давясь хохотом, прошептал Свисток. — Я понял, что это такое! Ой, не могу! Такого я ещё не видел! Держите меня, я сейчас умру от смеха!

— В чём дело? — сердито спросил Пётр, который никак не мог сообразить, что происходит. — Что ты понял? Что это за обряд?

— Это не обряд, — почти прорыдал Свисток. — Это… это часы! Перед тобой самый большой и самый смешной будильник на всём белом свете!

— Не может быть, — сказал Пётр.

Но тут Яйцеголовые на водокачке опять досчитали до шестидесяти, гулко ударил гонг, и пронзительный голос прокричал: «Двадцать девять!» Сомнений быть не могло: Яйцеголовые измеряли время, вслух отсчитывая секунды и минуты.

Когда гонг ударил в следующий раз, Яйцеголовый с молотом торжественно объявил:

— Материковое время двенадцать часов тридцать минут! Обеденный перерыв! Всем обедать!

Лысые карлики на площади побросали работу и начали молча расходиться по домам, лишь с водонапорной башни по-прежнему доносилось ритмичное бормотание: «Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь… тридцать…»

— Они похожи на роботов, — пробормотал Пётр, глядя на пустеющую площадь из своего укрытия на краю котловины.

— Да уж, — поддакнул Свисток, — этим ребятам без часов ни вздохнуть, ни охнуть. Теперь понятно, почему это для них Великая Проблема. У них действительно проблема, и очень большая. По-моему, они все чокнутые. Это здесь ты собираешься найти проводника? Мне кажется, никто из них не сумеет самостоятельно отыскать собственную ноздрю, если вдруг захочет поковырять в носу!

— Не знаю, — неуверенно пробормотал Пётр. Час назад ему казалось, что всё просто и ясно: он пообещает Яйцеголовым отдать часы, а те взамен проводят его до дворца Королевы. Но Свисток, кажется, был прав: вряд ли жители этой деревни знали и умели что-нибудь, выходившее за рамки их повседневных обязанностей. У них просто не было свободного времени для прогулок по окрестностям. Какие уж из них проводники!.. — Не знаю, — повторил Пётр. — Может, у тебя есть какие-то предложения?

— Перед нами целый материк, — сказал Свисток. — Не думаю, что всё его население занято ремонтом железных болванов. Есть же здесь какие-нибудь охотники, следопыты… В конце концов, кто-то же доставляет в королевский дворец продукты! Нам надо найти таких людей. А с этими, — он кивнул в сторону деревни, — каши не сваришь. Их самих надо за руку водить.

— Ты прав, — сказал Пётр, вставая. — Пошли отсюда.

Они далеко обогнули деревянную сторожевую вышку, на верхней площадке которой был установлен тяжёлый железный требучет. В небе над деревней Пётр не заметил ни одного дракона: очевидно, крылатые охотники в здешних местах были желанной добычей и прекрасно об этом знали.

Лес тянулся без конца и края. Время от времени путникам попадались дороги, но все они были старые, заброшенные и давно заросли деревьями, которые за долгие годы успели раскрошить бетонное покрытие и подняться на высоту человеческого роста. Пётр шёл наугад, ориентируясь по солнцу и всё дальше удаляясь от моря. На душе у него было скверно: он не знал, куда идёт, да и деревня Яйцеголовых произвела на него удручающее впечатление, которое не могла развеять даже весёлая болтовня Свистка.

Незадолго до наступления темноты светлый сосновый бор внезапно сменился густым лиственным лесом. Воздух стал сырым и прохладным, под ногами зазеленел пушистый мох, из которого при каждом шаге с противным жужжанием поднимались целые тучи комаров. Пётр яростно отмахивался от кровососов сломанной веткой какого-то кустарника, а Свисток, которого комары не трогали, пытался отпугивать их ультразвуком — увы, без особого успеха. Вскоре Пётр остановился, увидев прямо перед собой поросшее чахлыми деревцами обширное пространство, очень похожее на болото. Между кочками свинцовым блеском отсвечивала мёртвая стоячая вода, над болотом стелился туман испарений, пахло гнилью и плесенью, в воздухе звенели неисчислимые полчища комаров.

— Приплыли, — прокомментировал эту картину Свисток. — Заворачивай оглобли! Болото — это тебе не океан, из него не выплывешь, да и дельфины здесь, как я понимаю, не водятся.

Пётр не стал спорить. Он двинулся вдоль края болота, обходя озерца стоячей воды и не переставая сражаться с комарами. Он так увлёкся этим делом, что был очень удивлён, когда позади него что-то звонко щёлкнуло, зашуршало, и какая-то неведомая сила мощным рывком подняла его в воздух.

— Ой, — сказал Пётр, болтаясь в двух метрах над землёй, — что это?

— Вот тебе и ой, — проворчал Свисток. — Я же говорил, что здесь должны водиться охотники. Попробуй-ка выбраться из этой авоськи!

То, что Свисток назвал авоськой, на деле представляло собой прочную сеть, сплетённую из древесных волокон, в которой Пётр лежал, как кило апельсинов в настоящей авоське. Он попытался разорвать сеть руками, но она была рассчитана на гораздо большие нагрузки, и Пётр только оцарапал ладони. Если бы у него был кинжал, он освободился бы в два счёта. Но кинжал остался лежать на дне населённой голыми мамадзавами протоки, и сожалеть о том, чего не вернёшь, не имело смысла.

Пока Пётр брыкался и ворочался в своей воздушной тюрьме, безуспешно пытаясь вырваться на свободу, Свисток куда-то исчез. Пётр понимал, что в данной ситуации толку от медной загогулины было бы мало, но исчезновение Свистка всё равно его опечалило. Хотелось надеяться, что медный болтунишка отправился за подмогой, но Пётр тут же отказался от этой мысли: друзей на Мёртвом Материке у него не было, и рассчитывать приходилось только на себя самого.

Он провёл около двух часов, болтаясь над землёй и сражаясь с совершенно потерявшими совесть комарами, прежде чем услышал в отдалении чьи-то осторожные шаги и приглушённые голоса. Он вытянул шею, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, и наконец увидел пятерых Яйцеголовых, гуськом вышедших из леса и остановившихся в десятке метров от дерева, на котором он висел.

Эти пятеро сильно отличались от жителей деревни. Они были с ног до головы одеты в искусно выделанные звериные шкуры, вооружены стальными арбалетами и пружинными ружьями вроде тех, которыми пользовались морские гвардейцы, а их жабьи физиономии были покрыты полосами и пятнами чёрно-зелёного цвета, что делало их почти незаметными на фоне кустарника. На поясе у каждого болтался устрашающего вида тесак в меховых ножнах, а некоторые имели при себе топоры. Поскольку солдатами они быть не могли, Пётр решил, что это охотники.

— Вот так улов, — озадаченно сказал один из них, державшийся как большой начальник. — Интересно, что это за птица?

— Я не птица, — сказал Пётр. Он понял, что лучших проводников ему не найти и что теперь исход дела зависит только от его дипломатического искусства. — Я прибыл издалека, чтобы помочь вашему народу.

— Странный фрукт, — продолжал предводитель охотников, не обратив на слова Петра ни малейшего внимания. — Непонятно, что с ним делать. Съесть нельзя, поскольку мы не людоеды, продать некому… Разве что отвести в деревню и пустить на корм свиньям!

— Можно привязать его к макушке дерева, — предложил один из охотников. — Пусть приманивает драконов.

— Дельная мысль, — сказал предводитель. — Пожалуй, так мы и поступим. На такую приманку драконы слетятся со всего полуострова, выбирай любого. Подстрелим того, что пожирнее, а может, даже двух и закатим пир горой!

— Подождите! — закричал Пётр. — Вы что, не понимаете? Я могу разрешить вашу Великую Проблему!

— Мне послышалось или парень сказал, что у него есть часы? — повернув в сторону Петра остроконечное ухо, спросил предводитель. — Это очень удачно. Мы получим награду и отпразднуем это, целиком зажарив дракона. Да, сегодня действительно удачный день!

— Эй, эй, потише! — крикнул Пётр. — Награда полагается мне!

Предводитель охотников наконец соизволил обратить на него внимание.

— Это почему же? — искренне удивился он. — Ты — наша охотничья добыча вместе со всем, что есть на тебе, у тебя и в тебе. Твои часы теперь принадлежат мне, значит, и награда моя.

— Это нечестно! — выкрикнул Пётр.

— Правда? — удивился предводитель охотников. — Ну и что? Честно, нечестно — кого это волнует? Главное — результат. Если результат в мою пользу — значит, всё по-честному. А вот если, к примеру, ты сейчас выскочишь из сети и убежишь, это будет действительно нечестно. Так считаю я, и это правильно, потому что я здесь самый сильный. Ты что-то сказал?

— Да, — сказал Пётр, который на самом деле ничего не говорил. — Я сказал, что, если бы мы встретились один на один, я бы тебе показал, где раки зимуют.

— Очень может быть, — согласился предводитель охотников. — Именно поэтому ты и останешься там, где находишься сейчас, пока я не выясню, не тот ли ты чужеземец, за которого Королева обещала награду. Если моя догадка верна, я буду просто счастлив! Заработать две награды одним махом — это такая удача!

— Да, да, — нестройным хором заговорили другие охотники, — это великая удача! Наш Шатун — великий охотник! Он такой сильный, такой честный и справедливый! Судьба к нему благосклонна, ему во всём сопутствует удача!

— Слышал? — сказал Шатун, подошёл к сети и протянул руку ладонью вверх. — Так что отдавай часы и не спорь.

— Эй вы, недомерки, — неожиданно раздался из кустов хриплый бас, — а ну, бросайте оружие!

Пётр вздрогнул, узнав в этом грозном басе голос капитана Раймонда. В его сердце закралась робкая надежда, тут же сменившаяся испугом: охотники как по команде, обернулись на голос и залпом разрядили своё оружие по кустам, из которых он доносился. Из кустов во все стороны брызнули срезанные стальными стрелами листья и целые ветки.

— Ай да охотники! — презрительно процедил голос капитана Раймонда. — Да вы же с трёх шагов в сарай не попадёте! Бросайте оружие, пока я добрый!

Ответом ему был новый залп из арбалетов и пружинных ружей. Из кустов раздался презрительный хохот, а спустя несколько секунд другой голос произнёс:

— Да чего с ними церемониться? Дайте команду, капитан, и мы изрубим этих коротышек в куски!

Он доносился из-за дерева, стоявшего немного правее кустов, из которых с охотниками разговаривал капитан Раймонд. Арба- | леты и ружья снова выпалили, и с тем же результатом.

— Мазилы, — сказал голос из-за дерева.

— Салаги, — согласился ещё один голос. — Кто их отпустил в лес без няни?

— Надо отобрать у них оружие, — рассудительно произнёс голос Властимира Могучего с верхушки ближнего дерева, — пока они не перестреляли друг друга.

Охотники сбились в кучу, заняв круговую оборону, и начали осыпать лес вокруг себя градом стрел. Судя по звукам, доносившимся из леса, ни один выстрел не достиг цели. Голоса из кустов насмехались над Яйцеголовыми, свистели, улюлюкали и грозились отшлёпать бравых охотников, если те не перестанут баловаться с оружием.

Наконец последняя стрела с шорохом исчезла в кустах. Шатун швырнул под ноги разряженное пружинное ружьё и с лязгом выхватил из ножен громадный, остро отточенный тесак.

— Выходите, подлые негодяи! — срывающимся от страха голосом закричал он. — Хватит прятаться в кустах! Это нечестно, чтоб вы заржавели!

— Правда? — ответил из кустов его собственный голос. — Ну и что? По-моему, всё честно. Кто сильнее, тот и прав. Ведь ты сам говорил это пять минут назад. Так чем ты теперь недоволен?

— Дать ему хорошенько по лысой макушке, — мрачно откликнулся другой голос, прозвучавший прямо за спиной у предводителя Яйцеголовых охотников. — Может, поумнеет.

Побледневший Шатун вздрогнул, резко обернулся и замахнулся тесаком, но за спиной у него никого не было.

— Где вы?! — закричал он.

— Да здесь мы, здесь, — прозвучал у него за спиной голос капитана Раймонда. — Прямо перед тобой. Неужели ты нас не видишь, лупоглазый?

Тесак со свистом рассек воздух. Невидимый капитан Раймонд оскорбительно расхохотался.

— Давай-давай, — сказал он. — Пара минут в твоём полном распоряжении. А потом…

— А что потом? — дрожащим голосом спросил Шатун, держа на весу бесполезный тесак.

Капитан Раймонд не ответил, но из кустов донёсся звук, который ни с чем нельзя было спутать — скрип деревянного ворота, с помощью которого кто-то натягивал тугую тетиву требучета. Шатун позеленел и выронил тесак. Остальные охотники без промедления последовали его примеру, поскольку были не понаслышке знакомы с требучетом.

— Это другое дело, — сказал откуда-то сверху голос Властимира Могучего. — А теперь освободите мальчишку. Да не вздумайте шутить, не то я вас!..

Один из охотников, опасливо оглядываясь по сторонам, поднял нож и осторожно, чтобы не задеть Петра, разрезал сеть. Пётр спрыгнул на землю и первым делом отобрал у охотника нож. Он уже понял, в чём дело, и его душил смех. Смех этот был совершенно неуместен: стоило Яйцеголовым догадаться, что их водит за нос медная свистулька ростом с крупную улитку, и всё переменилось бы в мгновение ока. Поэтому он изо всех сил нахмурился и грубо оттолкнул Яйцеголового, который даже не сопротивлялся.

— Спасибо, молодцы, — сказал он, обращаясь к пустому лесу. — Сегодня вы неплохо потрудились. Теперь на нашей галере прибавится ещё пятеро гребцов. Товар, конечно, завалященький, но лучшего в здешних гиблых местах не найдёшь.

В лесу отчётливо хихикнули. Охотникам было не до смеха: услышав о галере и гребцах, они затряслись крупной дрожью.

— Не дрейфь, ребята, — подбодрил их Пётр, деловито собирая разбросанное по земле оружие и забрасывая его в болото. — Морская жизнь, конечно, не сахар, но трудно только первые сто — двести лет. А потом даже такие сухопутные крысы, как вы, привыкают к штормам и кровавым схваткам.

— Ио-хо-хо, и бутылка рома! — сипло закричали в кустах.

— Главное — притерпеться к кандалам, — продолжал Пётр, дружески похлопывая Шатуна по плечу. — Поначалу они здорово натирают запястья и лодыжки, да и весло покажется тяжеловатым такому коротышке, как ты. Но мы никого не неволим. У нас всё по-че-стному: недоволен — ступай за борт, никто тебя не держит.

Это сообщение, сделанное самым дружеским и непринуждённым тоном, окончательно добило предводителя охотников. По его щекам одна за другой покатились слёзы. Он повесил голову, и слёзы прозрачным дождиком закапали ему на грудь.

— Но кто вы, господин? — всхлипывая, спросил он.

— Мы — морские пиявки, — гордо объявил Пётр, — самые свирепые и кровожадные пираты на всех Островах. Знаешь, отчего белеют белые киты? От страха, приятель! От смертельного ужаса! Они так нас боятся, что готовы сбросить шкуру и удирать голышом, едва завидев на горизонте наши паруса! Видишь, какой на мне костюмчик? Он как раз из белого кита. Лет через пятьсот, если будешь хорошо грести, я подарю его тебе.

Шатун был так убит горем, что Петру даже стало его немного жаль.

— Но почему, — рыдая, спросил Яйцеголовый, — почему мы видим только вас, господин? Почему мы не видим ваших людей?

— Магия, дуралей, — ответил из кустов голос капитана Раймонда. — Самая обыкновенная магия. Ты что, не знал, что на Островах живут одни волшебники?

— Да, — сказал Пётр, — иногда нас так и называют: морские пиявки, свирепые пираты-невидимки.

Шатун охнул и схватился за сердце.

— Йо-хо-хо, — радостно завопили из кустов, — и бутылка брома!

Пётр украдкой показал обнаглевшему Свистку кулак.

— Но ведь никакой магии нет! — плачущим голосом с надеждой произнёс Шатун. — Это же просто бабушкины сказки!

— Это у вас нет магии, — пренебрежительно откликнулся Свисток, уже успевший вскарабкаться на ветку ближайшего дерева. — Вот ты, лупоглазый, никогда не видел собственного сердца. Но ты же не утверждаешь, что его нет! Магии у вас нет, потому что вы просто банда плешивых дикарей! Ничего, мы займёмся вашим перевоспитанием.

— Да, — подхватил Пётр, — в ближайшие пятьсот — семьсот лет вы, ребята, насмотритесь таких чудес, какие вам и во сне не снились! Если выживете, конечно, — добавил он, подумав. — Гребцы на наших галерах расходуются быстро, оттого-то нам и пришлось причалить к вашим берегам. М-да, — протянул он, критически осматривая Шатуна со всех сторон, — товарец, конечно, жидковат…

— Ничего, — пробасил из-за дерева Свисток. — Эти помрут — наловим новых дуралеев. Ты же видишь, трюк с одиноким путником работает безотказно!

— Так это был трюк?! — схватившись за голову, простонал Шатун.

— Ну а ты как думал? — сказал Пётр. — Жадность — лучшая приманка для глупца! Всё, довольно болтать, нам пора выходить в море. До конца этой недели я намерен прикончить парочку белых китов и ограбить десяток кораблей. Добыча окупит любые потери! Посмотрите на родное болото в последний раз, ребята. Больше вы его не увидите. Не хочу вас зря пугать, но в бою новички погибают первыми. Особенно в бою с морскими гвардейцами. Эти железноголовые болваны почему-то обожают стрелять по гребцам!

Это была последняя капля. Услышав о том, что им предстоит участвовать в сражениях с морскими гвардейцами, несчастные охотники дружно упали на колени, заламывая руки и хором моля о пощаде. Хотя это была всего лишь комедия, разыгранная хитроумным Свистком, Петру стало как-то неловко. Он вдруг почувствовал себя настоящим пиратом, гнусным работорговцем, напавшим на мирных лесных жителей с намерением приковать их к тяжёлым вёслам разбойничьей галеры. Чтобы не расчувствоваться окончательно, ему пришлось напомнить себе о том, что совсем недавно эти мирные охотники всерьёз намеревались привязать его к верхушке дерева в качестве приманки для дракона.

— Да, — сказал он с пренебрежением, — морских волков из вас не получится. Так как с вами быть? Утопить в болоте, чтобы не мучились? Требовать у вас выкуп, как я понимаю, бесполезно. Разве что отвезти на остров Беспредельный и продать тамошним людоедам? Они обожают украшать свои жилища человеческими черепами и всегда нуждаются в свежем мясе…

— Заодно и посмотришь, есть ли у тебя сердце, лупоглазый, — вставил Свисток сиплым замогильным голосом.

Шатун взвыл без слов, несколько раз довольно сильно ударился лысой головой о землю и вдруг вцепился обеими руками в сапог Петра.

— Пощади нас, господин! — взмолился он. — Если не можешь пощадить всех, то пожалей хотя бы меня! Проси чего хочешь! Приказывай, мы твои слуги! Только не увози нас на Острова, в страну волшебников и людоедов!

— Это совсем другой разговор, — сказал Пётр.

— Да, — поддакнул из кустов Свисток. — Надо было вам соглашаться поработать за часы!