Измена. Ты нас предал, Дракон!

Глава 44. Боги не ошибаются.

Рид Дидрих

— Мы действительно пойдем до конца ради Темнейшего? — спрашивает Тишка, почесывая запекшуюся на затылке рану.

— Ради народа, а не только ради Темнейшего, — исправляю его я, но это мало что объясняет служивому. — Что ты знаешь о темных?

— Что их бояться, что Тьма порой делает их безумцами.

— А ты знаешь, почему о них так говорят?

— Нет. — мотает головой служивый.

— Потому что Тьма сильнее Света. А власть и сила часто ослепляют и сводят с ума. Только и всего. Но Дерек давно обуздал свою Тьму, в то время, как наш светлый правитель в край рехнулся на своем троне. Сегодня генералы, чиновники и война на ровном месте с Орчевидой, а завтра что будет? Народ уже голодает от поборов собственного короля. Был бы жив его покойный отец, ужаснулся бы.

— Так это не из-за вашей клятвы?

— Клятвы? — переспрашиваю я и вспоминаю последние слова короля.

“Если Дереку что-то понадобиться, не откажи. Ради меня”. И в ней тоже дело. Но увы, личных причин у меня куда больше. Включая одну маленькую, но самую важную причину.

Дерек поклялся мне, сделать этот мир безопасным и дружелюбным для Дэриэла. Дать Темным такие же права и возможности, что и светлым. Дать им шанс бороться за себя. А большего мужчине и не нужно. Дэриэл еще покажет миру, что важна не природа магии, а то, каков ее хозяин.

Об этом мы и договорились с Дереком тогда, в тронном зале после пылкой речи безумца-короля.

— Рад, что ты со мной, — выходит на стену Дерек, и служивый, отвесив будущему королю поклон, тут же убегает. — Не приведи ты своих людей вовремя, многие бы пострадали от подлой атаки короля.

— Бывшего короля, Ваше Величество.

— Королем я еще не стал.

— Стали, когда бросили перчатку безумцу. Иначе я не смог бы вам служить, — заверяю его, и Дерек усмехается.

А я в который раз отмечаю то, о чем все говорят. Как ловко он управляет темной магией, что я почти не слышу ее внутри него. Хотя еще немногим ранее, во время боя в этих стенах, ее потоки оглушали и периодически мешали дракону. Но мы справились почти без потерь. И теперь нас ждет новый бой. Последний бой.

— Беда! — влетает на стену Дикий, когда мы принимаемся обсуждать ход последней операции. — Король забрал вашего сына и Лею.

— Где они? Куда он их забрал?! — подскакивает Дерек и я следом за ним. Следующие полчаса мы выкидываем один план и готовим новый.

Есть лишь одно место, где король может скрыться. И я знаю там все ходы.

— Я обеспечил доступ, но внутрь под видом стражников зайдете вы сами. Иллюзия там долго не держится, но с вашей темной магией это можно исправить. - сообщаю ему по факту.

— Ты не обязан помогать. Свою часть сделки ты выполнил.

— Обязан, Ваше Величество. В Ваших руках благополучие моей семьи.

— И я тебе клянусь, что позабочусь о них, но, если что-то пойдет не так, — он достает пергамент и артефакт и вручает мне. — Здесь их свобода и светлое будущее. Иди к ним. Не заставляй Мэл и сына ждать так же долго, как ждали меня Лея и Рейн.

И вот я здесь в развалинах старого замка с больной блондинкой, что угрожает Мэл ножом, запечатав магию. А несколькими минутами позже дроблю в пальцах артефакт темной магии, что дал мне Дерек, чтобы расколоть им активатор печатей Тильды, пока недоумки вымещают на мне обиду за побои палками. И сейчас я даже не чувствую жжения от этой темной магии, будто бы уже выработал к ней иммунитет после всех скитаний.

И едва мне удается расколоть печать, ставлю на Мэл защитный барьер, и выпускаю смертельное плетение, чтобы больше никто не посмел ей угрожать.

Словно в забытье слышу ее голос. Чувствую ее прикосновения. И снова вижу этот взгляд.

Взгляд любящей женщины, готовой отдать все за меня.

Холод пробирается все ближе к сердцу, а я еще чувствую тепло ее пальцев. В глазах темнеет, а разбитые губы греет ее полный отчаяния, боли и любви поцелуй.

Мэлони Дидрих

“Я хочу удержать твое сердце, но опаляю его. Я хочу дать тебе свободу, но не могу тебя потерять. Я схожу с ума от одной лишь мысли, что ты сможешь жить без меня. Потому что я не хочу жить без тебя. Вы с Дэриэлом — то единственное, ради чего я переверну этот мир.

Я сделаю так, что вы оба сможете быть свободными и никто не посмеет ткнуть в вас пальцем. Я подарю тебе ту волю, которую ты хочешь. Я угомоню своего зверя, посажу его на цепь, если таковой будет цена твоей улыбки. Потому что я сам не смогу быть счастливым, зная, что моя единственная несчастна со мной.

Я буду рядом. Буду тенью, которую ты никогда не увидишь, чтобы приглядывать за вами. И если настанет день, когда, посмотрев на мое лицо, твое сердце не расколется от боли, я стану самым счастливым. И тогда ты уже от меня не убежишь, Мэл.

А сейчас живи для себя. Вспомни все, о чем мечтала и воплоти это в жизнь. Будь счастлива ради нас обоих.” — читаю стоки того самого письма, что Рид оставил мне в отцовском доме, и на глаза наворачиваются слезы.

Ты обещал, что будешь рядом…

Обещал…

В жизни много боли и обид. Порой она кажется невыносимой. Нестерпимой. Полной отчаяния.

Но пока ты жив у тебя есть надежда, что все наладится. Есть шанс, есть возможность что-то исправить.

Я помню тот страшный день, будто бы он был вчера. Помню, как разрывалось сердце, когда из Рида уходила жизнь. Как гасли родные глаза. Как все вокруг теряло смысл, кроме него.

Боги, я молю вас! Боги, спасите его!

Почему он не дышит? Рид, очнись!

— Может быть, все же стоило прислушаться к моему совету? — раздается вдруг голос, я оборачиваюсь и тут же щурюсь, пытаясь разглядеть сквозь слезы силуэт.

— Вы? — охаю, глядя на Серафима. Откуда он здесь? — Он умирает! Вы можете помочь?!

— Он уже умер, Мэл, — сообщает Серафим с такой легкостью, что я готова разорвать его в клочья.

— Нет! Не верю! Рид так просто не сдастся!

— А за кого ему бороться, Мэл? И за что сейчас борешься ты? Помнишь, что я тебе дал? — спрашивает он, а я пробовать не собираюсь вспоминать. У меня тут муж на руках умирает! — Выпей зелье забвения, и все это покажется тебе просто незначительным отголоском прошлого. Ты начнешь новую счастливую жизнь в свободе от истинного.

— Да о чем вы говорите?! Замолчите, если не можете помочь! Рид!

— Кто сказал, что я не могу? — усмехается он. Еще есть силы улыбаться? — Ты разве не знаешь, кем меня величают? Я величайший некромант континента. Кого угодно из-за Грани достану. И супруг твой еще не так далеко отошел.

— Вы можете? Вы правда можете?! — кидаюсь к нему.

— А, действительно, ли оно тебе нужно?

— Было бы не нужно я бы не просила. Умоляю, верните его!

— Ради любви, что подобна яду? — вновь в глазах его горит усмешка, а я готова язык себе оторвать за то, что говорила прежде.

— В умелых руках яд становится спасительным лекарством — ваши слова! — напоминаю я, глядя на него сквозь слезы. — Умоляю, спасите.

— В твоих руках сейчас куда больше сил, чем в моих, — говорит еще одну несуразную вещь, пока тело Рида остывает. — Боги даруют истинность не просто так. Она вершит великие дела. В ней больше магии, чем вы можете себе представить.

— О чем вы говорите? — не понимаю я, а он лишь улыбается. Опять.

— Боги никогда не ошибаются, Мэлони Дидрих. Главное и людям не забывать об этом и верить в себя.

Да что же он все заладил?!

Он касается одной рукой моего запястья, а другую ладонь прикладывает к груди Рида, изливая белоснежный яркий свет. Я почти не дышу. Я отчаянно молюсь, лелея хрупкую, но так нужную мне в этот час надежду.

Боги! Спасите!

— Дальше, все зависит от тебя, Мэл, — говорит мне Серафим, поднявшись на ноги, а я не могу оторвать взгляд от Рида. Он жив? Он начал дышать?

Грудь вздымается, и меня пробивает новый град слез.

— Спасибо! — от всего сердца шепчу некроманту, а его уже и след простыл.

Так быстро?

— Мэл? – шепчет Рид, разлепляя веки, и я киваю потому, что из-за слез не могу связать и пары слов.

Касаюсь дрожащими пальцами его лица, кидаюсь ему на грудь, причитая, чтобы больше он никогда не пугал меня так, а он… смеется своими разбитыми губами. А затем тянет к себе.

Я помню, как жар прокатился по коже. Помню тот хрупкий трепет.

Помню взрыв эмоций, который накрыл меня с головой. Помню, как ревела в голос, выплескивая все что было внутри. Помню, как вновь засветились наши метки.

Я помню все.

Перевожу глаза на стену, где красуется грамота жены героя, подписанная Дереком Освободителем, и убираю старое письмо в стол. А рядом стоит фото в деревянной рамке. Почти семейное, так как меня застали врасплох.

Кто же знал, что новый король сам явится на порог, да ещё и с красавицей женой и сыном, чтобы выразить благодарность.

Их история, не та, что была во всех вестниках, а та, которой поделилась со мной сама королева, тронула меня до глубины души и в который раз подтвердила, что пока мы живы, все еще можно исправить. Главное — не сдаваться.

Помимо благодарности и очищенного имени, мне даровали надел земли и мир, в котором темных не бояться просто потому, что они темные.

Новый король лучшее подтверждение тому, что даже если твои силы исходят не от света, это не значит, что сам ты зло во плоти. Светлый король затеял войну, вогнал народ в бедность и нищету, бесчинствовал, опасаясь собственной тени. А Темный подарил этому миру безопасность и процветание.

Дело не в природе твоей магии, дело в том, кто есть ты и какой ты. И теперь все это знают.

— Госпожа, — зовет меня пожилая леди, и я понимаю, что слишком увлеклась воспоминаниями и рассуждениями, и не заметила, как она вошла.

— Добрый день, — улыбаюсь я ей и тут же иду к полкам со снадобьями.

У этой старушки часто болит спина, и раз в неделю она — мой пациент.

Теперь у меня есть целая лавка, у ворот которой день ото дня собирается толпа.

Свое дело я люблю, но без повитухи, ставшей Дэриэлу лучшей няней я бы не справилась.

К тому же Кирк решил вернуться на службу. А Стелла залетает на огонек раз в месяц, не чаще. И, что приметно, всякий раз выбирает тот же день для визита, что и Кирк.

— Держите, не болейте, — даю старушке очень полезный отвар из редких трав, за которые душу вытрясла из Рида, и накрываю своею ладонью ее сухую руку. — Не болейте.

— Пусть хранят вас боги, госпожа, — мелькает влага в добрых почти бесцветных глазах. Хочу проводить ее к выходу и слышу суету за дверью:

— Магистрат. Магистрат, — переговариваются люди и тут же смолкают.

Ага. Вот и тяжёлые, знакомые шаги.

— Ваша Светлость! — расплывается в улыбке старушка и чуть ли не молодеет на глазах, завидев на пороге моего мужа.

— Ваша жена чудо! — с почтением шепчет она, а затем отвесив еще пять поклонов в ее то возрасте скрывается за дверью.

Надо ее отучить от этой привычки, или ни одно снадобье не поможет.

— Госпожа травница, вы знаете, который час? — ведет бровью Рид, оглядывая меня с головы до ног жадным взглядом.

Боги, а сам-то как разоделся. Заменить что ли все его синие камзолы на чёрные, чтобы не был так красив?

— Который? — спрашивая я и тут же иду проверять, на сколько подсохли травы у окна.

— Ваше рабочее время давно закончилось. Самая пора готовиться к приему во дворце.

Уже?

— Кто сказал, что я туда пойду? — подшучиваю я.

— Разве срок моего наказания еще не окончен? — ведет бровью Рид.

— До окончания еще равно десять часов, — сообщаю ему, но кажется у кое-кого кончается терпение.

Он усмехается своей этой обворожительной улыбкой и тянет к себе.

— Так-так! — поднимаю пальчик в верх, но Рид лишь усмехается.

— Знаешь же, что я так долго не выдержу. — говорит он, дыша прямо в губы, и все внутри начинает предательски пылать и тянуться к нему.

Он не выдержит? Да уже и сама, кажется, не протяну.

Гоблин меня дернул построить из себя обиженную после всего. Сказала, мол, сам письмо написал, сам и отдувайся. А теперь мы оба страдаем.

Зато злиться больше не на что. Все мои “прибабахи” после “перерождения” вытерпел.

А я, стоит заметить, из нежной барышни в ту еще даму превратилась. Лавку мне подавай, делом заниматься хочу.

Хотя, тут стоит отметить, что Рид вовсе не шел мне на уступки и даже не подыгрывал. Кажется, ему самому пришлась по вкусу новая жена.

Пришлось познакомиться заново, уже без тайн.

Зато теперь он знает, что я выдержу любую правду, и от меня не нужно ничего скрывать. А я знаю, что он перевернет этот мир, если мне и Дэриэлу будет хоть что-то угрожать.

Мы ошибаемся. Мы теряем доверие. Теряем даже себя. И лишь жестокие уроки судьбы, позволяют нам понять, что для нас истинно ценно. А раны, ставшие со временем всего лишь шрамами, напоминают, какую цену ты готов заплатить, чтобы уберечь свое счастье.

— Не выдержишь, — шепчу ему и закусываю нижнюю губу, зная, как он сходит от этого с ума.

Рид касается горячими пальцами моей щеки, и по телу пробегает трепет. Боги, как же я скучала по нему…. Но этот дракон куда больше. Это видно по тому, с какой страстью он смотрит на меня, с какой жаждой и жадностью впивается в мои губы, заставляя вздрогнуть и вспыхнуть, как факел, истосковавшийся по огню.

И я таю и вспыхиваю. Таю и вспыхиваю бесконечное количество раз…. И этот огонь стирает все плохое, что было, возрождая меня, как феникса, а за моей спиной распускаются невидимые крылья.

“Боги не ошибаются”, — так сказал Серафим, который кажется вовсе не просто провидец, и вовсе не некромант…. Но кем бы он ни был. Он гоблински прав!