Княгиня Евдокия 5 (СИ)

Глава 21

— Отец оставит слово за мной, — твердо ответила валаху Евдокия. Сама же подумала — хорошо, что Влад не спросил о мнении деда. В этом случае её голос дрогнул бы. Дед он такой дед, что с ним надо держать ухо востро.

— Хм, а сможешь ли ты принять верное решение? — усомнился Дракула.

— Господарь, ты же не на личико моё смотрел, когда подумал о сватовстве и подошел спросить? Здесь есть дамы покрасивше и познатнее.

Влад постарался обаятельно улыбнуться, но взгляд его был тяжёл. Ему не хотелось давить на милую боярышню, но по-иному у него не получалось. Она же задумчиво протянула:

— Твоя первая жена была из королевского рода Матьяша.

Он согласно кивнул, не понимая причем тут его покойная жена. Евдокия же продолжала:

— Сейчас Матьяш крепко правит Венгрией. Не так давно он взял под себя Хорватию и Чехию. Ходят слухи, что ныне он соперничает с Габсбургами за честь зваться просвещённым правителем, и если дело дойдёт до вооруженного столкновения, то многие ставят на Матьяша, а не Габсбургов.

— Ты хорошо осведомлена, — одобрительно заметил Влад, но лицо его при этом помрачнело, и Евдокия знала причину. О ней она далее и сказала:

— Более десяти лет Матьяш продержал тебя в заточении, облыжно обвинив в содействии османам.

Влад сузил глаза, но ничего не успел сказать, потому что Евдокия торопливо добавила:

— Но при этом Матьяш выдал за тебя свою родственницу. Я так понимаю, что ты на него не в обиде?

— То дело прошлое, — выдавил Влад, не ожидавший, что боярышня из далекой страны уместит его жизнь в двух предложениях. Но она по мягкосердечию не напомнила о годах турецкого плена, лишь обмолвилась, что не сомневается, что он ни за что не встал бы на одну сторону с османами.

— Я ненавижу султана и я бы никогда… — сквозь зубы процедил Влад. Евдокия открыла рот, чтобы повторить, что уверена, что обвинение было облыжно, но валах медленно поднял руку и она смолчала.

Ему же захотелось нежно обвести нежный девичий овал лица, показывая, что он благодарен за её сдержанность в словах. Но не решился оскорбить её касанием, поэтому лишь обозначил свой порыв и резко убрал руку за спину.

— А Матьяш… — продолжил Дракула, как ни в чём не бывало, — он был честен со мной и признал за мной право господаря!

— Признал, значит, — свела брови Евдокия, убеждаясь лишний раз, какой гадюшник процветает среди местных властителей.

На одну только крошечную Валахию в данный момент претендует трое, и они время от времени сгоняют друг друга с трона, а на них делают ставки другие государи.

Евдокия вспомнила, какой переполох в Думе наделало предложение Папы римского принять корону Ивану Васильевичу из рук римского императора. Но князь сказал, что всё, что нужно, он сам себе возьмёт. Бояре пошутили, что они сами себе Рим и утвердили Ивана Васильевича царём.

Евдокия позволила себе развить идею наследников Рима, но её осадили священники из греков, назвав её речи кощунственными. Она тогда во всеуслышание заметила им, что народ, сдавший османам святыни, не может указывать другим, как строить государство. И что их слишком много на Руси. Её чуть не загрызли за эти слова, но боярыни, а после и бояре встали за неё, а часть духовенства являлась им родней. В результате в церкви вновь получился раскол.

Но боярышня лишь немного поторопила события. У русского духовенства без её нападок накопилось много вопросов к так называемым греческим наставникам.

Сейчас боярышня стояла и смотрела на ожидавшего её слова Влада. У неё не было послезнания о его конкурентах: Раде Красивом и Басарабе Старом. Для неё они мотыльки-одновневки, но для Влада — родня и злейшие враги. Он жаждет расправиться с ними, вернуть утраченное и выгнать османских сборщиков податей. Она не знала, получится ли это у него, но от её ответа сейчас точно могла измениться история. Впервые Дуня почувствовала ответственность.

— Осталось только освободить место правителя, — подытожила она, прямо взглянув на него. — И ты рассчитываешь на поддержку моей семьи?

Влад был приятно удивлён, что боярышня нисколько не обиделась на его прямоту, но в то же время немного обижен, что она сразу перешла на деловой тон.

— Ты богата, — с ноткой вопроса произнёс он, но сразу же продолжил: — Помимо денежной поддержки от твоей семьи я получу военную помощь царя Иоана. Если мы с ним объединимся, то изгоним османов с моей земли.

Евдокия сложила пальцы домиком, размышляя, как отказать, чтобы не обидеть. Сказать, что её богатства сильно преувеличены? Что они несметными кажутся только Владу, у которого ничего нет?

Но он уверен, что она сумеет развернуться на его землях, и в этой его уверенности виновата она сама. Дохвасталась, и он высоко оценил её старания.

Однако больше всего Влада интересует поддержка Ивана Васильевича. Евдокия не могла знать насколько предложение Влада могло бы заинтересовать царя, но попробовала рассуждать.

Надежный союзник против осман на отдаленной земле может понравиться Ивану Васильевичу. Если он поможет Дракуле сдерживать турков, то это оживит политику. Могущество осман встало поперек горла всем монархам, а маленькая Валахия при разумной поддержке может выпить немало крови у султана. Тем более рядом земли Стефана, который намеревается давать отпор. Вместе они могли бы нанести ощутимый урон туркам.

Вот только Иван Васильевич в безвозмездной щедрости замечен не был, а вложений в Валахию потребуется немало. И чем же Влад сможет отблагодарить за помощь? А ничем! Даже когда Евдокия станет вдовой-господарыней и попросится под руку царя, то эти земли абсолютно бесполезны для Руси. Зато султан щедро расплатиться за помощь Ивана Васильевича Валахии. Уж он не пожалеет золота и погонит татар в набеги на Русь.

Евдокия наморщила лоб, поняв, что чего-то не понимает. Царь ведь все же прислал Стефану золото на побитие врага и уверил в дружбе, так может он и Владу помог бы? И тут же она ответила себе, что к османам ещё летом выехало посольство с дружескими подарками. Так что политик из нее никакой и лучше не лезть в это дело. А отказ надо обосновать проще.

— Я очень надеюсь, что князь… продаст мне летающее крыло, — добавил желаемое валах, не обращая внимания на хмурое личико боярышни.

Евдокия опустила глаза, чтобы Влад не заметил, как изменился её взгляд, когда она услышала, что он запнулся на слове «продаст». Ей показалось, что он хотел сказать «подарит». Денег у валаха не было. Он сюда и приехал, чтобы просить у Стефана помощи на вооружение.

— Для него это забава, — загорячился Влад, — а я придумал, как использовать крыло в войне. Для начала необходимо изменить цвет! Так оно будет менее заметно, а если враги все же обнаружат его, то пусть думают, что на них спускается хтоническая тварь.

Евдокия мысленно проворчала: «Он придумал!»

— Можно же разведать местность, — увлеченно зашептал он, а она неожиданно продолжила:

— Сбросить масло и поджечь его или начинить горшки порохом с осколками, поджечь их и опять-таки бросить.

— Да! Все так! Ты читала трактаты о военном деле?

Евдокия скромно пожала плечами и заметила:

— Крыло плохо управляемо и не поднимет большой вес. Я удивлена, что у князя получилось летать. Никак похудел на здешних харчах, — сварливо закончила она, но Влад словно бы не слышал.

— А воздушный шар? — распалялся он, забыв о сватовстве. — Я слышал, что в Москве есть такой!

— Он уже дважды горел, и царь запретил поднимать его над городом. Да и дорого это. Розмыслы ищут замену горячему воздуху и неизвестно, когда найдут.

Евдокия умолчала, что уже нашли. Не без её подсказки обратили внимание на газ, образующийся при брожении навоза. Он был изучен, сочтён пожароопасным и, самое главное, никто пока не придумал, как и во что собрать его, а потом выдуть в шар. Но энтузиазм не утихал и работы продолжались. Сам факт открытия газа, который легче воздуха, чрезвычайно всех взбудоражил. К розмыслам подключился Гаврила со своим электричеством и если всех насмерть не шарахнет молнией, то обязательно додумаются до чего-то умного и полезного.

— Как бы я хотел побывать на Руси, — воскликнул Влад, вызывая улыбку у Евдокии. Ее взгляд смягчился:

— Ты поговори с князем о дельтаплане. Объясни ему, для чего хочешь использовать его, и я уверена, что он тебе поможет. Но только если ты отступишься от меня, — тихо закончила она, напомнив с чего начался разговор — и предательский румянец объяснил всё лучше иных слов.

Влад сверкнул глазами, его ноздри затрепетали, а Евдокия поспешила высказать те возражения, которые будут понятны воину с мятущейся душой:

— Ни злата, ни серебра у моей семьи нет, потому что всё вложено в дела. Так что за мной дадут одни обещания, но не деньги. Поэтому не вижу смысла брать тебе меня в жены. Брак неравный, и если ты не получишь ничего ощутимого за мной, то потеряешь расположение того же Матьяша. Тебя никто не поймет: ни свои, ни чужие. А торговые отношения мы можем установить без сватовства. Подчас денежные интересы крепче супружеских.

— А поддержка Иоана?

— Господарь, у нас полно своих врагов, — мягко произнесла она.

Он резко вскинул голову, понимая, что услышал отказ по всем притязаниям, но усмирил свой нрав.

— Ты права! Я должен сам стать сильнее и тогда можно заключать союзы. Иначе… — он рубанул рукой, и лицо его потемнело.

В глазах Влада разгорелась ненависть. Евдокия понимала, что не к ней, а к тем, кто испоганил его жизнь. Наверняка мальчиком он мечтал о процветании своих земель, а сверстники ему завидовали, что он родился с золотой ложкой во рту. Вот только в юности его сделали заложником султана и домой он вернулся через четыре года, наполненным лютой ненавистью к своему пленителю. А дальше были только смерти соратников, унижения, предательство и бесконечные потери.

В который раз Евдокии стало жаль Влада. Он ни слова не сказал о своих чувствах к ней, но было видно, что ему хочется тепла и ласки. Ему это жизненно необходимо, хотя сам он не ставит это во главу.

Евдокия отступила, чтобы ненароком не дать ему надежду, и он понял. Усмехнулся, склонил голову и, резко развернувшись, ушёл. Ничего не сказал, но Евдокия поняла — вопрос со сватовством закрыт, а остальное он обдумает и скажет позже.

Она поискала глазами Елену. Царевич отправился провожать её через центральную лестницу и за ними увязалась целая толпа. Евдокия мысленно похвалила Иван Иваныча за терпение, с которым он относился к девочке. В зале ещё танцевали и пили вино. Боярышня поискала глазами князя, но его не было. Видимо, Стефан увёл с собою.

Балашёва, который мог присутствовать за столом со знатью, она отпустила к внукам. Ему необходимо было выкупить их и записать на себя. Мальчишки работали здесь и вроде ничего не были должны управляющему замка, но как только у них появился дед, то оказалось, что их содержание дорого обходилось господарю. Так что Кузьма сейчас сидел с нужным человеком и угощал его выпивкой дабы уладить все дела.

Евдокия стояла в одиночестве и с удивлением понимала, что во время дороги отвыкла быть одной и почувствовала себя незащищенной. Это открытие неприятно поразило её и она, гордо вскинув подбородок, направилась к выходу.

В прилегающем зале гости разбились на группы и вели беседы, но она, не останавливаясь вышла к освещённому факелами переходу. Факелы зажигали только по окончании ужина, чтобы юные дамы не страшились возвращаться к себе по переходу. Задержавшиеся дамы и кавалеры забирали факелы с собой или просили в сопровождающие слугу со свечой.

Евдокия шла не торопясь, наслаждаясь прохладой и пытаясь через узкие бойницы разглядеть город или звёзды. Но ширина стены не позволила что-либо разглядеть, зато боярышня начала подмерзать, как обычно бывает, когда выйдешь из духоты.

Несколько раз ей чудилось, что на неё кто-то смотрит, но каждый раз оказывалось, что её напугали отблески от нашитых на платье каменьев. Миновав переход и людные места, она огляделась, ища слугу со свечой, но никого не было. Ей пришлось вернуться туда, где видела подсвечник с зажженными свечами. Она вытащила одну из них, закрепила на маленькой подставке и направилась к себе.

Ей хотелось уже поскорее подняться наверх, где денно и нощно стоят вои из дружины. Она поднялась по относительно широкой лестнице, прошла через ещё один переход и ступила на узкую лестницу. Неожиданно её окликнули. Евдокия вздрогнула.

Готовая ко всему она повернулась и увидела дона Игнасио, когда он попал в свет её свечи. Он сощурился, прикрывая рукой глаза. Сам он передвигался без освещения.

— Боярышня, за тобой не угнаться, — весело воскликнул он. — Давно хотел спросить у тебя, да не получалось. Вокруг всё кто-нибудь находился.

— И что же тебе интересно у меня спросить?

— Записку о хождении Афанасия Никитина в страну Чудес ты подавала царю?

Кровь от лица Евдокии отхлынула. Она вспомнила, как чудом избежала смерти при похищении, а поводом были записки. Дуня отступила и даже поднялась на пару ступенек.

— Откуда ты знаешь? — взволнованно спросила она, продолжая пятиться задом и нащупывая ногой следующую ступеньку.

— Значит, ты, — сделал вывод дон и широко улыбнулся, подходя к ней и перекрывая собой выход.

Дуня кинула в него свечу, подхватила подол и развернулась, намереваясь наощупь бежать вверх по лестнице, но попала прямо в руки того, кто спускался, а подскочивший Игнасий закрыл ей рот ладонью.

— Экая ты прыткая! Уж побегал я за тобой, но всё к лучшему, — довольно шепнул он ей в ухо, отнимая ладонь от её рта. Но крикнуть она не успела, вместо ладони ей запихнули в рот платок. А она, как идиотка порадовалась, что не грязный носок, и эдакая несуразица в собственной голове в столь страшный момент насмешила её.

— Князь Юрие!

Юрий Васильевич услышал, что его зовут, остановился и сразу же пожалел об этом. К нему спешила княжна Катарина.

— Князь, я знаю, господарь прислушивается к тебе, — проворковала она, не давая ему по-быстрому откланяться.

Юрий выжидающе смотрел на девушку, демонстрируя равнодушие. Это было невежливо, но он спешил вернуться в общий зал, надеясь застать Евдокию и проводить её до покоев. Из-за Стефана он не успел предупредить боярышню, чтобы она дождалась его.

— А я тут сижу, тоскую, — Катарина вплотную приблизилась к нему, трогательно смотря снизу вверх. Из-за высокого роста князя она казалась себе маленькой, беззащитной и это вдохновляло её отыграть жертвенную роль. Но он сделал шаг назад и предостерегающе сухо бросил: — Княжна!

Кровь Катарины вскипела, но она не позволила себе сорваться на злость, лишь сменила тактику:

— Думаешь, я по своей воле тут нахожусь? — девушка вновь подошла вплотную. — Думаешь, мне по нраву навязываться в невесты?

Юрий попытался отстраниться, но Катарина схватила его за рукав и заглянула в глаза:

— Была бы моя воля — упорхнула бы домой!

Князь дернул рукой, освобождаясь от девичьей хватки и попытался обойти ее. Но Катарина раскинула руки, не давая прохода и он отступил, желая хотя бы соблюсти приличное расстояние между ними.

— Юрие, ты не бойся, я не попрошу у тебя ничего непосильного, — насмешливо произнесла она, — но не мог бы ты сказать господарю, что я скучаю по батюшке и хочу домой.

Юрий Васильевич непонимающе смотрел на нее, а потом устыдился своего поведения. Он уж чего только про нее не надумал, а она оказывается нуждается в помощи.

— Почему сама не скажешь? — настороженно спросил он её.

Катарина опустила глаза, засмущалась, начала теребить кружевной платочек, а потом подняла на князя полные слёз глаза:

— Мария, его жена, ужасно ревнива и оговорила меня перед господарем.

Увидев, что князь хочет возразить ей, торопливо добавила:

— Я не сержусь на нее за лжу. У неё слабое здоровье и малые чада забирают у ней все силы. Ей сейчас сложно, и в каждой красивой девушке она видит угрозу. А я… Я не хочу её волновать лишний раз.

Подозрение к князю вернулось, и он пристально посмотрел на Катарину. Здесь ни для кого не было секретом, что юная княжна враждует с женой Стефана. И можно было бы усомниться в том, кто из них разжёг распрю, если бы Катарина не пыталась в первый же день влюбить в себя царевича, а потом не взялась бы за самого Юрия.

Князю хотелось напомнить ей об этом, но вспомнились слова Дуни о значимости паузы в мутных переговорах. Она говорила, что если не знаешь, что сказать, то лучше многозначительно помолчать, дожидаясь реакции собеседника. Евдокиюшка даже изобразила глубокомысленный вид и молчала, показывая, что готова слушать. Это было очень забавно, потому что молчать ей пришлось долго. Ему нравилось смотреть на неё и молчание нисколько не тяготило его.

Но мысль о паузе ему понравилась, и он холодно смотрел на Катарину, не отвечая ей. Та промокнула глаза, вздохнула и вновь поднесла платочек к глазам. Похлопала ресницами, поправила платье и вновь вздохнула. Князь не порывался больше уйти, он смотрел и ждать.

— Так ты поможешь мне? — не выдержала она.

Князь с удовлетворением отметил, что нрав Катарины взял своё, и ее лицо теперь отображало исключительно нетерпение с раздражением. Но он не ожидал, что княжна попытается обвить его шею руками и… наверное поцеловать, а не укусить или задушить. Юрий отшатнулся и вытянул руку вперед, не давая княжне приблизиться.

— Не отказывайся от меня, княже, — сделала вторую попытку она. — Я ничего от тебя не требую. Подари мне ночь. Я видела, как надо любить и постараюсь, — уговаривала она, злобно пыхтя и наступая. — Али ты не муж? — попыталась поддеть его, не сумев подойти. — Хочешь, платье скину прямо здесь? Бери меня и люби! — потребовала Катарина, но между ней и князем встал Вихря.

— Давай я тебя пощупаю за мягкие места, — воодушевленно предложил он и протянул руки.

— Пшёл вон! — зашипела она. — А ты… — она с ненавистью посмотрела на князя, — ты пожалеешь! Думаешь, твоя Евдокия ждёт тебя? Как же! К ней Влад посватался и быть ей безземельной господарыней! А ты всю жизнь бобылём будешь, потому как немощен по-мужески.

Выкрикнув, она побежала, оставив усмехающихся мужей.

— Княже, я там спровадил двух боярчат, что караулили неподалеку. Думал, что они готовят подлый удар, но хилы больно.

— А они не ножом ударить хотели, а словом… точнее свидетельством моего грехопадения.

— Хм, да. Крепко эта княжна вцепилась в тебя!

— Я отобьюсь, а ты за ней и царевичем приглядывай. Нельзя, чтобы она сорвала сватовство.

— Глаз не спускаю.

— Я в зал, может, Евдокия Вячеславна ещё не ушла, так провожу её. Её служилого сегодня за столом не приметил, а спросить куда он делся никак не мог.

— Княже, а зачем Стефан тебя на разговор позвал? Чего нам ждать?

На лице Юрия Васильевича отобразилась тревога и Вихря подобрался.

— Стефану пришли вести, что османы идут к нему.

— Это что же, они воевать тут будут? — воин разгладил пальцами бороду, оценивая новости. — А мы? — спросил он.

— А нам нельзя, — дал ответ князь. — Ладно, пойду я… тревожно что-то.

У Юрия из головы не шли слова Катарины о сватовстве Дракулы. Он не верил ей, но вдруг валах преследует Евдокию?

Вихря поскрёб подбородок, лохматя разглаженную бороду. Он бы сошёлся с турком, размялся. Вот только князь никогда не тревожится понапрасну, а тут он сам не свой. Рука Вихри замерла, когда он увидел, что князь ускорил шаг и чуть ли не побежал, наплевав на приличия.