Квадробер в законе

Глава 20. Время решений

Особняк Кота Василия на Крестовском острове всегда производил неизгладимое впечатление на гостей – роскошный дом в стиле северного модерна, с башенками, мансардами и горгульями, которые, клянусь, иногда подмигивали прохожим. Но самое интересное начиналось внутри.

Поднимаясь по парадной лестнице с витыми перилами красного дерева, я чувствовал, как внутренний зверь напрягается все сильнее. После той ночи, когда мы потеряли Топтыгина, любой разговор с боссом давался особенно тяжело. В конце концов, это я отправил медведя на ту операцию. Я отдал приказ о наступлении. И теперь его кресло в штаб-квартире пустует, а где-то в астрале бродит душа лучшего бойца банды, возможно, все еще пытаясь провести налоговую проверку местных духов.

Кабинет Кота располагался в восточном крыле, и чем ближе я подходил, тем сильнее ощущалась магическая защита – древние руны на стенах пульсировали тусклым светом, а воздух потрескивал от напряжения. Два охранника у дверей – здоровенные оборотни-рыси в безупречных костюмах – синхронно кивнули. В их глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

Сам кабинет всегда напоминал мне музей криминального искусства – массивные книжные шкафы из мореного дуба, антикварная мебель времен первой гильдии воров, персидские ковры с магическими узорами, которые, казалось, двигались, когда на них не смотришь. Но главным украшением была, конечно, коллекция черепов должников на полках. Говорят, некоторые до сих пор пытаются пробормотать что-то о реструктуризации долга.

Кот Василий восседал за огромным столом красного дерева, на котором были разложены какие-то древние фолианты. Массивная фигура босса, облаченная в безупречный костюм-тройку от лучшего магического портного города, излучала силу и властность. Седые виски только добавляли солидности, а пронзительные желтые глаза, казалось, видели собеседника насквозь.

В воздухе висел аромат дорогого табака – Кот признавал только особые сигары, скрученные кубинскими брухо-магами. Дым от его нынешней сигары причудливо извивался, принимая формы различных хищников.

– Значит так, котик, – Кот выпустил особенно эффектное колечко дыма, которое превратилось в фигуру волка, тут же разорванную на части фигуркой кота. – Объясни мне, какого лешего у нас теперь на одного медведя меньше, а якутский шаман все еще распевает свои чертовы песни?

Я поудобнее устроился в кресле карельской березы, чувствуя, как внутренний зверь нервно бьет хвостом. После той ночи при одном упоминании якутского фольклора у меня начинала подергиваться левая бровь, а шерсть на загривке вставала дыбом. Перед глазами снова встала картина: синее пламя шаманского бубна, глаза духа-волка и последний взгляд Топтыгина, все еще пытавшегося пошутить про налоговую проверку.

– Видите ли, босс, – я постарался придать голосу максимум деловитости, хотя внутри всё клокотало от ярости и чувства вины, – у нас возникли некоторые разногласия с местным представителем северной культуры. Как говорится в умных книжках по межкультурной коммуникации: «Если твой оппонент начинает петь народные песни и размахивать бубном – беги, пока не начались танцы».

Кот медленно поднялся из-за стола, и воздух в кабинете будто сгустился. Черепа на полках синхронно повернулись в нашу сторону, предвкушая представление. В такие моменты босс действительно оправдывал своё прозвище – каждое движение выверено, грация хищника смешивается с холодной яростью главы преступного синдиката.

– Хватит своих офисных шуточек! – он грохнул кулаком по столу так, что магические артефакты в витринах тревожно зазвенели. – Топтыгин был одним из лучших. А теперь что? Даже похоронить по-человечески не можем – этот шаман его куда-то в астрал закинул!

Я почувствовал, как когти начинают проступать от злости. В памяти всплыл последний вечер с Топтыгиным – его довольная морда, когда он рассказывал об очередной «налоговой проверке», тот нелепый костюм-тройка, который даже в последние секунды продолжал напевать «Калинку-малинку». Внутренний зверь глухо зарычал, требуя мести.

– У меня есть план, – я подался вперед, чувствуя, как янтарный огонь наполняет глаза. – Не самый простой, но...

– О, началось! – Кот картинно закатил глаза, но я заметил, как его пальцы чуть подрагивают от сдерживаемой ярости. – Сейчас ты предложишь что-нибудь в духе «давайте заманим шамана на корпоратив и споим его нашей водкой»?

– Вообще-то, – я позволил себе легкую улыбку, хотя на душе скребли кошки размером с хорошего тигра, – я хотел предложить более радикальное решение. Но для этого нам понадобится помощь деда Пихто и его старого друга Сарыг-оола.

Кот замер, не донеся сигару до рта. В воздухе повисла тишина, нарушаемая только тихим бормотанием черепов на полках – кажется, они делали ставки на исход разговора. Даже магические артефакты, казалось, затаили дыхание.

– Думаешь, старики справятся? – в голосе босса появились новые нотки. Что-то среднее между надеждой и сомнением.

– По крайней мере, они знают, с чем мы имеем дело. И главное – у них богатый опыт общения с северной магией.

Кот медленно опустился обратно в кресло, задумчиво глядя на клубящийся дым сигары. Я заметил, как на его лице промелькнула тень – возможно, он тоже вспомнил Топтыгина, его медвежьи шутки и абсолютную преданность делу.

– Значит так, Леха, – его голос стал похож на урчание крупного хищника, очень недовольного жизнью. – Даю тебе карт-бланш. Делай что хочешь, привлекай кого хочешь, хоть весь шаманский интернационал. Но чтобы через неделю у меня на столе лежали голова якута и эти чертовы ящики, из-за которых весь сыр-бор.

– А можно технический вопрос? – я приподнял бровь, чувствуя, как внутренний зверь одобрительно урчит при мысли о предстоящей охоте. – Голову якута в буквальном смысле или метафорически? А то знаете, как бывает с шаманами – отрубишь голову, а она продолжает камлать и советы давать...

– Вон отсюда! – рыкнул Кот, но в глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение. – И не появляйся, пока не выполнишь задание. А то я тебя сам... – он выразительно посмотрел на коллекцию черепов, – в постоянную экспозицию определю.

Уже у двери я обернулся. Солнечный луч, пробившийся сквозь витражное окно, расцветил кабинет всеми оттенками алого, словно предвещая кровавую развязку.

– Знаете, босс, а Топтыгин бы оценил иронию. Он всегда говорил, что рано или поздно налоговая всех достанет. Даже якутских шаманов.

– Леха, – голос Кота стал непривычно серьезным, в нем прорезались металлические нотки, – просто сделай так, чтобы этот якут больше никого не отправил в астрал. А то у меня такое чувство, что он скоро весь город заставит народные песни петь. А я, знаешь ли, фольклор не очень...

Спускаясь по лестнице, я размышлял о превратностях бандитской судьбы. В высоких арочных окнах играли закатные лучи, придавая особняку зловещий вид. Кто бы мог подумать, что обычная война за территорию превратится в противостояние с шаманами?

Внутренний зверь беспокойно ворочался, чувствуя приближение большой крови. Хотя, как говорится в умных книжках по антикризисному управлению: «Если твой враг начинает петь на мертвом языке – готовь того, кто знает слова порезче».

Оставалось только надеяться, что Сарыг-оол действительно знает нужные заклинания. И желательно такие, от которых даже духи предков присвистнут. А пока... пока нужно собрать команду и придумать, как отомстить за Топтыгина. В конце концов, медведь заслужил, чтобы его последняя налоговая проверка была проведена со всей тщательностью.

Сразу от шефа я отправился в наше место для посиделок. Надо обсудить, что делать дальше.

«Пьяный Василиск» в этот час был непривычно тих. Обычно шумный и многолюдный бар выглядел почти заброшенным – только пара завсегдатаев дремала в дальних углах, да призрак старого купца, как всегда, безуспешно пытался допить свою последнюю в жизни рюмку. Тусклый свет магических светильников создавал причудливые тени на стенах, а из древнего музыкального шкафа доносились заунывные аккорды «Очи черные» в исполнении домового-меломана.

Степаныч, хмурый тролль-трактирщик, методично протирал стаканы, периодически поглядывая на часы с кукушкой, которая вместо традиционного «ку-ку» случайным образом выкрикивала проклятия на старославянском. Его массивная фигура отбрасывала внушительную тень, а в глубоко посаженных глазах отражалась вековая мудрость разбавления водки.

Пустующее кресло Топтыгина в углу зала казалось немым укором. Я помнил, как медведь любил устроиться там после удачной «налоговой проверки», требуя свой фирменный коктейль «Медвежья радость» – адскую смесь водки, меда и валерьянки, от которой даже у призраков начинался икота.

– Эх, тяжелые времена, – пробасил Степаныч, ставя передо мной стакан с «Кровавой Мэри» (само собой, настоящей, с настойкой на вампирских клыках, как полагается). – Без Топтыгина и бар уже не тот. Да и выручка упала – кто ж еще столько меда заказывать будет?

Я молча кивнул, чувствуя, как внутренний зверь скребет когтями где-то в районе сердца. Потеря соратника ощущалась особенно остро здесь, в месте наших постоянных сборов.

Воздух в баре внезапно изменился – стал густым, как мед, наполнился запахом степных трав и дымом древних костров. Колокольчик над дверью издал странный звук, похожий на горловое пение, а тени на стенах заплясали, складываясь в фигуры из наскальных рисунков.

Сарыг-оол появился так же, как и всегда – словно соткался из сумрака. Невысокий, сухонький старик в традиционном тувинском халате глубокого синего цвета, расшитом золотыми спиралями. Его седая борода, украшенная деревянными бусинами, слегка подрагивала от скрытой силы, а глаза светились древней мудростью.

– Здравствуй, молодой оборотень, – голос шамана напоминал горное эхо. – Вижу, печаль твоя глубока, как озеро в горах.

Он опустился в кресло напротив, и воздух вокруг него заискрился магическими всполохами. Его посох, украшенный цветными лентами и серебряными бубенцами, тихо позвякивал, словно ведя свою мелодию.

– Дед Пихто передавал привет, – старик достал из складок халата какой-то свёрток. – И вот это... – он развернул ткань, обнажив странный кристалл, внутри которого плясали синие огоньки. – Говорит, может пригодиться против северной магии.

Я потянулся к кристаллу, но замер, уловив какое-то движение у входа. Внутренний зверь насторожился, шерсть на загривке встала дыбом. В полутьме бара мелькнула знакомая фигура – Хром, наш технический гений, пытался незаметно проскользнуть к дальнему столику.

Сарыг-оол тоже заметил его. Глаза шамана внезапно вспыхнули древним огнем, а бусины в бороде тревожно задребезжали.

– А вот и предатель, – прошептал он, и от его голоса завибрировали стекла в окнах. – Тот, кто продал души своих братьев за северное золото.

Я замер, чувствуя, как реальность вокруг начинает плыть:

– Что?..

– Смотри сам, – шаман сделал пасс рукой, и воздух между нами замерцал, складываясь в картины недавнего прошлого. – Вот он встречается с якутом. Вот передает планы нашей защиты. А вот... – изображение стало четче, – вот он рассказывает о слабых местах Топтыгина.

Внутренний зверь взревел от ярости. Значит, это Хром... Это он виноват в смерти нашего друга. Это из-за него медведь встретил свой последний час под пение шаманского бубна.

В этот момент Хром, видимо почувствовав неладное, рванулся к выходу. Его металлические части тускло блеснули в полумраке.

– Держи его! – крикнул я, уже переходя в боевую форму.

Но Хром не зря считался техническим гением. Какое-то устройство на его поясе вспыхнуло ослепительной вспышкой, на миг превратив бар в съемочную площадку фильма о конце света.

Степаныч выругался на тролльском, роняя поднос. Призрак купца от неожиданности материализовался полностью и даже умудрился схватить свою неуловимую рюмку. А Хром тем временем уже вылетал через заднюю дверь. Даже несмотря на то, что один из помощников успел выстрелить в него и кажется, попал.

– За ним! – прорычал я, чувствуя, как тело наполняется силой трансформации.

Но Сарыг-оол придержал меня за рукав:

– Подожди. Есть кое-что поважнее.

Он извлек из складок халата ещё один сверток:

– Вот что я нашел в его тайнике. Записи о ритуале, который готовят «Волки». Они хотят использовать древнюю магию, чтобы подчинить всех оборотней города. И теперь, благодаря Хрому, они знают все наши слабости.

Я посмотрел на удаляющуюся фигуру предателя через окно. Внутренний зверь рвался в погоню, но холодный рассудок понимал – сейчас важнее узнать о планах врага.

– Рассказывай, – процедил я сквозь удлинившиеся клыки. – И надеюсь, у тебя есть идеи, как остановить этот ритуал. Потому что, как говорится в умных книжках по корпоративной этике: «Если твой коллега оказался предателем – не спеши его убивать. Сначала выясни, кому еще он успел продать корпоративные секреты».

Старый шаман улыбнулся, и в его глазах промелькнуло что-то древнее и опасное:

– О да, молодой оборотень. У меня есть пара идей. И поверь, якутскому шаману они очень не понравятся.

За окном сгущались сумерки, а где-то вдалеке слышался звук бубна – словно сам город затаил дыхание в ожидании грядущей битвы.

После разговора с шаманом я отправился обратно в наш офис.

Тренировочный зал нашей штаб-квартиры выглядел непривычно пустым без Топтыгина. Его любимая скамья, специально укрепленная для медвежьего веса, сиротливо стояла в углу. На стене еще висел его парадный костюм-тройка, тот самый, что пел «Калинку-малинку» на старославянском. Теперь костюм молчал, будто тоже скорбя по хозяину.

Высокие арочные окна пропускали последние лучи заходящего солнца, расцвечивая пространство всеми оттенками багрового. В воздухе висел характерный запах магии – смесь озона, трав из курильницы деда Пихто и легкого дымка от огненных экспериментов Алины.

– Так, господа уцелевшие бандиты и примкнувшие к ним сущности! – я встал в центре зала, чувствуя, как внутренний зверь рвется наружу от злости. – У нас наметилась небольшая корректировка бизнес-плана. Как говорится в умных книжках по управлению персоналом: «Если твой технический директор оказался крысой – не спеши затыкать все щели. Сначала выясни, куда ведут его норы».

Алина, устроившаяся у окна, нервно играла с огненной сферой, заставляя её принимать форму то бубна, то волчьей головы. В зеленых глазах плясали опасные искры:

– Я же говорила, что от него странно пахнет! Не железом и машинным маслом, а... предательством.

– Да кто ж знал? – Хмырь наполовину просвечивал от волнения, его призрачная фигура то появлялась, то исчезала. – Он же всегда был немного странный. Мы думали, это профессиональное...

Дед Пихто, восседавший в любимом кресле (с которым, ходили слухи, он разговаривал по ночам о временах Отечественной войны), задумчиво поглаживал посох:

– Эх, помню, в 1812 году тоже был один такой... механик-предатель. Наполеону секреты сдавал. Так мы его...

– Дед! – хором оборвали все присутствующие.

– Ладно-ладно, – старик примирительно поднял руки, отчего череп на его посохе нервно клацнул челюстью. – Но суть в том, что теперь нам нужен новый план. Сарыг-оол, друг мой, покажи им то, что нашел.

Тувинский шаман, до этого момента молча сидевший в тени, извлек из складок своего халата свиток, покрытый странными письменами. При ближайшем рассмотрении буквы, казалось, шевелились, складываясь в причудливые узоры.

– Вот, – его голос звучал как эхо в горном ущелье, – план ритуала. Якут собирается использовать древнюю магию, чтобы подчинить всех оборотней города. А эти ящики... – он сделал паузу, – в них заключены духи северного сияния. Очень древние и очень злые духи.

– Прекрасно, – я потер виски, чувствуя, как когти непроизвольно удлиняются от злости. – Просто прекрасно. Мало нам было шамана с бубном, так теперь еще и корпоративный захват с помощью потусторонних сил.

Алина подошла к столу, на котором были разложены карты района. Её рыжие волосы в свете заходящего солнца казались живым пламенем:

– Смотрите, – она указала на какие-то пометки, оставленные Хромом, – он же им все наши секреты сдал. Все тайные ходы, все схроны, даже место, где дед Пихто свой заначку с наливкой прячет...

– Чего?! – дед подскочил в кресле. – Вот паршивец! Я ж эту наливку еще с Кутузовым настаивал!

– И что нам теперь делать? – Хмырь материализовался полностью, что случалось с ним только в моменты крайнего волнения. – У них же все козыри на руках!

Я посмотрел на пустующее кресло Топтыгина, чувствуя, как внутренний зверь требует немедленной мести. Но сейчас нужна была холодная голова. Как говорится в умных книжках по антикризисному управлению: «Когда весь мир летит в тартарары – сначала составь план, а потом уже паникуй».

– Значит так, – я хлопнул ладонями по столу, привлекая внимание. – План действий следующий. Первое: Хмырь, ты следишь за Хромом. Он ранен, далеко не уйдет. Найди его убежище, но не высовывайся – этот гад наверняка понаставил датчиков.

Призрак кивнул, становясь почти прозрачным:

– Сделаем в лучшем виде, босс. Я ему устрою такой призрачный сталкинг, что он до конца жизни будет от собственной тени шарахаться.

– Второе, – я повернулся к Алине. – Милая, нам нужны новые ловушки. Что-нибудь особенное, желательно с огоньком. И да, теперь мы знаем, что Хром сдал расположение старых, так что придется импровизировать.

Она улыбнулась, и в этой улыбке было что-то от хищницы:

– О, у меня есть пара идей. Как насчет огненного балета под «Лебединое озеро»? В прошлый раз это хорошо сработало...

– Третье, – я посмотрел на шаманов. – Уважаемые мастера древних искусств, нам нужна защита от якутской магии. Что-нибудь посерьезнее берушей и святой воды.

Дед Пихто переглянулся с Сарыг-оолом:

– Ну, есть у меня одно средство... Правда, побочные эффекты бывают. В двенадцатом году мы как-то раз...

– Дед!

– Молчу-молчу. В общем, сделаем. Только нам понадобится кое-какие ингредиенты. И желательно побольше той наливки, которую Хром спер...

Я окинул взглядом команду. Даже с учетом потерь – это лучшие бойцы в городе. И сейчас у нас появился шанс не только отомстить за Топтыгина, но и предотвратить что-то действительно страшное.

– И последнее, – мой голос стал жестче. – Когда найдем Хрома... – я посмотрел на пустующее кресло медведя, – никакой быстрой смерти. Пусть сначала пройдет полную налоговую проверку. В память о Топтыгине.

За окном окончательно стемнело, и теперь магические светильники отбрасывали на стены причудливые тени. Где-то вдалеке послышался звук бубна, а по коже пробежал холодок – словно сами духи предков собрались посмотреть на предстоящее представление.

В конце концов, как говорится в умных книжках по корпоративной культуре: «Если твой враг готовит ритуал с песнопениями – готовь своих шаманов. И желательно тех, кто знает слова покрепче». А уж что-что, а крепкие слова дед Пихто знал в совершенстве. Особенно после той наливки.

Следующие сутки наша штаб-квартира напоминала помесь партизанского штаба с шаманской лабораторией. Дым от благовоний смешивался с озоном от магических разрядов, а в воздухе висел стойкий запах той самой наливки, которую дед Пихто откопал в своих закромах «для ритуальных целей».

– Нет-нет-нет! – дед в очередной раз стукнул посохом по полу, заставив череп на навершии нервно клацнуть челюстью. – Руны надо чертить против часовой стрелки! Это же защитный контур, а не приглашение на шаманский корпоратив!

Сарыг-оол, расположившийся в центре огромной магической диаграммы, только хмыкнул, не прерывая своего горлового пения. Под его руководством серебряные линии на полу складывались в причудливые узоры, похожие на северное сияние.

– А может, все-таки тройной контур? – дед Пихто снова забеспокоился. – Помню, в 1812 году...

– Если ты сейчас начнешь про Наполеона, – проворчал тувинский шаман, прерывая песнопение, – я лично вызову его дух и заставлю тебя выслушать французскую версию тех событий!

В другом конце зала Алина колдовала над своими огненными ловушками. Ее новое изобретение представляло собой что-то среднее между фейерверком и напалмом, только с музыкальным сопровождением.

– Как думаешь, – она повернулась ко мне, демонстрируя небольшой кристалл, внутри которого плясало пламя, – «Полет Валькирий» или «Танец с саблями»? Хочется чего-то эпичного для финального аккорда.

– Главное, не «Лебединое озеро», – я поежился, вспомнив прошлый раз. – А то потом неделю призраки Чайковского напевали.

Хмырь материализовался прямо из стены, по своему обыкновению чуть не доведя до инфаркта парочку новобранцев:

– Босс! Нашел логово этой крысы железной! – он возбужденно просвечивал. – Хром засел в старом бункере на Васильевском. Там у него целая лаборатория... и, похоже, прямая связь с «Волками».

– Отлично, – я почувствовал, как внутренний зверь оживился при мысли о предстоящей охоте. – Что с охраной?

– Три уровня защиты, – призрак начал перечислять по пальцам, которые странно мерцали в полумраке. – Магические ловушки, механические капканы и какая-то новая система, от которой даже у меня мурашки по несуществующей спине бегут. Плюс, – он понизил голос, – там эти странные ящики. Которые поют.

Я молча кивнул, разглядывая карту района, где Хмырь отметил все посты охраны и известные ловушки. Внутренний зверь требовал немедленной атаки, но холодный рассудок понимал – нужна тщательная подготовка.

– Проблема в том, – продолжал Хмырь, – что «Волки» постоянно патрулируют территорию. И этот якут... – призрак заметно побледнел, что для призрака довольно впечатляющий трюк, – он как будто чувствует любое магическое воздействие. Даже мои фирменные призрачные финты.

– Не боись, привидение! – бодро отозвался дед Пихто, колдуя над каким-то особенно вонючим зельем. – Сейчас мы тебе такую защиту сообразим – сам Кутузов бы позавидовал!

– Дед, – привычно вздохнули все присутствующие.

– А что дед? Между прочим, в 1812...

– Так, господа шаманы и примкнувшие к ним духовидцы! – я хлопнул в ладоши, пресекая очередной исторический экскурс. – Давайте вернемся к нашему плану. Как говорится в умных книжках по военной стратегии: «Если собираешься штурмовать вражескую крепость – первым делом проверь, нет ли черного хода». А у нас, благодаря Хмырю, есть даже план вентиляции.

Алина подошла к столу с картой, рыжие волосы в свете магических огней казались живым пламенем:

– Смотрите, – она указала на несколько точек, – если разместить мои новые ловушки здесь и здесь... – огненная сфера в руке разделилась на несколько частей, демонстрируя схему атаки. – А потом активировать их под «Полет Валькирий».

– Только без балета! – хором отозвались все присутствующие.

– Вообще-то, – она надула губки, – я хотела предложить танго. Огненное. С небольшим ядерным аккомпанементом.

Сарыг-оол оторвался от своих рун, его глаза светились древней силой:

– А если совместить твой огонь с шаманскими песнопениями, – он многозначительно посмотрел на деда Пихто. – Помнишь, друг мой, как мы в молодости...

– О да! – дед оживился. — Идея хорошая. Правда, нам понадобится еще той наливки. Для ритуальных целей, конечно.

Я окинул взглядом свою команду. Два древних шамана, увлеченно обсуждающих детали предстоящего магического шоу. Алина, экспериментирующая с цветовой гаммой огненного танго. Хмырь, старательно зарисовывающий схему вражеских укреплений (карандаш в его призрачной руке выводил линии сам по себе, что выглядело довольно жутко).

– Значит так, – я развернул на столе детальный план бункера. – План действий следующий. Первое: Хмырь проникает внутрь и отключает основные системы защиты. Второе: шаманы начинают свой ритуал, чтобы нейтрализовать якута. Третье: Алина устраивает свой фейерверк для отвлечения внимания. И наконец... – я почувствовал, как клыки удлиняются от предвкушения, – я наношу визит старому другу. Давно пора обсудить с ним корпоративную этику.

За окном громыхнуло – кажется, даже погода решила добавить драматизма моменту. Где-то вдалеке послышался вой, и на мгновение показалось, или в нём звучали ноты якутской народной песни?

– И да, – я повернулся к деду Пихто, который как раз открывал новую бутылку своей легендарной наливки, – может, всё-таки расскажешь, что там было в 1812 году? Кажется, нам не помешает любой боевой опыт. Даже если он включает в себя Кутузова и партизанский самогон.

В конце концов, как говорится в умных книжках по менеджменту: «Если готовишься к решающей битве – учти все мелочи. Особенно если эти мелочи включают в себя древних шаманов с боевым опытом времен Отечественной войны».

Теперь оставалось только надеяться, что наш план сработает. И что огненное танго Алины не превратится в балет. А то я уже почти поверил в ее обещание, что в этот раз обойдется без пуантов.

Где-то в углу призрак старого купца, материализовавшийся на запах дедовой наливки, одобрительно поднял свою вечно неуловимую рюмку. Кажется, даже потусторонние силы были на нашей стороне.