Кузнец

14



Хакон вытер пот со лба, на сердце у него было легче, чем за последние дни. Его зверь был… если не успокоен, то, по крайней мере, утих, затаившись в засаде. Несколько дней, проведенных в обществе леди Эйслинн, успокоили его гложущее недовольство и вернули энтузиазм к работе.

Даже ворчание Фергаса не смогло испортить ему настроение. Главному кузнецу не на что было по-настоящему жаловаться, по крайней мере, когда Хакон был достаточно вдохновлен, чтобы завершить свою работу и большую часть работы Фергаса с запасом времени.

Если бы в его поведении не было так много кислого, Хакону было бы легче быть дружелюбным. Он взял за правило делать перерывы на улице и болтать с гончарами. Капитан Аодан не раз заходил сюда, чтобы примерить новый нагрудник, который предложил изготовить Хакон, и несколько его рыцарей последовали его примеру.

Оглядываясь по сторонам, пока Хакон измерял и делал углем отметки на металле, капитан Аодан заметил:

— Это самая чистая кузница, которую я когда-либо видел.

Фергас хмыкнул, стоя у своей наковальни.

— О, я так и думал, что это не твоих рук дело, старая крыса, — пошутил капитан.

— В том, как все было, не было ничего плохого, — прорычал Фергас в ответ.

— Нет, не было. И в этом способе тоже нет ничего плохого.

Главный кузнец погрузился в угрюмое молчание. Капитан Аодан бросил на Хакона понимающий взгляд и приготовился к примерке.

Хакон даже подружился с Хью, угрюмым главным поваром. Починка рукоятей ножей и заточка лезвий были постоянной необходимостью, и Хакон был рад сделать это ради нескольких дополнительных костей для Вульфа.

Вдохновленный их блестящей наследницей, Хакон стал полезным. Он заслужил свое место за столом и, где мог, включался в ночные разговоры.

Он не был уверен, что Брижитт его уже простила, хотя вскоре другие служанки снова потеплели к нему. Хакон попытался оглядеть каждого, оценить их качества, но его взгляд был неотрывно прикован к высокому столу.

Не раз он ловил взгляд наследницы. Она мило улыбалась ему, что только делало его зверя еще более решительным. Он не позволял себе думать или говорить что-либо вслух, но чудовище приняло решение.

Вынув пчелиный воск из ушей, Хакон снова привык к шуму.

Или приспособился бы, если бы он был.

Оглядевшись, он увидел, что Фергас прекратил стучать молотком и ошеломленно уставился в окно. Гончарный завод по соседству тоже замолчал.

Хакон повернулся к окну и увидел огромную тень, занимающую двор замка.

Сжимая желудок, он поспешил наружу, не совсем уверенный, что верит своим глазам.

Посреди двора замка стоял Белларанд, его черная шерсть впитывала солнечный свет, просачивающийся с затянутого тучами неба. На спине у него сидел Алларион, его фигура была скрыта пурпурно-черным плащом, серебристо-белые волосы падали на спину звездным каскадом.

Когда Хакон вышел на дневной свет, пристальный взгляд Аллариона упал на него, отчего волосы у него на руках встали дыбом.

— Добрый день, Хакон.

— Привет, Алларион. Что привело тебя в Дундуран?

Ноздри тонкого носа фейри раздулись, и, взмахнув плащом, Алларион спешился. Хотя он был на волос ниже Хакона, его древнее присутствие делало его бесконечно крупнее, его магия пропитывала каждый уголок двора.

— Я пришел подать прошение о поместье Скарборо. Похоже, здесь пропадают послания, поэтому я пришел сам и не планирую уезжать, не повидавшись с Дарроу. — Его губы сжались. — Возможно, мне больше повезло бы с отцом.

— Его здесь нет. Вернется только завтра. — Насколько он понял, сеньор Дарроу навещал нескольких своих вассалов, готовясь к своему путешествию на юг после свадьбы Орека и Сорчи, которая состоится всего через несколько дней.

— Я готов ждать. Я дал девушке достаточно времени.

Шею Хакона покалывало от гнева.

— Леди Эйслинн обещала, что рассмотрит твое прошение. Я уверен, что есть веская причина, почему она этого не сделала.

Ни в облике, ни в позе фейри ничего не изменилось, но температура воздуха во дворе упала. Руки Хакона покрылись гусиной кожей.

— Лучше бы так и было. — Он кивнул на ступени замка. — Отведи меня к ней.

— Нет.

Отрицание удивило Хакона не меньше, чем Аллариона. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Белларанд фыркнул и нетерпеливо тряхнул гривой.

— Нет? — Повторил Алларион. В его голосе не было угрозы, но Хакон почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Нет. Нет, пока твой темперамент не покинет тебя. — Это было всего лишь предположение, что именно так выглядел характер Аллариона, но это настолько отличалось от спокойного, хотя и отчужденного поведения, которое он знал от фейри, что он был готов рискнуть.

Потому что он не стал бы рисковать леди Эйслинн. Он не привел бы к ее двери разъяренного фейри.

Эти ноздри снова раздулись.

— Все предполагают, что я желаю ей зла. Почему? Я ничего подобного не говорил.

— Они полагаются на репутацию.

Алларион нахмурился.

— Фейри не убивали людей сотни лет.

— У них долгая память. Но я не возьму тебя, потому что леди Эйслинн… она друг и хорошая женщина. Она не заслуживает твоего гнева.

Алларион долго смотрел на него, и Хакон напряг колени, чтобы удержаться на месте и выдержать основную тяжесть этого пристального взгляда.

Что бы он ни увидел, фейри в конце концов кивнул. Воздух вернулся к своей мягкой осенней температуре, и Белларанд заржал.

— Очень хорошо. Если ты говоришь за нее, я верю, что это правда.

Хакон постарался скрыть удивление на своем лице, но не думал, что ему это удалось.

— Пожалуйста, — сказал Алларион, — я хочу поговорить с наследницей и решить этот вопрос.

Хакон медленно кивнул.

— Она будет в своем кабинете утром в это время.

— Отведешь меня туда?

Хакон неохотно согласился, развязал свой кожаный фартук и перебросил его через подоконник открытого окна кузницы. Сквозь полумрак он поймал круглые глаза Фергаса.

— Лучше скажи капитану Аодану, что у наследницы есть незванный гость, — сказал он старому человеку.

— Я не уверен, что капитану нужно знать, — сказал Алларион.

— Но он захочет. Он хороший человек. Справедливый. Просто хочет обеспечить безопасность наследницы.

Алларион издал горлом задумчивый звук, но в остальном стоял неподвижно, ожидая, когда Хакон поведет его в замок.

С очередным фырканьем Белларанд развернулся, чтобы рысцой покинуть двор замка.

— Да, все в порядке. Держись подальше от неприятностей, — крикнул ему вслед Алларион.

Единорог взмахнул своим длинным хвостом.

— Осмелюсь ли я спросить, куда он направляется? — спросил Хакон.

— Назад во двор, чтобы внушать ужас и благоговение. Они его любимые.

— Понятно. — Он не понял, но был слишком выбит из колеи, чтобы сказать что-то еще.

Хакон держал фейри в поле своего периферийного зрения, пока вел его вверх по замку. Чудовище внутри него хотело отвести его прямиком в подземелья, чтобы запереть потенциальную угрозу, но Хакон проглотил это идиотское желание. Алларион был прав — он никогда не был агрессивен или угрожал кому-либо, не говоря уже о леди Эйслинн.

Тем не менее, ему не нравилось приводить к ней фейри, хотя бы потому, что дела Аллариона, вероятно, расстроили бы ее. И означали больше работы. Что могло поставить под угрозу их совместный день.

Подземелье начинает казаться хорошим вариантом.

Однако только на третьем этаже Хакон вспомнил одну важную деталь. Он не знал, за какой дверью находится кабинет леди Эйслинн. Он точно знал, где находится ее окно, и мог сделать обоснованное предположение, но не хотел врываться в комнаты.

К счастью, шателен Бренна вышла из одной из комнат дальше по коридору.

— Госпожа Бренна! — позвал он.

Пожилая женщина смотрела на их приближение в шоке — возможно, даже в ужасе. Хакон постарался не обижаться. Как и Фергас, с момента его появления она ясно дала понять, что не одобряет ни его, ни леди Эйслинн, проводящих с ним время в кузнице.

— В чем дело? — спросила она, прищурив глаза.

— Где кабинет леди Эйслинн? У лорда Аллариона важное дело.

К ее чести, шателен не увяла и не дрогнула. Она встретила холодный взгляд фейри, переводя взгляд с него на Хакона.

— У лорда Аллариона не назначена встреча.

— Я могу подождать, — сказал фейри. — Я терпеливый мужчина. Просто проводи меня в большой зал, где я мог бы подождать наследницу.

Сухожилие на щеке Бренны дернулось.

— В этом нет необходимости. — Она кивнула в сторону двери, расположенной двумя ниже. — Это ее кабинет. Но не задерживай леди надолго, у нее есть важная работа. — Выпрямившись во весь рост, она смерила Хакона стальным взглядом. — И она слишком занята, чтобы тратить время на тебя сегодня, кузнец.

— Да, госпожа, — проворчал он.

Решительно кивнув, Бренна протиснулась между ними по коридору.

Они подождали, пока она скроется на лестнице, прежде чем направиться к двери леди Эйслинн.

— Эта женщина неприятна, — сказал Алларион.

— Она может быть такой. — Хакон решил, что это было настолько дипломатично, насколько он мог. Бренна поддерживала порядок в замке, но он никогда не видел, чтобы женщина улыбалась. Она не ела с персоналом и не принимала участия ни в каких посиделках, которые они устраивали в дни отдыха. Казалось, она всегда работала и была полна решимости сохранить леди Эйслинн такой же.

Постучав костяшками пальцев в дверь, Хакон с нетерпением ждал ласкового:

— Войдите! — Звук ее голоса умерил его пыл, и он открыл дверь в ее кабинет с улыбкой на лице.

Внутри была целая сокровищница книг.

Комната была продолговатой, с некоторыми известняковыми блоками замка, просвечивающими сквозь потертую штукатурку стен. На стенах были установлены деревянные полки, книги лежали на полу огромными стопками, которые доходили Хакону почти до плеча. Два арочных окна на южной стене пропускали внутрь поток света.

Лупы, линейки, весы, гирьки, циркули, ручки и точильные ножи были разложены поверх книг и фолиантов. Это была хаотичная пещера научных изысков, пахнущая пергаментом, чернилами и леди Эйслинн.

Хакону он сразу понравился.

Сама леди Эйслинн, сидевшая за обшарпанным столом в дальнем конце зала, удивленно подняла глаза при их появлении. Она была очаровательна, как всегда, ее волосы были собраны в косу, которая повторяла наклон головы, а сама была облачена в прелестное зеленое платье. Кончики ее пальцев были испачканы чернилами, а на щеке виднелось пятно от угля.

— О, ох! Хакон, Алларион! — Румянец залил загорелую кожу ее щек, и она с растущим беспокойством переводила взгляд с одного лица на другое.

— Добрый день, миледи. Алларион и Белларанд пришли к вам сегодня по делу.

Она с трепетом посмотрела на все еще открытую дверь.

— Единорога нет прямо за дверью, не так ли?

— Будьте уверены, он совершенно доволен во дворе, любуясь издалека. — Что-то вроде нежной усмешки изогнулось на губах фейри. Это сбивало с толку больше, чем его вспыльчивый нрав, сковывающий двор.

— Хорошо. — Она откашлялась. — Чем я могу быть вам полезна сегодня, лорд Алларион?

— Я пришел уладить вопрос с поместьем в Скарборо.

Брови леди Эйслинн изогнулись в понимании.

— О да! Я ждала вашего прошения. Не так давно я спросила Бренну, шателен, об этом, и она сказала, что не видела его. — Она поморщилась от смущения. — Прошу прощения, я повсюду искала петиции, которые вы прислали, но не смогла их найти. Мне жаль, что вам пришлось проделать весь этот путь сюда.

Приложив руку к своему сердцу — или к тому месту в груди, где находились сердца большинства других людей, — Алларион заверил ее:

— Это не проблема, моя леди. Я просто хочу решить этот вопрос.

— Конечно.

Повернувшись налево, леди Эйслинн порылась в нескольких томах и пергаментных свитках, вытащив большой фолиант в кожаном переплете. Она открыла большую карту Дарроуленда, землю, покрытую названиями, написанными мелкими каракулями, которые давно выцвели и стали коричневыми. Ведя пальцем по карте, леди Эйслинн проследила за изгибом реки Шанаго на север, к месту, название которого было вычеркнуто.

— Вы уверены, что хотите сдавать поместье в Скарборо? Оно десятилетиями лежало под паром⁹.

— Нет, я не хочу его сдавать. Я хочу его купить.

Леди Эйслинн долго смотрела на фейри.

— Купить? Но там нет ни ферм, ни деревни.

— Именно поэтому он мне и подходит.

— Ты был бы обязан посещать заседания совета как землевладелец.

— Хороший повод пообщаться.

Леди Эйслинн прикусила губу, все еще выглядя неуверенной.

— Похоже, он вам не нужен, — рассуждал Алларион. — Если оно так долго стояло заброшенным, значит, о нем давно никто не заботился. Я восстановлю поместье и землю. Я поклянусь в верности фамилии Дарроу, и никто не будет более своевременным налогоплательщиком.

Это вызвало усмешку у наследницы.

— Вы приводите веские доводы. Меня беспокоит только то, что земля находится далеко от общины, которая есть в поместье Брэдей. Да и вообще далеко от всех.

— Вы только делаете это еще более заманчивым для меня, миледи.

Леди Эйслинн на мгновение задумалась, прежде чем улыбнуться и протянуть руку.

— Тогда все в порядке. Поместье ваше. Я с нетерпением жду встречи с вами на следующем заседании совета.

— Как и я.

Алларион взял ее за руку, и они пожали ее по-человечески.

Хакон подавил нарастающее в груди рычание при мысли о том, что другой мужчина, не имеющий пары, может прикоснуться к тому, что ему не принадлежит.

Хотя он был уверен, что не издал ни звука, неестественный взгляд фейри скользнул к нему, одна бровь заинтересованно приподнялась.

— Вы предпочитаете, чтобы мы сегодня определились с графиком платежей или подождали возвращения моего отца? Для окончательного оформления сделки потребуется его приказная печать.

— В этом нет необходимости, — сказал Алларион. Из-под своего бездонного плаща он вытащил позвякивающий бархатный мешочек и положил его на открытую карту.

— Я полагаю, этого хватит?

Леди Эйслинн уставилась на кошелек с монетами.

— Совершенно верно, — пробормотала она, удивленная не меньше Хакона видом такого объемистого кошелька.

Встряхнувшись, леди Эйслинн вытащила из стопки свежий лист пергамента и начала записывать условия продажи и акт купли-продажи. Когда все было решено окончательно, она подписала его, а затем передала Аллариону на подпись.

Вместо того, чтобы взять предложенное ею перо, Алларион провел кончиком пальца по пергаменту. Искра и внезапный запах пепла наполнили комнату. Выжженная подпись Аллариона появилась рядом с подписью леди Эйслинн.

— Моему отцу тоже нужно будет подписать это и поставить свою печать, — сказала наследница, с изумлением глядя на подпись фейри.

— Это скоро будет?

Леди Эйслинн, моргнув, подняла глаза и кивнула.

— Да, он возвращается завтра на свадьбу. Я лично прослежу, чтобы он подписал его и вручил вам на свадьбе, если вы согласны?

— Конечно. — Довольный, фейри низко поклонился, его длинные волосы почти касались половиц. — Спасибо, что согласились принять меня, миледи.

— Конечно! Еще раз приношу свои извинения за такое долгое разбирательство.

Выпрямляясь в поклоне, лицо Аллариона снова стало суровым. Исчезло приятное очарование, когда он вел переговоры с леди Эйслинн.

— Я не хочу делать предположений, миледи, но вы могли бы подумать о том, как к вам попадает корреспонденция.

Ее губы приоткрылись от удивления, но затем фейри поклонился и попрощался.

— Увидимся на свадьбе.

И, взмахнув плащом, он удалился, оставив после себя шепот магии.

Хакон и леди Эйслинн долго смотрели ему вслед, прежде чем, моргая, посмотреть друг на друга.

— Я не могу поверить, что в моем кабинете был воин-фейри, — прошептала она.

— По крайней мере, он не привел с собой единорога.

Ее губы скривились, а затем леди Эйслинн разразилась взрывом смеха. Хакон присоединился к ней, просияв, увидев ее веселье.

Она откинулась на спинку стула, улыбка все еще играла на ее губах.

— Визит фейри и крупнейшая продажа земли за десятилетие — и все это до обеда.

— Все остальные наследницы будут завидовать.

Леди Эйслинн фыркнула.

— Вряд ли.

Взгляд Хакона скользнул к карте, все еще открытой на ее столе. Сунув руку в карман, он подошел к ней, его горло сжалось.

— Пока нет карты… Я подумал, не могу ли я заявить о покупке своей земли.

Леди Эйслинн посмотрела на него, ее ярко-золотистые глаза расширились от удивления.

— Боюсь, у нас больше нет невостребованных поместий.

— Нет необходимости в чем-то столь грандиозном. Я думал о чем-то вроде фермы Варона.

— Я и не знала, что у тебя есть фермерские устремления, — поддразнила она.

— Клянусь старыми богами, нет. Я не подхожу для этого. Но моя собственная земля — вот к чему я стремлюсь.

Он выдержал ее взгляд, когда прежнее веселье сменилось любопытством. Леди Эйслинн убрала пергамент с карты и провела пальцем от Дундурана к поместью Брэдей.

— Доступно несколько участков. Ты знаешь, какая из них тебе нужна? — спросила она.

Хакон наклонился над столом, приблизив их головы друг к другу, и проследил за движением ее пальца. Его палец столкнулся с ее пальцем над поместьем Брэдей.

— Здесь, — сказал он, — на лугу. Вы знаете о нем?

Он наблюдал за тем, как она с нежностью смотрит на него.

— Да. Мы с Сорчей собирали там цветы весной. Это прекрасное место.

Ей нравился этот участок. У нее остались приятные воспоминания о нем. Он находился рядом с ее подругой.

Его зверь торжествующе взвыл.

Отведи ее туда. Женись на ней там. Построй ей прекрасный дом.

— Что ты будешь с этим делать? — спросила она низким и мягким голосом.

— Построю дом. Кузницу. — Его взгляд опустился на ее губы. — Заведу семью.

— В конечном счете, именно поэтому ты приехал в Дарроуленд? Ради семьи?

Вопрос показался гораздо серьезнее, чем подразумевалось в ее голосе.

Он зачарованно смотрел на нее и знал, что должен мудро выбрать ответ. Он не знал почему, но знал, что так оно и было.

— Я пришел, чтобы найти цель, — наконец ответил он.

И это ты.

Она глубоко втянула воздух в легкие, и Хакон невольно опустил глаза, чтобы увидеть, как от этого ее груди выпячиваются из выреза платья. Он поднял взгляд только для того, чтобы обнаружить, что она наблюдает за ним, ее глаза были прикрыты тяжелыми веками.

Хакон сглотнул пересохшим горлом.

Это движение привлекло ее взгляд к его горлу, а затем ко рту, где он задержался.

Поцелуй ее. Сделай это. Она этого хочет!

Хакон наклонился к ней, едва слыша, как зашуршали бумаги под его рукой. Ее зрачки расширились, а губы приоткрылись. Он чувствовал ее жар на своих губах, и ему требовалось лишь малейшее поощрение, чтобы сократить расстояние между ними на расстояние дыхания.

— Должна ли я составить еще один документ, который должен подписать мой отец?

Она отвернулась, и Хакон отступил. Совсем немного.

Она это чувствует.

Его сердце колотилось в груди сильнее, чем молот по наковальне.

Она тоже это чувствует.

— Да, — сказал он, слишком ошарашенный, чтобы сказать что-то еще.

Он достал из кармана три неограненных драгоценных камня. Этого было недостаточно для участка, но этого было достаточно, чтобы удивить ее.

— Я могу заплатить полную цену за большее количество, — сказал он.

— Это…? — Она осторожно потянулась, чтобы коснуться одного из них кончиком пальца.

— Сапфиры.

Ее рот открылся и закрылся, когда она поднесла один поближе, чтобы рассмотреть. Она повертела его, ловя свет в темно-синих глубинах.

— О, Хакон, они прекрасны. Где…?

— И вполовину не так прекрасны, как вы, миледи. — Она моргнула, глядя на него, и на мгновение он подумал, что она не слышала его неуклюжего заявления. Затем ее щеки порозовели, а губы тронула улыбка.

С сердцем, застрявшим в горле, Хакон обогнул стол и потянулся к руке, держащей драгоценный камень.

— Даже когда его огранят и отполируют, он не будет сиять и вполовину так ярко, как вы.

Ее румянец стал еще гуще, и она, казалось, заерзала на своем стуле.

— Ты мне льстишь.

— Я всего лишь говорю правду.

Он поднес руку, которую держал, к губам и поцеловал каждую костяшку пальцев.

— Хакон… — Возможно, его имя было предупреждением, возможно, мольбой. Все, что он знал, это ее хриплый тон и то, как она манило его ближе.

— Я бы создал для вас самую великолепную корону с яркой вставкой, которая бы привлекала внимание. Никто не смог бы оторвать взгляд от вашего сияния.

Она уставилась на него, приоткрыв губы.

— Я не сияю, — пробормотала она.

— О, вы сияете. Так ярко, что горите жарче, чем огонь в моей кузнице.

У него защемило сердце, когда он увидел, как расширились и стали уязвимыми ее глаза при его словах. Она не была готова услышать его похвалу — что означало, что она не была готова услышать, как глубоко он ее обожал.

Он неохотно отпустил ее руку и занял свое место по другую сторону стола. Выражение его лица оставалось открытым и дружелюбным, пока они обговаривали детали сделки. Он не сказал ей, как в ее волосах отражался дневной свет, сияя, как золотая пряжа. Он не сказал, как восхищался изгибом ее плеча или осторожным изгибом пальцев, когда она подписывала документ. Он даже не признался, как сильно хотел поцеловать ее, когда наклонился, чтобы назвать свое имя.

Он не знал эйрианского письма, поэтому вместо этого подписал свое имя на оркском.

Хакон Зеленый Кулак.

Ему не просто нравилось, как выглядит его имя рядом с леди Эйслинн Дэрроу, — он наслаждался этим.

— Благодарю вас, миледи.

Она застенчиво улыбнулась ему, восстановив самообладание.

— Я с нетерпением жду возможности увидеть жизнь, которую ты построишь там, Хакон.