Кузнец

30



С каждым днём Эйслинн всё больше убеждалась в правильности этой мысли. Баярд, похоже, и не думал располагать к себе ни её, ни слуг, ни жителей Дундурана.

Он, конечно, сохранял видимость учтивости и обаяния — завалил подвалы замка вином, которое никто не просил. Но его свита создавала напряжённость и среди местных рыцарей, и среди прислуги. Барон не требовал от них соблюдения каких бы то ни было норм поведения, кроме одного: чтобы его постоянно сопровождала личная охрана, пока он бродил по замку, всем мешая.

Когда кухонная челядь подавала ужин в столовой, Эйслинн с подозрением разглядывала роскошное блюдо, которое Баярд настойчиво потребовал, раздумывая, плюнул ли Хью в него. А увидев злобную ухмылку Тилли, приподнимающей крышку супницы, почти уверилась в этом.

— Вы точно не хотите хотя бы попробовать? — Баярд помешал картофельное пюре с соусом, наблюдая за её реакцией.

Тилли едва заметно покачала головой, ставя перед Эйслинн её обычный скромный ужин.

— Нет, благодарю, — ответила она, вполне довольная приправленной курицей и хлебом.

Байард брезгливо фыркнул:

— Вы питаетесь как прислуга.

— Не всегда. Хью любезно готовит для меня отдельно. У слуг еда гораздо разнообразнее — я бы не стала обрекать их на такую пресную пищу, как у меня.

— Разве они не должны быть благодарны за любое угощение?

Эйслинн медленно перевела взгляд на барона и насмешливо приподняла бровь:

— То же самое я могла бы сказать вам, барон, как гостю. Увы, это ещё одно доказательство нашей несовместимости.

Байард улыбнулся тем волчьим оскалом, который уже начал её пугать:

— Но мне так нравятся наши словесные дуэли.

— Полагаю, это единственное, что могло бы доставить вам удовольствие в нашем союзе. Мы бы сделали друг друга несчастными.

Приложив руку к сердцу, он драматично воскликнул:

— Вы раните меня, леди Эйслинн! Неужели вы думаете, я не стал бы ухаживать за собственной невестой?

— Шантаж и угрозы — не лучший способ ухаживания.

— Для вас, возможно, — вздохнул он. — Увы, это лишь средство достижения цели. Дайте мне ответ — и я превращусь в образцового жениха.

— Тот, на ком я женюсь, станет не правителем Дарроуленда, а лишь лордом-консортом. Вы переедете из Энделина сюда, но что это изменит? По вашим же словам, Энделин — настоящий рай.

— Быть лордом-консортом таких влиятельных владений, как Дарроуленд, — уже достижение. И, возможно, я смотрю дальше вас.

— В каком смысле?

— Может, я достаточно мудр, чтобы заметить, куда дует ветер, — он отхлебнул вина, предоставив Эйслинн самой разгадывать смысл его слов. — Старые порядки Эйреана уходят в прошлое. Король предпочитает стиль Пирроси.

Эйслинн откинулась на спинку кресла, наконец поняв, насколько далеко простираются планы Баярда.

— Вы надеетесь, что, женившись на мне, убедите короля передать Дарроуленд вам — только потому, что я женщина.

Он ничего не ответил, лишь поднял бокал в молчаливом тосте.

— Не самый плохой план, но далеко не лучший.

Его улыбка дрогнула, хотя он отчаянно цеплялся за маску обаяния.

— Идеальных планов не существует.

— Всё зависит от того, удастся ли вам принудить меня к браку. Кажется, вы меня недооценили, барон.

Его улыбка потускнела ещё больше — верный признак, что она попала в цель.

— Ваши амбиции застили вам глаза. Я не намерена сжиматься от страха при первой же угрозе.

Баярд наклонился вперёд. Для остальных в зале это выглядело как дружелюбный жест, но Эйслинн увидела зверя, оскалившего клыки.

— Так это ваш окончательный ответ? Вы отказываете мне?

— Я выйду за вас, лишь когда у меня не останется иного выбора, — холодно ответила она.

— И какие же варианты у вас есть? Мы оба знаем — ваш отец не вернётся. Будь он жив, уже был бы здесь или прислал весточку. Вы одна.

— Я написала королю, — наслаждаясь его ошеломлённым выражением лица, продолжила она.

— И вы думаете, это расположит его к вам? Наследница, неспособная защитить свои земли…

— Полагаю, он будет благодарен за предупреждение о наёмниках, вторгающихся в его владения без санкции Каледона, — что позволит избежать войны. И…

Она намеренно наклонилась к нему, чтобы следующие слова прозвучали чётко:

— Я написала и королеве тоже.

Вся маска обаяния мгновенно спала с его лица.

— И чем вам поможет королева?

— Она наш суверен, и я знаю её как добросердечную женщину. Она не оставит нас в беде.

— Королева тяжело больна. Она вам ничем не поможет.

— Вы так считаете лишь потому, что презираете женщин у власти. Но знайте: король правит лишь по милости королевы. Вам же не светит даже такая роль, барон.

Она улыбнулась, заметив замешательство в его глазах.

— Я позабочусь, чтобы вы оставались лордом-консортом лишь по званию. Без власти, без права голоса. Вы не сможете принудить меня к супружескому ложу — я никогда не разделю его с вами. Вы будете бессильным, бездетным и одиноким. Неужели вы мечтаете о такой жизни?

Отложив ложку и салфетку, Эйслинн сложила руки на столе. Её слегка опьяняла мысль, что она побеждает в этом споре с подлым бароном, но в глубине души всё ещё сжимался холодный комок осторожности.

— Оставьте эти попытки, Баярд. Даже если вам каким-то чудом удастся жениться на мне, я сделаю всё, чтобы ваша жизнь превратилась в череду унижений. Так что покиньте Дундуран — и мы забудем об этом инциденте.

Его рука резко рванулась вперёд, сжимая её запястье.

— Не испытывайте моего терпения, миледи.

— Это вам не стоит испытывать моего, барон. — Эйслинн вырвала руку, сверкнув глазами. — Я написала другим лордам и соберу армию против брата. Мне не нужны ваши рыцари.

— Уверены, что они придут? — с ненавистью выкрикнул он, озвучив её главный страх.

Эйслинн побледнела, и он торжествующе усмехнулся.

Дальние двери главного зала с грохотом распахнулись. Она бы не отвлеклась от змеиного взгляда Баярда, если бы не оглушительный стук дубовых створок о каменную кладку — и если бы в проёме не возник Коннор Брэдей.

Он стремительно шёл по залу, не обращая внимания на воцарившуюся тишину.

У Эйслинн похолодело внутри, когда она разглядела его состояние: грязный, измождённый, с кровавой раной через всё лицо. Сорча и Орек вскочили со своих мест, но Коннор не остановился, направляясь прямо к ней.

Она бросилась к нему с возвышения, забыв о Баярде.

Коннор замер перед ней — человек, вымотанный до предела, державшийся лишь на чистой силе воли.

— Миледи, — прохрипел он, — простите за задержку.

— Коннор, что случилось? — тут же потребовала ответа Сорча, пытаясь повернуть его голову, чтобы осмотреть рану.

Но он проигнорировал сестру, его лицо оставалось мрачным. Эйслинн уже знала, что он скажет, когда он продолжил:

— Наёмники схватили меня и держали для выкупа. Мне удалось бежать, когда мы пересекли Королевский Лес.

— Значит…

Коннор кивнул:

— Джеррод идёт сюда. Они в четырёх, максимум пяти днях позади меня.

Предчувствие не смягчило удар. Словно кулак под рёбра — туда, где она годами хоронила всю свою боль.

Джеррод шёл атаковать её и их дом. Её родной брат.

Всё, во что она верила, всё, что делала — оказалось ошибкой.

Паника накатила волной, перехватывая дыхание. Она судорожно ловила воздух, но лёгкие отказывались наполняться. Грудь сдавило грузом нерешённых проблем, страхов, роковых решений.

Колени подкосились. Кто-то поймал её, не дав упасть. Чьи-то голоса звали её по имени, но звук будто дошёл через толщу воды.

Нет, нет, только не здесь.

Не сейчас. Не на глазах у всех.

Слёзы хлынули потоком, забивая нос, а в глазах вспыхнули ослепительные всплески синего и зелёного.

Нет-нет-нет-нет…



Хакон вскочил из-за стола, забыв об ужине. Он едва прикоснулся к еде, всё это время наблюдая за перепалкой между Эйслинн и Баярдом, пытаясь читать по губам.

И вот в зал вошёл Коннор Брэдей — едва узнаваемый.

Пульс стучал так сильно, что перехватывало дыхание. Хакон видел, как небольшая группа собралась вокруг Эйслинн и Коннора. Раздались слова, которых он не разобрал. И Эйслинн чуть не рухнула на пол.

Бренна подхватила её и повела из зала.

Среди слуг пронёсся вздох ужаса.

Фиа тоже вскочила, перемахнув через скамью.

— Фиа! — он схватил её за руку, прежде чем она успела уйти, в голосе звучала мольба.

Фиа широко распахнула испуганные глаза, затем резко кивнула.

Хакон последовал за ней по пятам, пробираясь к дальнему концу зала мимо собравшихся рыцарей и взбешённого Баярда, которого удерживали стражи.

Капитан Аодан пропустил Фиа, но преградил путь Хакону.

— Он может пройти, — сказала служанка.

Не дожидаясь формального разрешения, Хакон шагнул в коридор. Дверь справа была распахнута — за ней оказалась кладовая. Ряды стульев и столов, укрытых холстиной, под тонким слоем пыли.

Внутри Коннор, Сорча и Орек полукругом окружили Бренну, которая держала Эйслинн за плечи. Фиа бросилась вперёд, но замерла, присоединившись к остальным, наблюдая, как Эйслинн рыдает, задыхается между всхлипами — а Бренна трясёт её.

— Возьмите себя в руки! — кричала экономка. — Эйслинн, посмотрите на меня! Успокойтесь!

Но Эйслинн была во власти истерики — её голова моталась из стороны в сторону, а крупные слёзы катились по щекам.

Бренна встряхнула её сильнее.

— Прекратите! Немедленно!

Хакон шагнул сквозь толпу, оттеснив Коннора и Сорчу. Он отодвинул Бренну за плечо — не грубо, но достаточно твёрдо, чтобы заставить её отступить. Пожилая женщина зашипела, когда он оторвал её от Эйслинн, царапая его руку ногтями.

— Как ты посмел?! — взревела она.

— Ты не имеешь права трогать её, — прорычал он в ответ.

Он притянул Эйслинн глубже в комнату, обвив руками. С судорожным всхлипом она обмякла в его объятиях, вцепившись в тунику кулаками. Её тело сотрясали рыдания — он стоял с ней, казалось, целую вечность, пока её плач эхом разносился по тихой кладовой.

Остальные наблюдали с разными выражениями: беспокойство и недоверие читались на их лицах. Бренна скривилась, пытаясь приблизиться, но стоило ей сделать шаг — Хакон оскаливал клыки. Даже Сорчу, поднявшую руки в умиротворяющем жесте, он отгонял.

Это её вина. Она взвалила этот груз на плечи Эйслинн.

— Хакон, хватит, — предупредил Орек на оркском.

— Ты видел, что она сделала. Ты видел, как она посмела поднять руку на мою пару, — прошипел Хакон.

Забери её и беги. Они не понимают. Они не смогут её защитить.

Кровавая пелена затягивала края зрения.

Его объятия сжались крепче, когда Эйслинн слёзы пропитали рубаху. Звуки её отчаяния выворачивали душу наизнанку, и он балансировал на лезвии ножа — одно резкое движение, неверное слово, и он погрузится в берсеркскую ярость.

Бренна, поняв бесполезность попыток повлиять на Хакона, попыталась обратиться напрямую к Эйслинн:

— Прекратите сейчас же, — на этот раз её голос звучал мягче. — Прикажите этому орку отпустить вас. Вот, вытрите слёзы.

Она достала из кармана платок, но её госпожа не видела его — лицо Эйслинн было по-прежнему прижато к груди Хакона.

— Мы все уже пресытились вашей «заботой», шателен.

Губы Бренны сжались в тонкую нить.

— Как ты смеешь? Она — наследница рода, а ты… ты всего лишь кузнец. Немедленно отпусти её!

Он и не подумал повиноваться.

Когда Бренна собралась изрыгнуть новую порцию яда, Фиа мягко взяла её за руку.

В комнате вновь воцарилась тишина — Хакону это было только на руку. Не сводя глаз с остальных, он сосредоточился на своей паре, пытаясь утешить её как мог. В его груди заурчал тихий, едва слышный звук — только для неё.

Наклонившись к её уху, он прошептал:

— Всё хорошо, виния. Я с тобой.

Он не знал, что спровоцировало этот приступ — да и не особо заботился о причине. Но он мог догадаться.

Она тянула время, но теперь его не осталось.

Долгие минуты он гладил её по спине, шептал утешения в тёплом пространстве между ними, и постепенно рыдания Эйслинн стихли. Она начала жадно глотать воздух, пытаясь унять дрожь, и вскоре её выдохи обрели ритм — ровные, через рот. Хакон присоединился, синхронизируя своё дыхание с её. Вместе они дышали.

Дрожь прекратилась.

Эйслинн подняла лицо от его груди. Её глаза были покрасневшими, опухшими от слёз. Он провёл большим пальцем по щеке, собирая последние капли.

— Джеррод идёт, — прошептала она.

Хакон лишь кивнул.

Что ж, пусть так.

Её лицо исказилось от осознания правды, принесённой Коннором, но новым слезам она не позволила вырваться наружу.

— Я должна сообщить им.

Хакон сжал её крепче.

— Пошли кого-то другого, — умолял он. Ей нужны были отдых, покой, ночь под тёплыми одеялами, чтобы встретить завтрашние испытания.

Она печально покачала головой.

— Это должна сделать я.

Он хотел спорить, хотел прижать её к себе и не отпускать — но когда она сделала шаг назад, его руки разжались.

Нужно остаться с ней наедине. Убежать — быстро и далеко.

Печальный взгляд Эйслинн разрывал ему сердце — и одновременно закалял его для того, что предстояло сделать.

Стиснув клыки, он наблюдал, как она выходит из кладовой и направляется обратно в трапезную. Коннор и женщины последовали за ней, оставив Хакона наедине с Ореком.

Хакон двинулся следом, но ожидаемо наткнулся на ладонь, преградившую ему путь. Он повернулся, сверкнув глазами на сородича.

— Больше никогда не рычи на мою пару, — на оркском произнёс Орек.

— Это она сделала Эйслинн наследницей. Взвалила на неё этот груз. Если бы не Сорча…

Орек оскалил свои небольшие клыки:

— Сорча не выбирала эту роль. Эйслинн и так уже была наследницей во всём, кроме титула. С исчезновением брата — кому ещё было взять бразды правления? Она всегда была предназначена для этого.

Хакон гневно раздул ноздри и, оттолкнув Орека, вышел в коридор. Прислушиваясь к голосу своей пары, он проследовал обратно в трапезную. Остановившись у входа, он наблюдал, как Эйслинн обращается к собравшимся слугам, стоя на ступенях возвышения.

— Мои худшие опасения подтвердились. Мой брат с отрядом наёмников уже на подходе. У нас есть четыре дня, возможно, немного больше.

Зал взорвался нервным шёпотом. Слуги переглядывались между собой, их страх витал под сводами, сгущая многодневное напряжение в тугой узел тревоги.

— Но сейчас не время для паники. Нужно готовиться. Завтра ваши руководители сообщат каждому задания, а пока — постарайтесь отдохнуть.

Хакон наблюдал, как она отвечает на вопросы встревоженных людей. В груди распирала гордость, но её затмевала тревога за неё. Его зверь бесновался внутри, видя, как она одиноко принимает на себя град вопросов и страхов, а Байард кружит рядом, как стервятник, ждущий падали.

В горле застрял рык.

Она заботилась о своём народе, и они любили её за это. Но кто защитит саму Эйслинн? Разве эти люди смогут обеспечить её безопасность?

Нет. Только он. Её пара.

Тяжёлая ладонь опустилась на плечо, и Орек развернул его на полшага. Его лицо было мрачным, словно грозовая туча, с безмолвным осуждением.

— Я вижу твой взгляд, — сказал Орек на оркском. — Если ты действительно знаешь её, то понимаешь: она никогда не простит тебе такого.

— Мне всё равно! — прошипел Хакон.

— Оглянись. Взгляни. Она не просто твоя пара. Она — надежда для всех этих людей. Ты не можешь отнять её у них… как и отнять их у неё.

Хакон резко стряхнул руку с плеча.

— Ты поступил бы так же, будь на моём месте.

— Нет, не поступил бы. Я не сделал этого. — Орек провёл ладонью по лицу, вздохнув. — Я думал об этом. Мечтал. Но не мог оторвать её от семьи, от народа. Понял: чтобы стать её парой, я должен был стать частью её племени.

Лёд вокруг сердца Хакона дал трещину, но он яростно тряхнул головой, отвергая это.

— Это не то же самое.

— Я не завидую твоему выбору, друг. Но решить должен ты: хочешь ли ты просто пару… или именно Эйслинн?