Из пламени

Глава 30. Последний рассвет

Пламя ревело. Везде, куда ни посмотри, пульсирующая и давящая огненная западня, из которой нет выхода. В момент наивысшего отчаяния снаружи раздался голос — непонятно, мужской или женский. Он исходил из глубины души, звучал одновременно и снаружи, и внутри. Он был вездесущ и всепроникающ.

— Скоро ты будешь свободна, — говорил он. — Скоро всё закончится.

Анна очнулась там же, где потеряла сознание — на постели в собственной спальне. В глаза била яркая потолочная лампа, откуда-то сбоку слышались треск, звяканье стекла о стекло и бульканье. Переведя затуманенный взгляд в ту сторону, Анна увидела мужчину в чёрной мантии, который стоял спиной к ней, склонившись над передвижной этажеркой с медикаментами. Людвиг, а это был именно он, работал с горелкой, держа над ней колбу с какой-то коричневой жидкостью, что бурлила, шипела и обильно дымилась.

Внезапно Анна почувствовала жгучий зуд в руках. Ей очень захотелось почесаться, но, посмотрев на перебинтованные предплечья, она поняла, что сделать это будет крайне сложно. Верхняя часть спины, которую саднило не меньше, по ощущениям, тоже была в бинтах. Чешуйки под ними, как на спине, так и на руках, доставляли ей сильный дискомфорт, кое-где марлевая ткань насквозь пропиталась кровью.

Болезненная слабость сковывала всё тело Анны, мышцы ныли, как если бы она без подготовки пробежала марафон. Голова гудела, виски сдавливало тупой болью. Все эти симптомы были ей знакомы: таковы последствия мощного выброса энергии, но к ним примешивалось кое-что ещё. Она ощущала смертельное опустошение, будто лишилась части своей жизненной силы, которую уже не восполнить. Нечто подобное Анна испытывала, когда её дочь Оливия получила от неё драконью магию.

Поток её тревожных размышлений прервал Людвиг. Закончив приготовление отвара, он подошёл к изголовью кровати с наполненным шприцем в руке.

— Ты очнулась! — воскликнул он и ринулся к этажерке.

Перелив оставшуюся в колбе жидкость в жестяную кружку, Людвиг снова приблизился к Анне, присел на край кровати, помог ей приподняться и подложил под спину мягкую подушку.

— На вкус он отвратительный, зато действенный, — Людвиг поднёс к губам Анны кружку с отваром.

Она обратила внимание на кисти его рук, обмотанные бинтами. Они были пропитаны средством от ожогов, которое легко угадывалось по специфическому запаху.

— Ты был там, с ними. Я тебя узнала, — сказав это, Анна сделала глоток. Горечь и терпкость целебного напитка обжигали горло и вызывали острое першение. Она раскашлялась, но заставила себя допить зелье до конца.

Людвиг наполнил опустошённую кружку водой из графина, стоявшего на прикроватной тумбочке, протянул её Анне и сказал:

— Да, я был там, но я не с ними. Я не хотел, чтобы ты узнала обо всём вот так, но Гриффин запретил мне говорить.

— Гриффин? При чём здесь он?

— Я шпионю для него. Я двойной агент, понимаешь?

— История повторяется… — Анна отвела взгляд в сторону, перед её глазами замаячили события прошлого.

— О чём ты? — удивился Людвиг.

— Новая чешуя на теле, слабость, ощущение затишья перед бурей и человек, который пытается убедить меня в том, что он не злодей.

Людвиг понял, что она говорила о погибшем муже. Поникнув, он тоже отвернулся.

«Стефан был трусом, — думала Анна. — и поэтому заключил сделку с Серпентум. Он не видел другого выхода». А что же Людвиг? Неужели он тоже предаст её? Нет! Она была в нём уверена! И дело вовсе не в том, какие чувства она испытывала к нему, не в их связи, с каждым днём становившейся всё крепче. Анна была способна трезво смотреть на вещи, ведь она уже не слабая девочка, которая постоянно убегала от своей судьбы и так отчаянно нуждалась в опоре, что была готова принять сочувствие за любовь. «Я слишком хорошо его знаю. Потеря сводной сестры тяготила его, именно поэтому он согласился помогать сопротивлению. Вот откуда исходящий от него страх, который я ощутила ещё тогда, в сентябре, во время приветственного ужина. Это страх неудачи, провала миссии. Теперь всё встало на свои места».

— Я тебе верю, — сказала она уверенно, касаясь дрожащими пальцами его плеча. — Всегда верила.

Когда он повернулся, Анна нежно провела рукой по его лицу. Повинуясь порыву чувств, Людвиг подался вперёд и, обхватив ладонями её впалые бледные щёки, прильнул к её губам своими.

Услышав со стороны входа чьи-то осторожные шаги и шепчущиеся голоса, они, пересилив себя, прервали поцелуй. Людвиг вскочил на ноги и подошёл к двери.

— Кто там? — раздражённо спросил он.

— Мы пришли навестить мисс Лейн, — из-за двери раздался голос Кэролайн.

— Впусти их, — тихо попросила Анна.

Людвиг неодобрительно покачал головой, но всё же исполнил её просьбу.

— Кто разрешил вам сюда прийти? — проворчал он, смерив вошедших строгим взглядом. — Мисс Лейн только пришла в себя и нуждается в покое и отдыхе.

— Благодарю вас за заботу, мистер Лиден, — вмешалась Анна, протягивая руки к застывшим в нерешительности ученикам, — но не стоит так переживать. Не думаю, что от пары минут общения с ребятами мне станет хуже, скорее, наоборот.

— Как вам угодно, — Людвиг бессильно развёл руками. — У вас две минуты. — предупредил он и вышел за дверь.

— Мисс Лейн, как вы себя чувствуете? Что с вами произошло?

Ребята столпились вокруг кровати, охваченные искренней тревогой.

Они привыкли видеть Анну бодрой и полной энергии, сейчас же она выглядела совсем иначе: лицо осунулось, взгляд потускнел, движения были заторможенными и вялыми. Она улыбнулась, чтобы отвлечь их внимание от своего состояния, но улыбка эта вышла скорее напряжённой, чем ласковой, выдавая её с головой.

Кэролайн заметила окровавленные бинты, но тактично промолчала.

— Со мной всё будет хорошо, дорогие, — сказала Анна, пряча руки под одеяло. — Под чутким присмотром мистера Лидена я очень быстро пойду на поправку. Не думайте обо мне, готовьтесь к промежуточной сессии и… кх-кх-кх…

Внезапный приступ кашля не дал ей договорить. Танэрон метнулся к кружке с водой, которая стояла на тумбочке, и вручил её Анне. Сделав несколько глотков, она вздохнула с облегчением.

В комнату вошёл Людвиг, привлечённый шумом.

— Две минуты прошли, — не допускающим возражений жестом он указал ребятам на дверь, и они, не желая испытывать его терпение, попрощались с любимой учительницей и ушли.

Оставшись наедине со своей непослушной пациенткой, Людвиг не преминул отругать её за легкомысленное отношение к здоровью, и приступил к смене повязок. Бережными движениями он обработал новообразования на её руках и спине специальным заживляющим кремом, перевязал раны льняной тканью, пропитанной обезболивающим средством, помог улечься и накрыл одеялом.

— Отдыхай, — сказал Людвиг, направляясь к двери. — Я приду через два часа, чтобы приготовить новую порцию укрепляющего зелья.

Прошло три дня. Школа почти полностью опустела: всех ребят отпустили на пасхальные каникулы. И всё это время Анна была прикована к постели, много спала и нуждалась в постоянном присмотре. Людвиг почти не отходил от её кровати, снабжал необходимыми лекарствами, кормил, словом, делал всё, что было в его силах, чтобы ускорить процесс её выздоровления.

Будучи по природе деятельной и активной, Анна очень плохо переносила вынужденный постельный режим, поэтому, едва почувствовав улучшение, поспешила встать, размяла затёкшие конечности и устремилась в ванную, чтобы наконец-то привести себя в порядок. Людвиг знал, какой упрямой она может быть, поэтому не стал возражать против этой её затеи.

Оставшись наедине с собой, Анна набрала ванну, добавив в воду пару капель волшебного ароматического масла, обладающего успокаивающим эффектом. Чешуя на спине и руках уже перестала гноиться и кровоточить, поэтому её вполне можно было мочить. Погрузившись в горячую обволакивающую воду с головой, Анна ощутила немного болезненное, но несомненно приятное покалывание во всём теле, позволив себе полностью расслабиться. Спустя полчаса она завернулась в мягкое махровое полотенце и подошла к шкафу, намереваясь облачиться в какую-нибудь удобную пижаму.

Но дотянуться до ручки не успела: правую ногу свело резкой судорогой.

От столкновения с полом её уберёг Людвиг, который очень вовремя появился в дверях. Он подбежал, подхватил Анну на руки и осторожно перенёс на постель, принявшись массировать её голень своими сильными и слегка шершавыми пальцами.

Когда боль отпустила, Анна облегчённо выдохнула, откинулась на подушку и прикрыла глаза.

— Если тебе нужно отдохнуть, я оставлю лекарства и уйду, — Людвиг попытался подняться, но она удержала его за руку.

— Нет, я не хочу спать, — ответила Анна, — во снах меня преследует его измученное лицо и дикий, как у затравленного зверя, взгляд.

— Ты не должна винить себя в том, что произошло с Саймоном.

— Умом я понимаю, что не виновата, но почему тогда так ноет сердце? — она приложила ладонь к тяжело вздымающейся груди, а после, резко оторвав голову от подушки, посмотрела на Людвига сосредоточенным испытующим взглядом. Её острые ноготки судорожно впились в его руку. — Ты ведь был частью Серпентум все эти годы. Неужели ты не знал, что он жив?!

Он отрицательно покачал головой, чувствуя, что начинает терять самообладание: её сомнения больно ранили его, выбивали из колеи.

— Чёрный Змей никому не доверяет, даже своим приближённым. Он даёт поручения, говорит, кому и куда явиться, что сделать, но это лишь крохи информации. Картину в целом видит только он.

Анна отдёрнула себя, отпустила Людвига и сдавленно пробормотала:

— Прости… Не знаю, что на меня нашло. Я сама во всём виновата! Я купилась на сцену с пожаром на заводе, оставила поиски брата, сделав ровно то, чего хотел от меня Чёрный Змей!

Он, не выдержав того, как она сокрушается, смахнул с её щеки слезинку, обнял за плечи и притянул к груди.

— Сейчас Саймон в безопасности, это главное.

— Я спасла его ценой части драконьей магии, которая теперь заперта в Локусе. Но я не могла иначе, не могла!

Людвиг мягко взял её за подбородок.

— Я обещаю, что узнаю, где он держит Локус, и помогу тебе его выкрасть.

Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, после чего, поддавшись обоюдному желанию, которое уже невозможно было игнорировать, слились в поцелуе. За одним, коротким и неуверенным, последовал ещё один, более длительный и глубокий.

Балансируя на грани нежности и страсти, Людвиг, вдоволь насытившись сладостью мягких, чувственных губ Анны, стал покрывать поцелуями её скулы, шею и выпирающие ключицы. Она откинула голову назад, и с губ сорвался непроизвольный стон удовольствия.

Решив посвятить жизнь служению другим, Анна добровольно отказалась от простого человеческого счастья, на которое не хватало ни сил, ни времени. Она забыла, каково это — наслаждаться близостью с любимым человеком, душевной и физической, в уединении и покое, пусть даже этому покою не суждено продлиться долго.

А что же Людвиг? Анна была не первой женщиной в его жизни, но лишь рядом с ней он мог позволить себе быть собой. Лишь ей он мог доверить своё сердце, не боясь получить предательский удар в самый неподходящий момент.

Это была любовь, он не сомневался. Не мимолётное увлечение, как раньше, или необузданное желание плоти, а взрослое, осознанное чувство. Глубокое и чистое.

Людвиг старался действовать осторожно, помня о том, что Анна всё ещё слаба. Он стянул с неё полотенце, которое и так почти сползло, и оглядел соблазнительные изгибы трепещущего под его прикосновениями тела.

Несколькими ловкими движениями Анна расстегнула пуговицы на его рубашке и припала губами к мускулистому плечу, оставляя дорожку из невесомых поцелуев от него к шее.

Скользя руками по её бёдрам и талии, Людвиг медленно, но верно подбирался к манящей груди. В порыве безудержной страсти он забыл об аккуратности и, повалив её на спину, впился губами в ложбинку между грудями. Анна выгнулась всем телом, но не от удовольствия, а от боли, сопровождая это движение пронзительным стоном.

— Прости, я не хотел…

Людвиг немедленно отстранился, позволяя ей повернуться на бок, и бросил взгляд на простыню, на которой остались несколько мелких красных пятнышек. Посмотрев на спину Анны, он увидел, что три или четыре чешуйки сдвинулись с места, и под ними выступила кровь. Бросившись к этажерке с лекарствами, Людвиг прикатил её к кровати. Спустя минуту кровотечение было остановлено. Вернув сдвинутые чешуйки на место, он подложил под каждую из них ватку с обезболивающим средством и закрепил всё льняным бинтом.

Продолжать прерванное действо не представлялось возможным, поэтому, накрыв Анну одеялом, Людвиг устроился рядом, предложив ей опустить голову к себе на грудь. Она так и сделала, прижавшись к нему всем телом. Перебирая пальцами её мягкие, слегка влажные волосы, он шептал ей на ухо слова нежности, и Анна сама не заметила как уснула.

Проснулась она уже в одиночестве. Её сон, который, впервые за долгое время, не оставил после себя привкус кошмара и гнетущее ощущение безысходности, был нарушен несколькими резкими ударами дверного молотка.

— Анна, открой, это я, — услышала она голос ректора Гриффина.

Приподнявшись на локтях, Анна тряхнула головой и часто заморгала, чтобы сбросить дремоту.

— Я не одета, — крикнула она, устремляясь к шкафу, — подождите минуту.

В комнате царила непроглядная тьма. Анна включила свет одним движением руки, торопливо натянула на себя первое попавшееся платье и распахнула дверь.

— Они скоро будут здесь. Ты должна уходить, — в голосе ректора звучали нотки совершенно несвойственного ему волнения.

— Кто они? Что происходит? — Анна недоумевающе уставилась на него. — Ты лишила Чёрного Змея Вайсбурга, превратив его в руины, и теперь ему нужен новый аванпост. Его выбор пал на остров Филеас. Сегодня на рассвете Людвиг должен отключить защитный барьер Abscondita Mundi, чтобы Серпентум было легче подобраться к замку.

Это сообщение повергло Анну в шок. Почему Людвиг ничего не сказал ей, когда они были вместе? Или он получил приказ, пока она спала? Где он сейчас?!

— Он ждёт тебя на вершине башни Гамаюн, где находится источник барьера, — сказал ректор, отвечая на немой вопрос в её глазах.

— А как же учителя? Многие из них ведь ещё в школе. Они знают о нападении?

— Нет.

В этом кратком ответе было и сожаление, и осознание необходимости жертвы, и готовность сражаться до последней капли крови.

— Я останусь и помогу вам защищать школу!

— В твоём нынешнем состоянии это равносильно самоубийству.

Анна была вынуждена согласиться с его словами.

— Людвиг откроет для тебя портал к дому Кэтрин Фелпс. Час назад агенты Общества Грифона доставили туда Танэрона. Твоя задача — защитить его. Убив последнего хранителя Сердца Земли, Чёрный Змей получит доступ к его силе, и тогда его будет не остановить.

Анна сделала шаг к выходу, но Гриффин остался стоять на месте, преграждая путь. Лишь сейчас она обратила внимание на стопку конвертов, которую он протягивал ей.

— Что это?

— Здесь сведения обо всех членах Общества Грифона, внедрённых в Серпентум с целью уничтожения организации изнутри. Чёрный Змей пользуется похожими методами, добиваясь своих целей при помощи хитрости и манипуляций. Но он даже не подозревает о том, насколько уязвима его власть, основанная на страхе и жестокости.

Анна приняла конверты из его рук, обнаружив на одном из них имя Людвига.

— Когда придёт время, ты обнародуешь эту информацию, чтобы имена этих отважных людей не были забыты.

— А как же вы? Вы ведь сами можете…

Даймос покачал головой, грустно усмехнувшись, и Анна поняла: он не рассчитывал пережить предстоящую битву.

Он отступил, открывая ей проход. Покинув комнату и сделал ещё несколько шагов, Анна остановилась, развернулась к нему и произнесла:

— Спасибо.

— За что?

— За то, что вы всегда ставили интересы других выше собственных. Спасибо вам за всё, что вы сделали для меня и для мира, — сказав это, она скрылась за поворотом коридора.

Людвиг стоял на краю открытой террасы на верхнем этаже башни

Гамаюн и смотрел на горизонт, где через плотную пелену туч пробивались лучи восходящего солнца, окрашивая небо приятными оттенками розового, оранжевого и золотого. Анна молча приблизилась к нему и встала рядом. Они позволили себе насладиться созерцанием этого рассвета, возможно, последнего, который встретят вместе.

Коснувшись руки Людвига, Анна вложила в неё какой-то предмет.

— Сигнальное кольцо... — Людвиг не удивился подарку, надев его на указательный палец.

— Если почувствуешь, что не справляешься, потри его, и я приду к тебе на помощь.

Он прижался губами к её холодной щеке и прошептал возле самого уха:

— А я к тебе.

Они слились в прощальном поцелуе.

Портал уже был открыт и ждал, когда кто-нибудь в него войдёт. Людвиг подвёл к нему Анну, держа её за руку до тех пор, пока он не закрылся, разлучив их, возможно, навсегда…