Измена. Ты нас предал, Дракон!

Глава 20. Разорви нашу связь!

— Мы прибыли проследить за судом виновной! — с важностью сообщают служивые в красных мундирах.

Гоблины бы их побрали!

— Моих людей достаточно.

— Без сомнений, Ваша Светлость, но таков приказ короля.

— И что еще он приказал?

— Провести суд богов на рассвете.

— Вот уж нет. Я сейчас же иду к Его Величеству, а вас господа, предупреждаю, что если кто-то тут будет наводить свои порядки до моего возвращения, то будет остановлен моими людьми. — угрожаю им, но сам не верю, что мои стражи пойдут против короля. А, значит, что я должен успеть, все решить сам.

— Но у нас приказ!

— Который в скором времени будет отменен. — давлю их взглядом, они молчат.

Но я знаю, что поступят ровно так, как велено.

У меня полдня чтобы все разрешить, а чувство, будто четверть часа.

Нужно идти к королю. И быстрее всего это сделать порталом. Прохожу по двору, собирая тревожные взгляды. Народ волнуется. Гоблины подери. Не хватало смуты в такое время.

— Я к королю, а ты головой отвечаешь за Мэл. — рявкаю личному стражу, одновременно прикидывая в голове, как распутать петлю, затягивающуюся на шее все сильнее с каждой секундой.

— А ребенок?

Передергивает от этого вопроса.

Ребенок? Создание Тьмы! Лучше бы не напоминал! Хотя тут и забыть не успеваешь. Все время в голове.

Спускаюсь вниз, к портальной арке, что доставит прямо на площадь, оттуда повозкой двадцать минут до дворца. Слуха касается плач. Детский. Настоящий. Живой.

Внутри все начинает кипеть и дымиться.

Это не мой сын! Это обманка, сотканная из Тьмы, и все равно, я какого-то гоблина, открываю дверь.

Повитуха всякими силами пытается успокоить сверток. Покачивает на руках, поет песню, которую заглушает плачь.

— Что с ним?! — рычу я.

— Кухаркина сестра отказалась кормить, когда увидела метку. Народ лютует, Ваша Светлость. Все перепуганы, что на земли теперь падет проклятие.

Сам не понимаю почему, но от этих слов меня пробирает злость. Я ничего не чувствую к свертку, зато чувствую лютую злость на Мэл…

— А ты, значит, не лютуешь?

— Можете меня наказать, Ваша Светлость, но я верю госпоже. Только настоящая мать может так смотреть на свое дитя, — говорит она, и внутри уже не кипяток, там пламя.

Скриплю зубами, сжимаю кулаки до хруста.

Гоблины дери! Я скоро рехнусь или взорвусь!

— Иди наверх, запрись в дальней комнате, — велю ей, и перевожу взгляд на стражника. — Отправь за молоком. А к ней людей приставь. Тех, что в здравом уме, а не тех, кто в темнице был.

— Прошу прощения, Ваша Светлость. Они бравые воины, страх их попутал.

— С ними я еще разберусь. И с тобой тоже, если еще раз подобное повториться.

— Понял! — выпаливает стражник и тут же уступает повитухе путь.

Она проносит рядом сверток, и взгляд сам ползет внутрь.

Маленькое, хрупкое тело. Заплаканное лицо. Он создание Тьмы, а выглядит как настоящий. И верещит, как настоящий.

Смолкает, когда оказывается рядом со мной, я ловлю несознательный взгляд голубых глаз, который застывает на мне. В точности таких же, как у Мэл, и в голове щелкает.

— Он не настоящий, — пытается бороться сознание, но глаза-васильки убеждают в обратном, будто у этого ребенка надо мной такая же власть, как и у Мэл.

Один взгляд крошит факты.

— Он хочет к вам. Возьмете? — едва слышно, с опаской произносит повитуха, а меня разрывает на части.

Что-то внутри предательски тянется к нему. И я знаю, что как только коснусь, окажусь в его власти. Это и есть Тьма? Или…

Дракон, молчавший последние месяцы, начинает невнятно скулить. Тянуться к ребенку.

— Ваша Светлость! — разрывает мертвую тишину голос стражника. — Лекарь с дочкой исчезли.

— Как исчезли?! — рычу я, и жестом велю повитухе идти за моим личным стражем.

— Вы сказали вызвать их к вам, — да сказал. Ибо никто, кроме этих двоих, не посмел бы донести королю. — Мы пошли в их комнаты, а их нет. Вещи разбросаны. Собирались впопыхах.

— И вы их пропустили? — видят боги, я тут пол замка порешу такими темпами!

Гоблины! Какого они все распоясались? Или это я их распустил, пока гонялся за лекарством от непереносимости Мэл? Я недоглядел.

— Полагаю, они воспользовались порталом. Тем, что в каминном зале. Следы магии еще присутствуют.

— И куда отправились?

— На центральную площадь столицы.

Так, значит. К королю?

Не нравится, мне все это.

— Отправить людей за ними?

— Нет, — отрезаю я. Если они решились на побег, то все продумали. Люди, какие-никакие, нужны мне сейчас здесь.

— Вещи, что у них конфисковали для осмотра, отнести в мой кабинет. — нарекаю я, а затем иду к той самой арке.

Несколько секунд, и вместо зала, я вижу оживленную площадь. Столько радости на лицах, что передергивает. Мэл тоже любила тут гулять. К гоблинам!

Торможу повозку, и велю гнать ко двору короля.

Пока колеса стучат, мысли возвращаются к глазам-василькам создания, так похожего на Мэл. Это не отпускает и настораживает. Я тону в потоке мыслей, пока повозка не останавливается у дворца. Но красные мундиры отказываются пускать.

Верно, повозка без фамильного герба, приходится вступать в разговор, который отнимает драгоценное время. Но свое я получаю, и уже поднимаюсь по ступеням пышущего лишней, режущей глаз роскоши дворца.

— Король занят. Ожидайте. — выдает плешивый советник, ранее не позволявший себе такого тона.

Интересно. А еще очень подозрительно.

Сбежавший лекарь, доклад королю в обход меня, а теперь еще и это. Куски мозаики в голове выстраиваются в совершенную иную картину происходящего.

Будто кто-то намеренно хочет пусть Мэл со скалы раньше времени. Зачем? Если она призвала Тьму, то боги и так, и так это знают. Если их огонь еще существует…

Король верит в него. Или делает вид, что верит.

Вот скоро и узнаем.

Увы, не скоро.

Так мне еще нервы не трепали. Возведенный до предела, не выдерживаю, и хватаю советника за шкирку. Проигрышная стратегия, зато прекрасная тактика. А мне некогда думать о будущем, когда все решается сейчас.

И, ведь, решается, гоблинские двери тронного зала отворяются почти в полночь.

— Я знаю, зачем ты явился. — зевает король, восседает выше всех. Его свита чуть ли не валится с ног и отчаянно пытается держать глаза открытыми. – Ты должен был прийти раньше и лично доложить мне о том, что сделала твоя супруга. А ты оттянул ее суд.

— Состояние здоровья не позволяло ей пойти на Скалу. И сейчас она идти не может.

— Ложь! Ты меня за идиота держишь? — орет он так, что стены дрожат, а свита прячет голову в плечи.

— Когда мое слово утратило ценность в Ваших глазах? Или чье-то слово стало весомее моего, Ваше Величество?

— Не дури мне голову. Суд состоится!

— Нет. Не сейчас. — настаиваю я, чтобы выиграть время.

— Ты смеешь спорить со мной? С законом? С богами?

— Я взываю к человечности. Вы доверяли мне сражения и десятки тысяч голов своих воинов. Отчего не верите сейчас, Ваше Величество? Я даю вам слово, что закон будет соблюден. Но дайте время.

— Время? Зачем? Чтобы ты устроил ей побег?! — взвизгивает он, подпрыгивая на троне.

— На расследование. У меня есть все основания подозревать, что все это подстроено.

— Чушь! Кому это надо?!

— Вот и я хочу знать!

— Нет! Суд состоится сегодня на рассвете. Если она не виновна, боги спасут ее. А если якшалась с Тьмой, то туда ей и дорога! А ты радуйся, что встретишь новую истинную, и мучиться после ее смерти не будешь.

Меня прожигает ядом от злости. Едва сдерживаюсь, чтобы не натянуть ему корону на уши и проломить череп.

— Ваше Величество! Огня богов не видели триста лет. Она умрет, а я все равно проведу расследование и докажу, что ее вины нет. Не боитесь, что о вашей справедливости пойдут дурные разговоры?!

— Не борзей! — подлетает с трона и в три шага настигает меня. Пылающим взглядом оценивает зал и превратившихся в бледные статуи присутствующих.

— Мне плевать, сколько гоблинов ты порубил и сколько побед принес, но если хоть раз еще раз поставишь мою репутацию под удар, то я не посмотрю на твой статус, и казню тебя, как изменника короны, понял? — рычит мне на ухо, и я с трудом сдерживаю порыв свернуть ему шею.

— Я не отдам свою жену без следствия под суд.

— Да что ты в нее вцепился, как пес в кость?!

— А вы бы поступили иначе?

— К гоблинам тебя! — орет король, отходя от меня, и начинает расхаживать начищенными до блеска сапогами по красному ворсу ковра.

— Значит так. Я даю тебе пять дней. И если твоя жена не ступит со скалы по истечению назначенного срока, ты головой своей ответишь.

— Отвечу.

— Слова мало. Дай клятву на крови! — выдвигает условие хитрый ублюдок, не оставляя мне места на маневры.

Скалится в полной уверенности, что я пойду на попятную. Ведь, если я устрою Мэл побег, то лишусь жизни.

— Даю.

— Что ж, зовите законника!

И опять часы будто нарочно тянут, переписывая каждый пункт в пергаменте по сотне раз. Заверяют, что стражи приказ получили, но к моменту, когда я возвращаюсь с проклятым свитком, мои люди сообщает, что Мэл уже повели на Скалу.

И это не ошибка, гоблины дери! Это заговор. И не без участия короля, иначе бы он не мариновал меня в своем дворце все это время.

Гоблины……

Мэл

— Прости, что не поверил тебе, — говорит Рид, закончив рассказ, но я не чувствую облегчения от этих слов.

Только боль, терзающую мою душу, как одичавший пес загнанную жертву.

— Не могу, — говорю ему не со зла. Говорю правду.

Я не могу такое простить. Я не могу это даже понять.

Единственное, что я знаю, что нам обоим больно.

— Что я могу сделать, Мэл, чтобы тебе стало хоть немного легче?

Что он может сделать? Разве что, стереть мне память. И, ведь, правда может.

Теперь я всего от него могу ожидать.

— Если ты, действительно, хочешь, чтобы мне стало легче, найди способ разорвать нашу истинность.