Измена. Ты нас предал, Дракон!

Глава 19. Ярость.

Дальше, как забытье. Ничего не вижу, ничего не слышу. Будто оглушен криком Мэл.

А ее искаженное болью лицо отпечатывается мертвой картиной в глазах.

Мне доводилось сражаться. Я видел трупы и кровь, но сейчас куда страшнее, потому что речь идет о жизни жены и ребенка.

Лекарь наносит защитные печати, и дракон опять ломается внутри. Забивается в дальний угол, трус!

— Молодец, ребеночек у нас! – объявляет повитуха, а я в шоке смотрю на маленький комочек.

Это он?

Мой… сын?

— Здоров?! — хочу его взять, разглядеть.

— Дайте я проверю, Ваша Светлость! Потерпите минуту, это важно! – вырывается вперед лекарь, а потом рушится все.

Идиот. Я идиот. Потому что верю ему..

— Ваш ребенок зачат не от вас Ваша Светлость, а темной магией, – звучит вердикт, а в моей голове собирается отвратительная картина, в которую страшно поверить.

Меня мутило от истинной, и причиной этому могла быть только черная магия, а тут такое заявление.

— Поэтому ее беременность и протекала так трудно. И потому она больше не сможет забеременеть. Такова цена. Все сходится. Очень подлое преступление. Если бы не мои вязи, мы бы узнали это только спустя месяцы.

Лекарь тараторит, а я почти его не слышу. Хочу найти в голове хоть что-то, что можно этому противопоставить.

Что это не Мэл, что это подлый заговор.

Но ведь я проверял каждое гребанное зелье, которым ее поили. Даже посуду, из которой она ела и пила. И там ничего не было, гоблины дерите!

Тогда откуда это взялось?!

— Нет! Вы лжете, — кричит жена, и я хочу ей верить.

— Метка куда более прочное доказательство, чем ваши слова, госпожа. – скрипит лекарь, и мне хочется его по стене сейчас размазать, потому что, гоблины дери, он прав.

Метка есть. А даже если бы ее и не было, я чувствую каждой частицей души Тьму, исходящую от ребенка. Не хочу в это верить, но дракон внутри ломается, рычит, что подтверждает опасные доводы лекаря.

– За такое только предусмотрено только одно наказание. Как поступите, Ваша Светлость? — продолжает капать на нервы старик, и кровь закипает в жилах.

– На что ты намекаешь, лекарь?!

– Вам нужен обряд разрыва с истинной.

Обряд разрыва? Совсем рехнулся, старикашка?

Мэл что-то шепчет, но я ее почти не слышу. Зато голос лекаря выводит меня все больше. Сейчас не сдержусь и точно размажу его по стенке.

– Истинная, которая больше не сможет выносить вам ребенка! Не говоря уже о том, что как подло она всех обманула. Вам нужно избавиться от нее, чтобы боги даровали вам новую истинную, чье чрево подарит вам настоящего наследника с вашей кровью и ипостасью дракона, Ваша Светлость. Медлить нельзя!

– С чего вы взяли, лекарь, что можете указывать мне, что делать? — злюсь я, и лекарь тут же сжимается в комок. – Я сам решу.

– А как же закон, Ваша Светлость? – еще смеет взвизгнуть он. – Боги должны ее судить.

– Она – моя жена. И судить буду я, – чеканю я.

Ишь что удумал — Суд богов, который триста лет, как себя изжил! Не слишком ли много этот старик о себе возомнил?!

Я сам все разрешу.

Смотрю на испуганное лицо Мэл, на сверток, от которого за версту фонит Тьмой, и злость настолько кружит голову, мысли путаются под натиском черной магии. Единственное чего я сейчас дико желаю, это разнести тут все к гоблинской матери! Камня на камне не оставить. Нужно сейчас же уходить, чтобы не натворить дел.

Немедленно!

Вылетаю в коридор полностью не в себе. Колочу стены так, что слуги пугаются и разбегаются с воплями.

Я не могу поверить! Этого не может быть! Мой сын… сын, которого я ждал – порождение Тьмы?

Как она могла? Зачем? На кой?

— Стража! — рявкаю так, что что бравые молодцы подпрыгивают на месте и бледнеют.

Велю обыскать им каждый угол и всякого живого на предметы черной магии.

Это не Мэл, не она!

Она…

Смотрю на проклятую шкатулку, которую спустя четверть часа тащат стражники. Личная вещь моей жены, я сам ее подарил и сделал так, чтобы отрыть ее могла только Мэл, и никто больше. Кроме меня, получается, ведь я истинный, наши души сплетены.

— Что это?! — рычу на служивого, хотя прекрасно знаю, почему он это сюда притащил.

— Артефакт поиска указал, что там что-то есть…

И я даже знаю что. Моя магия, мой дракон мучается, потому что чувствует Тьму внутри шкатулки.

Так и есть. Гребанный черный оникс, мощнейший в призыве Тьмы, лежит в ее личной сокровищнице мой жены.

Нет, гоблины. Нет!

— Что прикажете делать Ваша Светлость? Об этом нужно немедленно доложить.

— Сдурел?!

— Но ведь… закон.

— Хоть слово пикнешь, убью! — рычу я.

Сам не знаю, что сейчас правильно, что нет. Но в одном я твердо уверен, мне нужно время, чтобы во всем этом разобраться. И разбираться я буду сам, без лишних глаз.

— Я не пикну, Ваша Светлость. Но народ уже шепчется. Боится. Простите мне мои слова или рубите голову, но госпоже сейчас лучше быть под стражей.

— Она только родила, идиот!

— Толпа страшна, Ваша Светлость, особенно, когда напугана. Не ровен час, когда пойдут с огнем, узнав, что ту, кто призвала Тьмой несчастья на наши головы, не арестовали.

— Моя стража не справится с разъяренной толпой? Тогда зачем мне такая стража?!

— Стражники тоже люди. И порой куда более суеверные, чем деревенский народ. В темнице ей сейчас будет безопаснее, а толпе спокойнее.

— В темнице?! Видят боги, ты у меня сейчас сам туда пойдешь!

— Как вам будет угодно, Ваша Светлость. Вы приказывали мне быть с вами четным, и я сказал, как было велено. Опускает голову плут.

Но, гоблины дери, он прав. У каждого, кто в форме, тут семья. И своей семье голову рубить они не станут. А мне, выходит, надо?

Какого гоблина ты натворила, Мэл?! Как мне теперь с этим разбираться?!

Надо успокоить толпу, пока ее страх не перерос в слепую ярость. Нужно выиграть время, чтобы все разрешить. Паника только все усугубит.

— Переведи ее в северное крыло. В самую, что ни на есть защищенную и приличную комнату. Среди стражи оставь только проверенных.

— Защищенная есть, а вот с приличной проблема…

— Выполняй!

— Есть! — отзывается стражник и только хочет уйти, как останавливаю.

— Ребенок. С ним сейчас кто?

— Повитуха, Ваша Светлость. — отзывает он, а внутри мешаются противоречивые чувства.

Знаю, что если спущусь, то меня опять накроет приступ ярости от Тьмы.

— За ними лично будешь присматривать. Про черный оникс слова никому не скажешь, понял меня?

— Так точно!

Он уходит, а хватаюсь за голову. Она в тисках, трещит по швам.

Что ты же натворила, Мэл? Что ты наделала?

Смотрю на проклятый оникс, от одного взгляда, на который накрывает злостью. Его никто не видел, и не увидит. Пока я знаю только это.

И хорошо, что мои люди его нашли. Иначе я созвал бы сюда делегацию, и всему точно был бы конец.

Что мне теперь, гоблины дерите, делать?

Закон велит лишь одно. Но как бы не была ядовита сейчас моя злость и ненависть, на Скалу я ее не пущу. Я ей сейчас такую трепку устрою, что она все мне расскажет.

Но планы меняются, когда Мэл вываливается из окна. Вся моя злость и желание ее наказать, гаснут. В голове одна мысль: она не должна разбиться!

Магией заталкиваю ее обратно. И когда шок спадает, накатывает ярость!

Влетаю в жалкую серую конору, и теперь злюсь не на нее, а на себя. Что это за убожество? А это разве еда?! Поубиваю здесь всех. Но сначала… Мэл!

– Ты с ума сошла?! – хватаю ее за руку и оттаскиваю от окна. – Убиться решила?!

– А разве ты не этого хочешь?– выпаливает она какой-то бред. – Я слышала, что ты уже определил мою судьбу. Скала Обреченных, да, Рид?! Ты даже не дал мне оправдаться!

– А тебе есть что сказать?! Это какие слова нужно придумать, чтобы умолить твой грех?! Ты водила меня за нос. Пока я ждал своего ребенка, ты продавала душу Тьме. В самом деле думала, что сможешь обвести меня вокруг пальца?!

– Оказывается да! Ведь ты обманулся! Но не мной! Ты впустил в мою жизнь подлого лекаря, а в свою постель – его дочь! Это ты нас предал!

Ее слова бьют под дых. Внутри агония. Потому что я хочу ей верить, но не могу. Треклятый лекаришка, дракон его за ногу, не причем. А вот на Мэл достаточно улик!

– Выбирай слова, Мэл! И не забывай с кем говоришь. Я слишком многое тебе позволял, и ты решила, что можно все, и даже закон тебе нипочем?!

– Говорю тебе, я ничего не делала!

– Факты, Мэл! Факты на лицо!

– Это лекарь! Он все подстроил!

– Хватит! Неужели ты думаешь, что я бы это допустил? Я проверял каждый отвар, каждую вязь, которую он на тебя наложил. Я всегда следил за этим, Мэл! И там не было никакой темной магии! Прекрати уже врать и изворачиваться! – рявкаю так, что она вздрагивает.

Не хочу ее пугать. Но меня кроет с головой от злости. Уже не той, которую я испытывал от Тьмы внутри Мэл. Нет. Та развеялась, ведь темного создания в чреве жены уже нет.

– Что мне сделать, чтобы ты услышал меня? Ступить с той проклятой Скалы? — заявляет она, и тело пронзают тысячи игл. Сумасшедшая. Если бы я этого хотел, то не искал бы способ ее спасти!

– Ты, действительно, веришь, что огонь справедливости, который никто не видел уже триста лет, все еще существует? Или ты просто хочешь избавиться от меня, чтобы боги дали тебе новую истинную, способную родить?

– Мэл! Замолчи! — рявкаю, потому что знаю, что еще немного, и разнесу здесь все.

– Я всегда молчала. Но сейчас не буду. Я не могу позволить тебе разлучить меня с ребенком.

– С ребенком?! – меня передергивает от злости. Как она смеет его сейчас упоминать?! – С обманкой, сотканной из Тьмы, Мэл! Он даже не человек! Как ты могла?!

– Ты слеп! Он живой! Он настоящий! Это твой лекарь с ним что-то сделал! И ты это допустил! Ты погубил нашего сына! – орет, как не в себе, и я понимаю, что еще миг, и меня переклинит.

Запечатываю магией ей рот. Уж лучше так, чем разнести тут все на ее глазах. Боги, верните разум этой женщине.

Но нет, она продолжает упорствовать. Смотреть так, будто иной правды, кроме той, что она сейчас пытается навязать, нет.

И, гоблины дери, я не знаю, как это у нее получается, но даже чертов оникс, найденный в ее личной шкатулке, теряет свой вес против ее взгляда.

Гоблины, я дико люблю эту женщину, даже несмотря на то, что она сделала.

– Ты знаешь, что велит в таком случае закон, – говорю ей. — Ты должна была ступить со Скалы еще утром. Но я оттянул суд на сутки. Дай мне хотя бы одну причину пойти против закона ради тебя.

Смотрю на нее и молю в душе, чтобы она смогла найти те слова, что замолят ее предательство и подлость. Что смогут объяснить, почему она, глупая, на это пошла.

Но Мэл говорит о сестре…

Ненормальная. Точно ненормальная!

– Я сейчас ослышался?! Я дал возможность спастись, а ты говоришь о сестре?! Ты совсем выжила из ума? – вырывается из меня злость.

– Я ступлю с этой гребаной Скалы! – заявляет она, и все внутри застывает. – И, если огонь существует, он оправдает меня. А если я умру, то хочу знать, что Дэриэл будет в надежных руках.

О боги, она продолжает врать, вместо того чтобы покаяться!

– Не смей использовать это имя! Ты ненормальная, Мэл. Я дал тебе шанс, которого не должен давать, а ты…

Голова взрывается. Ухожу возведенным до предела. И ярость только мешает.

Хочется махнуть рукой и сказать, раз так хочется помереть, то помирай.

Но, гоблины дери, я не могу.

И спасти я ее, упрямую идиотку, не могу…. Разве что засунуть ее на край света.

— Ваша Светлость! — подбегает служивый, хочу от него отмахнуться, но вид у него уж слишком испуганный.

— Что?!

— Его Величество узнал, о том, что у нас происходит.

— Как, мать вашу?! Как?!

— Я не знаю, кто доложил. Но его люди вот-вот будут здесь.

Гоблины….