Княгиня Евдокия 5 (СИ)

Глава 19

— До чего же Катька противная! — гневно воскликнула Елена, подражая хлопочущим вокруг неё жёнкам, которые княжну Катарину иначе, как Катька, не называли. — Не понимаю, почему отец её домой не отправляет! На неё даже мачеха жаловалась, а он её просит потерпеть.

— Так, я готова! — объявила Евдокия, прекращая бестолковую суету, которую учинили в её покоях.

— А что мы будем делать? — подбежала к ней девочка.

— Готовить то, что прославит Сучаву, а может, и всё княжество.

— А что можно такого приготовить? Дунь, ты хоть намекни, — начала канючить Елена. — Ой, а про червяков ты вчера правду говорила? Неужто их можно разводить, как… как… — господарынька растерянно посмотрела на женщин, но те ничем ей не смогли помочь.

Евдокия взялась за ручку двери, потянула ее и попросила всех на выход.

— У нас мало времени, а дел много, — наигранно-возбуждённо объявила она господарыньке.

— Дунечка, ну расскажи! — держась рядом с ней и подпрыгивая, вновь попросила девочка.

— Я правду про червяков говорила.

— Ой, ужасти какие, — схватившись за пухлые щеки, потешно закачала головой она.

— А чему ты удивляешься? — спускаясь по лестнице, улыбнулась ей Евдокия. — Многих насекомых разводят ради пользы. Ты подумай и назови мне хотя бы одного.

Елена поначалу широко раскрыла глаза, демонстрируя, что не может такого быть, но стоило ей задуматься и личико осветилось пониманием:

— Бъчёла! — радостно выпалила она, используя местное деревенское название пчел.

— Умница. Конечно же, пчёлки. А слышала ли ты, как получают шелковую нить?

— Ой, точно! — Елена даже подпрыгнула от избытка эмоций. — Шелкопряды!

— У тебя знающие учителя и ты сама молодец, — вновь похвалила её боярышня и девочка расцвела, взяла Дуню за руку. — Добавлю, что в далекой стране Син выращивают сверчков, чтобы наслаждаться их стрекотом. И они стоят дорого.

Елена хихикнула, думая, что боярышня шутит, но та пояснила, что любовь к стрекотанию сверчков не самое странное. Вместе они вспомнили о шуме моря, которое издают морские раковины, о пробирающем до костей звучании рога и ритмичном постукивании деревянных ложек.

— Господарынька, вели освободить нам место и дать помощницу, — попросила Евдокия, когда они подошли к кухни.

Девочка тут же вышла вперед и выждав, когда все ей поклонятся, объявила свою волю. И завертелось!

Начали с изготовления горчичной приправы. Евдокия впервые её делала, тем более тут был какой-то другой сорт семян, не такой, как на Руси. Зернышки были крупнее и белые, а дома горчица больше походила на перец, ну разве что чуть светлее. Наверное, потому зерна использовали как замену перца.

Но боярышня смело взялась подбирать дозировку соли, сахара и разной степени сброженности вина. Уксуса она не нашла, и поэтому даже в этом вопросе пришлось выкручиваться, но в результате получилось несколько шикарных по вкусу вариантов.

Однако были сомнения, что без уксуса приправа сможет долго храниться, но главное, что основа для рецепта уже была освоена. Сложнее было с кофе. Она хотела испечь кофейное печенье и торт вроде «Праги», но в рецепт печенья вмешалась Елена, а задуманный пышный бисквит у Евдокии получился в виде плоских блинов. Причины неудачи она не стала выяснять, а продолжила работать с тем, что есть. Тем более кофейный вкус у выпечки остался ярким, а кофейный крем своей новизной сводил с ума.

— Дунечка, как вкусно! А как красиво! — безостановочно повторяла крутящаяся рядом Елена, когда боярышня принялась за украшение торта розочками. — Можно, я ещё одну съем? — заглядывая в глаза, просила она.

— Солнышко, у тебя животик заболит, — строго смотря на неё, предупреждала Евдокия, но высаживала прямо на подставленный палец крохотный цветочек.

— Ой не могу, как же вкусно, — закрывая глаза, стонала девочка и вновь смотрела на боярышню просящим взглядом.

— Погоди, у нас осталось печенье, которое ты обещала украсить орешками.

— Оно прилипло и потрескалось, когда мы его отделяли от доски…

— Давай-ка мы из него сделаем ещё одну вкуснотень, которую могут продавать в лавках сладостей.

— Давай! — радостно согласилась Елена, но напомнила: — У нас нет таких лавок…

— А ты вели открыть или пусть замковая кухня делает сладости к праздникам для горожан.

— Вот бы ты ещё что-нибудь придумала наподобие горчичной приправы! Её везут к нам из Англии, но отец говорит, что во французских монастырях она слаще. А теперь и мы будем её делать. Подумать только, как просто она делается! Мне сказали, что её и выращивать несложно, — радовалась Елена.

— Печенье тоже долго хранится и его можно везти на продажу в другие города, а вот с тортом и тем, что мы сейчас делаем, сложнее, — нехотя призналась Евдокия. — Если только получить разрешение на изготовление и продажу этих сладостей на местах.

— Я так и вижу! — возбужденно замахала руками Елена, пока боярышня посматривала, как выделенная ей поваром помощница взбивает сливки, а Надежда протирает нежный творог через сито. — Мы откроем лавки с нашими сладостями во всех городах и отец будет получать доход отовсюду!

Евдокия одобрительно улыбнулась, хотя сообразила, что с предложением открыть лавки она поторопилась. В Европе сейчас постоянно кто-то с кем-то воюет и людям не до сладостей. А вот в Москве расширению ассортимента вкусняшек обрадуются, и Елена сможет подарить сегодняшние рецепты держательницам сладкого ряда. И тогда кофейный торт назовут молдавским или волошанкой.

Евдокия сварила новую порцию кофе и отодвинула его остывать.

— Я попробую? — господарынька тут же подбежала и принюхалась. Кофе пах так же хорошо, как крем и ей казалось, что на вкус он будет таким же чудесным.

Боярышня дала всем попробовать по глоточку, но большего не требовалось. Не все помощницы смогли даже проглотить крепко заваренный кофе без сахара. Евдокия рассмеялась, увидев надутые щеки и широко распахнутые глаза Елены.

— Как так? — недоуменно повторяла девочка, переводя взгляд с напитка на печенье и крем. — Там вкусно, потому что мы добавили кофе, а здесь гадко.

Пока все делились своими впечатлениями, кофе остыл. Боярышня быстро собрала известный в будущем десерт «тирамису» и пошла проверять, как хранят на прохладе торт. Конечно, Евдокия угостила поваров десертами, заодно вручив рецепты горчицы и с удовольствием наблюдала их реакцию. Их поразила простота изготовления приправы и теперь они не понимали почему раньше не брались за ее изготовление.

— Не волнуйся, боярышня, всё сохраню и подам к столу, как уговорено, — приложив руку к груди, пообещал главный повар.

Евдокия покивала и подала Елене поднос, на который положила немного печенья, украшенного самой господарынькой, и порцию тирамису из некондиционных печенюшек.

— Возьми, угостишь Иван Иваныча. Ему будет приятна твоя забота!

Девочка просияла и, лукаво прищурившись, посмотрела на такой же поднос с печеньем и десертом.

— А ты кого угостишь?

Боярышня прижала палец к губам и забавно округлив глаза прошептала:

— Это большой-пребольшой секрет!

Все заулыбались и сделали вид, что не поняли, кого имеет в виду Евдокия. Елена же, едва сдерживаясь, чтобы сразу не побежать радовать царевича, оглядела кухню и громко повелела:

— Коли придут сюда люди Катаринки умышлять злое, то их не слушать! Боярышня Евдокия готовила по заказу моего отца, и то непростые яства. Поняли?

Ответом послужили поклоны. Но Дуня на всякий случай оставила своего воя в леднике караулить сладости от мышей и других хищников.

Наверх поднялись усталые и сонные. Надежда ушла покемарить перед вечером, а Евдокия и остальные жёнки осталась дожидаться убежавшую к покоям царевича господарыньку. Вскоре Елена вернулась и, поскакав вокруг боярышни от избытка чувств, прыгнула на перину и выпалила:

— Какой сегодня чудесный день!

Евдокия начала стягивать с девочки сапожки, игнорируя недовольные взгляды нянек, которых придержали жёнки Марии Борисовны. Елена была довольна, что Дуня ухаживает за ней и не обращала внимания на соперничество жёнок из Московии и своих нянек.

— Ванечка сказал, что я заботливая и умелая хозяйка, но я честно призналась, что это ты готовила. А он не расстроился, потому что сласти принесла ему я, а не ты.

Евдокия помогала раздеться Елене, сожалея, что осталась дожидаться девочку, а не отправилась вместе с ней угощать Юрия Васильевича. Ей хотелось сделать это без свидетелей, а теперь придется ждать, когда Елена выговорится и уляжется на дневной сон.

— Меня прям разрывает от радости, как представлю, что вечером скажет отец, увидев наши приготовления, — поделилась господарынька и зажмурилась от предвкушения. — Дунечка, если бы ты знала, как нам нужно серебро! Отец выжал из наших людей всё, чтобы не только откупиться от османа, а ещё собрать против него войско. Он хочет дать им бой и избавить наши земли от их гнёта, — шепотом выдала тайну Елена.

— Благое дело, — выдохнула боярышня, искренне сочувствуя господарю и всем людям. Русь всё это проходила, и Иван Васильевич совсем недавно отказался платить дань. И хоть немало денег продолжало уходить на подарочки, но плечи сумели расправить, и Евдокия надеялась, что её труды немало поспособствовали этому. Но кое-что ещё она может сделать и поэтому, отодвинув мысли о приготовленных сладостях, она похвалила девочку:

— Ты хорошая дочь, стараешься помочь отцу, а захочешь ли так же помогать мужу?

— Конечно! Я же буду матерью наших детей, — очень серьёзно ответила девочка.

— Я думаю, что Иван Иваныч будет счастлив, когда ты возьмёшь в свои руки управление землями. Всё же жена лучше мужа всё посчитает и последит за доверенными в хозяйстве людьми!

Елена захлопала глазами и неуверенно кивнула, вроде как соглашаясь с Евдокией.

— Тебя же не обманешь лживым подсчетом надоенного молока, собранных яиц или мясных заготовок? — предположила боярышня и нарочно не замечая растерянного вида девочки, продолжала:

— А бывает управляющие из лучших побуждений врут о долгах простых людей, надеясь их заставить бесплатно работать, а те мрут или бегут, и тебе только вред от этого случается.

Елена замотала головой, отрицая услышанное, а Евдокия перечисляла заботы владетельницы:

— Даже при раздаче указаний по заготовке кормов необходим хозяйский догляд. У нас есть боярыни, которые по старинке велят сеять травы и зерно, а молодые читают умные книжки и учат своих людей по-новому вести хозяйство.

— Я… — наморщила лоб Елена, — разве я должна этим заниматься?

— Нет, заниматься всем этим будут твои люди, а вот контролировать их, побуждать к учению и вновь контролировать… — Евдокия выразительно посмотрела на девочку и добавила: — Гораздо больше твоего участия потребуется в создании мастерских и поддержании их. У нас царицыны рукодельницы считаются лучшими, и они приносят немалый доход Марии Борисовне.

— А она?

— Что она?

— Я слышала, что в московии муж распоряжается всеми доходами.

— Сейчас уже не так, — рассмеялась Евдокия, видя озабоченное лицо девочки. — Конечно, в каждой семье свой уклад. Как договорились муж и жена, так и будет, но у царицы есть свои доходы и расходы. Мария Борисовна поддерживает книгопечатание, строит лекарские избы, организовывает праздники и соревнования, покровительствует городским службам, которые возглавили боярыни.

— Боярыни? А что они делают?

— Я же говорю, возглавляют городские службы. Город поделили на части и боярыни смотрят за чистотой рек и улиц, проверяют работу сторожевых служб. А ещё у нас повсеместно начали пропитку деревянных домов средством, которое не даёт разгореться огню, организовали установку молниеотводов, ввели последовательную нумерацию домов.

— Разве может такое быть?

— Ну-у, огонь, конечно, своё возьмет, но с боем, а за это время люди успеют подбежать и потушить. С молниями оказалось совсем просто, я тебе потом нарисую, а нумерация нужна для быстрой передачи посланий.

— Нет, я про то, что боярыни службу служат и всем этим занимаются.

— Так город такое же хозяйство, как боярская вотчина! У нас сызмальства девочек учат домоводству и как хранить мужнины заработки, а ещё лучше приумножать.

— Но я господарынька, а буду царицей. Неужели мне тоже надо знать, что травки с зерном сажать и за коровками следить?

— А как ты узнаешь, что тебя не обманывают? Как поймешь, что твой честный и старательный управляющий до сих пор не знает, как делать горчицу и упускает возможную выгоду? Или до сих пор не догадался сделать в курятнике оконце и вставить в него стекло.

— А зачем? — окончательно растерялась Елена. — Ещё и стекло?! Курам-то?

— Так чтобы они и зимой несли яйца — коли запереть их в темноту, то ничего не дождешься от них.

— Я не знала, — уголки губ у девочки поникли, и она показалась Евдокии очень трогательной в своей печали. — Мы яйца по зимнему времени задорого покупаем и то всем не хватает!

— Ну вот, кто-то знает эту маленькую хитрость, а ты деньги тратишь. Как-нибудь посчитай, сколько денег было переплачено за яйца во время зимы.

Евдокия вспомнила об инкубаторах, но эту мысль решила оставить для своего имения, а ещё лучше сначала посоветоваться с управляющим. В последнее время всего в избытке, но, может, с искусственным «высиживанием» яиц будет меньше возни с несушками.

Елене же она похвасталась:

— Я дома набрала в мастерскую девочек твоего возраста и знаешь, что они у меня делают?

Господарынька не смогла посчитать, сколько уходит денег на яйца, потому что не знала, сколько их покупают, и сидела расстроенная. На вопрос Евдокии она вяло мотнула головой, а боярышня показала на кулончик в виде клеверного листика, что висел у неё на поясной цепочке.

— Не может быть! — воскликнула Елена, хватая кулон и разглядывая его так, как будто доселе не видела.

— И плинфу… хм, вроде бы у вас называют «маттони», у меня в имении делают и на дарённых царём землях. А другие жёнки организовали в своих землях добычу извести, белой глины, мелкого песка или крошат гранит для покрытия улиц. Я уж молчу об открытии в городе ими мастерских или лавок. Коли они не вникали бы в хозяйство, то управляли бы землями по старинке, но монахи с монахинями постоянно делятся своим опытом хозяйствования в книгах, и жёнки учатся. Царица, да и княгини с боярынями всем пример!

— Дунечка, у меня голова идёт кругом. А как же разбор трактатов, чтение жития святых или заучивание летописей?

— Одно другому не мешает. Все надо успевать. Наша Мария Борисовна краше всех вышьет рубаху своему мужу и с любым ученым поддержит наравне разговор, а то и по-доброму заметит, что он ошибается.

Елена слушала о своей будущей свекрови, закусив губу. Ей стало боязно, что она не оправдает её надежд, но Евдокия погладила её по голове и чуть надавила на плечико, укладывая спать. Но господарыньке спать днем не хотелось.

— А правда, что у вас на площади показывают выдуманные истории?

— И показывают, и объясняют смысл показанного, — боярышня с тоской посмотрела на дверь, но отвечала спокойно.

— А зачем объяснять? Разве непонятно?

— Редко какая история так проста, как видится на первый взгляд.

Елена задумалась, а потом её личико озарилось пониманием:

— Да! Я помню твою сказку о кошке, добившейся благ у человеческой жёнки, но не потерявшей независимости.

— Ты умная девочка. Многих в рассказе привлекает только развитие событий, а ты заглянула глубже.

— Дунечка, а расскажи ещё! — попросила Елена.

— Тебе надо отдохнуть.

— И тебе, — грустно вздохнула она, показывая рукой, что отпускает боярышню. — Иди, обрадуй князя подарком. Не хочу, чтобы он завидовал Ванечке.

— Ты дальновидна и вообще очень внимательная к окружающим.

— Я знаю.

Елена зевнула, удобно устраиваясь на пуховой постели. В её ногах легла постельничья, недобро зыркнув на гостей.

— Дунечка, ты приходи потом, поможешь расчесать мне волосы. У тебя рука легкая.

— Конечно, приду!

Евдокия взяла с каменного подоконника свой поднос с десертом и, дав знак одной из жёнок остаться, быстро выскользнула из покоев Елены под её понимающим взглядом.

Она поспешила к князю, но воин, стоявший в коридоре, где поселились гости, сказал, что князь давно ушёл и ещё не приходил.

— Евдокия Вячеславна, кажись, его у кухни видели.

— У кухни?

— Ага, он стоял там и смотрел чего-то, — воин смутился, но сказал, как есть.

— Вот как, — протянула Евдокия и уголки её губ дрогнули в улыбке.

Воин облегчённо выдохнул: местный слуга насплетничал, что князь за бабами подглядывает, но никто ему не поверил. Все знали, как Юрий Васильевич относится к Евдокии Вячеславне. А коли он был замечен у кухни, то значит, по делу, а об этом не грех сказать, тем более другие не только скажут, но ещё приплетут свои догадки.

— Что ж, пойду посмотрю нет ли его в трапезной, а ты пошли поискать князя на конюшне, да пусть передадут, где я его жду.

— Своего Буяна он утром выгулял, но пошлю мальца, — пообещал вой.

Евдокия не спеша спустилась в трапезную. Пара слуг чистила стол, один сидел у огромного камина и следил за огнём, а больше никого не было.

— Голубчик, — обратилась она к слуге, чистившему стол, — принеси мне всё, что нужно для варки кофейных зерен. Ты спроси у повара, он знает. А ещё две чашечки, сливки и горсть сахара.

— Не по чину ему, — раздался голос другого слуги, вошедшего в трапезную. — Я сам всё принесу!

Евдокия не стала возражать, кивнула и устроилась у окна, стараясь не замечать любопытных взглядов слуг и кутаясь в шубу. Минут через пятнадцать ей принесли горячей воды, медный ковш и всё остальное.

— Боярышня, я велел тащить сюда маленький стол, чтобы тебе удобнее было.

Евдокия сняла с пояса красивую стеклянную бусину и подала старшему слуге:

— Держи, я довольна твоей заботой обо мне.

Мужчина быстро схватил бусину и спрятал её в мешочек, висящий на груди.

— Я ещё подушки принесу, — собрался бежать он.

— Лучше ещё одно креслице принеси — я жду князя.

Слуга убежал и чуть не столкнулся в дверях с Юрием Васильевичем.

— Евдокия Вячеславна, — поприветствовал он её и быстро подойдя, растерянно замер.

— А я вот… — смутилась она, — угощение тебе припасла и кофе варю.

— С твоих рук даже яд приму, — глупо улыбаясь, заявил он и боярышня хлопнула его по груди.

— Юрий Васильевич, тебе будет стыдно за то, что кофе ядом назвал.

— Да я не это имел в виду…

Она хмыкнула, показала ему рукой на креслице, а сама наклонилась к очагу и чуть подвинула ковш с кофе поближе к углям. Подождала. Слуга прибежал, неся ещё одно барское кресло. Евдокия как раз следила за появившейся кофейной шапочкой. В ковшике она вышла слабенькой, но заметно пришла в движение, и боярышня ловко подняла ковш, ставя его стол.

— Говорят, ты смотрел, как мы готовим? — спросила она, снимая с подноса десерт и пододвигая его князю. Потом расставила неказистые толстостенные глиняные чарочки, которые она называла чашечками, внимательно осмотрела сахар, принюхалась и все-таки убрала от греха подальше. Самый чистый она использовала при приготовлении десертов, а остатки выглядели неказисто.

— Я хотел позвать тебя на прогулку, — пояснил князь, а в глазах у него мелькнула тоска.

Стоя у входа кухни и наблюдая за женскими хлопотами, он чуть с ума не сошёл от накатившего на него одиночества. Смотрел, как Евдокия обхватывает ладошки Елены Стефановны, уча готовить, а сам представлял, что это могла быть его семья и что сейчас они повернутся к нему, обрадованно воскликнут и повиснут на шее.

Замечтался, затосковал, а особенно горько было, что по молодости упустил воспитание единственной дочери. Александру выдали замуж, и скоро он станет дедом, а сам до сих пор понятия не имеет, каково быть мужем и отцом. Может, надо было признать Шурочку? Тогда можно было бы забрать к себе внука и законно воспитывать его!..

Через пару недель ему исполнится тридцать четыре года, и он успел бы поставить внука на ноги, да ещё и на правнука поглядел бы. Но не было у него любви в ту сторону, лишь сожаление, что так вышло.

— Зря ты не подошёл к нам, — Евдокия посмотрела на загрустившего князя и, слегка коснувшись его ладони, заговорщически произнесла: — Мы очень нуждались в отважном воине, который пробовал бы нашу готовку.

— Тебе стоило дать клич и отбою не было бы, — оживился Юрий Васильевич. — Особенно, когда вы закончили с горчицей.

Евдокия вспомнила, как она с Еленой пробовала горчицу и засмеялась. Они ж с девчонкой напробовались до слез и пунцовых щек, но остались довольными.

— Угощайся, княже, — она показала ему глазами на тирамису. — И запивай крошечными глотками. Кофе — это не про утоление жажды. Это вкусовые впечатления. Должно получиться хорошее сочетание насыщенного сладкого и душистой горечи. А если слишком горько, то можно добавить кусочек лимона, но его здесь нет. Зато есть сливки, которые приглушат вкусовое богатство кофе.

Князь попробовал десерт и его брови поднялись:

— Необычно.

Забыв о кофе, он быстро съел ещё пару ложек и сделал глоток только когда Евдокия постучала ложечкой по его чашечке. Князь сделал глоток и прислушался к себе, наморщив лоб. Евдокия хихикнула и закрыла ладонью глаза. Потом раздвинула пальцы, чтобы подглядеть за Юрием Васильевичем, а он уже вновь пробовал десерт, делал глоточек кофе и сосредоточенно ощущал смену вкусов.

— Необычно, — повторил он и добавил: — одно дополняет другое, и мне это нравится. Не знаю, смог бы я пить этот напиток без этой сладости, но могу сказать, что эта сладость была бы утомительна без кофейной горечи.

Евдокия застыла, слушая объяснения князя, а потом расхохоталась. Он был так серьёзен, как будто являлся матёрым ресторанным критиком. Князь отодвинул угощение и с улыбкой смотрел на заливающуюся смехом боярышню. И жалел он сейчас только об одном: что они не дома, а Евдокиюшка до сих пор не его жена!