Из пламени

Глава 10. Путь Дракона. Конец

Лето Анна посвятила дрессировке Лазурита. А ещё она научилась самостоятельно перемещаться на довольно большие расстояния, чтобы без помощи учителя посещать своего питомца в течение будущего учебного года.

За последние несколько лет Анна столкнулась со множеством тягот и трудностей, как внешних, так и внутренних. Подобно застенчивому бутону, который боролся с ливнем и засухой, раскрывался постепенно, по одному лепестку, пока не предстал во всём своём великолепии, как подлинное сокровище природы, она из неуверенного в себе ребёнка превратилась в сильную девушку, определившую своё место в мире.

Джон сократил количество занятий с Анной, чтобы у неё было больше времени для посещения основных уроков и подготовки к выпускным экзаменам, которые ждали девушку в конце третьего цикла. За годы, проведённые подле неё, он привязался к ней и полюбил, как родную дочь. Тем сложнее ему было признать, что теперь Анна нуждалась в нём куда меньше, чем он в ней. Джон знал, что их пути однажды разойдутся, но был ли готов к этому сейчас?

Итак, девушка начала усиленную подготовку к финальной сессии, черпая поддержку в общении с друзьями, строила пока ещё несмелые планы, и, казалось, была по-настоящему счастлива.

Продолжая принимать активное участие в деятельности школьного музыкального кружка, Анна не ограничилась посещением хоровых репетиций.

Под руководством Мелиссы она училась игре на фортепиано и акустической гитаре.

Как-то раз вечером подруги музицировали в школьной студии — до отбоя оставалось достаточно времени, чтобы от души насладиться расслабляющим занятием — и между ними завязался внезапный разговор.

— Ты уже поняла, кем хочешь стать в будущем? — Мелисса оторвала пальцы от клавиш и с озадаченным видом уставилась на Анну, которая, сидя рядом с гитарой в руках, последние десять минут билась над каким-то замысловатым аккордом.

— Мне кажется, что да, — голос Анны звучал вполне уверенно. — Ещё летом я приняла решение, что, окончив академию, пойду по стопам отца. Но пока рано об этом говорить, разве нет? Ты же знаешь, я не люблю загадывать и стараюсь жить настоящим, ведь жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что любые попытки контролировать её выглядят наивно.

— Да, пожалуй…

— Что-то не так? Тебя что-то беспокоит?

— Ничего такого. Плрросто, верроятно, следующие полгода плрролетят так же быстлрро, как плрредыдущие, и как два года до этого, — Мелисса картавила, из-за чего очень переживала, ведь дефект речи мог помешать её певческой карьере. — После тлрретьего цикла некоторрые рребята покидают Альшенс… Я лишь хочу, чтобы всё это не заканчивалось: ты, я, это место! — последние слова она произнесла с особой теплотой, её глаза заблестели, а губы изогнулись в непроизвольной улыбке.

— О, не волнуйся, — Анна оставила гитару, подошла к подруге и нежно погладила по волосам, перебирая пальцами каштановые кудри. Та прижала её руку к своей веснушчатой щеке, и улыбка её сделалась ещё шире. — я решила стать борцом-за-порядок, так что мне придётся задержаться здесь ещё на три года. Ну а что насчёт тебя?

— Наверрное, я бы хотела и дальше заниматься музыкой, выступать перред публикой или поплрробовать себя в ррежиссурре… Во всяком случае, у меня точно нет желания становиться пушечным мясом для тлррусливых чиновников Союза!

Тут же осознав, что её слова могли не только задеть, но и оскорбить подругу — как же она ненавидела свою прямолинейность! — Мелисса судорожно прикрыла рот рукой и с виноватым видом прошептала:

— Плррости…

Анна молча улыбнулась, но улыбка получилась вымученной, что не ускользнуло от внимательного взора итальянки, и та решила продолжить наступление:

— Ну плрравда, ты ведь столько стлррадала из-за желания Союза всё контлрролирровать, не взиррая на частную жизнь и мыслимые и немыслимые глрраницы. Не могу поверрить, что, зная всю подноготную, ты доблрровольно ррешила посвятить себя этому!

— Таково моё предназначение, — Анна старалась говорить уверенно, но голос дрогнул — Что-то внутри выказало протест.

— Звучит не очень убедительно, — Мелисса грустно усмехнулась. — Значит, я плррава и дело не в желании.

— И да, и нет. Я хочу помогать людям, правда, хочу быть полезной обществу. В любом случае таков мой удел, Мэл. Мы не выбираем, кем родиться.

— Но всегда можем выблррать, кем хотим стать!

— Не в моём случае…

До этого момента Анна не ощущала неполноценности. Она так умело убедила себя в том, что её выбор был добровольным, что начала забывать об обстоятельствах, с которыми так долго не могла смириться.

— Ладно, хватит, — она резко отстранилась, вырывая себя из лап тягостных раздумий, и вернулась к своему инструменту. — Пока мы вместе и пока есть время, давай проведём его так, как хотим мы. Уж это точно в нашей власти.

— Да-да, ты плррава, — поддержала её Мелисса.

Повернувшись к роялю, она сыграла пару тактов и снова остановилась.

Её руки безвольно опустились.

— Ну вот, теперрь ничего не получается!

— Что такое?

— Песня… До нашего рразговорра я сочинила мелодию, но слова никак не идут.

— Ничего страшного. Если хочешь, я могу немного поколдовать, чтобы вернуть тебе вдохновение.

— Нет, доррогая, не стоит. Не всё можно поплрравить магией.

Поплрробую в длрругой рраз, когда будет подходящее настлрроение.

— А можешь наиграть мелодию? Ты меня заинтриговала, — Анна отложила гитару, уселась поудобнее и приготовилась слушать, не оставляя подруге ни шанса для отказа.

Мелисса пожала плечами, развернулась к инструменту и начала играть.

— Наша связь

Стала прочным щитом!

Не упасть

Сможем только вдвоём… — слова сами сорвались с губ Анны, и она пропела их, вторя разложенным аккордам.

— Ого, это идеально! Нужно слррочно записать! — Мелисса вскочила с пуфика и подбежала к своему блокноту, который лежал на барабанной установке.

— Я всего лишь озвучила первое, что пришло мне в голову. Не думаю, что это стоит твоего внимания.

— Доррогая, творрчество исходит не из головы, а вот отсюда! — Мелисса театрально приложила руку к сердцу. — Можешь повторрить? Нет, постой. Лучше давай я сыглрраю с начала, и мы вместе порработаем над куплетом! — сказав это, она оставила блокнот и метнулась обратно к роялю.

Её движения, как всегда, были порывисты, импульсивны и полны энергии.

На этот раз подчиниться пришлось Анне. Она присела рядом и постаралась срифмовать пару строчек:

— Волшебный мир хранит секреты

Среди лесов и гор бескрайних.

— Хотим коснуться тайны этой, — подхватила Мелисса. —

Не наррушая строй хлррустальный.

— В единстве хрупком все создания, — продолжила Анна. —

Своим поступкам и желаниям

Найти пытаются устой…

— …Так постараемся с тобой, — слились в дуэте подруги. —

Не упасть,

Не ударить лицом

Снова в грязь.

Стала прочным щитом

Наша связь!

Я над бездной парить не боюсь.

Даже если с вершины сорвусь,

Ты не дашь мне разбиться о дно.

Мне спокойно с тобой и легко.

Мы вдвоём!

В пучине ночи не утонем,

Ведя друг друга к брегу света!

Не выпускай моей ладони,

Пока пою с тобой дуэтом

Об этом.

Наша связь

Стала прочным щитом!

Не упасть

Сможем только вдвоём!

Лишь с тобой

Я над бездной парить не боюсь.

Даже если с вершины сорвусь,

Ты не дашь мне разбиться о дно.

Мне спокойно с тобой и легко.

Мы вдвоём!

— Это потлррясающе! — воскликнула восторженная Мелисса, когда они закончили петь. — Пожалуйста, пообещай мне, что что бы ни ждало нас в будущем, будь то длительная рразлука или… — она на секунду замялась, ей и думать не хотелось о чём-то худшем. — Пообещай никогда не забывать слова этой песни, этого гимна нашего единства!

Анне не нужно было ничего отвечать, её взгляд выражал такое разнообразие искренних эмоций — наслаждение моментом, трепет, радость от возможности творить вместе с лучшей подругой, — что говорил красноречивее любых слов.

Близились рождественские праздники. Администрация музыкального кружка академии объявила о проведении фестиваля талантов, в котором могли принять участие ученики третьего и шестого циклов. По задумке руководительницы хоровой капеллы Йиран Шэнь, фестиваль должен был предоставить выпускникам уникальную возможность оставить в памяти школы свой творческий след.

Когда Мелисса узнала о предстоящем отборе, ей сразу захотелось подать заявку на участие. Она уже схватила перо и бланк для заполнения, но остановилась, так и не начав писать. «Я не могу выступать без Анны!» — с этой мыслью она отправилась на поиски подруги, столкнувшись с ней на входе в библиотеку. Мелисса схватила её за локоть, оттащила в сторону и рассказала о готовящемся мероприятии, предложив исполнить на прослушивании песню, которую они недавно сочинили.

— Наша песня только для нас, Мэл, она слишком личная.

— Мы можем её немного перределать. Да блррось, я уверренна, она покоррит судей своей тлррогательной плрростотой.

— Даже не знаю…

— Соглашайся, ведь мы ничего не терряем.

Настойчивость и неиссякаемый энтузиазм Мелиссы взяли верх над последними сомнениями Анны.

— Хорошо, давай попробуем, — согласилась она.

Их композиция, представленная на суд жюри, заняла предпоследнее — двенадцатое — место, но девушки не расстроились, они прошли в основной тур и были рады уже тому, что смогут ещё раз вместе выйти на сцену и поделиться со слушателями частицей чего-то сокровенного и такого дорогого.

В день фестиваля Анна впервые испытала знакомый многим начинающим артистам страх перед публичным выступлением, ведь раньше ей никогда не доводилось солировать. Взяв себя в руки, она предстала перед публикой уже совершенно спокойной, и только подрагивающие пальцы, сжимавшие гриф гитары, выдавали подавляемое волнение.

Мелисса устроилась за роялем, и полились первые аккорды. Простые, искренние слова песни идеально ложились на такую же незамысловатую мелодию, словно изящные бусины, нанизанные на тонкую, незримую леску.

Отзвучав, последняя нота слилась с шумом аплодисментов, которыми заворожённая публика одарила двух талантливых девушек.

— Поздлрравляю с дебютом! — шепнула Мелисса на ухо подруге.

Анна ответила сияющей улыбкой. В её взгляде сквозили радость и гордость за себя без тени самодовольства. «Я справилась! Это было не так уж и сложно, даже очень приятно!»

Прошло несколько месяцев, и вот уже на горизонте замаячила итоговая сессия.

Для Анны самым трудным испытанием оказалась подготовка к экзамену по Целительству. Она часто путалась в названиях отваров и не могла запомнить порядок добавления ингредиентов в котёл. И тут на выручку пришёл Людвиг. Он вырос на лоне природы, любил собирать травы и цветы, изучал их свойства и запоминал названия. В Альшенс Людвиг открыл для себя мир зелий, став любимцем магистра Гринберга — куратора факультета

Цилинь, искусного целителя и зельевара. С помощью друга Анна преодолела все сложности и получила ровно ту оценку, которая позволяла в будущем начать подготовку к вступлению в ряды борцов-за-порядок.

Прекрасная, солнечная погода весь день манила выйти на улицу, так что после успешной сдачи очередного зачёта Анна и Людвиг решили провести время на пляже.

— Ой! Кажется, я забыла в аудитории свой справочник, — Анна обнаружила пропажу, когда доставала из сумки коробочку с любимой пастилой. — Я мигом, а ты пока дождись Нору. Она обещала подойти, как только освободится.

Людвиг слегка кивнул, и Анна стремглав помчалась к замку, оставив друга наедине с собой. Он устроился в тени большого камня, прямо у воды, и позволил тяжёлым от хронического недосыпа векам опуститься, медленно погружаясь в полусон.

Минут через пять Людвиг услышал за спиной чьи-то крадущиеся шаги.

Рассудив, что Анна не могла так быстро вернуться, он предположил, что это подруга детства, и спросил, не поворачивая головы:

— Нора, это ты?

— Неверно, Лу-лу, вторая попытка, — послышался знакомый ехидный голос, и из-за камня вынырнул худощавый молодой человек в квадратных очках, в котором Людвиг узнал Кастора Дип-Хайта — одного из своих главных врагов. Лицо Людвига, до этого расслабленное, тут же помрачнело, и весь он напрягся в предчувствии грядущих неприятностей.

Следом за Кастором появились его брат-близнец, Питер Тьюринг и Рауль Гарро. Поллукс подкрался сбоку и резко пихнул Людвига в плечо, а потом поспешно отскочил, чтобы тот не смог ударить его в ответ. Он вёл себя, как дикий кот, заигрывающий со своей обречённой добычей.

— С чего бы это старосте Сирени тратить время на такого олуха? — усмехнулся Поллукс.

— С тобой может водиться разве что эта чокнутая девчонка-пироманка.

— Питер толкнул Людвига в другое плечо и встал рядом с друзьями, наслаждаясь его реакцией. Тот же начал закипать от ярости и был готов наброситься на каждого из хулиганов, но понимал, что их больше, поэтому продолжал сидеть на месте, глотая обиду.

Один Рауль не подключался к нападкам товарищей. Он стоял немного в стороне от остальных и нервно водил ногой по земле, пиная гальку.

В какой-то момент Людвиг не выдержал и вскочил, но не успел сделать и пары движений руками, как Кастор, подхватив приливную волну, одним точным взмахом кисти окатил его холодной морской водой. Море бушевало, вода была мутной, поэтому на чистой выглаженной рубашке Людвига появились грязные разводы и полоски тины.

В этот момент к месту стычки парней подбежала встревоженная Леонора.

— Оставьте его в покое! — вскрикнула она от ужаса, взглянув на друга, который пытался вспомнить слова очищающего заклинания.

— О, добрый день, фройляйн Эртман, — Кастор скорчил любезную улыбку. Он и не думал останавливаться. Подняв в воздух сумку Людвига, Кастор дразнил его, как беспомощного котёнка.

— Немедленно прекрати! — голос Леоноры стал ещё более требовательным, а глаза вспыхнули от гнева. Она вскинула руку, намереваясь использовать магию.

— Хорошо-хорошо, будь по-твоему. — Кастор резко отпустил сумку с тяжёлыми книгами, и та упала прямо на голову несчастному Людвигу. Он рухнул на землю, но ударился несильно. Его падение выглядело скорее комичным, чем болезненным, что вызвало очередной приступ дикого хохота у всех четырёх хулиганов.

На мгновение губы Леоноры дрогнули в улыбке, и это не укрылось от внимания Людвига. Он чувствовал себя отвратительно. Мало того что она застала его в таком жалком положении, так ещё и позволила себе смеяться над ним. Стыд и досада, злость и разочарование смешались в его взгляде, устремлённом на неё.

Когда подруга приблизилась к нему, чтобы помочь подняться, проявляя искреннюю заботу, Людвиг агрессивно оттолкнул её руку и процедил сквозь стиснутые зубы:

— Не прикасайся ко мне, паршивка! — после чего бросился к своей сумке, которая валялась неподалёку, схватил её вместе с сумкой Анны и стремительно убрался.

Леонора смотрела ему вслед, растерянно хлопая ресницами. Она была сбита с толку и ощущала жгучую обиду.

— Теперь видишь? Я же говорил, что он тебя не стоит! — бросил Кастор с торжествующей ухмылкой, по-свойски опустив руку ей на плечо.

Леонора судорожно отстранилась, смерила его полным презрения взглядом и ушла, не сказав ни слова.

Когда Анна вернулась, на пляже возле большого камня уже никого не было.