Измена. Ты нас предал, Дракон!

Глава 31. На кого ты гадаешь, Мэл?

Рид Дидрих

Толкаю дверь и на секунду застываю, когда взгляд падает на красавицу в одном лишь полотенце. На ее обнаженные ключицы, на тонкие хрупкие женственные плечи, на стройные ноги….

— Боги! — пугается рыженькая девчонка, заметив меня.

Гоблины, какая досада, перепутать комнату.

Моментом отворачиваюсь, чтобы не пугать неизвестную еще больше.

— Прошу прощения, я ничего не видел, — сухо выдаю ей, чтобы избавить от чувства стыда, и тут же покидаю комнату, плотно закрывая за собою дверь.

Дракон рычит, думая, что обнаженное тело пробудило во мне желание ввиду многомесячной игры в монаха, но он ошибается. Единственное, что я ощутил — это злость и воспоминания, которые до сих пор мешают спать.

Закрываю глаза и вижу глаза Мэл в тот самый момент, когда она застает меня с дочкой лекаря. И то, что я говорил и делал дальше…. Гоблины.

До хруста сжимаю кулаки и выдыхаю. Раз, второй, пока гнев не отступает. Какого гоблина я напоролся на эту рыжую? Кто она? Еще болтовни на фоне полного бардака не хватало. Надо переговорить с хозяйкой и все уладить.

Едва направляюсь к лестнице, как дверь в другом конце коридора тихо отворяется. Мэл. Дергается при виде меня будто я враг.

И лучше бы сейчас не подходить, но у меня не так много времени до возвращения на границу. Я хочу увидеть сына.

Мэл отходит, но от меня не ускользает ее взгляд. Ее желание сбежать от меня еще никуда не делось. И, гоблины дерите, у меня не хватает фантазии, как это желание испепелить.

Привязать к себе? Силой? Стать равнодушным к ее слезам? Таковой была судьба моей матери, не являющейся истинной отца. Для Мэл я такой участи не хочу.

Тогда как, гоблины дери, все исправить, если с каждым днем ее шипы становятся острее, и она все дальше от меня вместе с сыном?!

Даже простой разговор становится сродни хождению над пропастью рядом с ней. А приход хозяйки поместья только все усугубляет. Та девчонка в полотенце вместе с ней. Личная прислуга госпожи? Даже комнату ей выделили?

Это ведь была она? Лица я не запомнил, но волосы рыжие. Румянец на щеках. Боги, только этого сейчас не хватало.

Пока хозяйка щебечет, я ловлю себя на гадком чувстве, будто сделал что-то не так. Рыжей пристало бы стыдливо опустить глаза или гневаться на мое вторжение, но она иного мнения, даже несмотря на то, что знает, кем я прихожусь дочери ее хозяйки.

С таким своенравным составом служащих оставлять Мэл в этом доме хочется все меньше.

— Я сейчас же велю накрыть на стол в честь вашего приезда! — наконец-то хвалебные речи заканчиваются, и мы с Мэл остаемся одни.

Ловлю огонек в ее глазах, но не понимаю его значения. Знаю, что все еще злится, что все еще неустанно строит стену, разделяющую нас. И будь я хоть немногим терпеливее, наверное, позволил бы ей поверить в то, что готов ждать.

Но я не готов. Я как испуганный мальчишка, из рук которого хотят забрать самую ценную на свете вещь. Я не могу ее отдать. Я не могу ждать, потому что с каждой упущенной секундой, пропасть между нами становится все больше.

Мне нужно знать, что за своей злостью и ненавистью ко мне, Мэл все еще моя. Только моя.

— Надолго я не могу здесь остаться, Мэл. — говорю ей. — К утру должен быть в одном месте. Я уйду в полночь.

— Вы получили алый конверт от Его Величества? — она и это знает?

— Кто тебе сказал?

— К сожалению, не вы, Ваша Светлость. — колет, использует формальную речь, убегая от меня еще дальше. Ее тело здесь передо мной. Но где же мысли? С кем?

Гоню прочь напрасные подозрения. Дракон рычит, ревнуя похлеще меня, но затихает, когда велю не вмешиваться.

Мне нужно уладить все с Мэл, а не спорить с собственной ипостасью.

— Я не хотел тебя волновать. — заверяю ее.

— Незнание волнует куда больше, мой лорд.

— Все-таки ты обо мне переживаешь, — хочу нащупать то, что она так усердно прячет. Надеюсь, что прячет.

Отводит глаза, а я как мальчишка радуюсь этому маленькому моменту. Будто знакомлюсь с ней впервые, а не возвращаю “убитую” собой же жену.

Во времена привалов на службе, воины любили делиться историями о доме и родных. И почти каждый рассказывал о том, как завоевывал жемчужину своего сердца. Кто-то смог, кто-то женился на другой или остался холостяком.

Я наблюдал за ними со стороны и думал в тот момент, что мне сражаться за любовь не приходилось.

Мэл просто ворвалась в мою жизнь, когда я ее не ждал. Я никого не искал, был доволен каждым днем, даже не думал о браке. Какой мужчина откажется от тысячи женщин ради одной? А заводить жену ради наследников, как сделал когда-то отец, я не хотел. Это плен для обоих. Я думал так, пока не увидел ее. И тогда, все краски поменялись местами.

Я даже гневался на богов за то, что шинель резко стала холодной, потому что в сердце появилась тоска по женщине.

А затем благодарил их, когда глаза этой женщины, смотрящей на меня, светились тысячей звезд. Ради этого взгляда, ради тепла ее тела, ради тихого нежного голоса, я был готов убить. Ждал врага снаружи, но сам оказался палачом счастья, так легко доставшегося мне.

И теперь эти глаза смотрят иначе…. Не доверяют мне, бояться меня, хотят сбежать…. Каждую секунду, глядя на единственную женщину, которая коснулась моей души, я вижу лишь ее желание уйти.

Знаю, что виноват сам, но злюсь до скрежета зубов. Твержу себе и дракону, что все исправлю. А в глубине души боюсь, что сломанное не починить….

— Мэл, — подхожу вплотную, заставляя ее волноваться.

Она пятится, отводит взгляд. Ей больно, и часть меня велит не давить, но мне жизненно необходимо убедиться, что любовь этой женщины еще не умерла. Что я смогу ее вернуть.

Ее дыхание учащается, как бывало и прежде, и я не могу отступить. Касаюсь ее руки, такой лядой, будто она только что льда касалась, и прислоняю к своей груди.

— Слышишь? Это сердце всегда выбирало только тебя, — говорю ей, и милое лицо вспыхивает, грея мое сердце. Но Мэл тут же отдергивает пальцы.

Этого достаточно, чтобы убедиться? Но мне все еще мало. Мало только взглядов, мало невинного прикосновения, я хочу обнять ее так, чтобы ощутить каждой клеточкой тела, что она моя и только моя.

— Вам лучше спуститься к столу, не то матушка расстроится, — не унимает попыток сбежать.

— Мы спустимся вместе.

— Я очень устала. И если вы позволите, хочу немного поспать, — лжет, и я велю себя умерить пыл.

Я хотел увидеть, что ее огонь еще не погас, этого достаточно. На сейчас. Но стоит уйти, и внутри вновь селится холод. Воюю сам с собой, с собственным драконом, пока слушаю хвалебные речи хозяйки дома за столом, заваленным разными блюдами и соленьями.

Женщина хитра, то так, то этак спрашивает о делах, скрывая любопытство за беспокойством. Мне повезло, что Мэл пошла в отца, а не в мать. С такой бы истинной я сам бы шагнул со скалы.

Злость!

Не моя. А Мэл. Но чувствую, как свою собственную, потому что возникает она резко. Кидаю взгляд наверх. Подняться и разузнать? На лестнице появляются служанки. Та самая рыженькая, отчего-то растерянная и смущенная пробегает мимо нас, отвешивает поклон.

— Погоди, — останавливает их хозяйка и оглядывает неопрятный вид. Платья и руки девушек в пыли. — Что за вид?

— Юная госпожа велела принести с чердака старые вещи, — докладывает рыжая.

— Зачем они ей?

— Не сказала. Забрала в свою комнату и велела не входить, потому что ребенок спит, — шепчет служанка с какой-то обидой в голосе. А ей тут многое позволяют, раз эмоции скрывать не приучена.

— Ладно, — вздыхает хозяйка на секунду забыв притвориться милой и учтивой, но тут же исправляется и накидывает на сухие губы улыбку. — Приведи себя в порядок и подай нашему дорогому гостю чай.

Рыжая голова кивает и убегает, полоснув меня смущенным взглядом, от чего я чувствую себя еще более уставшим.

— Я вижу, вы близки со слугами, — перевожу взгляд на женщину, и та тут же заверяет, что нет, будто это зазорное дело.

— Сабина не такая, как все. Когда этот дом опустел, она поддерживала меня. Я ее наградила, но не подумайте, за одним столом мы не едим, — заверяет хозяйка.

— Боюсь, я сегодня доставил Сабине хлопот. Чтобы не смущать ее более, передайте ей, что правильнее будет забыть.

— Что же вы такого сделали? — пугается женщина.

— Она сама знает, — заверяю я, а затем встаю из-за стола, пока рыжая голова не принесла чайник, но она уже в дверях.

Да так вздрагивает при моем приближении, что поднос подпрыгивает в ее руках, и пара капель находит свое пристанище на моем камзоле.

— Ой! — вспыхивает девица, сует поднос помощнице, а сама принимается доставать платок.

— Не стоит. — обрываю ее, не позволяя коснуться, и ровным шагом иду наверх к жене.

Какая же здесь стоит тишина. Смягчаю шаг, чтобы не будить сына, если он все еще спит.

Останавливаюсь перед дверью, размышляя стучать или войти без стука. В пользу Дэриэла играет последнее.

— Долгий путь? — доносится голос Мэл, которую я обнаруживаю сидящую на полу в центре нарисованного солью круга.

У нее шар всевидения в руках?

— Покажи мне Кирка, — приказывает моя жена. Медведя, значит....

Но к первой волне злости добавляется вторая: шар окрашивается золотым, предвещая им скорую встречу.

Сам не замечаю, как сжимаются челюсти и кулаки, зато хруст пальцев слышит Мэл.

— Рид?