Кузнец

32



Утро Выбора Эйслинн встретила ещё до рассвета. Она почти не спала, её большая кровать казалась неестественно пустой и холодной. Груз предстоящего дня ждал за пологом, и она как можно дольше пряталась от него под одеялом.

Фиа и Сорча пришли помочь ей подготовиться. Служанка принесла лёгкий завтрак, а на лицах обеих читалась торжественная серьёзность.

Они почти не разговаривали — что, в сущности, можно было сказать?

Лишь два вопроса сорвались с губ Эйслинн, пока Фиа укладывала её волосы, закрепляя жемчужными шпильками под тонкой накидкой:

— Капитан Аодан на месте?

— Всё готово, — успокоила Фиа, заметив в зеркале её тревожное выражение и утешительно погладив руку.

— А… Хакон?

Попытка Фиа улыбнуться не удалась.

— Его никто не видел. Простите, миледи.

Взгляд Эйслинн беспокойно скользнул к окну — где же он мог быть? Вчера в кабинете он сказал…

Я выбираю тебя, Эйслинн. Сегодня, завтра, навсегда.

Его слова выжглись в её душе, подарив такую надежду.

Но теперь его не было. Никто не смог найти его тем же вечером, когда она пыталась понять смысл его слов.

Сорча упомянула, что Орек ушёл с ним — куда бы они ни направились. Этот факт стал её спасительной соломинкой: Хакон не мог просто исчезнуть, если с ним Орек. Не мог навсегда оставить её.

Глаза наполнились слезами, и она поспешно смахнула их.

Сорча сжала её руку:

— Всё будет хорошо. Его найдут. Сосредоточься на сегодняшнем дне.

Эйслинн кивнула. Пережить сегодня — настоящее испытание.

К полудню она выглядела как истинная аристократка. Фиа отступила назад, позволив ей беспристрастно окинуть себя взглядом в зеркале. Шёлковый парчовый наряд, жемчужное головное украшение и золотая цепь — символ власти — на плечах казались скорее театральным костюмом, чем её истинным «я»

Сорча подошла сзади, отражаясь в зеркале:

— Ты выглядишь потрясающе.

— Я не чувствую себя такой, — призналась Эйслинн.

Сорча обняла её, осторожно избегая золотой цепи:

— Знаю. Но ты — сама воплощённая наследница. Такой не посмеют перечить.

Это всё же вызвало слабую улыбку:

— Да?

— Когда ты взойдёшь на помост, все ахнут. Надеюсь, Баярд обмочится в своих дорогих сапогах.

Эйслинн поцеловала подругу в щёку:

— Спасибо, что ты со мной.

— Мы рядом на каждом шагу, — заверила Сорча.

— Всё готово, — добавила Фиа. — Он больше не будет вашей проблемой.

Хоть какая-то светлая перспектива. Вчерашние приготовления с капитаном Аоданом ненадолго отвлекли её от тревог. Эйслинн твёрдо решила не уступать Баярду — но и просчитала последствия.

Она отвергнет его и разоблачит предательство перед собравшимися дворянами. Главное — задержать его и стражу в зале до того, как кто-то предупредит его отряд. Следующие несколько часов должны пройти безупречно. Без сюрпризов.

Если всё пройдёт по плану, Эйслинн разом избавится от угроз Баярда. Пережить сегодня, чтобы сражаться завтра.

Ободрённая словами подруг, Эйслинн кивнула и вышла из покоев. В коридоре её уже ждала охрана, выстроившаяся по бокам, — и они неспешно двинулись к главному залу.

Дорога казалась бесконечной, и дело было не только в тяжёлых складках платья. Пульс отдавался в пересохшем горле, а пальцы в кармане судорожно сжимали деревянную розу — подарок Хакона.

Зал уже был полон, когда герольд возвестил о её прибытии. Лёгкий шелест тканей — собравшиеся поворачивались, провожая Эйслинн взглядами, — прокатился под сводами. Поднявшись на помост, она встала рядом с отцовским креслом, заложив руки за спину.

Дыхание перехватило, когда она окинула взглядом море любопытных лиц.

Причина такой толпы была не только в объявленном сборе войск. Большинство, наверное, жаждало стать свидетелем первого за десятилетия Выбора.

— Что ж, — её голос уверенно разнёсся по залу, — я могу выбирать?

В толпе прокатился нервный смешок.

Эйслинн сосредоточилась на ровном дыхании, сохраняя бледную улыбку. Краем глаза она заметила Сорчу и Фиа — их взгляды, полные поддержки, немного успокоили дрожь в коленях. Как же хотелось ей не стоять здесь одной. Не участвовать в этом абсурдном спектакле. Чтобы тот, кого выбрало её сердце, был сейчас в зале.

Хотя, возможно, отсутствие Хакона — к лучшему. Вспомнив, как ревновала его к вниманию служанок, она с ужасом представила, что бы началось во время Выбора.

Если, конечно, его чувства хоть отдалённо напоминают её собственные.

Он должен испытывать что-то ко мне. Эйслинн ошибалась насчёт мужчин, насчёт многого — но не в случае с Хаконом.

Может, увидев, как он пылает от ревности, она получила бы ответ.

А может, она просто жаждала увидеть его лицо — чтобы почерпнуть силы в одном лишь его присутствии.

Но теперь это не имело значения. Она так и не узнает ответа — ведь его здесь не было.

Её взгляд упал на Баярда, который выступил вперёд, излучая уверенность и богатство. Его голубовато-серый дублет был расшит серебряными нитями, бархатные бриджи облегали стройные ноги, а пелерина с меховой отделкой и фамильным гербом ниспадала с плеч. Каштановые кудри блестели, уложенные с безупречной точностью, а на каждом пальце сверкало по кольцу.

Он улыбнулся ей, показав ямочки на щеках, и, будь он незнакомцем, то мог бы показаться обаятельным и красивым. Идеальный галантный претендент, явившийся за рукой дамы.

С изящным поклоном Баярд опустился на одно колено.

— Я — барон Падрайк Баярд, претендующий на руку леди Эйслинн Дарроу. Единственный наследник своего рода, владелец Энделина и троюродный племянник самой королевы Игрейн по материнской линии. Нет виноградников богаче энделинских, нет дома прекраснее моего, и…

Эйслинн стояла недвижимо, пока он перечислял свои достоинства. Богатство, статус, комфорт.

Вот только всё это у неё уже было.

За всю жизнь она встретила лишь одного человека, способного дать ей то, что она действительно хотела — и в чём нуждалась. Утешение, поддержку, дружбу. Мужчину, чьё присутствие обогащало её жизнь, наполняло её любовью и принятием.

Ей не нужны были дорогие ткани и сверкающие драгоценности — лишь вырезанная из дерева роза и сердце того, кого она любила.

О судьба, я люблю его.

Среди хаоса, вызванного возвращением Джеррода, она не решалась назвать свои чувства к Хакону. В глубине души она боялась: стоит лишь признать их — и всё станет слишком реальным. А с угрозами, нависшими над ней и Дундураном, надежда на счастье казалась безумием. Она могла потерять отца, титул, саму жизнь — готова ли она потерять ещё и сердце?

Хотя, возможно, оно было потеряно давным-давно — когда он улыбнулся ей из-под нелепой шляпы, которую она ему подарила, или учил её языку жестов.

Боже правый, я люблю Хакона с момента, как узнала его.

— …в моих конюшнях не менее пятидесяти чистокровных скакунов, а погреба ломятся от лучших урожаев…

Эйслинн с трудом сдерживала тошноту, слушая, как Баярд перечисляет свои «достоинства». И, судя по громкому покашливанию из зала, она была не единственной, кому это наскучило.

— Давай уже заканчивай, мальчишка, — пробурчал граф Старли.

На скуле Баярда дёрнулась жилка, но он сохранил улыбку:

— Я предлагаю всё это, а также мой титул, защиту и преданность.

Его последние слова повисли в воздухе. Взгляд, устремлённый на Эйслинн, не оставлял сомнений в их истинном значении.

В зале воцарилась тишина, пока Баярд продолжал стоять на колене.

— Есть ли другие претенденты? — заставила себя спросить Эйслинн.

Баярд оглянулся через плечо с добродушной мальчишеской ухмылкой — которая мгновенно исчезла, когда вперёд выступил барон Бургонь.

Эйслинн с удивлением наблюдала, как пожилой барон с некоторым усилием опускается на колено. Его огненно-рыжие волосы уже серебрились на висках — он был ближе по возрасту к Меррику Дарроу, чем к ней. Бургонь славился весёлым нравом и громким смехом, и сейчас его глаза лукаво блестели.

Подмигнув с колен, он провозгласил:

— Надеюсь, вы простите мне эту дерзость, миледи, но я не смог устоять перед искушением, — затем наклонился вперёд, громко «шёпотом» добавив: — И подумал, что вам не помешает альтернатива этому… ослу.

Зал фыркнул, и Баярд отбросил любое подобие любезности. Нахмурившись, он прошипел в сторону нового соперника:

— И что ты сможешь предложить молодой невесте, Бургонь?

— Куда больше, чем ты, мальчишка, — парировал тот вполголоса.

Собравшиеся рассмеялись, а Эйслинн почувствовала, как заливается румянцем. Лёгкость момента её не раздражала, но мысль о том, что все теперь гадают, кто лучше справится в её постели, вызывала отвращение.

Пока Бургонь перечислял свои достоинства, Эйслинн перевела взгляд на Сорчу. Подруга ответила ей схожей гримасой.

Затем она отыскала в толпе капитана Аодана — тот стоял у главных дверей зала и едва заметно кивнул, глазами указывая на её рыцарей, которые медленно пробирались сквозь толпу, окружая Баярда и пятерых его стражников.

Это придало ей уверенности. Теперь она могла терпеливо слушать, как Бургонь разыгрывает целое представление, доводя зрителей до смеха — преимущественно за счёт Баярда.

Эйслинн хотела бы разделить веселье, но нутро её скрутило от нервов, когда речь Бургоня подходила к концу. Через мгновение настанет время выбирать.

Когда Бургонь закончил, его громогласный голос ещё эхом отдавался под сводами. Атмосфера потеряла лёгкость — толпа замерла, затаив дыхание в ожидании её решения. Все стояли неподвижно, кроме задних рядов, где люди расступались перед одной фигурой, возвышавшейся над остальными.

Эйслинн не могла долго смотреть в ту сторону, переведя внимание на двух претендентов, стоящих перед ней на коленях.

Пришло время.

Горло сжалось, но она заставила себя произнести:

— Если больше нет претендентов…

— Есть ещё один.

Вздох пронёсся по залу, за ним ещё один, ещё — волна шума, заставившая толпу расступиться.

Сердце Эйслинн пропустило удар.

Хакон шёл ровным шагом через расступившуюся толпу. Зал замер, пока он приблизился, вставая рядом с коленопреклонёнными лордами. Не отрывая от неё взгляда, он опустился на колено перед помостом.

— Я Хакон Зелёный Кулак, и я претендую на руку леди Эйслинн Дарроу.

Зал взорвался шумом — изумление и недоумение взметнулись к самым сводам.

Среди всего этого раздался взбешённый голос Баярда:

— Он не может быть претендентом! Это же кузнец! Орк!

— Любой вправе заявить о своих притязаниях, — прозвучал ответ Эйслинн. Её губы онемели, а взгляд не мог оторваться от мужчины, которого она любила, стоявшего перед ней на колене.

Он выглядел… невероятно благородным. Волосы были аккуратно подстрижены, на шее сверкал отполированный железный обруч. Кожаный кафтан, украшенный серебряными и железными пластинами на плечах и манжетах, облегал могучую грудь. Пояс с самоцветами и замысловатым узором охватывал его толстую талию. Искусно выделанные сапоги с металлической окантовкой обтягивали икры.

Он походил на оркского принца, спустившегося с гор, чтобы завоевать человеческую девушку.

Он перехватил дыхание Эйслинн.

Он здесь.

— Я не знатен и не совсем человек. Но я люблю вас, миледи. Моё сердце уже принадлежит вам, и что бы вы ни решили сегодня — оно останется с вами, как и моя преданность.

Руки Эйслинн дрожали, сцепленные за спиной. Слёзы покатились по щекам прежде, чем она успела их остановить. Она боялась пошевелиться — вдруг это сон, и вот сейчас он замолчит, забрав свои прекрасные слова обратно.

— Прежде чем вы выберете, знайте: не только я клянусь в верности. Мой народ из лагеря иных готов сражаться за вас. Вы дали нам дом, убежище — и мы будем защищать его. Каждый из нас сразится за десятерых.

По залу прокатился шёпот. Губы Эйслинн приоткрылись от изумления.

Она и не думала просить иных воевать. Алларион предложил свой меч, но остальные… они пришли в Дарроуленд в поисках мира.

И они согласились…

Эйслинн вглядывалась в дорогое лицо Хакона, и в животе заныла тревога.

— Что ты сделал? — прошептала она. Страхи материализовались, когда его выражение стало мрачным.

— Я отдал им свою землю. Теперь они — землевладельцы, как и многие здесь собравшиеся, и принесут вам клятву верности. Они будут сражаться.

Он продал свою землю. Ту самую — с лугом и скалистым выступом, где собирался построить кузницу. Куда мечтал увести её, прижать к земле и любить среди весенних цветов.

Он отказался от неё. Ради неё.

Новые слёзы покатились по её щекам, и Эйслинн даже не пыталась их сдержать.

Его обычно непроницаемое лицо впервые дрогнуло. Он наклонился вперёд, прошептав:

— Пожалуйста, не плачь, виния. Видеть твои слёзы для меня пытка.

Эйслинн покачала головой, наконец доставая из кармана платок.

Крошечный лоскуток быстро промок насквозь, пока Хакон продолжал:

— Я мастер-кузнец и буду работать день и ночь, чтобы вооружить твоих солдат. Когда придёт время, я сам встану в их ряды. Что бы ты ни решила сегодня — я буду сражаться за тебя, миледи. Мой народ тоже.

Эйслинн выдохнула дрожащим дыханием.

— Моя преданность, моя сила, моё сердце — всё уже принадлежит тебе, каким бы ни был твой выбор. Взамен я прошу лишь тебя. Мне не нужны титулы или положение — только быть рядом. Стать твоей парой, мужем, отцом твоих детей, если пожелаешь. Больше мне ничего не надо в этом мире. Только ты, виния.

Её зрение расплылось от слёз. Эйслинн стояла на помосте одна, но он вдруг казался таким высоким — будто она балансировала на краю пропасти. Возникло ощущение падения, хотя она не двигалась, а сердце застряло в горле.

Он предлагал решение сразу для всех угроз — Джеррода, Баярда, жизни в одиночестве.

Он дарил ей всё, чего она желала — самого себя.

Последствия неизбежны. Их путь не будет прямым или гладким. Но они пройдут его вместе — и этого Эйслинн было достаточно.

Она двинулась, не осознавая действий, спустившись с помоста к трем претендентам.

Её взгляд был прикован только к одному. Она остановилась перед своим кузнецом.

Своей парой.

И села к нему на колено — выбрав его перед лицом всех.

Дрожащие руки обвили его шею, словно она всё ещё не верила в его реальность. Прижав лоб к его лбу, она ощутила жар его кожи — и внезапный толчок, будто невидимая пуповина сжала её сердце, притягивая к нему.

Теперь она видела ту жизнь, что он обещал. Чувствовала её вкус.

— Я люблю тебя, — прошептала она, касаясь его губ.

— Я тоже тебя люблю, виния, — прорычал он, и в его груди зародилось то мурлыканье, которое, как она поняла, звучало только для нее. — Выше гор и глубже пещер.

Она почувствовала, как его улыбка коснулась её губ.

— Это орочья поговорка.

Радость выплеснулась из неё смехом, а затем она снова поцеловала его, слившись воедино. Его руки крепко обняли её, и она прижалась к нему, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с её. Ощущение правильности затмило всё остальное — впервые разум Эйслинн затих, а чувства успокоились, и в этот момент она могла только наслаждаться им.

— Значит ли это, что ты примешь меня? — тихо спросил он в маленьком пространстве их общих дыханий.

— Ещё как, но только если ты примешь меня в ответ. И расскажешь, где ты был.

— С радостью, но, пожалуй, позже.

— Да, позже.

— Они все на нас смотрят, да?

— Очень даже. О нас будут говорить по всему замку ещё очень долго.

Эйслинн отстранилась и серьёзно посмотрела на него.

— Ты уверен? — прошептала она.

Он прижал её руки к своему сердцу.

— Всем, что во мне есть.

— Сияя ярче фонаря, Эйслинн улыбнулась и, украдкой поцеловав его в последний раз, поднялась на ноги. Он последовал за ней, не выпуская её руки, когда они повернулись к ошеломлённой, шепчущейся толпе.

Ближе всех стоял усмехающийся Бургонь, который уже давно поднялся. Он подмигнул Эйслинн в добродушном настроении, и она почувствовала облегчение — он не обиделся.

А вот Баярд…

— Отпустите меня! — взвизгнул барон у главных дверей.

Эйслинн поднялась на несколько ступеней помоста, чтобы видеть поверх голов собравшихся. Встретив взгляд капитана Аодана, она кивнула.

Её рыцари двинулись как один, схватив всех стражников Баярда и захлопнув двери большого зала, чтобы никто не сбежал.

Толпа загудела, замешательство сменилось нервозностью. Люди отхлынули от дверей, прижимаясь к помосту, пока сопротивляющегося Баярда и его рыцарей не подвели вперёд.

— Что это значит? — потребовал барон Морро, пробираясь вперёд. — Вы намерены взять нас в заложники?

— Конечно нет, барон Морро. Прошу простить за театральность, — сказала Эйслинн. Подняв руку, она призвала к спокойствию.

Тишины не последовало, но внимание толпы теперь было приковано к ней.

— С того момента, как барон Баярд прибыл в Дундуран, он угрожал мне и моим горожанам расправой, если я не соглашусь выйти за него замуж.

Её обвинение вызвало вздохи и шёпот, многие обратили взгляды к барону, который беспомощно дергался, пытаясь вырваться из крепкой хватки капитана Аодана.

— Его рыцари терроризировали жителей Дундурана, а сам Баярд прямо заявил, что если не добьётся своего, напустит их на простой народ и встанет на сторону моего брата.

Эйслинн повернулась к Баярду, и её переполнило почти что жестокое удовольствие при виде его бесплодной ярости. Он был как крыса в ловушке, осознавшая, что время вышло.

— Этот Выбор был лишь попыткой принудить меня. Я никогда не собиралась принимать его ухаживания, но мы должны помешать вестям дойти до его отряда.

Баярд усмехнулся.

— Ты отвергаешь меня ради какого-то кузнеца? — он плюнул на пол. — Орочья шлюха.

Хакон рванулся вперёд, но Эйслинн остановила его. Толпа недовольно зароптала, возмущённая оскорблением.

Хватка капитана Аодана на плече барона сжалась так сильно, что тот взвизгнул и начал оседать.

— Что прикажете делать с бароном, миледи? — спросил он.

— Полагаю, темница лучше всего соответствует его амбициям.

— Совершенно верно, миледи.

— Он пэр королевства, — возразил Морро.

— И получит справедливый суд, когда вернётся мой отец, — ответила Эйслинн. — А до тех пор барон Баярд будет содержатся под стражей по обвинению в государственной измене, — она кивнула капитану Аодану. — Уведите его.

С лёгкой зловещей ухмылкой капитан Аодан повёл своих рыцарей с пленниками прочь из большого зала.

Когда они удалились, Эйслинн жестом распорядилась вновь открыть двери в знак доверия.

Морро бросил взгляд на распахнутые двери, затем прищурился, глядя на Эйслинн.

— А как насчёт этого… дела с орком? Неужели мы должны поверить, что вы выбираете его?

Эйслинн повернулась к полукровке рядом с собой и встретила его спокойный взгляд. Он снова стоял невозмутимо, и она почувствовала — он отступит, если она попросит.

Но она никогда не попросит его об этом. Ни сегодня, ни когда-либо еще.

— Да, я сделала свой выбор, — твёрдо произнесла Эйслинн. Стоя на ступенях, она была почти одного роста с Хаконом, и теперь идеально могла прижать его руку к груди. — Он терпелив, добр и искренне заботится обо мне. Он делает меня счастливой.

На лице Хакона появилась лёгкая улыбка, а в глазах вспыхнула такая безграничная любовь, что Эйслинн не смогла сдержать ответного сияющего счастья. Он значил для неё куда больше, чем могли выразить эти простые слова, но всё самое важное она скажет ему наедине. Их чувства касались только их двоих, и она ничего не была должна Морро или кому-либо ещё.

Тем не менее, Морро и несколько других пожилых лордов забормотали в возмущении.

Быстро сориентировавшись, Эйслинн продолжила:

— По традиции, Выбор завершается обручением. Как старший из присутствующих дворян, барон Морро, для меня будет честью, если вы проведёте обряд.

Старик удивлённо раскрыл рот, его бородка дёрнулась.

На самом деле, честь была скорее для самого Морро — вести обряд обручения наследницы, но она позволила думать, что ему угодно.

Через мгновение барон кивнул:

— К вашим услугам, миледи.

Приглашающим жестом Эйслинн подняла Морро на помост, а сама с Хаконом встала на нижнюю ступень, лицом друг к другу. Она с восхищением смотрела на статного полукровку, всё ещё не веря, что её судьба изменилась так стремительно.

Морро откашлялся.

— Нам потребуется что-то для связывания ваших рук.

Внезапно у локтя Эйслинн появилась Сорча, протягивая красную ленту.

— Я надеялась, что сегодня всё сложится именно так, — подмигнула она, когда Эйслинн удивлённо взглянула на неё.

Эйслинн расплылась в улыбке, пока по всему её телу разливались искры радости, а Морро начал обряд.

— Эйслинн, миледи, принимаешь ли ты этого мужчину в супруги, чтобы любить его?

— Принимаю.

— А ты, Хакон Зеленый Кулак, принимаешь ли эту женщину в супруги, чтобы любить её?

— Навеки.

Барон Морро обвил лентой их соединённые руки, скрепляя их союз.

— Как старший пэр Дарроуленда, я свидетельствую ваше обещание друг другу и желаю вам счастья. Пусть ваши сердца будут верны, а свадьба не заставит себя ждать.

И с этими словами Эйслинн оказалась обручена со своим полукровкой.

Зал взорвался аплодисментами, но Эйслинн почти не слышала их. Встав на цыпочки, она встретила поцелуй Хакона, надеясь, что этот маленький жест сможет передать, как сильно она его любит.

Они провели добрый час, принимая поздравления и добрые пожелания — час, который Эйслинн позже вспоминала смутно, словно в дымке счастья и неверия. Всё это время она не отпускала своего полукровку, боясь, что если выпустит его из рук или потеряет из виду, всё окажется всего лишь сном.

Когда очередь желавших принести свои поздравления наконец поредела, а гости разбились на небольшие группы, живо обсуждая утренние события, Эйслинн наконец смогла перевести дыхание. Принятие её выбора народом всё ещё удивляло её — возможно, она раньше недооценивала своих людей.

Она отдавала себе отчёт, что не все поддержат её с Хаконом, но сегодня этого было достаточно.

— Остаётся только решить, что делать с рыцарями Баярда, — произнесла она, чувствуя, как пузырёк счастья вот-вот лопнет.

Хакон развернулся к ней, беря её руки в свои. Он поцеловал каждый сустав на тыльной стороне ее ладоней, прежде чем спросить:

— Ты доверяешь мне?

Брови Эйслинн поползли вверх. Ещё несколько дней назад ответ не был бы столь однозначным. Она доверяла ему своё тело, разум и даже сердце, но доверить государственные дела — это нечто совсем иное.

Однако сейчас, глядя в глаза своему жениху, ответ действительно был прост.

— Да.

Он кивнул.

— Тогда позволь мне заняться этим? Аодан и я разберёмся к завтрашнему дню.

— Хорошо, — согласилась Эйслинн. — Но не задерживайся. Я буду ждать тебя.

Озорная улыбка озарила его мужественное лицо, а в глазах вспыхнул голодный огонь, когда он наклонился за поцелуем.

— Отлично, — прорычал он, — потому что сегодня вечером я собираюсь любить свою пару как следует.