Кузнец

36



Удар о землю выбил из Эйслинн воздух. Она лежала на боку, пытаясь прогнать зелёные вспышки перед глазами. Голова гудела при малейшем движении, запястье ныло (но, кажется, не было сломано).

Постанывая, она перекатилась на живот.

Мужские стоны заставили её очнуться. Подняв голову, она увидела Дирка и Джеррода — оба лежали, но уже приходили в себя.

Вырвав руку из хватки наёмника, Эйслинн подтянула ноги, встала на четвереньки и поползла прочь.

Лязг оружия оглушал со всех сторон — войска Дундурана и наёмники сошлись в стальной схватке. Голова пульсировала, запястье горело, но она заставляла себя двигаться. Уворачивалась от трёх мечущихся лошадей, ржущих в тесноте сражения.

Эйслинн поползла, откатившись от копыт. Испуганные лошади метались, создавая живую стену между ней и битвой.

Где-то капитан Аодан звал её, приказывая вернуться в седло, но это было невозможно — её конь бил копытами, безуспешно пытаясь пробиться через схватку.

Чья-то рука вцепилась в лодыжку и дёрнула.

Вскрикнув, Эйслинн перекатилась на спину, ладонь потянулась к кинжалу на поясе.

Над ней навис Джеррод — глаза чернее угля. Он снова рванул её за ногу, подтягивая к себе. В другой руке сверкал острый клинок, занесённый для удара.

Эйслинн дрыгалась и извивалась, всем весом пытаясь вырваться. Пальцы скользили по рукояти кинжала — холодные, дрожащие.

Ее нога врезалась в грудь Джеррода. С кряхтением он отлетел.

Эйслинн выхватила кинжал и, пошатываясь, поднялась на ноги.

Крики солдат и ржание лошадей сливались с грохотом битвы, звон стали дезориентировал. Она готова была сжаться в комок, зажав уши, но инстинкт выживания гнал её прочь, вверх.

Чьё-то тело врезалось в неё, сбивая с ног. Кинжал выскользнул из руки — она едва успела выставить ладони, избежав пригоршни земли во рту.

Рефлекторно перекатившись на спину, она вцепилась ногтями в лицо Джеррода. Тот зашипел от боли — на коже остались кровавые полосы. Слепо махнул ножом, рассекая воздух, пока она отбивалась.

Врезав ногой ему под рёбра, в уязвимый бок, она била снова, снова, отталкивая его.

Клинок просвистел в воздухе одновременно с её ударом. Лезвие рассекло ткань и плоть на бедре — Эйслинн вскрикнула.

Из-за боли и хлынувшая кровь ее сознание поплыло, руки дрожали, почти подкашивались.

Джеррод уставился на рану, на струящуюся кровь — в его глазах мелькнул шок. Затем взгляд потух, словно он отрёкся от последних остатков любви к сестре. Оскалившись, он занёс нож для решающего удара.

Крик боли и ярости вырвался из её груди, в то время как Джеррод вопил от торжества.

Не так — я не могу умереть сегодня!

Всё внутри неё рвалось наружу, и она подняла руки, чтобы блокировать падающее лезвие.

Что-то заглушило все остальные звуки — словно обвал горы, раскат грома, треск ледника. Этот рёв прокатился по её венам, ударив по ушам с силой стада.

Боевой клич, звериное обещание — он обрушился на них, на Джеррода и на неё, без малейшей пощады.

Эйслинн увидела лишь зелёное пятно, пробивающееся сквозь сражающиеся тела, узнав Хакона только по очертаниям тёмных волос. Клыки обнажены в оскале, нос вздернут, как у разъярённой дикой кошки — он прорвался сквозь толпу.

Он двигался быстрее, чем она могла разглядеть, боевой молот взметнулся над его головой.

Джеррод лишь успел поднять взгляд — прежде чем молот обрушился на его голову.

Звук разламывающегося черепа заполнил уши Эйслинн. Она закричала и упала на землю, когда тело её брата — лишённое верхней части головы — грузно рухнуло набок.

Желудок Эйслинн сжался, и лишь усилием воли она удержала завтрак внутри. Дрожа, она изо всех сил старалась не смотреть на Джеррода.

В поле зрения попали массивные, обутые в сапоги икры. Подняв глаза, она увидела Хакона, стоящего над ней — в одной руке длинная рукоять молота, в другой нож. Он стоял, широко расставив ноги, и когда наёмники бросились на него, даже не дрогнул от ударов.

Эйслинн прижалась к земле, стараясь стать как можно меньше, пока Хакон защищал её. С падением Джеррода и разбежавшимися лошадьми основная битва сомкнулась вокруг них. Наёмники атаковали Хакона со всех сторон, пытаясь схватить её за сапог.

Хакон размахнулся молотом по широкой дуге, отбрасывая их. Его рёв был страшнее львиного, сухожилия на мощной шее напряглись.

— Сто золотых тому, кто принесет её голову! — донёсся крик Дирка.

Ещё больше наёмников ринулось на них, вынуждая Хакона отступить. Он переступил через Эйслинн, заключив её тело между своих сапог, а она сжалась в комок на вытоптанной земле, прикрыв лицо руками.

— Миледи! — кто-то крикнул, и рядом с ней с глухим стуком упал предмет.

Она увидела лежащий неподалёку щит.

Ухватившись за ногу Хакона как за опору, она дотянулась и схватила щит, натянув его на себя. Достаточно большой, чтобы прикрыть её, она держала его за спиной, пока Хакон защищал её спереди, двигаясь вместе с натиском наёмников, пытавшихся прорваться.

Она видела только ноги по колено, ступни, вытанцовывающие круги, пока Хакон ревел, бил и крушил. Кровь забрызгала её и щит, стуча громче ливня по металлической крыше. Тела падали вокруг них, когда Хакон выпускал свою ярость.

Ярость берсерка.

Она слышала об этом — что тот же инстинкт, что заставляет орков и драконов искать пару, может привести к слепому, свирепому насилию.

Лёгкие сжались на дрожащем вдохе.

Её кузнец, её Хакон, такой нежный и ласковый — берсерк.

Ещё одно обезглавленное тело рухнуло на землю в поле её зрения, и Эйслинн не смогла не зажмуриться. Желудок сжался, сердце бешено колотилось, желчь жгла горло.

Держись, просто держись. Скоро всё закончится. Это должно закончиться.

Она повторяла это себе, но звуки ломающихся тел, казалось, не прекращались. Она слышала, как Хакон тяжело дышал, его мощное тело жадно хватало воздух, но он не останавливался, его молот обрушивался на всё, что приближалось слишком близко. Она чувствовала, как его ноги дрожали от напряжения, но он не давал пощады, отражая каждую новую волну атакующих.

— Гребаный ад! Это же всего один орк — да ещё и мелкий

— Он ненормальный!

— С ним что-то не так!

— Ярость берсерка! Он, блядь, берсерк!

— Ко мне!

Эйслинн впервые почувствовала, как Хакон пошатнулся, когда на него бросились сразу несколько человек. Низкое, угрожающее рычание ударило по её ушам, следом раздался лязг стали. Его икры напряглись, пятки врезались в землю, и Эйслинн подвинула щит, следуя за его движениями, стараясь не попасться ему под ноги.

Над ней раздался стон, и она почувствовала, как он дрогнул. Кровь закапала по его штанине, и сердце Эйслинн подкатило к горлу.

Нет!

Она вцепилась в его икру, рука испачкалась в его крови, пока она лихорадочно искала брошенное оружие. Что угодно!

Не лежи тут! Помоги ему!

Но она не могла ничего схватить, не выйдя из-под его защиты.

Будто почувствовав её порыв выбраться, Хакон пяткой подтолкнул её обратно под щит.

Ещё стон, ещё содрогание.

— Хакон!

Но её голос только заставил его взреветь, и она почувствовала, как он вложил всю силу в следующий удар.

Линия наёмников дрогнула — как минимум три тела рухнули на землю. Эйслинн мельком увидела тёмную голову Дирка, неестественно вывернутую на плечах.

Хакон издал оглушительный рёв, и все ноги вокруг сделали неуверенный шаг назад.

— Они пали! — донёсся голос капитана Аодана. — Наёмники, ваши предводители мертвы!

— Дирк убит! — закричали наёмники по цепочке.

— Гребаное дерьмо, я не собираюсь сегодня умирать.

— Этот орк — псих.

Ноги заколебались, вокруг воцарилась почти тишина. Затем началась давка — круг вокруг них распался.

Земля дрожала под отступающими наёмниками. Она выглянула из-за щита и увидела, как они разбегаются по лесу, преследуемые её войсками.

Эйслинн вдохнула дрожащим дыханием, не решаясь поверить, что всё почти закончилось.

Она оставалась лежать на земле, не двигаясь, ожидая знака от Хакона.

Но её полукровка тоже не шевелился, стоя над ней, даже когда его штаны пропитались кровью.

— Хакон… — попыталась она, но если он и услышал, то не подал виду.

Эйслинн ждала, затаив дыхание и напрягая слух. Каждый раз, когда она пыталась подняться или выбраться из-под щита, Хакон отталкивал её назад. Он не выпускал молот и не отходил, заставляя думать, что угроза ещё не миновала.

Это было долгое, мучительное ожидание. Её ладонь стала тёплой и липкой от его крови, но её зов оставался без ответа.

Вокруг собралось больше людей, но они держались на расстоянии.

— Эйслинн! — донёсся голос Сорчи.

— Я здесь, — крикнула она в ответ. — Я в порядке!

— Рада это слышать. Наёмники в полном отступлении. Но…

Орек сообщил мрачную новость:

— Хакон в ярости берсерка.

— Он не подпускает нас близко, — сказала Сорча, и в её голосе явно слышалась тревога.

— Поговорите с ним, миледи, — попросил капитан Аодан. — Попытайтесь успокоить. Мы должны обработать его раны.

Сердце Эйслинн сжалось.

— Только вас он сейчас послушает, — крикнул Орек.