Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 9

Глава двенадцатая

— Когда ты успела поставить в строй боевого автоматона?

— Нача-ла работу два меся-ца. Назад. Закончи-ла вчера.

Объект нашего обсуждения гордо вышагивал рядом, вооружённый коротким мечом и огромным осадным щитом. В строю этот механический монстр сдерживал натиск нежити эффективнее троих дуллаханов, хотя больше принимал и отклонял удары, чем наносил собственные. Да и сейчас он топал пешком, а не в переносном кармане для предметов только для демонстрации возможностей. Даже если бы автоматон справился с марафоном по пещерам, назад бы его пришлось тащить — уже разряженного.

— Масса недорабо-ток. Скорость ходьбы ограни-чена. Навыки владе-ния оружием. Ограни-чены.

— Ожидаемо, но всё равно впечатляет. Мне кажется, или пластины его нагрудной брони выглядят… иначе, чем у других экземпляров?

Вместо классического нагрудника — что-то более тяжёлое, прочное и обтекаемое, скорее напоминающее защиту современной бронетехники. Понятия не имею, как ей удалось воспроизвести нечто подобное. Хотя учитывая то, что Адель на какое-то время провела на Земле, получив полный доступ в интернет…

— Я назва-ла его. Танк.

Желающих отправиться в героический поход сразу после отражения штурма оказалось чересчур много — и большинство из них здорово переоценивали собственные силы. Даже с едой Кулины и лекарствами Терры почти все защитники Полуночи отчаянно нуждались в отдыхе — как и положено людям, цвергам и альвам. Из живых и не связанных душами с Полуночью я взял с собой только Кару, Крома и обоих драконят. Запас пламени у Яна и Авы должен был восстановиться примерно спустя шесть часов, а гноллы хором заявили, что им «не хватило драки». Отговаривать их было бессмысленно — к тому же, они уже однажды сопровождали меня в Пепел.

Кроме них со мной отправилась Адель вместе со своим новым подопечным Танком, Мордред, Кас, Лита в астральной форме, а также Лаахиза. Для леди-лича это была первая вылазка вне Полуночи за тысячу лет, что отнюдь не добавляло ей настроения. Джинны изъявили вежливое желание помочь, но я видел, что они уже выложились на полную. Пусть ожидают в резерве и восстанавливают силы на случай, если у Бертрама в запасе окажется припрятана ещё пара исполинов. С той же мыслью пришлось оставить в Полуночи Кея и Галахада. Пусть и давно мёртвые, рыцари тоже вымотались, потроша порождений некромантии. Когда мы выдвигались в новый поход, они только вернулись из собственного, прикончив великанов и оставив за спиной многие сотни недобитых чудовищ поменьше.

На время, понятное дело — но и этого времени хватало, чтобы твари начали создавать новые проблемы.

Стены замка для низшей нежити были высоковаты, а осадные колоссы кончились. Так что теперь орды излишне агрессивных мёртвых уродов шатались вокруг Полуночи, пытаясь найти более подходящий путь внутрь. «Чёрный ход» в саду был надёжно перекрыт и пропускал только своих, главные ворота не открывались лет триста и в любом случае относились к неприступным преградам. Выздоравливающая Полночь восстановила почти все свои разрушенные участки стены, но во время подобного «стресс-теста» вскрылись несколько неожиданных дыр. В основном с просачивающимися мертвецами разбирался Жнец, а затем замок самостоятельно латал повреждения.

В любое другое время я бы ни за что не оставил Полночь в таком состоянии. Но сейчас угроза прорыва была устранена, проникающие внутрь мелкие отряды оперативно зачищались, зато Бертрам фон Харген явно не сидел, сложа руки. Мы должны были ударить на опережение — и с такой силой, чтобы некромант больше не оправился.

Мы должны были освободить Эргалис.

— Полночь подсказать что-то ценное?

Адель пришлось укреплять и дорабатывать подъёмник прямо на месте — иначе был шанс, что тот не выдержит веса одного Мордреда. Даже с минимальным составом наш отряд представлял из себя солидную и разношёрстую толпу, требующую внимания на долгом переходе. Благо, моя механическая помощница заранее предусмотрела такое развитие событий и захватила материалы с собой.

— Немного. Бертрам сейчас рвётся стать «вечным хозяином», но вообще с Полуночью он был на ножах не только под конец правления. Например, Райнигун его не устраивал, а сменить фамильное оружие никак не удавалось. Эксперименты с прототипом «Мортума» сперва проходили в пределах Полуночи, пока та не выразила протест.

— Тиран злился, — с мрачным удовлетворением сказала Лаахиза. — Он желать абсолютный контроль над жизнь и смерть. Но он даже не получить его над своим замком.

— В том-то и дело. Он всё чаще использовал Полночь как огромную базу для своей армии и колдунов, а сам мог месяцами пропадать в лабораториях под Пеплом. Со временем всё, связанное с замком, вызывало у Бертрама отторжение, в том числе — знаковые артефакты.

Я продемонстрировал Лаахизе ключ от всех дверей и Оковы Судьбы — та медленно кивнула в ответ.

— Не найти в них пользы. Видеть подвох.

— И как это нам поможет? — спросила Лита, до этого внимательно слушающая обсуждение.

— В рамках психологии параноиков вроде Бертрама подобное восприятие стоит за шаг до страха. А страх делает слабее даже самого могучего из магов, особенно — перед конкретным предметом.

Удивительно, как мой далёкий предок умудрился просидеть на троне Полуночи порядка двухсот лет, с каждым годом всё сильнее ненавидя собственный замок. В начале моего правления я считал Полночь мрачным, беспощадным местом, требующим радикальных перемен. Узнав её получше, я смирился с одними сторонами и постепенно работал над улучшением других, но в качестве полноценного партнёра. А вот лорд Бертрам, напротив, видел вечный замок чересчур мягким, капризным и своевольным. Больше всего он мечтал надеть на Полночь ошейник, усмирить, использовать для любых своих прихотей. Та вынужденно это терпела — всё-таки ресурсов и силы у него было не занимать. Но даже подставив сердце замка под роковой удар, Бертрам не смог сломить её дух.

Вместо этого сломался сам, пока не накопил достаточно сил для второй попытки.

У нас не было шансов стереть с лица Полуночи вернувшегося из мёртвых лича. Даже если уничтожить тело, злобный и могущественный дух найдёт иное пристанище. Зато зафиксировать его на месте, чтобы дать Эргалис или её детям сделать остальное — вполне возможно. Основные наземные силы Бертрам бросил на штурм, и это могло стать для него роковой ошибкой.

Если, конечно, мы уже не опоздали.

Старая присказка гласит, что караван идёт со скоростью самого медленного верблюда — и таким «верблюдом» в нашей компании стала Лаахиза. Пока мы пересекали Полночь, спускаясь по лестницам и подъёмникам, она поддерживала темп, но в пещерах совсем скисла. Сказывалось полное отсутствие опыта дальних походов, особенно по пересечённой местности. Я подозревал, что у неё страдала и мотивация — не хотелось вновь пересекаться с тем, кто держал тебя в ментальном рабстве несколько десятков лет жизни. Даже чтобы лично понаблюдать за правосудием.

Положение исправил Мордред, галантно предложив даме собственное плечо. Причём не для того, чтобы опереться, а буквально усадил сверху, выступая в роли транспортного средства. Лаахиза, даже вернув себе относительно человеческий облик, весила всего ничего, а рыцарь Авалона отличался легендарной силой. Приходилось только следить за потолком на отдельных низких участках, где и сам Мордред вынужден был сгибаться в три погибели.

Отряд продолжал движение — благо, по хорошо знакомому маршруту. Сперва до логова Эргалис, а затем…

— У нас проблема. — хмуро сказал я.

— Только одна? — спокойно спросила Кас.

— Миллион и одна. Но эта — наиболее свежая.

Небольшой привал на две трети пути до кратера, где когда-то покоились кости древнего дракона. Два часа сна для гноллов и драконят, пока я выбирал подходящий маршрут сквозь лабиринт пещер. Хуже всего, если бы Бертрам успел расставить и здесь свои ловушки, но даже у него не хватало на всё времени. С другой стороны — он компенсировал это другими сюрпризами.

— В прошлый раз я ориентировался лишь на логово Эргалис, — я достал золотого ястреба Зун’Кай, и тот послушно повис на цепочке. — В этот раз чередовал запросы, чтобы не ошибиться. Когда мы были в Полуночи, амулет указывал только общее направление, но сейчас…

Амулет получил запрос найти саму Эргалис — и быстро застыл, указывая в направлении цели. Клюв ястреба был отчётливо наклонен вниз.

— Внизу? — медленно спросила Кас. — Но где?

— Вот и мне интересно. Буквально позавчера её кости лежали, скованные хваткой… Герд, или как там? Но лежали наверху, на поверхности.

— Недалеко от Пепла.

— В двух шагах, да.

Моя возлюбленная подняла на меня глаза, наполненные едва различимой, но всё-таки отчётливой тревогой.

— Вы правы, Вик. Это действительно проблема.

Лучше бы она сказала, что я волнуюсь из-за ерунды!

К обсуждению присоединилась Лаахиза вместе с Мордредом, Адель и Лита. Вариантов произошедшего было предложено немало, только вот все как один — либо нереалистичные, либо на редкость паршивые.

Допустим, Эргалис очнулась, сбросила колдовские оковы, вернулась в пещеры и на этот раз забралась поглубже. То ли со страху, то ли пытаясь лично добраться до Бертрама, пока тот сидел на глубинных уровнях своей лаборатории.

Или же Эргалис очнулась под контролем Бертрама, и проделала всё вышеуказанное уже по его команде. Например, чтобы поучаствовать в каком-нибудь масштабном ритуале.

А вот ещё «хороший» вариант. Кости Эргалис остались наверху, а её душу некромант похитил и перенёс вместе с собой на нижние уровни — именно на неё «наводился» амулет. Самого Бертрама при этом ястреб искать отказывался, по всей видимости, из-за защитного заклятья.

Наконец, поисковый артефакт мог в очередной раз выйти из строя — нечего было отдавать на ремонт подозрительным личностям из Полудня! Этот вариант предложила Лита, но быстро от него отказалась, в остальном амулет функционировал исправно.

— С инженер-ной точки зрения. Кости не перенес-ти за. Сутки.

— Есть ещё вариант, — прохрипела Лаахиза. — Нижний уровни логова тирана огромны. Могильники. Морги для тел. Залы опытов. Основной полигон. Он расширять лично.

Лишившись возможности экспериментировать в Полуночи, лорд Бертрам пытался компенсировать потерю новой лабораторией. И масштабы ему требовались не меньше, чем в вечном замке.

— Хватка Герд работать на нежить иначе. При нужде — равнять тело с духом. Утягивать вниз, сквозь земля, сквозь камень, к истокам боли.

— А затраты энергии⁈ — возмущённо воскликнула Лита. — А сопротивление души по аксиоме Браги?

— Я выдвигать теорию, — фыркнула Лаахиза. — Видеть так. Бертрам уже делать подобное — хоть ныне иной масштаб.

Обсуждение затягивалось, но по сути все уже высказались, и требовалось принять решение. Подняться наверх, сделав ставку, что Эргалис каким-то чудом окажется на месте, попробовать отыскать её новый след. Либо спуститься глубже, в самые глубокие подземные недра, чтобы выйти на нижние уровни лаборатории Бертрама. Лаахиза помнила, что когда-то оттуда существовал вход в пещеры. Пока мы пытались играть на опережение, некромант умудрялся обыгрывать нас с каждым шагом.

Ни свежего воздуха, ни лунного света. Впрочем, если откуда-то начать вычищать абсолютно проклятое место, то с самых его корней.

Тоннель впереди выглядел так, будто его небрежно, но надёжно прорубили в скале тысячи полторы лет назад. И он пах смертью — настолько отчётливо, что даже гноллы негромко зарычали в преддверии неприятностей, а драконята синхронно затрясли головами. Ничто из старых или новых творений Бертрама не могло нас остановить, но окончательно испортить и без того паршивую ночь — запросто.

Я пошёл первым, с рукой на рукояти револьвера. За мной, с небольшим отставанием — Мордред, едва нагнувшись, чтобы не задевать шлемом низкий потолок, затем — все остальные. По сторонам большого тоннеля периодически встречались ответвления поменьше, уходящие почти вертикально вниз, но мы пока их игнорировали. Застрять в подземном тупике ради шанса выйти на тайный вход сейчас хотелось меньше всего.

БУХ. ШМЯК. БУХ. ЧАВК.

Звук разнёсся по тоннелю и затих, едва достигнув наших ушей. Самое время наткнуться на местного сторожа — что с одной стороны представляет определённый риск, а с другой — подтверждает верное направление. Амулет отказывался искать вход в лабораторию Бертрама, равно как и его самого, но всё ещё указывал в сторону Эргалис. Мы шли туда, куда надо.

ШМЯК. БУХ.

Вонь разложения резко усилилась — эх, надо было обеспечить участникам похода с чувствительными носами что-то вроде медицинских масок. Одно утешение — Бертрам не нашёл себе новых жертв в моём замке, так что всё «благоухание» исходило от очень старых мертвецов.

ШМЯК. ЧАВК.

Тоннель сделал резкий поворот — а за ним открылось одно из самых отвратительных зрелищ в моей жизни. Я знал, куда шёл и с кем собирался сражаться, я уже видел других созданий Бертрама, равно как и оригинальных порождений проклятья нежити. И всё же… всему был предел, даже отвращению.

На широком участке тоннеля стояли две непомерно раздутые туши. Большие, размером не ниже Мордреда и втрое шире, но не обычные амальгамы. Скорее что-то вроде чудовища Франкенштейна, сшитые из разных, зачастую совершенно не сочетающихся друг с другом кусков тел. Судя по всему, собрали их и оживили сравнительно недавно — они явно не относились к стабильным экспериментам.

У одной страхолюдины имелось три руки, у другой — пять, которыми она орудовала с удивительной ловкостью.

Да, туши работали. Они энергично разбирали трупы из большой кучи и сортировали их по одним известным им критериям. «Годные» тела тут же отправлялись в боковые ответвления, «средние» предварительно лишались повреждённых конечностей, а «бракованные» сжирались на месте. Просто запихивались в безразмерные пасти целиком. За ту минуту, что я оторопело взирал на это зрелище, твари успели расфасовать не меньше двадцати тел, из которых сожрали три. Куча, впрочем, почти не уменьшилась.

Ни на меня, ни на Мордреда, ни на остальных подошедших участников отряда сортировщики не обратили ни малейшего внимания. Может, потому, что глаза и уши у них были плотно зашиты. Может, им просто не хватало настроек в программе.

— Считается, что мы уже в нижних секциях? — мрачно спросил я подошедшую Лаахизу, лишившуюся на время плеча Мордреда и совершенно этим недовольной.

— Преддверие. Сброс отходов. Вход есть где-то рядом.

ШМЯК. БУХ. ЧАВК.

— Низшие из низших, — прохрипела Лаахиза, отворачиваясь от всё ещё индифферентных к нам чудовищ. — Не мочь даже сражаться. В эту роль попадать те, кто сопротивляться тирану. Их души всё ещё там — каждая рядом с каждый кусок.

Райнигун прогремел особенно громко. В каком-то смысле это было чересчур шумное убийство совершенно безобидных существ, пусть и трупоедов. Нельзя даже сказать, что каждое из них приносило огромную пользу Бертраму, скорее тот попросту проводил ревизию старого запаса трупов и избавлялся от лишнего.

Но те, чьи тела испепелены фамильным оружием Полуночи в её мире, отдают души во власть вечного замка. В последнее время мне приходилось напоминать себе об этом даже слишком часто.

А ещё о том — насколько станет чище великая паутина после исчезновения нелюдя вроде Бертрама.

Ещё полчаса на обход полуразложившихся куч тел, пока Лаахиза не указала на еле заметный проход в скале. Видит око, да зуб неймёт. Маловата щель даже для меня без «Метаморфа», что говорить про Мордреда? Никаких шансов, что туда могли бы просочиться сортировщики, скорее их оживляли прямо здесь, на месте. Каким образом «годные» тела возвращались в лабораторию — третий вопрос, и в теории мы могли последовать за ними. Не хотелось бы, но и более гигиеничный вариант подходил не всем…

Проплавить драконьим огнём? И остаться без него в противостоянии с Бертрамом. Расширить собственноручно? Время уходило слишком быстро.

— Я на разведку. Не задохнитесь и постарайтесь найти другой проход. Я займусь тем же, но изнутри.

Мой отряд вынужденно и очень временно сократился до Кас, Лаахизы, Литы, Адель и Танка — причём последние двое преодолели узкий участок в переносном кармане. Не меньше пяти минут, чтобы протиснуться — ад для клаустрофоба. Сразу за тесниной, без перехода, начинался коридор лабораторного комплекса. Надпись на стене гласила: «Секция 3. Зона сортировки и утилизации некротических отходов (вход только в защитной одежде!)».

Я не успел обрадоваться или даже облегчённо выдохнуть. Это место приглушало звуки, но шум из-за спины невозможно было перепутать ни с чем — там, откуда мы ушли, разворачивалось сражение.

Ну а тот, кого я заклеймил параноиком, мастерски сыграл на моих собственных нервах. Нам не следовало разделяться.