Измена. Ты нас предал, Дракон!

Глава 22. Истерика.

— Я вас оставлю, — шепчет повитуха и спешит покинуть комнату.

Улыбаюсь ей в след и надеюсь, что с этой женщиной мы еще увидимся. Вот бы только в другом месте.

— О боги! Как я счастлива, что вы оба целы! — кидается мне на шею Стелла, а точно так же крепко-крепко обнимаю ее.

Моя милая, родная сестра!

— Как ты? — спешу разузнать у нее. — Тебе ничего не сделали?!

— Я в порядке, Мэл. Не беспокойся. — заверяет она, поглаживая мои дрожащие пальцы.

— Они, ведь, не поняли, что ты в этом участвовала?

— Его Светлость меня прикрыл.

— Рид? — хмурюсь я.

А Стелла кивает.

— Когда ты исчезла, королевские стражи принялись досматривать всех, кто заходил к тебе в темницу. Я попыталась бежать, но нарвалась на Его Светлость. Думала, мне конец, а он спрятал меня от королевской стражи. Тут происходит что-то очень нехорошее, Мэл. Ты знаешь про перо?

— Про черный кристалл вместо красного, которым пользовался лекарь?

— Да! — кивает она.

— Когда лекарь исчез, все, что у него изъяли, изучали вдоль и поперек. Он отлично замаскировал свои делишки, Мэл. А хуже всего, что даже когда мы пошли к Его Величеству с этой уликой, тот не поверил нам! Сказал, что разберется, но приказа о поимке до сих пор так и не поступило, а все наши люди были заняты поисками тебя и Дэриэла, — говорит она, а затем замирает, глядя на кроватку.

Нерешительно, осторожно делает шаг к сыну.

Вижу, что хочет взять его, но боится потревожить сон. Легонько касается ножки, и ее розовые губы идут дрожью, а на глаза наворачиваются слезы.

— О боги! Как я счастлива, что вы оба целы, — шепчет она, а затем вновь обнимает меня так крепко, что я чувствую дрожь в ее теле.

Мое дрожит не меньше.

— Куда же вас закинул этот артефакт?

— В лес. — шепчу я, а она бледнеет. — Я нашла там хижину. Ее хозяин и помог нам с сыном выжить.

— Тот медведь? — спрашивает сестра, и я киваю.

Разумеется, они уже знают, раз Рид решил примерять на себя иллюзию. У меня чувство, что он всегда знал…. Даже там, когда я, будучи в образе беременной шатенки, чуть не упала, а он поймал. Он тоже знал…

Может быть, понял не сразу. Но знал. Но почему позволил уйти? Зачем провернул такой план?

— Что с Кирком? — спохватываюсь я, опасаясь, что с медведем могло что-то случиться. Его ведь не наказали за то, что он спас от гибели женщину с ребенком?

— Я не знаю, Мэл. Мне только недавно сообщили, что вас нашли, — шепчет Стелла. — Его Светлость очень долго искал способ, как к тебе помягче подступиться. Он и погоню в лесу прекратил, только, чтобы вы с Дэриэлом не свалились с медведя и не пострадали. — шепчет она, крепко сжимая холодными пальцами мои ладони. — Ты прости меня, что рассказала ему про нашу хижину. Я сначала не верила, но потом увидела приказ короля, и то, на что пошел Рид…

— На что он пошел? — хочу спросить, но Стелла не дает вставить и слова.

— Его Светлость обещал вам защиту. А прятаться вечно ты бы не смогла. Пожалуйста, не злись на меня…

Не злись…

Не злюсь. На нее – нет. Лишь на себя, за то, что позволила себе любить, за то, что позволила этой любви так больно разбиться. И дело не только в скале. Дело еще и в Тильде…

— Его метка Тьмы еще не прошла? — спрашивает Стелла, глядя на спящую кроху.

— Нет, — качаю головой. — Надеюсь сойдет. Это, ведь, не опасно?

— В этом я не сильна, сестренка. Но уверена, Его Светлость разберется.

Разберется. В этом я не сомневаюсь. Он мастер со всем разбираться в одиночку, оставляя остальных, даже тех, кого считает своей семьей, за бортом в неведении.

Эх, если бы не это недоверие, все могло бы сложиться иначе?

В любом случае, рана в груди все еще кровоточит, и я все еще хочу спрятаться от всего мира.

Стук в дверь тревожит сына, и я спешу его тихонько покачать.

Входит прислуга и склоняет голову, будто ничего и не было. Будто я все себе придумала.

Нет. В ее зеленых глазах все-таки пылает стыд, и потому она, едва взглянув на меня, вновь опускает взгляд к полу.

— Вас зовут к ужину, миледи.

Я и на шаг от Дэриэла не отойду.

— Я не голодна, спасибо, — отзываюсь я, а затем смотрю на Стеллу. — Ты иди. Наверняка, с дороги голодна.

— Нет…

— Иди. Отдохни немного. Мне тоже нужно прийти в себя.

Стелла хоть и неохотно, но кивает. Обещает принять душ и вернуться, а я остаюсь с Дэриэлом. Нужно попросить сюда перину, если не откажут.

О боги. Я точно поломанная. И точно пленница, раз рассуждаю в таком ключе. Откажут…

Едва Дэриэл засыпает, в дверь снова стучат. В этот раз входит не только прислуга с тележкой еды, но и сам Рид, от взгляда на которого сердце опять обливается кровью…

— Оставьте нас, — командует он женщине, а затем смотрит на меня. — Ты не спустилась к ужину.

Не могу понять, это упрек?

— Я не отойду от сына. — холодно отвечаю ему, но голос все равно подрагивает.

И смотреть на него все еще спокойно не могу. Мне больно. Это когда-нибудь пройдет?

— Ему тут ничего не угрожает, Мэл. — заверяет муж, делая мне на встречу шаг, а я тут же пячусь, но от кроватки не отойду.

Нет. Рид сейчас не угроза, я это знаю. Дело во мне. Я каждого дуновения ветерка сейчас боюсь.

— На нем метка Тьмы, а люди у нас суеверные. — напоминаю я то, о чем недавно он сам мне рассказывал.

— Пламя вас оправдало.

— Кому есть дело до богов, когда ребенок мечен Тьмой?

— Я с этим разберусь. Тебе нужно поесть, Мэл, и отдохнуть.

— Это вряд ли получится, — качаю головой, а Рид хмурится.

Боги! Вот как можно выдержать с ним наедине еще хоть несколько минут, когда эти строгие черты лица, эти глаза… все это родное, и потому мне вдвое больнее.

Если бы предал кто-то другой, но он…. Мужчина, которому я отдала свою жизнь и всю себя без остатка.

— Я не чувствую себя здесь в безопасности. — шепчу я и отворачиваюсь, не в силах выдержать его пристальный взгляд.

— А где ты будешь чувствовать себя в безопасности?

— Не знаю. Но точно не здесь. Не с этими людьми, которые немногим ранее желали мне смерти. Даже в лесу мне было куда спокойнее, чем здесь.

— В лесу? С медведем, который помогал тебе бежать?! — спрашивает Рид, и его взгляд вспыхивает огнем, который муж тут же пытается в себе подавить. Получается не очень.

— С тем самым медведем, который нас с сыном спас, — напоминаю я. — Он заслуживает благодарности, а не наказания. Если бы не он, то ни меня, ни Дэриэла не было бы в живых.

— Я бы этого не допустил! — рычит Рид. Отворачивается, но я вижу, как играют желваки. — Будет этому медведю благодарность, но больше при мне его не вспоминай!

Злится. Еще как злится.

— Если бы не он, я бы тебя нашел быстрее! — рычит следом.

— Ты и так нашел, и запер! — отвечаю я.

— Это не клетка, Мэл. Это твой дом!

— Дом, в котором я не хочу находиться. Если я не пленница, то отпусти!

— И куда ты пойдешь, Мэл? Нет. Даже не думай. Ты останешься здесь! — чеканит муж и давит меня взглядом. Это так он все исправит?

— А говоришь, не клетка. — качаю головой, а в глазах опять слезы. — Жаль, что истинность не разрывается, когда появляется пламя.

— Ты, в самом деле, этого хочешь? — хрипит точно раненый зверь, а я…

Я не знаю, чего я хочу.

Чтобы меня залатали. Чтобы починили. Чтобы вернули мою любовь к жизни и веру в людей. Но разве такое возможно?

Нужно быть честной с собой. Сейчас, единственное, на что я действительно могу рассчитывать, это оказаться каким-то чудесным образом где-то в тихом доме, вдали от всех и там воспитывать Дэриэла. Сама.

Может, я эгоистка. Может, я слабая. Но другого пути я не вижу.

— Я хочу уйти, Рид. — говорю ему в который раз. И в который раз он не хочет слышать.

В секунду оказывается так близко, что я не успеваю среагировать. Касается моих рук, и внутри все, что только что выкручивалось и стонало, замирает. Начинает умирать…

— Нет, Мэл, — качает головой Рид, смотрит так, что боль внутри становится невыносимой.

Он головой пытается прошибить ту стену, что разделила нас. А я боюсь, что эта стена однажды рухнет. Боюсь, что вновь испытаю ту страшную боль, отголоски которой до сих пор жалят сердце. Второй раз я этого не выдержу.

Хочу отстраниться, но он не дает.

Прижимает меня к себе так крепко, что я при всем желании не могу вырваться. Слышу, как бешено грохочет его сердце, каждой клеточкой кожи ощущаю жар его тела, чувствую, как он закапывается носом в мои волосы, вдыхает мой запах так, будто пытается заполнить мной все свои легкие.

Боги, я все еще его люблю и за это ненавижу себя. Я не дура. Я не поверю ему еще раз. Я не дам себя уничтожить…

— Не надо, Рид, пожалуйста, не надо, — шепчу, а голос срывается на слезы, и муж замирает. — Отпусти…

— Не могу, Мэл…

— Я задыхаюсь. Умираю…. Мне больно!

— Не говори так!

— Тогда запечатай мне рот, а заодно и сердце! Потому что я больше не выдержу! — срываюсь на истерику и скатываюсь на пол, а он стоит как статуя.

Даже не шелохнется. Окаменел.

— Пусть будет по-твоему, Мэл, — голос хрипит так, что становится неузнаваем.

Я поднимаю на мужа полные слез глаза и вздрагиваю.

Что он имеет в виду? Что он задумал?